Глава 7 (1/1)

—?Ты такой добрый, что мне почти тошно.Вытряхнув из пачки последнюю сигарету, я поднял её со стола и, обхватив губами, щёлкнул зажигалкой. Мы с Ребеккой сидели в зале, и та, устроившись на диване, пила кофе, глядя на меня с осуждением, и я буквально чувствовал, что она едва сдерживается, чтобы не сказать что-то вроде ?а я тебе говорила?.Будто бы я и сам не знал.—?Я бы на твоём месте даже пальцем не двинула.—?Да мне самому от себя тошно,?— устало отвязался я, вынимая сигарету изо рта и вздыхая. —?И я как-то не в восторге, что мы вообще об этом говорим.—?Тебе придётся, этот твой Майк приезжает завтра, и пути назад нет,?— Ребекка поставила кружку на пол, сделав из неё последний глоток, и поднялась с места. Через десять минут ей уже нужно было идти в универ.Я сглотнул кислую слюну, и та вязкой жижей тяжело осела в желудке. Я не разговаривал с Майком от слова ?совсем? после того, как отдал его номер телефона Дэниелу, и был не в курсе, как идут их переговоры, поэтому сейчас эта новость о его приезде волнительным клубком заворочалась в животе. Я всячески старался игнорировать тот факт, что сам вызвался и сам устроил себе сложную жизнь, но… как только в тот день я позвонил Майку, все мысли, до этого на повторе проигрывающиеся в моей голове, исчезли без следа.Да, наверное, будет тяжело видеть его каждый день. Да, наверное, он будет пытаться со мной разговаривать. Да, я буду беситься больше, чем обычно, и меня беспокоила сохранность моего психического состояния, но я… я не был мудаком? Я не хотел быть мудаком? Или всё-таки надо было послушать свой здравый смысл, пережить кратковременное, или долговременное, чувство вины, а потом пойти дальше и быть счастливым снова? Может, мне действительно не стоило звонить?Впрочем, блять. Я уже позвал его, и он приезжает завтра, ну зачем я вообще об этом думал? Он приедет, нарисует нам обложку, я не буду с ним общаться, он получит деньги и уедет к чёртовой матери обратно к себе в Айову, и мы не увидимся с ним снова. Всё.Всё.—?И что? —?послышалось слегка раздражённое в коридоре. —?Так ничего и не скажешь?—?Да что ты, блин, хочешь, чтобы я сказал? —?так же раздражённо спросил я, туша так и недокуренную сигарету в пепельнице, которую Ребекка нашла, пока копалась в старых вещах бывших владельцев.—?Ну не знаю,?— послышался громкий хлопок?— кажется, это упал её рюкзак. —?Тебя вообще это не волнует, или ты это так притворяешься?Я бросил взгляд на фотографию меня и Джо в рамке, стоящую на столике, и слегка нахмурился. Моя голова была устроена на плече Хана, я улыбался с закрытыми глазами, а тот, обнимая меня за плечо, ухмылялся своей ?фотогеничной? улыбкой?— той самой, которой он никогда не улыбался вне камеры.—?Волнует,?— рассеянно пробормотал я, не отрывая взгляда от фотографии. В коридоре Ребекка шумно шаркала тапочками и громко щёлкала крышками теней и кремов, тем самым показывая своё недовольство. Её, видимо, явно бесила моя ситуация с Майком и то, каким спокойным я казался из-за его приезда. —?Просто я не понимаю, чего ты от меня хочешь.—?Я-то вообще ничего не хочу, это ты просто ходишь, будто бы ничего не происходит.—?А что, я по-твоему орать должен? —?я отвёл взгляд от фотографии и уставился в коридор, где мне были видны вешалка, высокая тумба для обуви с зеркалом, отражающим двигающуюся руку Ребекки?— я не раз наблюдал это действие по утрам, когда она спешила в универ и в спешке красилась. Обычно я старался оставаться в зале или на кухне, пока она не уйдёт, чтобы ей не мешать, потому что когда она опаздывала, её очень легко было взбесить.—?Ну, если в этом есть потребность…—?Бекки,?— заныл я.—?Ну что?—?Я… —?я вздохнул и поднялся, топая в сторону коридора. Выглянув из двери, я ухватился пальцами за проём и уставился на красящуюся у зеркала Ребекку. Она подводила глаза чёрной подводкой, а на тумбе лежала её коробка с косметичкой и кремами, которую она обычно выносила из своей комнаты, а потом заносила обратно, если не опаздывала. —?Я понимаю и осознаю всю ситуацию, Бэкс,?— она бросила на меня взгляд через зеркало, но ничего не ответила. —?Я не буду истерить тебе, ладно? Всё в порядке. Я не буду даже смотреть на него.—?Он не будет даже смотреть на него,?— саркастично повторила она.—?Бекки…—?Ладно-ладно, молчу,?— перебила она меня, видя, что я уже в отчаянии. Положив подводку обратно в косметичку, она закрыла её и обернулась ко мне, поджимая губы. —?Ты же знаешь, что я не просто так тебя достаю с этим.—?Я знаю,?— обречённо кивнул я.—?И я не хочу, чтобы тебе было плохо,?— она снова отвернулась, наклоняясь, чтобы поднять свои ботинки. —?А я знаю, что тебе, наверное, будет, поэтому ты меня сейчас так бесишь. Ты мог бы избежать страданий, но вместо этого сидишь и страдаешь молча. А что будет, когда он приедет завтра?Я вздохнул и, отвернувшись, вернулся обратно в зал. Между тем Ребекка продолжила:—?Ты тогда совсем загнёшься?—?Ничего я не загнусь,?— пробормотал я, садясь на пол. —?Почему ты так обо мне думаешь?—?Как? —?я буквально чувствовал, что она закатила глаза. —?Как о человеке, у которого есть эмоции?—?Да всё будет нормально,?— неуверенно ответил я.—?Как скажешь,?— легко ответила Бекки с коридора. Послышался шум. —?Но, если что, я тебя предупреждала.—?И я тебя услышал,?— тихо бросил я, постукивая пальцем по зажигалке.—?И замечательно,?— шуршание одежды, и уже довольно мягкое:?— Увидимся вечером?—?У меня смена, наверное, до поздней ночи будет, так что не уверен,?— я снова бросил взгляд в коридор. Ребекка стояла у двери, держась ладонью за её ручку. —?