Глава 6 (1/1)

Разбудил меня звук бегущей воды из ванной. Я слегка дёрнулся, сонно моргая и ещё не совсем понимая, где нахожусь, и тут же охнул от острой боли в шее: я свернулся калачиком на кресле рядом с диваном, и кто-то, похоже, накрыл меня ночью одеялом. Спина и шея у меня ныли, и я, выдав слабый стон, присел.Диван, на котором спал Майк, был пуст, а на нём лежало скомканное одеяло. Наверное, это он сейчас шумел в ванной.А может быть, он сбежал.Что ж, подумал я рассеянно. Это было бы к лучшему. Нам бы с ним удалось избежать неловкого разговора.Потерев ладонями лицо и поёжившись от утреннего сквозняка в зале, я посильнее укутался в одеяло и уставился в окно. Было пасмурно и снежно: ничего нового. В душе было как-то пусто, практически безразлично, но слегка тревожно скручивающийся желудок всё равно немного нервировал. В голове лениво, будто фоном пролетали мысли, но из-за своей сонливости я едва ли обращал на них внимания.Мне было всё равно.Шум воды в ванной стих, тем самым заставив меня осознать, что я почти пять минут просто тупо смотрел в одну точку, а потом послышался скрип двери и тихие шаги. С каждой секундой они приближались, но я не сдвигался и не поворачивался на звук, продолжая с безразличием созерцать холодный ёлочный сад родителей Джо. Я не видел дорожку и траву, но успел насчитать около шести еловых вершин, покрытых снегом.Шаги остановились где-то в четырёх метрах от меня, может, больше, и тело моё непроизвольно напряглось: я всё ещё не хотел оборачиваться. Если бы это был Джо, он бы уже давно что-нибудь сказал, если Бекки?— тем более. Ей сложно было держать язык за зубами, но это было даже хорошо: она всегда говорила только правду. Если бы это был один из родителей Джо, то те бы уже давно, наверняка, поздоровались, либо сделали вообще, что угодно, чтобы заявить о своём присутствии.Поэтому оставался только…—?Хэй,?— мягкий голос Майка заставил моё сердце на секунду всколыхнуться, но я ни одной мышцей не выдал своего напряжения. Медленно повернув голову в сторону Шиноды, я безразлично проследил, как тот неловко топчется у двери, а потом, встретив мой взгляд, машет рукой. —?Привет. Твоя спина не болит?Я проигнорировал его вопрос, выпутываясь из одеяла и поднимаясь на ноги. Стало ещё холоднее, но я не поёжился. Аккуратно сложив одеяло, я оставил его на кресле и взъерошил волосы.—?Послушай, Чез, я…—?В следующий раз, прежде чем что-то делать, дважды подумай, правильно ли это,?— почти без эмоций произнёс я, поднимая на Майка взгляд. Тот часто заморгал, глядя на меня широко распахнутыми глазами. —?А лучше трижды.—?Честер, я…—?Мне плевать,?— отрезал я. —?Если вчера я тебе помог, это ещё ничего не значит. Не раздувай свои надежды.—?Я не разд…—?И не разговаривай со мной,?— таким же холодным тоном произнёс я. Майк сглотнул, тут же замолчав, и я кивнул в сторону:?— Отойди, ты загораживаешь проход.Майк отошёл, сразу как-то съёжившись, и я, обогнув его, направился в сторону ванной. Закрыв за собой дверь, я включил горячую воду и опустил под неё замёрзшие пальцы. Подводка моя немного размазалась со вчерашнего концерта, и я где-то четыре раза бездумно ополоснул своё лицо.—?Урод,?— пробормотал я себе под нос. В груди моей болело: я вспоминал скорбный вид, поникшие плечи, виноватый взгляд. —?Грёбаный мудак. Как он, блять, смеет?Я буквально втирал горячую воду себе в лицо, пытаясь то ли проснуться, то ли перестать злиться. Во мне бушевала ярость: она горела и пылала на и под моей кожей, бросая меня то в холод, то в жар. Мне хотелось возвратиться обратно в зал и высказать Майку всё дерьмо, что накопилось во мне, пока никто этого не видит, но в то же время мне не хотелось показывать ему свои эмоции, поэтому я сдерживался, как мог. Отчаяние сжимало грудную клетку, всё тело зудело от гнева, но я продолжал яростно водить указательным пальцем по зубам, размазывая пасту.Пошёл к чёрту. Пошёл —?Ему нужно найти работу.Я, оторвавшись от перебирания струн на гитаре, поднял голову на Джо и выгнул бровь. Мы сидели в его квартире, и на кухне шумела моя группа. Они не особо задавали вопросы о вчерашнем, потому что были слишком взволнованы прошедшим концертом и синглом, который мы собирались выпускать очень и очень скоро, а я в свою очередь был очень этому рад, потому что иначе было бы не очень выслушивать их допросы.Да ещё и отвечать на них.—?Ну, раз ему нужно найти работу,?— я вернул взгляд к гитаре, снова принявшись наигрывать мелодию, играющую у меня в голове уже третий день,?— то пусть он её и ищет.—?Ты меня понял,?— Хан качнул головой, и я, не поднимая головы, дёрнул уголком губ в насмешке.—?А я тут при чём?Джо промолчал, и я буквально чувствовал исходящее от него напряжение: он явно был взвинчен с самого утра из-за нашей с Майком ситуации. Даже больше, чем я.—?Я уже не знаю, что с ним делать,?— вздохнул он.—?Это не твоя проблема, и не моя тем более,?— флегматично отметил я, перебирая струны гитары. —?Он сам себя в это загнал.—?Это моя проблема, раз так,?— резко ответил Джо, и я, выдохнув, снова поднял на него голову и сдвинул брови. Хан выглядел взвинченным и даже немного злым. —?Он был моим лучшим другом с грёбаных пелёнок, меня ебёт, что с ним будет и как он закончит свою жизнь.—?Ты сам сказал, что устал от него.—?Но это не отменяет того, что он один из самых близких мне людей! —?вспылил он. Я хлопнул ладонью по гитаре и слегка выпрямился. —?Не заставляй меня выбирать стороны или, блять, оставлять его, как есть, ты видел, в каком он состоянии, и понимаешь, почему я не могу забить. В таком случае я буду самым дерьмовым другом, который только может быть. Если только… —?он нервно махнул рукой,?— не уже.Я смотрел на Джо несколько долгих секунд, пытаясь донести до него взглядом, что я не могу, что мне больно, что мне некомфортно, что я хочу забыть: о Майке, об Айове, о своей прошлой жизни, об этой ситуации?— обо всём, что так ранило меня, но, глядя на него, я понимал, что он сейчас чересчур обеспокоен, чтобы понять меня.