V. (1/1)

Лежать в кровати изо дня в день становилось все скучнее и скучнее. Я рано засыпал и рано просыпался от собственного натужного кашля, и понимая, что ещё очень рано и за окном темно, ворочался в постели, уставая и снова проваливаясь в сон. Ближе к часу дня меня будил Глеб, залезая под одеяло и специально прижимаясь ко мне холодным телом, запуская ледяные пальцы мне под футболку, сжимал их на рёбрах и не разжимая очень долго, спрашивал, нормально ли мне спалось, сильно ли болит горло, голова. Когда я пытался его оттолкнуть, он перемещал пальцы ниже, отчего я почти что вскрикивал, и краснеющий от неловкости, отодвигался от блондина, чуть позже находя в себе силы подняться с кровати. Дальше все по стандарту: душ, первый этаж?— кухня, измерение температуры, приём лекарств, вкусный завтрак (которого мне было мало, но я учтиво молчал, досасывая таблетку после еды), ожидаемые настойчивые поцелуи и тихие стоны с моей стороны. А дальше я был предоставлен самому себе. Глеб каждый день куда-то уходил и возвращался поздно, когда я ужинал. Мне осточертело сидеть дома, но попроситься с ним я не мог, так как чувствовал себя не очень хорошо. Я, как послушная собачка, целый день бездельничал и ждал своего хозяина.Отношения у нас были крайне странные. Спонтанное зажимание меня на диване, в кровати, на выходе из ванной и за завтраком?— каждый раз меня это обескураживало и оставляло в полном недоумении. Но с другой стороны, я смирился и даже успел привыкнуть к этому. Иногда по вечерам я сам начинал лезть к нему?— мы сидели на диване, между нами было небольшое расстояние, куда я небрежно бросал прочитанную скучную книжку и пялился на парня. Естественно, он чувствовал это и не выдерживал, но пока он не начал возмущаться, я быстро скидывал книгу на пол и оказывался рядом с ним, утыкаясь носом в его шею. Так я и засыпал, просыпаясь утром в своей постели и укусами на руке?— он будто бы вправду хотел съесть меня, чтобы потом жаловаться моим обглоданным костям на мою неподъемную тяжесть при транспортировке с первого на втрой этаж. И на то, что меня не разбудить даже если всего искусать или специально уронить на лестнице.Сегодня все было как всегда за исключением одного: я чувствовал себя замечательно. Насморк и боль в горле почти исчезли, я не горел под одеялом и не мёрзнул без него. Глеб сразу заметил изменения, и это послужило мне поводом попроситься с ним туда, куда он обычно уходит.—?Глеб,?— он пересадил меня на свои колени и дождавшись, пока я сяду поудобнее, внимательно на меня посмотрел. —?Мне уже стало лучше, и к тому же, мне скучно сидеть дома. Может, возьмёшь меня сегодня с собой?Это было максимально неловко, поэтому, чтобы не краснеть под его взглядом, я поспешил поцеловать его в щеку и уткнуться носом в плечо. Когда же его рука оказалась вновь не там, где мне хотелось бы именно сейчас, я закрыл глаза и шумно выдохнул, подаваясь вперёд. С его стороны это значило только то, что он согласен, но как обычно, не за просто так.***Сидя в машине, я сначала смотрел на почти не меняющуюся картину за стеклом, а потом и вовсе откинул голову назад и прикрыл глаза. Я не ожидал от поездки ничего особенного, да и вряд ли меня повезли именно туда, где блондин бывает каждый день.Голова снова начала болеть, пришлось просить парня останавливаться, чтобы выйти буквально на минутку, подышать свежим воздухом и продолжить путь. На вопросы, долго ли осталось ехать, он не отвечал, да и вообще почему-то казался каким-то мрачным. Но я списывал все на то, что мне просто кажется, что он такой, как и всегда.По итогу мы приехали в ебучий торговый центр. Я, обиженный этим, не хотел выходить из салона, но Глеб начал зажимать меня и в нем, не обращая внимания на остальных людей на парковке, которым наверняка прекрасно все было видно.—?Ты сам просился, так будь добр, не капризничай,?— я мысленно передразнил Глеба, оглядываясь по сторонам. Ничего интересного. Но признаю, это лучше сидения в четырёх стенах.Походив за ручку с Глебом тут и там, мы, не сговариваясь, свернули в фуд-корт. Есть хотелось невероятно, и видимо, не мне одному. Заняв самое отдаленное место, я быстро съел заказанное мне и косил глазами на картошку Глеба. Тот заметил это и вплотную придвинулся ко мне, аккуратно захватил длинный ломтик и издал издевательские звуки умиления, когда я без раздумий съел и его тоже. Слизывать специи с кончиков его пальцев я не собирался, но так уж получилось, и стыда за это я не чувствовал совершенно. Да и наверное, не должен был. Разве только перед уборщиком, который от такого зрелища почти уронил поднос раньше времени.—?Ты очень озабоченно на меня смотришь,?— изрёк я, ставя на стол ещё один поднос с картошкой и соусом. Все это время он реально неотрывно смотрел на меня, и я уж собирался спросить, не случилось ли что-то, но опустив взгляд, я моментально все понял. —?Невероятный извращенец.—?Ты так же смотришь на меня, когда ешь эту чёртову картошку,?— фыркнул он, удобно обнимая меня за талию. —?Думаю, ты бы так смотрел, даже когда делал бы мне минет, например.