Если ты не будешь спать в это время, то увидимся.Она улыбнулась и, кивнув, бросила:—?Тогда увидимся, когда увидимся.—?Пока,?— я вернул ей улыбку, и она, помахав рукой, открыла дверь, впустив в квартиру сквозняк, и уже через секунду захлопнула её. Я послушал, как она сбегает вниз по лестнице, стуча каблуками ботинок по каменным ступенькам, а потом вздохнул и отвернулся.Джо с фотографии ухмылялся мне, и я, покачав головой, тихо произнёс:—?Это только ради тебя, козёл.И он, похоже, и так знал это без меня.***Открыв ключами дверь, я на цыпочках прошёл внутрь квартиры, морщась от каждого скрипа половицы, и спустил рюкзак с плеча. Было тихо и темно, а значит, Ребекка уже либо спала, либо лежала в своей комнате и слушала музыку, не желая, чтобы её тревожили.Ну, я старался этого и не делать.Вытащив ключи, мелочь и телефон из кармана, я стянул с себя ветровку, повесил её и, опёршись бедром о тумбу, вздохнул. Плечи, поясница и стопы у меня ныли от долгого хождения туда-сюда целый день, и у меня даже не было аппетита, хотя я очень плохо ел весь день?— настолько сильна была моя усталость. Мозг из-за сонливости едва соображал, и я бесцельно водил взглядом по скромной обстановке вокруг, отдыхая за счёт принявшей мой вес тумбы. В первые недели работы в ресторане мои ноги болели так, что в свои выходные я едва переставлял ноги и часами лежал в кровати, вставая только на кухню и справить нужду. Я чувствовал себя таким разбитым, к тому же моральная истощённость ну ни капли не помогала мне восстановиться. Иногда я не мог заснуть, даже очень устав, и эта бессонница доводила меня до истощённых слёз. Очень часто я приходил на работу в таком ужасном виде, что все начинали думать, что я алкоголик из-за моих красных глаз и разбитого вида, но обидно было то, что я даже и капли не принимал в те месяцы. Эмма часто подозрительно посматривала на меня и интересовалась моими делами, но чаще всего мне было так всё равно, что я даже не обращал на неё внимания.Сейчас, конечно, всё стало намного лучше. Я привык к этой ежедневной нагрузке, поэтому под конец рабочего дня я чувствовал лишь обычную усталость, да к тому же и эмоциональное состояние улучшилось. Сейчас я спал довольно крепко почти каждую ночь?— бывали, конечно, плохие дни, но всё остальное время всё было в порядке. Иногда на меня нахлынивала беспричинная ярость, причём такая сильная, что я едва мог с ней совладать, а иногда?— такая апатия, что даже хорошие вещи казались мне глупыми и бессмысленными, и в такие моменты я даже удивлялся, почему они мне вообще когда-либо доставляли радость. В этом не было ничего удивительного, учитывая всякое травмирующее дерьмо, что было в моей жизни, но всё-таки все эти резкие всплески чувств и недели апатии не могли порой не тревожить. Я знал, что что-то не так, потому что ярость иногда реально могла быть чересчур сильной, причём настолько, что казалось, она течёт по сосудам вместо крови и распространяется по лёгким и сердцу подобно опухоли. Это гнилое, тяжёлое, чёрное чувство было глубоко, глубоко внутри меня: хранилось в голове старыми воспоминаниями и обидами, а в сердце?— тугой болью. И я так, так злился, что порой не мог себя контролировать, и каждая клетка и мышца в моём теле напрягалась, и я будто бы мог, мог…Но я, конечно, ни разу не позволял этому чувству взять контроль над моим телом. Раньше я был довольно резок и мог нагрубить человеку просто потому, что у меня не было настроения, но, как говорил мой психотерапевт в клинике, никто вокруг тебя не должен страдать от того, что что-то внутри тебя идёт не так. Это была такая простая истина, на самом деле, но в тот момент она звучала для меня как откровение. Я никогда до этого не задумывался, что причиняю дискомфорт людям вокруг себя, особенно близким, потому что в моей голове никогда не возникало мысли, что я должен быть более мягким и внимательным, что люди, которых я люблю, не должны терпеть каждую мою глупую выходку и плохой характер. Конечно, если бы кто-то сказал мне такое в мои тринадцать, я бы послал этого человека нахрен и был бы, скорее всего, прав, потому что на тот момент у меня не было близких людей рядом и я грубил людям потому, что это был мой такой способ самозащиты,?— но сейчас эти слова как никогда хорошо помогали мне в новом окружении. Если бы я взрывался на своих друзей каждый раз, когда злился, то все вокруг, как и раньше, ненавидели бы меня, но из-за того, что я осознавал свою ответственность, я старался по максимуму не перекладывать свои проблемы на чужих. Если я злился и был раздражён, я пытался молчать и ни с кем особо не контактировать, и ребята, видя мою безучастность, старались меня не трогать, и отношения наши тем самым не портились. Я бы не сказал, что мой плохой характер куда-то волшебным образом исчез, потому что Честер в моей голове всегда хотел сказать что-то грубое и резкое, и раньше я всегда слушал его, принимая его мысли за свои, но сейчас у меня появились силы справляться с тем, чтобы эта резкость звучала, по крайней мере, только в моей голове. Может быть, если я буду максимально долго его игнорировать, он когда-нибудь устанет болтать в пустоту и уйдёт.Может быть. Может быть, он вообще никогда никуда не уйдёт.Но насколько ужасными ни были мои резкие вспышки гнева и туманные дни апатии, больше всего я боялся того, что следовало за всеми этими чувствами.