Даже для своего близкого друга я оказался на втором месте.Это не должно было, но ранило.—?Он должен сам захотеть,?— наконец произнёс я, пожимая плечами и откладывая гитару в сторону.—?Единственное, что он сейчас хочет, это пролёживать бока в квартире работающей на двух работах Фрэнки и плакаться о жизни, ничего более,?— отчаянно ответил Джо. —?Он нахрен сгниёт, если не сдвинуть его с места. Я знаю его, он может объявить бойкот всему миру и не есть по несколько дней, лишь бы просто не двигаться и не удовлетворять потребности своего тела. Грёбаная королева драмы, вот кто он. И я знаю, пока его не встряхнёшь, он даже пальцем не шевельнёт, чтобы хоть что-то сделать.—?Ну так встряхни, ты же его лучший друг! —?раздражённо бросил я.—?Думаешь, я не пытался? Я таскал ему газеты и обзванивал квартиры, а когда назначал встречу с арендодателем, Майк даже не показывался. Я таскал ему грёбаные объявления по работе, но ему было насрать, он даже не взглянул на них,?— я едва подавил желание поморщиться: каждое слово Джо било мне прямо в грудь. —?Когда ему приходили заказы, он принимал их, а потом звонил мне через неделю, когда срок подходил к концу, и плакал, потому что не мог рисовать. Я вытаскивал его в клубы и на встречи с друзьями, но он не проявлял инициативы и просто напивался, блять,?— Джо тяжело дышал. Наверное, он копил в себе это очень долго. —?Всё. Больше ничего, блять.Мы смотрели друг на друга несколько долгих секунд, а потом я опустил глаза и едва заметно покачал головой.—?И что ты… —?я пожал плечами,?— и что ты хочешь, чтобы я сделал?—?Я не знаю, ты…—?Я не его парень и не его друг, Джо,?— устало оборвал я. —?Мне должно быть поебать на всё, что с ним происходит, разве нет? Почему ты пытаешься меня в это ввязать?Джо поджал губы, глядя на меня.—?Ты знаешь.Я едва заметно зарычал и, оперев локоть о колено, зарылся пальцами себе в волосы. В голове у меня была каша, а в груди так тяжело, будто на неё поставили каменную глыбу. Я даже не знал, что чувствовать.Я просто… Мне просто… Блять.Блять!—?Послушай, Чез, ты единственный человек, который всколыхнул в нём хоть какую-то жизнь за все эти месяцы, я просто хочу…—?Значит, мои чувства нихрена для тебя не значат? —?резко спросил я. Сказал я это довольно громко, но мне было всё равно, если кто-то услышит, я был слишком на взводе. —?Как насчёт того, что мне больно даже смотреть на него, и у меня сгорает тысяча нервов после каждого разговора с ним? М? —?Джо открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не дал ему перебить себя:?— Тебе плевать на это? Ты хочешь, чтобы я перешагнул через себя и забыл обо всём, что он мне сделал? Ты этого хочешь?—?Нет, я не просил тебя прощать…—?Тогда что ж ты, блять, просишь?—?Просто… —?Джо в отчаянии вздохнул,?— просто… просто немного помоги ему с работой, пусть он вам нарисует обложку. Ему нужно начать зарабатывать.Кровь прилила к моему лицу, буквально обжигая лицо.—?Ты хоть соображаешь, что просишь? —?слегка срывающимся голосом спросил я. —?Тогда мне придётся видеться с ним каждый день, ты это понимаешь?Джо выдохнул и качнул головой.—?Я понимаю, но… я уже просто не знаю, что делать. Ему нужна работа и деньги. Он должен перестать висеть на шее Фрэнки, у неё тоже личная жизнь.—?Почему, блять, это должно быть моей заботой? —?меня буквально трясло. —?Она приняла его к себе домой, и теперь я за это несу ответственность?!Джо в отчаянии взъерошил свои волосы. Лицо его было красным.—?Не будь мудаком, пожалуйста.—?Теперь я мудак? —?я встал. —?Какого чёрта? Я не помог твоему бедному несчастному другу, и ты из-за этого называешь меня мудаком?—?Ты ведёшь себя так, будто он какой-то левый парень, которого ты не знаешь.—?Ты издеваешься?! Он меня не волнует, раз ты спрашиваешь, ведь это было его выбором вычеркнуть меня из своей жизни, у меня нет к ней никакого доступа. И я не стремлюсь, знаешь ли,?— я криво усмехнулся,?— получить этот доступ обратно, уж спасибо.Джо тяжело вздохнул.—?Я просто в отчаянии, чел,?— тон его был извиняющимся. —?Я уже не знаю, что делать. Я просто… просто…—?Я говорил тебе, что это не твоя проблема.—?Он мой лучший друг, Чез. Я очень сильно его люблю. Мне невыносима мысль, что он себя убьёт.—?Что ж,?— я выдал то ли нервный, то ли горький смешок. —?Я думал, я тоже твой лучший друг.—?Поэтому я и прошу тебя о помощи,?— Джо сложил ладони вместе. —?Так я бы даже не обратился к тебе.Я вздохнул и, снова опустившись на стул, качнул головой.—?Мне пришлось подниматься на ноги заново, Джо, из-за него. Это было чертовски больно. Очень,?— Джо с сожалением кивнул. —?Даже одна мысль о нём сейчас приводит меня в ярость.—?Я знаю, мне жаль.—?Ты не имеешь права просить меня о том, чтобы я вернул его обратно в свою жизнь, Джо, потому что я знаю, что всё снова станет дерьмово. Он плохо на меня влияет,?— я покачал головой. —?Я так устал, и мне так… я не знаю, я не могу заставить себя помочь человеку, который вставил мне нож в спину в самый тяжёлый для меня период, когда я ещё не окреп. Я не так благороден, как могу показаться. Мне хочется побыть эгоистом и пожить нормальной жизнью хоть один грёбаный раз. Я не хочу помогать кому-то во вред себе. Всю свою жизнь я ненавидел себя, мне было плевать на себя, на свою жизнь и на здоровье, а теперь, когда я впервые в жизни почувствовал, что встаю на ноги?— сам, без помощи других, ты просишь меня забить на свои чувства и переступить через себя? —?Джо опустил взгляд. —?Я не могу, Джо! —?воскликнул я. —?Я хочу хотя бы один раз сделать что-то для себя и своего блага. Хотя бы один грёбаный раз.Джо выглядел очень расстроенным, но всё равно кивнул.—?Я понимаю, Чез.—?Поэтому я не могу тебе помочь,?— тихо произнёс я. —?Извини. Это выше моих сил.Джо снова кивнул и, опустив голову, потёр пальцами глаза. Когда он поднял голову, я увидел, что они у него подозрительно красные. Он был на грани того, чтобы заплакать.—?Ты замечательный друг,?— мягко произнёс я, протягивая руку и похлопывая Джо по колену. —?Майк тебя не заслуживает.