От этих слов я поперхнулся и раскашлялся, резко оборачиваясь на Глеба и практически сталкиваясь с ним носом.—?Я бы никогда не стал делать тебе минет,?— тихо ответил я и уткнулся взглядом в поднос, водя короткой полоской картошки по соусу.—?Уверен?На вопрос отвечать я не стал, лишь скинул положенную мне на плечо руку и продолжил приём пищи. Просто так есть не получалось, я невольно задумывался о столь непристойной процедуре. Пока Глеб поглаживал мою спину, как бы извиняясь за неуместные фразы, я в красках представлял, как встаю на колени и дрожащими от нетерпения пальцами расстегиваю ширинку его чёрных джинс. Месиво из прожеванной картошки на языке вмиг стало безвкусным и даже каким-то отвратным, а я стал задумчивым и нисколько не реагирующим на парня. Лишь только мокрый и горячий след на шее заставил меня вздрогнуть и обратить внимание на блондина. Мало того, что он кусается, так ещё и облизывает меня, ну точно сожрать планирует.—?Может, поедем? Я вижу, что ты уже не настолько бодрый.Я кивнул в ответ и вместо того, чтобы встать, оказался втянут в поцелуй, отчасти солёный, но ничем не хуже наших обыденных.***?Не настолько бодрый??— это не то сочетание слов. Я пиздец как устал, но осознал это, только когда оказался в салоне машины. Ремень мне пристегивал Глеб, заботливо подложил маленькую подушечку под голову. Я толком не поблагодарил его, лишь кивнул и принял своё излюбленное положение. За стекло смотреть было скучно?— слишком темно да и просто не хотелось. Единственное, чего мне реально хотелось, так это оказаться на втором этаже в своей тёплой постели и ни о чем не беспокоиться.—?Ты так и не ответил мне,?— ну неужели непонятно, что я и не собирался отвечать? Просто потому что я даже не знал, что ответить. Уверен ли я в том, что отсосу именно этому парню? Я знал только, что не смогу ответить ?нет?, но и ответ ?да? будет враньём. Наверное, я хотел это сделать, но не смог бы. Возможно, проявился бы рвотный рефлекс или чего похуже.—?Я не знаю, что отвечать,?— честно произнес я и перевёл взгляд всё-таки на картину за стеклом. Она начала замедляться, и мне не нравилось это. Глеб свернул на обочину и похлопал по сидению рядом с собой. Я, подозревая, какой исход может получиться, нехотя перелез на назначенное место.—?Если не знаешь, можешь попробовать,?— я перевёл взгляд с его ширинки на его лицо и ощущая, как бледнею, отрицательно замотал головой. Было стремно, на самом деле. Не хотелось быть изнасилованным в рот в машине. Ладно бы я сделал это добровольно, хорошо, без вопросов, но когда он схватил меня за запястье и потянул на себя, решая начать как обычно, я естественно начал сопротивляться. В блондине будто проснулся зверь, мне стало очень страшно находиться с человеком, заводящимся с полуоборота, столь близко. Не отдавая себе отчета, я умудрился как-то извернуться и больно ударить его по щеке. Не теряя ни секунды, я открыл дверь и выскочил из салона, убегая в неизвестном направлении. Мне было плевать, если я упаду и что-нибудь сломаю, главное?— убежать как можно дальше, чтобы больше не пересекаться с ним. Нереальным казалось то, что час назад мы спокойно сидели в кафешке, а сейчас я бегу в полной темноте и вообще не контролирую себя.Конечно же, он догнал меня через достаточно большое расстояние. Мы оба упали и я оказался прижат к промёрзлой земле. Сил сопротивляться сейчас уже не было, но я все равно пытался, одновременно пытаясь отдышаться и прийти в себя.—?И что же ты делаешь? —?донеслось до меня. А я снова не знал, не знал, что делаю и что делать дальше.—?Отстань от меня,?— я всхлипнул, совершенно не удивляясь тому, что снова незаметно для себя начал плакать. —?Ты?— чудовище.—?Я знаю. Но ты должен с этим смириться, понимаешь?—?Нет, не понимаю! Я не понимаю, почему я должен мириться с тобой, со всем, что происходит сейчас,?— я начал смаргивать горячие слёзы и задыхаться от невысказанных слов, от очередной идиотской истерики. —?И не понимаю, почему я в роли игрушки для тебя, неужели ты не осознаешь, что иногда мне очень, блять, неприятно? Мне все чаще мерзко от себя становится, когда я проворачиваю в голове моменты, где я и ты… Ты, убивший моих родных, ебаный соулмейт! Ты ведь даже не представляешь, как я скучаю по ним, как хочу назад, нормальную жизнь, семью, друзей.Перейдя почти на шёпот, я начал понемногу успокаиваться. Ночной ветер пощипывал мокрые от слез глаза, а твёрдая земля под головой и в принципе всем телом не приносила ничего, кроме дискомфорта. Глеб, все это время молча наблюдая за моей истерикой, слез с меня и помог мне встать. Он аккуратно вытер мое лицо и отряхнул меня, виновато прижимаясь ко мне.—?Представляю, Слав, я представляю,?— тихо ответил он. —?Мне очень тяжело оглядываться назад на все то, что произошло, и мне жаль тебя, жаль, что именно ты оказался моим соулмейтом. Но теперь ты?— единственный, кто рядом со мной, и мой дом?— твой дом тоже. Так что, пожалуйста, идём домой.Я устало вздохнул и, вкладывая протянутую ладонь в свою, медленно пошёл за ним.