Очень тяжело мне было справляться со своей зависимостью. Это желание было порой таким острым, и оно появлялось так неожиданно, что я даже не знал, куда от него деваться. Как только передо мной вставала малейшая трудность, как только мне становилось тяжело или если я заставал себя за тем, что мне реально, действительно тяжело поднять себя с кровати, в моём теле пробуждалась такая острая ломка, что мне казалось, будто только наркотик, даже если и самый слабый,?— единственное, что может спасти меня в эту секунду. Порой бывали дни и даже недели полного безразличия к наркотикам, а порой это желание было настолько острым, что хоть на стенку лезь, и длиться оно могло неделями. Я даже мог просто прокручивать свои планы на следующую неделю, и скукота, однообразность этих планов могла ввергнуть меня в такую тоску, что я почти задыхался от жизни. Наркотики скрашивали девяносто процентов моей жизни: мою скукоту, процесс учёбы, тёрки с отцом и в целом мою одинокую, без близких друзей, жизнь. Они делали меня более мягким и податливым, и жизнь не казалась таким уж дерьмом с ними. Когда я перебарщивал и пробовал более сильные наркотики, жизнь казалась дерьмовой даже и с ними, но в основном я закидывался только экстази и тем самым подсаживал мозг на яркие эмоции, не позволяя ему вылезать из дыры отчаяния самостоятельно, и теперь, когда я окончательно с ними закончил, он в панике кидался с одной вещи на другую, пытаясь понять, как просто жить, чтобы одним светлым днём не пойти и не запустить свинцовую пулю себе в висок.С самого начала я проебался и теперь буду расхлёбывать последствия своего дерьма всю оставшуюся жизнь. Очень часто я хотел позвонить психотерапевту с той клиники в Айове и рассказать о своих чувствах, но я понимал, что его услуги не будут мной оплачиваться и ему просто не выгодно как-либо мне помогать, да к тому же я чувствовал себя неловко, и мне не хотелось навязываться. Но однажды я всё-таки не сдержался и позвонил, в ответ получив, что неудивительно, вежливое ?простите, Честер, я сейчас очень занят?, что очевидно означало ?пошёл нахуй?. Однако через день он написал мне сообщение и посоветовал пойти на собрание анонимных наркоманов где-нибудь рядом со своим районом, а если мне не понравится, то лишь стоило найти себе куратора и созваниваться с ним каждый раз, когда хочу принять.Но я, конечно, никуда не пошёл. Во-первых, я ещё не был достаточно социально готовым, чтобы идти и болтать о своей жизни незнакомцам, даже если это анонимное собрание, а во-вторых, я не знаю. У меня не было времени на это, у меня была работа и записи в студии, то есть, максимум я был не занят лишь раз в неделю и то, в свой выходной мне хотелось отоспаться, чтобы всю следующую неделю не ходить как зомби. Может быть, это были лишь мои оправдания, и если бы я реально хотел что-то изменить или улучшить, я бы это сделал, но разве я не справлялся? Если даже порой я сходил с ума от этого, то на следующий день я даже мог и не вспомнить о том, что произошло, так что… я держал ситуацию под контролем.Вроде бы.По крайней мере, я ещё ни разу не сорвался.Зайдя в ванную с перекинутым через плечо полотенцем, я быстро принял душ, а после заскочил на кухню, выпив два стакана воды и съев один тост. Возвращаясь обратно, я захватил телефон, чтобы поставить будильник на завтра, и увидел на экране пять пропущенных.Джо.Он звонил почти весь день, пока я был на смене: один звонок был в три часа дня, потом ещё один в пять, ещё один в пять-тридцать, один в шесть и последний был в десять вечера, то есть, почти полтора часа назад.Я задумчиво постучал по экрану пальцем.Стоило ли мне перезванивать ему сейчас?Судя по тому, какую жизнь Джо ведёт, он, скорее всего, не спит сейчас в такое время.Не дав себе ещё несколько секунд на размышления, я нажал на кнопку звонка и прижал телефон к уху. Пока ждал его ответа, раздумывал, есть ли какая-то связь между звонком Джо и тем, что Майк приезжает уже завтра? И если так, не делал ли я ошибку, перезванивая ему сейчас, чтобы выслушивать вещи, о которых мне очень и очень не хотелось говорить?Но прежде чем я успел додуматься до того, чтобы сбросить звонок и идти спать, в трубке зашуршало, и слишком бодрый для такого часа голос Джо произнёс:—?Чез! Здаров,?— в тоне его слышалось облегчение. —?Я уж думал, что ты меня игнорируешь.—?Здарова,?— вяло ответил я, уходя в зал и закрывая двери, чтобы ненароком не разбудить Ребекку. —?Ты по каким-то делам звонишь? Я просто только с работы вернулся и устал.—?Оу,?— облегчение в его голосе тут же сменилось лёгкой насторожённостью. —?Значит, ты типа занят?—?Ну не то чтобы занят,?— я поморщился, приземлившись на диван. —?Просто устал и как-то не хочется ни с кем говорить.Стоило этим словам вырваться из моего рта, я осознал, насколько грубо и обиженно они на самом деле прозвучали. Я, конечно, злился на Джо за его просьбу, но не настолько, чтобы игнорировать его звонки и показывать свою обиду через грубые слова и намёки.Теперь он, блять, думает, что я на него дуюсь.—?Оу.Блять.—?Эм… —?неловкое покашливание,?— ты на меня… ты злишься, да?—?Нет, Джо, я не… —?я прервался, прикусывая язык?— ложь моя была очевидной. —?Ну,?— я прочистил горло,?— не знаю. Может, совсем немного.—?Блин,?— Джо выдохнул в трубку, и шум его дыхания защекотал мне щёку и ухо. —?Я так и знал. Просто я звонил тебе, чтобы убедиться, что всё нормально и ты не злишься, и я в принципе догадывался, что ты злишься, но всё равно… блин.—?Ну,?— я пожал плечами,?— как бы ты чувствовал себя на моём месте?—?Ну-у-у… я бы пиздец бесился и игнорировал тебя неделями. Может,?— он выдал смешок,?— даже дал бы тебе по шее.Я закатил глаза, фыркая.—?А ты… —?продолжил Джо,?— не знаю. Ты даже как-то пытаешься притвориться, что не злишься на меня. Я охреневаю от тебя.