Джо фыркнул и дрожащим голосом ответил:—?Да меня никто не заслуживает.—?Да,?— тихо согласился я, улыбнувшись. —?Это уж точно, приятель. Тебя никто не заслуживает.***Ребекка, укрывшись моей курткой, спала на соседнем сиденье в моей машине, пока мы направлялись обратно в Лос-Анджелес. Парней с нами не было: они поехали на тур-машине, потому что Дэниел попросил их не ныть и садиться в машину, а Ребекка отказалась ехать с ними, назвав их троих придурками и вцепившись в меня мёртвой хваткой. Я не особо возражал, к тому же в моей машине всё равно было больше места для нас двоих. Амир, конечно, одарил меня долгим взглядом, но враждебности в нём стало ощутимо меньше. Он, наверное, зауважал меня после этого концерта. Я был рад этому, но быть в центре их драмы с Ребеккой мне не особо хотелось, хотя я не был уверен, что драма вообще была?— наверное, Бекки и не подозревала, что Амир в неё влюблён, а если и подозревала, то, наверное, не хотела подтверждать глупый стереотип, что если в группе есть девушка, то она обязательно с кем-нибудь спит; либо же она не чувствовала того же. Я не хотел у неё интересоваться об этой ситуации именно по этой причине: она могла не знать о чувствах Амира, а если я поинтересуюсь, то разрушу мирный пузырь, которым сейчас являлась наша группа.К тому же, это было не моим делом. Это было немного эгоистично, но я не хотел разбираться в чужой драме, потому что своей у меня было предостаточно. Этот недавний разговор с матерью, концерт, поездка в Айову, поминки отца, тысячу снова проснувшихся во мне воспоминаний, которые я подавил ещё в подростковом возрасте, потому что они либо были слишком позорными и унизительными, либо настолько болезненными, что даже мысль о них могла вызвать у меня ледяную дрожь; встреча с Майком, концерт, снова встреча с Майком, наше снова возобновившееся общение, которое закончилось так же быстро, как началось, все эти новости…Если честно, Амир и его ситуация с Ребеккой были последней вещью, о которой я волновался. И в этом не было моей вины. Моя жизнь последние полтора года была настоящими американскими горками: я поменялся как человек полностью, окончательно бросил наркотики, потерял отца, узнал новые вещи о своей ориентации, переехал в другой штат, помирился с братом, устроил вроде как перемирие с матерью, нашёл новую группу и друзей, поменял окружение, нашёл… любовь.Или потерял её.Я стиснул зубы, сжимая в ладонях руль. В машине было тепло, а снаружи почти минус двадцать пять градусов, поэтому стекло внутри запотело, и мне пришлось податься вперёд и протереть окно рукавом кофты, раздражённо щурясь. Откинувшись обратно на сиденье, я шумно выдохнул и нахмурился.Блять.Майк и его чертова проблемная жизнь. Зачем Джо вообще мне об этом сказал? Он действительно думал, что я великодушно прощу Майку его дерьмо просто потому, что он сейчас в депрессии и ему сложно? Мне тоже было тяжело: я только-только бросил наркотики и только-только начал вставать на ноги, и мне всё ещё было чертовски плохо, и я возвысил Майка до грёбаных небес, воображая себе, что он, блять, ангел-спаситель, мой, сука, ангел-спаситель, а потом он просто взял и топнул ногой по тонкому льду, в середине которого стоял я, и тот, разумеется, треснул и провалился прямо подо мной. Мне пришлось выбираться из этой ледяной воды самому, но я что-то не помню, чтобы кто-то просил Майка помочь мне лишь потому, что я, блять, в тяжёлой ситуации. Я что-то, блять, не помню такой инициативы ни с чьей стороны. Я получил помощь только потому, что я её захотел, а если бы я не протягивал руку, её никто сам бы не вытянул. И я бы потонул. А у Майка куча друзей, которые волнуются и думают о нём, и боятся за него?— так, как никогда в жизни не боялась за меня даже собственная мать, а он даже не хочет двинуть грёбаным пальцем, чтобы что-то сделать? С какого перепугу я тогда вообще должен что-либо делать? Почему, сука, он вообще должен меня волновать? Он сам причина всех своих проблем?— и они все в его грёбаной голове, а я, блять, не ебучий психолог, чтобы разбираться с его тараканами. Я не грёбаный мученик и добродетель, чтобы вопреки себе идти и помогать несчастным?— особенно тем, кто когда-то вонзил нож мне в спину.Сука.Я ударил ладонью по рулю, буквально трясясь от ярости?— за эти полгода я, на самом деле, так мало злился на Шиноду, что сейчас эта злость, видимо решив, что пора ей выйти наружу, была буквально готова полезть из всех клеточек моего тела.Сука!В груди у меня творился ураган: я был так зол, так расстроен и зол, и мне было так обидно?— даже непонятно, по какой причине, потому что я кричал в своей голове, я швырялся вещами, и мне хотелось что-нибудь ударить, и, вопреки всей моей злости к Майку, я продолжал из раза в раз прокручивать в голове то, как он лежит в комнате у Фрэнки и отказывается есть, как он продаёт квартиру и отдаёт все деньги брату на учёбу, не думая о себе, как он принимает заказы и не может над ними работать, потому что руки отказываются рисовать, и он ненавидит себя за то, что не может ничего из себя вытащить, как он рвёт на себе волосы от отчаяния, как блестят его глаза от слёз и как он справляется с панической атакой в полном одиночестве, не желая, чтобы кто-то подходил и пытался ему помочь,?— и мне становилось так больно, и почти сразу же после этого чувства наступала новая волна ярости, и я был буквально на грани того, чтобы заплакать. В горле у меня стоял ком, нос свербел, и мне хотелось и плакать, и швыряться вещами одновременно, и я не знал, куда деваться, потому что мне надо было сосредоточиться на дороге и не шуметь, потому что Ребекка устала и была сонной весь вчерашний день, но я просто не знал, куда выплеснуть эмоции. У меня тряслись руки, и кожа на лице и шее зудела, будто пылая огнём. У меня начали выступать слёзы, и они стали наполнять глаза, и дорога расплывалась, и мне было тяжело дышать, и я……резко затормозив, тем самым, скорее, разбудив Ребекку, я открыл дверцу машины и вышел на воздух, отходя в сторону. Опёршись ладонями о колени, я слегка приподнял голову и стал глубоко дышать, хватая ртом и носом ледяной воздух. Будто издалека послышался хлопок дверцы машины, и я услышал быстрые шаги и приглушённое из-за шума в ушах:—?