—?Ну блин, раз ты знал, что твоя просьба?— охуеть какое дерьмо, почему вообще её озвучил? —?раздражённо бросил я. —?Ты же, блин, знал, что я разозлюсь?— да кто угодно разозлился бы,?— так почему?Джо тяжело и протяжно выдохнул, медля с ответом. Когда он заговорил через несколько секунд, голос его звучал намного тише, чем обычно.—?Просто… я знал, что если что-то не сделать… если не предпринять ничего, то Майк сделает что-нибудь.—?Сделает что?Джо многозначительно промолчал, будто намекая, мол, ты знаешь.—?Да херня,?— нервно усмехнулся я и, когда Джо не посмеялся, сглотнул. —?Ты же не серьёзно?—?Я, блин, серьёзно, Чез,?— голос его звучал устало. —?Он болен. Он болен, и он знает это, но просто не хочет признавать. Его этот дурацкий максимализм перешёл все границы, и он не хочет признавать, что ни один двадцатиоднолетний психически стабильный парень не будет постоянно ходить с такой кучей хуйни в своей голове. Это может быть малейшая проблема, Чез, серьёзно, просто наимельчайшая, но он её в голове раздует так, что потом даже не может справиться с какой-то обычной вещью.—?Но это же не значит, что…—?Если я говорю, что знаю, значит, я знаю, Чез,?— на той стороне линии зашуршало. —?Я не говорю просто так.Я не ответил, продавленный под тяжестью этого короткого ?я знаю?.—?Поэтому… —?продолжил Джо, не дождавшись моей реакции,?— поэтому мне жаль, что я попросил тебя и поставил в такое положение, и вообще повёл себя как дерьмо, но на тот момент мне казалось, что это единственный выход. Мне очень жаль. Честно,?— я вздохнул. —?Но… но, я не знаю. Как бы ты поступил на моём месте?—?Я даже не хочу знать, как бы я поступил,?— я провёл ладонью по лицу, выдыхая. —?Слушай, Джо, я понимаю, но… это нихрена не делает ситуацию легче.—?Я знаю,?— тихо произнёс Джо. —?Всё дерьмово. Вся эта ситуация.—?Ага.—?Ты всё ещё злишься на меня?—?Ну… нет? —?я вздохнул, сдаваясь. —?Я не знаю, Джо.—?Нормально, если ты злишься, потому что я бы тоже злился,?— Джо слегка фыркнул. —?Я пренебрёг тобой и твоими чувствами, пытаясь вытащить близкого мне человека, и это дерьмово и тупо, потому что ты тоже мой близкий человек. Я понимаю. Просто я хочу эгоистично надеяться, что ты когда-нибудь растаешь и перестанешь на меня злиться, потому что я дурак.—?Да бля,?— я фыркнул, слегка улыбаясь. —?Ты реально придурок.—?Ну, что есть, то есть, друг,?— добродушно согласился Джо и почти тут же произнёс, уже серьёзным тоном:?— Слушай, мне правда жаль.—?Да хрен с ним,?— отмахнулся я. —?Что сделано, то сделано. Просто не упоминай об этом так часто, и я забуду.—?Ладно, как скажешь.Мы помолчали.—?На каком транспорте он приедет?—?М?—?Майк,?— повторил я несмело. —?На каком транспорте он приедет?—?Майк? Да он уже уехал,?— Джо звучал слегка озадаченно. —?Где-то позавчера утром. Он как-то не слишком хотел об этом говорить, да и вообще в принципе разговаривать со мной не хотел, так что не знаю, на чём он поехал. Ты не общался с ним?—?Эм,?— я кашлянул,?— я отдал всё это дело нашему менеджеру, так что без понятия, где он и как он.—?Оу,?— пауза. —?Ясно. Круто. Ну это хорошо, наверное.—?Ну да,?— я пожал плечами. —?Он… я просто слышал, что он приезжает завтра. Что он уже будет здесь, в смысле. Я думал, ты знаешь.—?Нет, я не знаю,?— Джо вздохнул. —?Он дуется на меня.Я сглотнул.—?Тогда ладно.—?Ты только… —?Джо замялся, когда пауза между нами опять затянулась,?— не переживай слишком, ладно? Оно… оно того не стоит.Я фыркнул, качая головой.—?Посмотрим. Ничего не обещаю.—?Чувак…—?Ладно,?— отвязался я. —?Неважно. Всё будет нормально.—?Послушай, если всё дерьмово, я могу…—?Джо, ты ничего не можешь,?— резко произнёс я, теряя терпение. —?Он приезжает завтра, и что бы ты там ни думал, это уже произошло и пути назад нет. Я уже потратил на это нервы, так что забей.Джо промолчал, видимо осаженный моим резким тоном.—?Ладно,?— сухо произнёс я, чувствуя, как от напряжения у меня начинает давить в висках. —?Я, наверное, пойду спать.—?Эм,?— голос Джо прозвучал тихо. —?Ладно тогда. Спокойной ночи.—?Спокойной,?— я уже хотел было сбросить звонок, но Джо, будто спохватившись, окликнул меня. —?Да?—?Эм… —?он прочистил горло. —?Спасибо?Я крепче сжал в пальцах телефон, давя в груди нахлынувшую волну тоски, потому что меня поблагодарили, а ощущение было такое, что я снова проигрываю, раунд за раундом, будто я беспомощен в самом наихудшем смысле этого слова, будто я ни черта не контролирую, и всё в мире вертится и крутится без моей возможности вмешаться, даже если кажется, что вот, я что-то решаю, держу всё в руках, мои мысли и чувства идут против меня, и в итоге снова?— всё идёт не так, как бы я того хотел, и я не в силах сделать ничего, чтобы повернуть всё вспять,?— а потом сглотнул и тихо произнёс, будто припечатывая:—?Обращайся.***Когда я подошёл к студии, на часах уже было три часа дня, так что я был уверен, что Майк уже был на месте. Однако когда я зашёл внутрь, меня приветливыми возгласами встретили лишь Элиас и Амир. Они сидели на диване, сражаясь за последнюю пачку чипсов, в воздухе веяло запахом съеденной пиццы и какого-то травяного чая, а Тони, сидя, как обычно, в кресле, возился с треками и очищал компьютер. Я чувствовал себя зажатым, поэтому не поинтересовался о Майке, хотя это волновало меня в первую очередь, но мне не хотелось показаться чересчур назойливым или чтобы потом парни случайно не проболтались Шиноде, что я интересовался им или переживал.Я вообще не должен иметь к нему никакого отношения.Однако, стоило мне укорениться в своём мнении, что я точно, стопроцентно должен оставаться безразличным от начала и до конца?