Чез! Чез, господи, что случилось? Что происходит? —?ладонь Ребекки коснулась моей спины, пока я пытался восстановить дыхание. Взгляд мой был прикован к пустынной дороге впереди нас, и я старался сосредоточиться на буквально обжигающем холоде, который сейчас был для меня как отрезвитель. —?Честер, всё в порядке?Я выставил ладонь, тем самым своеобразно ответив на вопрос. Ребекка замолчала, но руку не убрала.Мы стояли так несколько минут?— несколько часов?— вечность,?— когда я наконец почувствовал, что дыхание моё спокойное, а пальцы рук и ног окоченели. Тогда я выпрямился и, уставившись на обеспокоенную Ребекку, слабо улыбнулся. Руки у меня тряслись.—?Всё хорошо,?— хрипло произнёс я. Она вцепилась в мою ладонь, глядя на меня широко распахнутыми глазами. —?Я в порядке, просто немного… немного тяжело мне в последние дни. Так много… —?я невнятно повёл рукой по воздуху,?— всего, знаешь.—?Я понимаю,?— она кивнула и, поджав губы, тихо поинтересовалась:?— Это из-за Майка?Я выдохнул в воздух маленькое облачко пара и, чуть помешкавшись, кивнул. Ребекка с огорчением покачала головой.—?Мне жаль, Чез. Хочешь об этом поговорить?Протянув руку, я приобнял Бекки за плечо, которая всё ещё была в моей куртке, и чуть улыбнулся.—?Может, когда приедем? Тогда я соберусь с мыслями, наверное.Ребекка в ответ лишь обняла меня за талию, прижавшись головой к груди, и мы вместе направились обратно к машине. Голова у меня, тяжёлая и туманная после этого непонятного приступа, при этом была пустой и спокойной.Я облегчённо вздохнул.Вот и всё закончилось.***В эту же ночь мы остановились в каком-то дешёвом мотеле, потому что я был истощён, а Ребекка хотела поспать на нормальной кровати. Мы остановили взгляд на наиболее хорошем варианте из всего имеющегося у нас скудного выбора: сначала мы хотели остановиться в отеле, но там было слишком дорого, а мы не могли позволить себе такую роскошь?— особенно тогда, когда взяли самим себе небольшой оплачиваемый отпуск и к тому же ещё и платили за аренду квартиры. Нашего менеджера не особо как-то волновало то, что почти вся наша группа?— ребята университетского возраста, и мы работаем на среднеоплачиваемых должностях, чтобы удовлетворить свои хотя бы основные потребности, и у нас нет средств на лишние расходы, но мы как-то и не жаловались?— то, что у нас был контракт с таким менеджментом, было уже достаточно большой удачей, а деньги… я никогда особо и не располагал ими, так что не чувствовал особого некомфорта. Когда я жил с отцом, да и вообще с семьёй, я никогда не чувствовал, будто бы нас баловали: всегда было что-то, в чём мы себе отказывали. Мы всегда брали только самые дешёвые вещи, закупались одеждой только в самых дешёвых магазинах, брали еду со скидкой и всё такое. Самое большое событие, которое случилось за всё моё детство?— это поездка в Лос-Анджелес, и то, это ведь даже не другая страна. Я, впрочем, будучи десятилеткой, всё равно был в восторге. Когда ты маленький, даже поездка в соседний город тебе кажется большим событием. С возрастом же восторг угасает.Комната в мотеле была с двумя одноместными кроватями и окном с видом на серую унылую стену рядом стоящего здания. Пыльная тумбочка с тускло светящейся на ней лампой с розовым абажуром, непонятный ковёр прямо посередине номера, запах стирального порошка и большое тёмное пятно в углу на потолке, с которого уже осыпалась штукатурка от влаги. Наверняка, эту комнату не раз затапливало.—?Миленько,?— невпечатлённо прокомментировала Бекки, спуская с плеча свой рюкзак и снимая шапку. Она выглядела уставшей и сонной, но глаза её в темноте всё равно горели любопытством. Она лукаво взглянула на меня и, двинув бровями, улыбнулась. —?Романтика, да?—?Охуеть какая,?— безынициативно бросил я. —?Тут как-то мерзко, знаешь?—?Ага, и я боюсь даже заглядывать в ванную. Можно мне твои сигареты?Она сняла куртку, бросила её на свой рюкзак на полу и с громким вздохом приземлилась на одну из заправленных кроватей. Я достал из кармана пачку с зажигалкой и по очереди бросил их ей. Она поймала без особых усилий.—?Это выглядит как место, где можно кого-нибудь убить и оставить труп,?— я тоже стянул с себя куртку, вешая её на один единственный стул в номере. Подойдя к свободной кровати, я присел на её край и выдохнул. Голова гудела, и я решил ненадолго прилечь. Покрывало пахло стиральным порошком уж чересчур резко, но из-за своей усталости я едва ли обратил внимания на это.Лишь бы тут просто не было клещей.—?Ну, как-то нихуя не практично, тут полно людей вокруг.—?Да нихуя, когда мы туда зашли, в холле висели почти все ключи, значит, по всему зданию никого нет.Ребекка хмыкнула, выдыхая густое облако дыма из рта, и бросила задумчивый взгляд в окно.—?Интересно, тут есть обслуживание номеров?Я на пару секунд поднял гудящую голову и оглянулся в поиске телефона: здесь даже не было грёбаного стола, что уж говорить о какой-либо технике.—?Не-а,?— я уложил голову обратно.—?Почему это?—?Телефона нет. Проводки нет. Вообще ничего нет. У них даже нет портье. Да и девушке на рессепшене было как-то насрать на нас. Это тебе не гостиница, Бекки.Последовало лишь многозначительное ?ясно? в ответ, и мы с ней замолчали на несколько минут. Я немного дремал, плавая где-то между сном и реальностью, а Ребекка, наверное, докуривала сигарету.—?Чез,?— послышалось тихое через некоторое время. Я разлепил тяжёлые веки и, слегка повернув голову в сторону, уставился на сидящую на соседней кровати Бекки. Она склонила голову и таким же тихим голосом попросила:?— Расскажи мне, о чём думаешь.Я смотрел на неё несколько долгих секунд, не находя, что конкретного ответить. Между тем она продолжила:—?Ты думаешь о нём?—?О ком?—?О Майке,?