— до того самого конца, когда Майк сядет в машину и уедет обратно в Айову, нарисовав нам всё, что нужно,?— Амир похлопал по сиденью рядом с собой, и я, не зная, с чего начать разговор, будучи чересчур занятым тем фактом, что где-то в районе сегодняшнего дня приезжает Шинода, плюхнулся на диван и поинтересовался:—?А художник уже приехал?Да ну что ж с тобой такое?Амир, в своей обычной уверенной манере глядя мне прямо в глаза, слегка непонятливо качнул головой.—?Кто?Он не имел в виду ничего такого, он вообще понятия не имел о той драме, что происходит между мной и Майком, он даже не знал, что я интересуюсь парнями, но под его прямым взглядом, которым он всегда смотрел на всех без исключений, я вдруг почувствовал себя неловко. Амир был настоящим ?парнем?, если так можно было выразиться: без всяких заморочек вроде неспособности кому-то противостоять или проблем с недостаточной мужественностью?— он никому не навязывал и не бил себя в грудь тем, что он мужчина, но твёрдость, сила его мужественности неумолимо заполняла воздух вокруг него этой энергией. Он не колебался, не особо стеснялся, и даже когда нервничал, не особо это показывал; первым жал руки тем, кто приходил к нам в студию, чтобы помочь с записями, всегда более конкретно формулировал мысли и не спихивал ни на кого какое-либо дело, поэтому все в группе единогласно признавали его лидером. Элиас со своей вечной неуверенностью вряд ли мог занять место Амира, Тони был слишком вялым для этой роли, Ребекка?— чересчур вспыльчивой, а я был чересчур мягким?— меня признавали даже самым сговорчивым в группе, потому что я старался не конфликтовать ни с кем и даже сумел, вроде как, найти общий язык с каждым.—?Художник,?— повторил я, кашлянув. —?Он приехал?—?А,?— Амир кивнул и, повернувшись к Элиасу, пихнул его в бок:?— Ты с ним говорил?—?Ну вчера он вроде писал, что сегодня уже будет здесь, так что,?— Элиас пожал плечами,?— вроде ждём.Они выглядели действительно, реально безразличными?— это ведь просто какой-то художник, о котором они понятия не имеют, им вообще глубоко плевать?— так почему я не мог сделать над собой усилие и выглядеть таким же похуистичным? Почему, блять, эта чувствительность?— эта тупая, глупая чувствительность вообще жила в моём сердце и так отравляла мне жизнь? Почему я не мог быть прямым и ясным, без постоянных сомнений и всяческих угрызений совести?Боже, он даже ещё не здесь, а уже действует мне на нервы.—?Ну, вот, вроде ждём,?— Амир посмотрел на меня и кивнул, тем самым подтверждая его слова, и я вернул ему кивок, тут же проваливаясь в тягучую отчаянную кашу ожидания?— это то самое беспокойное чувство, когда ты ждёшь свою маму с работы вечером, она должна появиться с минуты на минуту, но проходит пять, десять, двадцать минут, полчаса, но её всё ещё нет, и твой мозг разыгрывает тысячу вариантов развитий событий, что с ней могло случиться, а детское сердце дрожит от тревоги и страха,?— но дело-то в том, что ситуация с матерью оправдана, а в моём случае мне вообще должно быть поебать, он не моя мать, не мой друг и даже не мой приятель, так почему мне, чёрт возьми,?— не?***Через полчаса пришла Ребекка, пахнущая ментоловой жвачкой и совсем немного?— сигаретами, и я сразу прилип к ней, вызываясь постоянно то принести ей чай, то помочь с настройкой гитары; постоянно сидел рядом, пока она с серьёзным видом записывала свою бас-партию, вечно переругиваясь с Тони; она была на бэк-вокале, поэтому пока она записывалась, я подбадривал её и тем самым немного действовал ей на нервы, но мне было как-то всё равно,?— необходимость быть рядом хоть с кем-нибудь, кто являлся частью моего комфорта, была сильнее, чем желание не быть навязчивым. К тому же, Бекки привыкла, что когда я хандрю или у меня начинается тревога, я стараюсь быть с кем-нибудь рядом, и что неудивительно?— она чаще всего оказывалась той, с кем я был. Её, конечно, раздражало, что я следовал за ней по пятам, но она знала, почему я был таким, поэтому старалась не слишком этого показывать.Я всё равно видел, впрочем.Всё уже шло не так, как я планировал. Всё, чего я хотел, это побыстрее покончить с приездом Майка, но вся эта ситуация с ожиданием растягивалась, словно жвачка, и я понятия не имел, как держать себя в руках, когда каждая мышца в моём теле была напряжена до предела. Было бы так легко, если бы он был уже здесь, и я мог бы сохранять спокойствие, но из-за того, что хранить спокойствие сейчас было не перед кем, ожидание сводило меня с ума. Я был рассеянным, три раза проебал ноту, получил несколько странных взглядов от Тони и вздрагивал каждый раз, когда слышал какой-то резкий звук, боясь (а может быть, и надеясь), что это дверь.Я ненавидел себя за ожидание, ненавидел себя за нетерпение, ненавидел, что мне не всё равно, ненавидел каждую свою эмоцию в сторону Майка, мне хотелось вытащить своё сердце и раскрошить его к чёртовой матери, чтобы никогда больше ничего не чувствовать, но это, очевидно, было невозможно, и мне приходилось мириться со своей чувствительностью. Однажды я позволил себе что-то чувствовать, и теперь мою хладнокровность никогда не вернуть обратно. Я удивлялся, как раньше я мог легко справляться с мерзким окружением, даже не почувствовав и малейшего укола в сердце: оно было спокойно и безразлично, ему было абсолютно поебать на людей вокруг него и на чувства, которые то и дело норовились вырваться наружу. Оно было крупным, сухим и твёрдым, в нём не было места сочувствию, потому что когда оно больше всего в нём нуждалось, оно его не получило. Единственное, что иногда бывало в нём?— это волнение перед принятием дозы и ярость, когда отец упрекал в безответственности. Моё сердце было таким злым и пустым, я так ненавидел маму и отца, и мир, и всех вокруг, потому что знал, если я буду ненавидеть всё?— ничто никогда не сможет меня ранить. Я мог послушать упрёки отца, которые, в принципе, должны были меня ранить, но в те годы я был настолько чёрств, что уже через пять минут курил травку с друзьями и смеялся над какой-то ерундой, закапывая воспоминания о конфликте где-то глубоко в своей памяти и не вспоминая о нём, в принципе, никогда. Раньше меня могли избить где-нибудь в переулке, но даже тогда, единственная боль, которую я чувствовал, была физической. После я лишь злился, что эти придурки не могут отъебаться от меня, но в целом это не так уж и задевало меня.Но если я был таким похуистом, если мне было так поебать на всех вокруг, так почему, почему даже малейший конфликт с друзьями сейчас так сдавливает мне сердце? Почему я мог плевать в лицо Брюсу, когда он душил меня в переулке, но не мог справиться с грёбаным Майком, который ещё даже не здесь, а уже проехался по всем моим нервным клеткам?—?Чувак, я не знаю, тебе то ли отдохнуть нужно, то ли воды выпить,?— Тони, сидя за компьютером, бросил на меня тяжёлый взгляд. Я стоял в кабинке звукозаписи, проёбывая партию за партией, и, похоже, Тони уже был полон моего дерьма. Он в целом вообще был не очень терпеливым человеком, но всё равно каким-то образом умудрился не наорать на меня ни разу за этот день. Возможно, он уважал меня или считал чересчур чувствительным, чтобы ругаться со мной так, как он ругался с остальными, когда они записывали партии: я не знал. Я вообще заметил, что никто в группе особо со мной не ругается, и я реально был без понятия, почему. Может, они чувствовали, что ещё не слишком близки со мной, либо я создавал впечатление нежного цветочка (что, впрочем, бред, потому что, что за фигня?), либо я был настолько скрытным, что мой характер был им непонятен, и они из-за этого старались быть осторожными.Я прикусил губу, стягивая наушники и устраивая их на своей шее.—?Извини, я сегодня совсем не в форме.—?Ну, я вижу,?— Тони махнул рукой, тем самым говоря, мол, это видно. —?Хочешь ещё попробовать или как? Или уже завтра?—?Я не знаю,?— я вздохнул, колеблясь. —?Может, ты пока поработаешь с песнями, а я пойду в угол и напишу несколько лириксов? Ты не против?Тони пожал плечами, тяжело вздыхая.—?Ну, ладно, иди. Что поделаешь.—?Извини ещё раз,?— бросил я виновато.—?Всё нормально.Выйдя из кабинки, я взял свою гитару и пошёл в угол, где стоял стол, заваленный всяческой канцелярией. Бросив взгляд на часы, я даже слегка ужаснулся: было уже семь вечера. Амир что-то наигрывал на гитаре, а Элиас разговаривал с Ребеккой, причём разговаривали они так увлечённо, что даже не замечали никого вокруг. Казалось, я был единственным, кто помнил, что сегодня приезжает Майк.В тысячный раз злясь на себя за ожидание, я приземлился на стул и схватил со стола первую попавшуюся ручку. Нервы, находясь в напряжении весь день, теперь отдавали мне в виски головной болью; мне не хотелось ни о чём думать, но взгляд невольно вновь и вновь возвращался к часам, пока время шло, приближая день к его логическому концу. Я написал четыре жалких строчки с самыми простыми рифмами, после, уже сдавшись, просто перебирая струны гитары в бессмысленной мелодии. Ожидание злило и утомляло, тишина взрывалась в моей голове мыслями, кричащими не моим голосом, реальность из-за напряжённых нервов будто уплывала от меня, мне казалось, что всё вокруг ненастоящее, будто вот, миг?— и ни меня, ни всего остального в мире не будет.В конце концов, блять, где его носило? Он что, не мог позвонить и предупредить, что его не будет сегодня? Что он опаздывает? Что ему нужно что-то уладить? Почему, блять, нельзя сделать вещи проще, разве это требует таких больших усилий? Его что, перехватила грёбаная шпана подростков и избила в углу или что? У него украли телефон? Почему нельзя, блять, просто позвонить и не заставлять переживать?Когда на часах стукнуло полдевятого, к нам заскочил Дэн, и, может быть, это тяжело представить, но разочарованию моему не было предела. Я даже как-то разозлился на него за то, что тот пришёл, но почти сразу же мне пришлось погасить своё раздражение, потому что, иди нахуй, чувак. Твои грёбаные проблемы?— это твои грёбаные проблемы, так что засунь их себе куда-нибудь обратно, ясно?И я уже понадеялся, что сейчас Дэн всё уладит и скажет, что Майк задержался и не рассчитал со временем, но его искреннее удивление почти бросило меня в холодный пот.—?Он мне сегодня не звонил, но утром я скинул ему адрес нашей студии,?— Дэн качнул головой. —?Он не появлялся?—?Как видишь, нет,?— Амир пожал плечами, нахмуренный. —?Почему ты ему не позвонил? Он здесь никогда не был, и ты его даже не встретил. Наверняка, он понятия не имеет, как сюда добраться.Да где же он, блять?Это уже было как-то не смешно.—?У меня помимо ваших проблем есть тысяча других ребят, с которыми надо возиться,?— Дэн нахмурился, снимая очки для зрения и кладя их в карман. —?Ладно, я сейчас ему позвоню, и мы всё решим.Он вышел в коридор, и Амир, проводив его безразличным взглядом, взглянул на меня и покачал головой.—?Он такой, блять, напыщенный.—?Не говори,?— Бекки фыркнула, сидя на диване со скрещёнными на груди руками. Она выглядела сонной, и я с ещё большим беспокойством понял, что нам не стоит задерживаться, потому что завтра у меня смена в ресторане, а у неё?