— она расстегнула замок на своих ботинках и с громким стуком сбросила их на пол. Этот звук звоном отдался у меня в ушах, дав короткий, неприятный импульс по сердцу. Оно всё ещё было тревожно.Я чувствовал себя так, будто не могу найти дом. Как будто я далеко-далеко ото всех вещей в мире. Как будто всё нереально. Как будто эта снежная, промозглая зима поглотила меня в своё густое полое молчание и не хочет отпускать из объятий, будто я мёртв, или мир вообще нереален и меня не существует.—?Ну,?— я слегка пожал плечами, стряхивая с себя чувство неуютности. —?Да. Думаю.—?Что между вами происходит?—?По сути, ничего,?— я прикрыл глаза, сцепляя пальцы на своём животе. —?Просто… у него сейчас полная херня в жизни, и это не даёт мне покоя.—?Ты волнуешься за него?Я вздохнул, поглаживая большим пальцем выступающую костяшку на среднем пальце. Мне очень хотелось спать и отвязаться от этих навязчивых вопросов Ребекки, но в то же время я чувствовал к ней мягкую нежную снисходительность, которая бывает тогда, когда ты так любишь человека, что даже раздражающие вещи в нём вызывают у тебя нежность. Я очень привязался к Бекки за последние месяцы, и ощущение было такое, будто мы знаем друг друга целую вечность. Нам всё ещё было многое друг в друге непонятно, но мы поддерживали и держались друг за друга как могли, потому что, если честно, мы с ней оба были очень похожи в своей отстранённости, к тому же она была единственной, кто знал обо мне больше всех, и это создавало между нами определённую условность. Я знал, что могу на неё положиться. Она была мне как сестра, как очень-очень близкая сестра, и я дорожил ею так, как никогда не дорожил ни одной девушкой в своей жизни. У меня вообще никогда не было близких отношений ни с одной женщиной, поэтому это было для меня так особенно и по-настоящему.—?Не знаю,?— тихо ответил я. —?Наверное. Думаю да.—?Почему? —?послышалось шуршание и скрип кровати. —?Ведь он…—?Я знаю,?— устало произнёс я, вздыхая. —?Я знаю, что он мудак. Просто это то, что я чувствую. Я не могу заставить себя это не чувствовать.Ребекка не ответила, и мы замолчали на несколько секунд.—?Я думаю, он всё-таки мудак.Я выдал смешок, качая головой. В голосе у Ребекки слышалось пренебрежение, и оно было понятно: она не знала Майка, не дружила с ним, не общалась с ним, не знала, какой он?— для неё он был лишь моим бывшим парнем, который сделал мне больно и оставил меня страдать и плакать, и естественно, что ей он не нравился, ведь это я был её другом, а не он, но я всё равно едва успел прикусить себе язык, чтобы не сказать глупое, нелогичное ?ты не понимаешь?.Что она могла не понимать? Всё было так, как было. Майк поступил дерьмово. Может, даже больше, чем дерьмово. Почему, даже ненавидя его, я не хотел, чтобы у кого-то было неправильное представление о нём? Неправильное понимание мотивов его поступков, если даже я сам этих мотивов и не знал? Какого чёрта первым инстинктом моим сейчас было защитить его, оберечь от мнения, которое даже не могло ему навредить? Нет, Бекки, он не мудак, он просто… он просто… он просто мудак? Что я вообще хотел сказать? Зачем я защищал его? Почему я продолжаю быть таким идиотом, если он снова, снова и снова манипулировал мной?— даже не зная этого, просто, своим существованием? Стоит мне узнать, что ему плохо, как я тут же плыву под нескончаемым потоком жалости и беспокойства, и разве это?— здорово? Разве это?— нормально? Почему я говорил одно, а думал совсем другое?—?Джо боится, что он что-нибудь с собой может сделать,?— я прикусил губу, едва слышно выдыхая. Поток мыслей в моей голове просто ошеломлял.—?А он может?—?Ну,?— я пожал плечами,?— раз Джо говорит, значит, вероятность есть.—?И какое тебе до этого дело?На этот раз я выдохнул шумно, снова открывая глаза и поворачивая голову к Ребекке. Та сидела на кровати, опираясь спиной о подушку и глядя на меня. Я поднялся.—?Серьёзно, Бэкс? —?она пожала плечами, отводя взгляд. —?Ты знаешь, как дерьмово я буду себя чувствовать, если он реально с собой что-нибудь сделает?—?Ну, ему нужен психотерапевт, а не ты.—?У него какой-то пунктик на психологов, как только заговариваешь о них, он сразу же посылает нахуй,?— я качнул головой. —?Это не вариант.—?Я и не предлагала варианты, я просто хочу, чтобы ты понял, что эта не твоя проблема,?— закатила глаза Ребекка. —?Если он не может с собой справиться, то ты?— не тот, кто должен делать это за него.—?То же самое я сказал Джо, когда отказал ему помочь,?— бросил я. —?Но смотри, сейчас почти полночь, а я сижу с тобой здесь и волнуюсь о том, как этот мудак закончит себе жизнь.Вопреки тому, что это была охуеть какая проблема и мне было охуеть как сложно её озвучивать, я вдруг понял, насколько смешна и абсурдна в целом эта ситуация. Я был так глуп и так отчаян в своих чувствах, что это почти отвращало.Блять. Как я скучал по двум неделям назад, когда ещё не знал ничего.—?Значит… —?Ребекка пожала плечами, наверное, не зная, как комментировать мой выпад. —?Значит, ты… ты всё ещё любишь его?Я опустил взгляд на свои сцепленные вместе пальцы.Любил ли я его?—?Не знаю,?— тихо ответил я. —?Думаю нет. Не знаю.—?Так не знаю или нет?—?Бекки.—?Ладно, всё, молчу,?— она подняла вверх ладони, сдаваясь. —?Просто я хочу, чтобы ты знал, что делаешь.—?Я даже, блин, ничего не делаю! —?устало ответил я, морщась.—?Я так, на будущее,?— Ребекка пожала плечами. —?На всякий случай.—?На какой ещё такой случай?—?Даже не знаю,?— Ребекка стянула с себя джинсовку и положила рядом с собой на покрывало. —?Может, на случай, если ты решишь его вернуть? Или вернуться?—?Да что за херня,?— слабо бросил я, ложась обратно на кровать. —?Бекки, перестань морочить мне голову.—?Никто тебе голову не морочит,?— закатила глаза она. —?Просто предупреждаю. Чувства иногда могут быть настолько сильными, что ты перестаёшь думать головой,?— я раздражённо выдохнул, отворачивая голову к стене, но Бекки всё равно продолжила:?— И в этом нет ничего плохого, но всё равно нужно сначала очень хорошо подумать, прежде чем что-то делать.Я фыркнул, всё ещё не глядя на неё.—?Тебе ли говорить про поспешность действий.—?Эй,?— послышалось шуршание, и на моё лицо резко приземлилась джинсовка Бекки, пахнущая её духами, увлажняющим кремом и снегом. —?Если я даю хорошие советы, это не означает, что сама им следую. Мы, вообще-то, о тебе говорим.—?И я от этого не в восторге,?— пробормотал я в ткань.—?Что?Я убрал от своего лица джинсовку и, со вздохом поднявшись, взглянул на Ребекку и с убедительным?— по крайней мере, так казалось мне,?— видом произнёс:—?Я понял,?— она скептично приподняла брови, и я закатил глаза снова:?— Я понял, Бекки. Ты можешь не капать мне на мозги?—?Что ты понял?—?Что… —?я пожал плечами, нервный. —?Что не нужно делать поспешных действий и слушать больше свой разум, а не эмоции,?— Ребекка кивнула, выглядя наполовину убеждённой. —?Я тебя понял. Всё?—?Надеюсь, для тебя это не просто слова, чтобы успокоить меня,?— она пожала плечами, отворачиваясь. —?Это ведь не мне надо, а тебе. Кто будет потом тебя успокаивать?—?Да иди ты,?— я кинул в неё джинсовку, тем самым своеобразно возвращая её ей, и качнул головой. —?Если бы я знал, что ты будешь меня подкалывать, я бы никогда не стал плакать перед тобой.—?Да я, блин, шучу,?— закатила глаза Бекки, взглянув на меня из-за спины. Она возилась с серёжками, кажется, пытаясь их снять. —?Шуток не понимаешь, что ли? Вообще теперь слова тебе не скажу.—?Вот ты всегда так делаешь,?— я выдал усталый смешок. —?Прежде чем я успею обидеться, ты обижаешься первой, чтоб потом извинялся я.—?Да неужели,?— саркастично ответила Ребекка, оставляя серёжки на тумбе с той самой лампой с уродливым розовым абажуром. —?Ещё что скажешь?—?Ой, ладно, всё, я спать,?— сдался я, стягивая с себя зимние кроссовки и точно так же, как Ребекка, бросая их на пол с громким стуком. —?Мне неохота с тобой ссориться.—?Я вообще молчала, кто тут ссорился?Я выдохнул и, уставившись на Ребекку, смотрел на неё несколько долгих секунд, чтобы взнервировать. Через некоторое время она не выдержала и, подняв на меня острый взгляд, бросила резкое:—?Что?Я улыбнулся ей?— мягко и тепло.—?Ты самый близкий мне друг, Бэкс,?— она замерла, глядя на меня внимательно. —?Самый-самый близкий. У меня никогда не было такого друга, как ты. Спасибо, что ты есть у меня.Я ожидал, что она, как обычно, закатит глаза и скажет что-нибудь на подобие ?ну ты и ванильный? или же ?меня сейчас стошнит?, но вместо этого она как-то сразу вся смягчилась, расслабилась и, улыбнувшись какой-то своей странной ухмылкой, двинула бровью и поинтересовалась:—?Даже ближе, чем твой этот Хан?—?Даже ближе, чем он,?— усмехнулся я. —?Ты ближе всех моих друзей вместе взятых.Ребекка сделала победное движение рукой, но я видел, что она смущена моей откровенностью?— возможно, она была одной из тех людей, у которых язык не поворачивается сказать своим близким людям, что они их любят просто потому, что боятся показаться глупыми и чувствительными, но мне было всё равно?— я хотел, чтобы она знала. Даже если это её смущало.—?Можно мне теперь получить объятия?Ребекка не смотрела на меня, но кивнула и, поднявшись со своей кровати, протопала ко мне. Приземлившись рядом, она обняла меня за шею, спрятав тем самым лицо. Я не знал, о чём она думает, но позволил себе не заботиться об этом, обвивая её двумя руками и устраивая подбородок на её плече. Мы молчали где-то минуту, успокаивая друг друга своими объятиями: я чувствовал, что она тоже была чем-то обеспокоена, поэтому мы оба давали друг другу этот своеобразный комфорт.—?Ты тоже самый близкий мне друг,?— наконец тихо произнесла Ребекка мне в шею, её пальцы зарывались мне в волосы на затылке и слегка прочёсывали пряди. —?С другими я всегда собачусь, даже если люблю их, а тебе чаще всего боюсь сказать даже одно плохое слово.—?Не такой уж я и неженка,?— фыркнул я.—?Да нет,?— возразила Ребекка, почему-то взволнованная. —?Я когда тебя обижаю, сама на себя злюсь. Даже если знаю, что ты не будешь на меня злиться, я всё равно злюсь и помню всё плохое, что говорю тебе.Я сделал короткий ошеломлённый вдох и даже замер, удивлённый этим её внезапным признанием. Я даже не подозревал, что она чувствует что-то подобное.—?Серьёзно? —?я хотел скрыть своё удивление, чтобы не смутить её, но голос мой всё равно прозвучал на октаву выше.—?Да,?— неохотно признала она. —?Я не знаю, почему так. Ты вроде не цветочек, а я всё равно боюсь тебя обидеть. Наверное, это потому что ты первый, кто ни разу не упрекнул меня в моём характере. Ты вроде хороший, никогда зря не грубишь никому, и можешь, вроде как, сделать замечание человеку, который не отвечает тебе тем же, но всё равно ни разу мне ничего не сказал. Даже свои жалобы на меня чаще всего ты говоришь в шутку. Никто этого не делал,?— голос её прозвучал грустно, и я отстранился, чтобы взглянуть на неё, но продолжая при этом придерживать её за плечо. Она выглядела смущённой, но всё равно посмотрела на меня. —?Все рано или поздно говорят, как их заебал мой характер. Я уже привыкла, игнорирую это как-то, но всё равно,?— она вздохнула,?— это отпечатывается в моей голове. Я что, реально такая сволочь?Я растерянно пожал плечами, качая головой.—?Мне с тобой комфортно.—?Ну, это ты,?— выдала она грустный смешок. —?Ты совсем другой.—?Да ладно, такой же, как и все остальные парни в мире,?— я улыбнулся, фыркая. —?Таким же туповатым бываю и невнимательным. Ничего особенного.—?Не скромничай, а,?— она дала мне подзатыльник. —?Единственное, что меня в тебе раздражает, это то, что у тебя такая низкая самооценка.—?Э-эй,?— я поморщился, погладив только что пострадавший затылок. —?Полегче нельзя было?—?А говорил, что не неженка,?— она окончательно отстранилась от меня, ухмыляясь?— это было знаком, что откровения на сегодня закончены. —?Не болтай попусту в следующий раз, да? Может, нам реально нужно было снять номер в отеле, с периной и одеялами с кружевами по краям? И там, знаешь, такие штуки по бокам кровати деревянные, чтоб навес был, как у принцесс в…—?Отвали,?