— универ, и нам, наверное, стоило уже сейчас ехать домой.—?Вы тоже, когда впервые его увидели, подумали, что он крутой? —?тихо поинтересовался Элиас, и все захихикали. —?Ты, кстати, подумал, что он крутой, когда впервые его увидел? —?спросил он, обращаясь ко мне.—?Эм,?— я слегка нахмурился, внутри сходя с ума от головной боли и беспокойства, и пожал плечами. —?Не знаю. Когда я впервые его увидел, он был очень просто одет, так что вроде нет, не знаю.—?Ну он же провернул этот трюк с переодеванием, встретившись с тобой во второй раз в костюме? —?на лице у Амира была ухмылка, и я тоже слегка улыбнулся, заражаясь его весельем. —?Типа такой крутой продюсер и все дела. Эй и Эр отдел.—?Ну,?— я снова пожал плечами, слабо улыбаясь,?— да. Но я просто удивился, но я ничего… я вроде ничего не подумал тогда.—?Ты крутой,?— Амир улыбнулся, в голосе его проскочила мягкость. —?Мы всегда делаем всякое дерьмо и говорим о разных людях всякое дерьмо, а из тебя никогда оскорбления не вытащишь. Это классно,?— я слегка растерянно заморгал, не ожидав такого комплимента. —?Я это одобряю.—?Это да,?— согласилась Ребекка с улыбкой. —?Ты у нас тут самый добрый.—?Да хватит,?— я выдал смешок, хмурясь. —?Мне это не нравится.—?Единственное, что плохо,?— ты не умеешь принимать комплименты,?— продолжила Бекки, хлопая себя по колену. —?Ты себя чертовски недооцениваешь.—?Точно,?— согласился Элиас, не отрываясь от телефона. Амир, слегка улыбнувшись, кивнул, и я закатил глаза. —?Надо это исправлять.—?Ага, да, конечно.—?Нет, серьёзно…Дверь снова открылась, и в студию снова зашёл Дэн, не отрывая взгляда от своего телефона. Складка меж его бровей дала мне понять, что ничего хорошего ждать нам не стоит.—?Ну, так что? —?нетерпеливо поинтересовался Амир. Я был в таком же нетерпении, может, даже больше, поэтому неспешность Дэна просто сводила меня с ума. —?Где он?—?У него выключен телефон,?— Батлер пожал плечами. —?Я оставил ему голосовое, но не знаю,?— он заблокировал телефон и растерянно подбросил его в руке. —?Понятия не имею, как это нам поможет.—?И как нам его дождаться? —?слегка раздражённо спросила Ребекка. —?Он может приехать глубокой ночью, а здесь никого не будет.Дэниел открыл рот, чтобы ответить, но его перебил Тони, сидящий за компьютером:—?Я могу дождаться. Мне всё равно много что надо сделать здесь.—?Мы даже не уверены, что он вообще сегодня приедет.—?Мне разницы нет,?— Тони обернулся, поправляя причёску. —?Я могу поспать здесь. Если он придёт, то позвонит в дверь, я проснусь и открою. Не придёт?— ладно, мне всё равно долго до дома ехать, а сейчас уже поздно.На секунду в студии повисло молчание, а потом Дэн, растерянно разведя руками, бросил:—?Ладно. Хорошо. Тогда я… —?он посмотрел на всех по отдельности и кивнул,?— пойду, наверное. Позвоните, если что.Мы попрощались с ним, он ушёл, и через ещё двадцать минут собираться начали уже все. Я знал, что не могу оставаться, учитывая, что если бы остался, то Ребекка посмотрела бы на меня очень и очень долгим взглядом, тем самым дав знать, что она обо мне думает, так что в любом случае мне не стоило оставаться. Я должен был поехать домой и лечь спать.Всё.Мы попрощались с Тони, который захлопнул дверь прямо перед нашими носами, и пошли к своим машинам: Амир подвозил Элиаса на своей, а мы с Ребеккой ехали домой на моей. Напряжение, бывшее в моём теле весь день, расползалось по всем мышцам усталой ноющей болью, стуча нервным раздражением прямо в висках?— голова моя раскалывалась просто невыносимо.Когда мы залезли в машину, я был угрюмым и усталым, поэтому, когда Ребекка бросила на меня взгляд, я даже не стал реагировать. Я злился и переживал, и мне реально вообще не хотелось ни с кем разговаривать, но я знал, что Ребекка что-нибудь, да спросит, из-за чего я будто бы уже заранее на неё злился. Я знал, что это глупо, что она желает мне только лучшего, но её внимание ко мне было как раз последним, чего я хотел сейчас.Я завёл машину, всё ещё полностью игнорируя Бекки, пропустил машину Амира и после выехал на дорогу. Солнце уже зашло за горизонт, поэтому было довольно темно. Мы ехали в машине в полной тишине около десяти минут, прежде чем Ребекка, бросив на меня обеспокоенный взгляд, прочистила горло и поинтересовалась:—?Ты хотел остаться?Я слегка нахмурился, не сводя взгляда с дороги, и покачал головой. Ребекка смотрела на меня, возможно, в ожидании, что я всё-таки скажу что-нибудь, но в итоге, не дождавшись, вздохнула и, кивнув, бросила:—?Ты же знаешь, что мы можем поговорить.—?Я знаю,?— я постарался сделать свой голос как можно ровнее. —?Ты уже говорила.—?Ага, я в курсе,?— она нервно фыркнула, кажется, чувствуя себя неловко, а потом пожала плечами. —?Просто не посчитала лишним напомнить.Я снова кивнул, но взгляда от дороги так и не оторвал. Мы снова замолчали, но теперь с ещё большим напряжением между нами. Через пять минут Ребекка подобрала кассету и поставила её на среднюю громкость, а потом и вовсе уткнулась в телефон и не заговаривала со мной вплоть до самого приезда домой. И то, даже тогда она не стала со мной говорить: сделала себе чай, а после ушла, запершись в своей комнате. Я понимал, что отталкиваю её, но в моей голове был беспорядок, поэтому ничего с этим не делал. Я просто хотел принять долгий горячий душ, опрокинуть в себя аспирин, заткнуть уши наушниками и попытаться поспать, по крайней мере, часа четыре.