— я пихнул её в плечо, и она засмеялась. —?Бекки, блять!—?Всё, молчу,?— она продолжала ухмыляться, периодически выдавая короткие смешки. —?Принцессами не рождаются, как говорится, ими становятся.—?Всё, вали с моей кровати,?— я пихнул её снова, и она, ничуть не обижаясь, встала и, продолжая ухмыляться, проковыляла к своей кровати. —?Наглеешь с каждым разом.Прежде чем скрыться в ванной, она показала мне средний палец и, не дав отреагировать, громко захлопнула дверь.Я фыркнул.Ну и не надо.***Через почти две недели после приезда обратно в Лос-Анджелес постоянные мысли о Майке стали меня уже не на шутку тревожить. Он часто снился мне, и я мучился виной: перед Джо за то, что отказался помочь, Майком?— за то, что так жёстко ему нагрубил, в то время как он мне и слова не сказал, даже перед Фрэнки, которая и подругой-то мне не была, просто знакомой; даже перед собой?— и то, за то, что чувствую вину. Я как будто пообещал самому себе быть в порядке, а когда выяснилось, что о порядке и речи не идёт, это обещание нависло надо мной, как обвиняющее грузное облако. Я стал молчаливым и напрягал этим самым всё своё окружение, но ничего с этим поделать не мог: либо я молчал, либо злился и кричал?— другого было не дано. Поэтому я остановился на более-менее оптимальном варианте.Было, с одной стороны, так глупо чувствовать себя виноватым?— ведь разве я сделал что-то неправильное? Я позаботился о себе и своих чувствах, и что в этом было плохого? Почему тогда казалось, что я полное дерьмо, раз так грубо отказал Джо и швырнул весь свой негатив на Майка? Разве он этого не заслуживал?Ну, наверное, нет.Или да.Ну почему, блять, я вообще об этом думал?У Майка тяжёлый период, я должен был быть помягче, либо вообще проигнорировать его?— было бы намного лучше, если бы я промолчал, ну почему я не промолчал? —?но в то же время я думал, что в любом случае мне нужно было дать ему понять, что его поведение неприемлемо, ведь он заставил меня чувствовать себя дерьмово снова, в который уже раз, и я был обязан сказать ему, чтобы он шёл нахрен со своими манипуляциями, но потом опять возвращался к мысли, что мне стоило быть помягче, потому что я не хочу быть сволочью, а потом опять возвращался к тому, что я не сволочь, если урезал на корню все попытки Шиноды ко мне приблизиться?— и по кругу, ещё одному, третьему, четвёртому, пятому, шестому… и так до бесконечности. Я буквально свёл себя с ума за эти две недели.Что в мире вообще могло прекратить это бесконечное колесо мыслей в моей голове?—?Твой этот друг?— полная херня,?— с чувством произнёс Амир, тем самым отвлекая меня от мыслей.Мы всей группой сидели в студии, пока Энтони сводил куски песен, раз за разом прослушивая, чтобы понять, где инструмент звучит глуше, а где сильнее, чем надо. У него был тонкий слух, и он мог даже услышать тихие щелчки?— так называемые клипы?— когда сводишь отдельные куски песен и между ними остаётся пробел, поэтому обычно обработкой занимался он. Ему, конечно, помогали многочисленные продюсеры, которые постоянно приходили к нам в студию и критиковали треки?— иногда справедливо, иногда нет,?— но в основном делал он всё сам. Он был молодцом, на самом деле, и я даже почерпал у него многое, когда он давал мне мини мастер-классы насчёт того, как заниматься обработкой. Он был довольно резок обычно, даже казался мне резче, чем Ребекка, но мы и с ним поладили. Я старался ему особо не перечить, и ему это, кажется, нравилось.—?Не херня,?— возразил Элиас, защищаясь. Они сидели на креслах рядом с Энтони, а я лежал на диване, меланхолично наигрывая разные мелодии на акустической гитаре. Ребекка сидела на стуле рядом с диваном, с кем-то переписываясь. —?Он не так плох.—?Он не так плох,?— раздражённо передразнил Амир. —?Он тебе лапшу на уши вешает, чувак. Нихера он не умеет, блять. Вся его музыка?— галимое дерьмо, а он ещё на Nirvan’у покушается.—?Ты хоть альбом его слушал?—?Да слушал,?— убедительно произнёс Амир?— так, что у никого в помещении не оставалось сомнений, что он реально слушал альбом. —?Все двенадцать треков. Голоса у него нихуя, он использует дохуя обработки, а в рок-музыке это неприемлемо?— вон, Честера нашего послушай. Вот это я понимаю, а вот этот твой Зак нихуя не шарит.—?Ну, не может быть всё так плохо,?— фыркнул я.—?Он использовал мотив Аневризмы* в своей песне.—?Тогда молчу,?— я вернулся к своей гитаре.—?Вот я и говорю, он плагиатчик и слизыватель, а ты ему веришь.Элиас не ответил, видимо, смирившись. Я вернул свой взгляд к потолку, снова принявшись наигрывать на гитаре мелодии и олицетворяя собой настоящую меланхолию?— драматизма во мне хватало, конечно, но я не мог ничего с этим поделать.Несколько минут в студии царила тишина, только компьютерная мышь Тони щёлкала, да и кондиционер шумел. Я задремал, усыпляемый этими монотонными звуками, как вдруг в коридоре затопали быстрые лёгкие шаги, дверь в студию распахнулась, и в помещение бодрым шагом вошёл Дэниел.—?Ну, здравствуйте, здравые умы творчества,?— он прошёл внутрь и махнул Ребекке, чтобы она встала со стула. Закатив глаза, она поднялась, но почти тут же вернулась обратно к телефону. Дэниел присел на стул. —?Я пришёл вас проведать.—?У нас всё хорошо,?— безэмоционально отозвался Энтони, не отрываясь от компьютера. —?Могли бы просто позвонить.Дэниел, проигнорировав общее безразличие к его присутствию, улыбнулся и потряс папкой в воздухе.—?У меня к вам новости. Думаю, я нашёл вам художника.Я напрягся, перестав поглаживать пальцем лакированную поверхность гитары.—?О боже, как волнующе,?— отозвался Амир, скептично поглядывая на папку. —?Он хоть хорош?—?Думаю, у этого парня есть талант,?— Батлер поставил папку на столик, перед этим смахнув с неё очередную пустую коробку от пиццы и салфетки. Раскрыв её, он разложил все имеющиеся внутри бумаги по поверхности и улыбнулся, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. Амир и Элиас встали, а Ребекка наклонилась. Я отложил гитару в сторону, подался вперёд и пробежался взглядом по рисункам.—?Дэн,?— Амир поднял на него совершенно невпечатлённый взгляд. —?Это тот же художник, что был у нас в прошлый раз.—?Та-да-ам! —?взволнованно воскликнул Дэн. —?Конечно, это он, он хорош, и у нас с ним контракт.—?Он рисует так, будто хочет показать рисунки своим детишкам, что тебе было непонятно в прошлый раз? —?Амир явно выглядел расстроенно?— кажется, ему действительно нужна была хорошая обложка. —?Он даже не обводит свои рисунки чёрной краской или маркером, ему в музей искусств для стариков надо, а не к нам в рок-группу!—?Ну, я могу поговорить с ним, и он изменит свой…—?Да нет же, он кретин, в прошлый раз даже не слушал мои просьбы!—?Амир, я не собираюсь…—?У меня есть на примете кое-кто получше,?— выпалил я, не давая себе времени на раздумья. Взгляды присутствующих тут же обратились ко мне, и я, прочистив горло, бросил:?— Думаю, он нам подойдёт. Он как раз более современно рисует, и он более молодой и умеет в разные стили.—?Правда? —?уже более воодушевлённо спросил Амир. Я кивнул. —?Что ж ты раньше молчал?—?Я не думал, что это так к спеху,?— пробормотал я, чувствуя себя скованно и взволнованно?— я даже не знал, как буду объясняться перед Майком.—?Кто угодно, только не этот парень.—?Ну, что ж,?— прервал Амира Дэниел, глядя на меня. —?У тебя есть его контактные данные, номер телефона, адрес почты, может?—?У меня есть его номер,?— Ребекка прожигала во мне дыру, но я всеми силами игнорировал её. —?Я могу позвонить ему, если хотите.—?Хотим,?— Амир и Элиас улыбнулись. —?Можешь сейчас?Сердце у меня подскочило к горлу.—?Э-э-э… —?сейчас? Серьёзно? Сейчас? Кто меня за язык тянул? —?Да? Наверное, если он не занят.Все уставились на меня с ожиданием, и только через несколько мгновений я понял, что они ждут, что я позвоню. Я спохватился, поднялся с места и, вытащив телефон из кармана, на автомате стал листать вниз, чтобы дойти до контакта Майка.—?Я с ним снаружи поговорю,?— бросил я, и все присутствующие, кроме Ребекки, кивнули. Она же смотрела на меня с насторожённостью, но я снова проигнорировал её, выходя наружу.Спустившись по лестнице с прикованным к контакту Майка взглядом, я присел на ступеньку и взволнованно сглотнул.Блять.Чёрт.И что мне ему сказать? Привет, Майк, приезжай и нарисуй нам обложку? Привет, Майк, я зол и ненавижу тебя, но нам нужна обложка, а лучше тебя её никто не нарисует?—?Блять,?— пробормотал я. Как давно я не звонил ему? Мне хотелось выблевать свой желудок. —?Блять.Ещё помедлив несколько секунд, слыша, как громко бьётся сердце у меня в ушах, я всё-таки нажал на кнопку вызова и прижал телефон к уху. Гудки шли медленно?— невыносимо медленно, и мне даже поплохело?— настолько я был взволнован. Страх сжимал мне желудок.Чего я, блять, боялся?Наконец, послышался щелчок, странный шум, и глухой голос Майка произнёс:—?Алло?Я выпрямился.—?Эм, привет, Майк?Сердце отбивало чечётку, пока я ждал ответа.—?Честер? —?послышалось ошеломлённое после долгой тишины.—?Ага, это я,?— у меня тряслись руки, но я старался не выдавать своего волнения. —?Слушай, эм… у нас с ребятами завязался разговор, что… точнее, нам нужна обложка к песне, и моему согруппнику кажется, что это очень важно, а художник, которого предлагает наш менеджер, рисует откровенно дерьмово, так что… я бы хотел, чтобы ты попробовал нам её нарисовать.Я прикрыл глаза и прикусил свой большой палец. Майк на том проводе молчал, видимо, шокированный моим предложением, ведь только недавно я был так груб к нему и посылал к чёртовой матери, и так странно, наверное, слушать…—?Ты что… —?он прочистил горло,?— ты мне работу предлагаешь?—?Ага, вроде того,?— нервно ответил я. —?Ты согласен?—?И я должен для этого приехать к вам?—?Ну,?— меня буквально тошнило в мой собственный желудок,?— да.—?Ты это не всерьёз,?— Майк неверяще хохотнул.—?Всерьёз,?— бросил я. —?Я всерьёз.Майк снова замолчал, видимо, не зная, что сказать. Он, наверное, действительно был удивлён моим предложением.—?Это Джо тебя попросил?—?Не просил он меня ни о чём,?— начал раздражаться я. —?Почему ты просто не можешь принять грёбаное предложение?—?Я, блин, не знаю, может потому, что только недавно ты не хотел меня видеть?—?При чём тут я вообще? —?резко спросил я. —?Это моя группа, ей нужен художник, ты хорошо рисуешь. Всё. При чём тут вообще я и ты?—?Зачем ты вообще это предлагаешь? —?непонимающе спросил Майк. —?Звонишь так резко, предлагаешь такие вещи, я не…—?Пока предлагаю, принимай,?— напряжённо произнёс я. —?Я не хочу выяснять с тобой никаких отношений.—?Это точно Джо тебя подговорил.—?Какая нахрен разница?!—?Большая! —?вспыхнул Майк. —?Мне не нужны твои подачки! Я не собираюсь принимать твои предложения только потому, что ты вдруг пожалел…—?Закрой рот,?— резко прервал его я. —?Закрой рот, Шинода, иначе я окончательно разозлюсь. Мне, блять, ни капли тебя не жалко, мне на тебя насрать, но я знаю, что тебе нужны деньги и что ты околачиваешься в квартире бедной Фрэнки, ты же, блять, не думаешь, что она захочет держать тебя там навсегда??— я услышал его резкий вдох. —?Ты буквально сидишь на её шее, Шинода, это пиздец как безответственно! Так что успокойся, блять, умерь своё эго и прими грёбаное предложение,?— последние слова я буквально прошипел. —?Потому что дважды я предлагать не буду.Майк на той стороне линии ошарашенно молчал. Я слышал только его свистящее дыхание.—?Всё остальные детали ты обсудишь с Дэниелом, я дам ему твой номер, и вы поговорите. Я думаю, менеджмент нормально оплачивает такие услуги,?— я едва слышно выдохнул после секундной паузы. —?Надеюсь, мы договорились.Майк чуть помешкался, но потом послышалось тихое и подавленное:—?Хорошо,?— он прочистил горло. —?Я с ним поговорю. Эм, спасибо.—?Не благодари,?— бросил я и, прежде чем он успеет хоть что-либо сказать, сбросил звонок. Убрал телефон обратно в карман и зарылся пальцами в волосы, с силой их оттягивая. —?Чёрт.В душе было муторно, а голова пустая, будто трясли её несколько раз. Я выдохнул и, сглотнув, качнул головой.Ты мой должник, Джо.