Уже лёжа в постели через час и слушая музыку на низкой громкости, я снова позволил чувству беспокойства охватить меня. Оно накатывало на меня пару раз в душе, но это были лишь маленькие короткие сигналы, причиняющие лёгкий дискомфорт, но сейчас, стоило мне расслабиться, это чувство нахлынуло на меня с новой силой, будто зная, что в таком состоянии я не буду в силах ему противостоять. Моё сердце билось медленно, но каждый его удар посылал тревожный сигнал по всему телу, будто говоря, вот, ты что-то упускаешь, ты должен быть в другом месте, ты должен помочь, ты должен сделать что-нибудь, почему ты ничего не делаешь?Мутная тревога болела в животе, поэтому я, обняв себя за плечи, прикрыл глаза и стал считать от одного до десяти, надеясь, что утро наступит очень скоро?— так сильно надеясь, будто бы раньше оно никогда не наступало.***Следующий день тянулся ещё медленнее, чем вчерашний. В кафе утром приходило очень мало людей, поэтому мы с Барри и ещё парой коллег пили чай и разговаривали?— слава богу, новый управляющий был довольно мягким, поэтому редко заглядывал к нам, чтобы посмотреть, как мы работаем. Если случалось, что посетителей не было, обычно нас заставляли драить полы и вытирать подоконники, поэтому мы всегда старались делать вид, что чем-то занимаемся. Всё-таки обслуживать посетителей было легче, чем драить помещение с кучей столов и стульев.Близко в коллективе я общался только с Барри. Он иногда приглашал меня потусить с его друзьями на выходных, но чаще всего я отказывался, потому что у меня была запись в студии, да к тому же я и не особо нуждался в новых знакомствах. Он намекал, что может познакомить меня с кем-нибудь там, и мне с трудом удавалось удержать бесстрастное выражение на своём лице, потому что, если честно, я не чувствовал себя достаточно безопасно, чтобы говорить ему. Я был без понятия, как он относится ко всему этому. Я даже как-то боялся заводить разговор об ЛГБТ, это было для меня равносильно тому, чтобы выйти из шкафа. Мне не хотелось даже близко подходить к этой теме, потому что я знал, если окажется, что он плохо к этому относится, наша дружба будет для меня потеряна. Во всём грёбаном мире о моей ориентации знали только Ребекка, мой брат, Эбби, Майк, Джо и Макс, некоторые из прошлой компании могли догадываться. И всё. Даже мои согруппники понятия не имели, и я был не уверен даже на пять процентов, что они нормально к этому отнесутся. Мама тоже вряд ли хорошо относится к таким людям, а этот факт мог разрушить наши и так хрупкие отношения. Впрочем, я думал о том, чтобы поскорее ей сказать?— до того, как снова к ней привяжусь, чтобы потом не мучиться разбитым сердцем, но я понятия не имел, как просто открыть рот и сказать это. Я и так был не очень примерным сыном с моей работой, наркоманским прошлым и так далее, а каким я стану в её глазах после этого?Не то чтобы, конечно, это было чем-то плохим, но в любом случае, мир вокруг не был достаточно прогрессивным. Никто никогда не говорил об ЛГБТ в моём окружении, этих людей будто бы не существовало, и мне это не казалось очень хорошим знаком, поэтому я старался быть как можно тише насчёт своей личной жизни. Откуда мне знать, вдруг случится самый худший сценарий, и меня выкинут из группы? Мне нужно было оставаться тихим. Для своей же безопасности. Я не очень осознавал до того, как переехал в Лос-Анджелес, что общество вокруг не очень-то и принимающее, потому что до этого я был в компании Майка среди умных и прогрессивных людей, которые знали, о чём говорят, и мне было будто бы легко принять себя, потому что все вокруг твердили, что это абсолютно нормально, и мне нечего стыдиться. А если бы я осознал себя в окружении, которое у меня было сейчас или, не дай бог, до Майка, моя ориентация вошла бы в грёбаный Список. Этот список состоял из всех моих недостатков, и наверняка вот это заслужило бы стоять в великой тройке. Я мог представить, как сильно бы я ненавидел себя за своё влечение к парням и за скачущее влечение к девушкам?— ещё до того, как я что-либо осознал, это было моей большой проблемой, потому что очень часто бывало, что желание к ним у меня попросту отсутствовало. Иногда всё получалось, и эйфории моей не было предела. Это было даже странно, что я так радовался, когда у меня получалось с ними переспать без каких-либо происшествий. Я всегда думал, что это у всех так, потому что мне было слишком стыдно поинтересоваться, так ли это, поэтому это всегда оставалось неподтверждённым фактом. Я думал, что это всегда так чертовски сложно. Сейчас я понимал, что моё влечение к парням всегда существовало: пятьсот раз случалось такое, что мне так хотелось дружить с каким-нибудь чуваком, что у меня даже появлялась нездоровая одержимость им, и даже тогда я думал, что это у всех так. Когда к нам впервые в группу пришёл Джейсон, мне он сразу так, так понравился, что я даже не знал, куда деваться. Но тогда у меня не хватило мозгов понять, что моё желание дружить уж слишком сильное и нездоровое, поэтому я ходил и думал, что абсолютно все парни в мире чувствуют к другим парням те же чувства, что и я. И, честно, это и к лучшему. Слово ?гей? всегда было равносильно слову ?плохой?, поэтому это, наверное, и хорошо, что я влюблялся в парней, трактуя свои чувства желанием дружить. Мой мозг, наверное, просто защищал меня от ненужных в тот момент травм, а когда понял, что окружение, в котором я нахожусь, безопасно, расслабился и позволил мне осознать себя. Мне казалось, будто вся эта влюблённость в Майка была резкой и неожиданной, но на самом деле, в глубине души я знал, что когда-нибудь эти чувства, которые я так усиленно игнорировал, наберутся и выльются во что-то большее. Рано или поздно, даже если бы я не встретил Майка, этот ком снега, катящийся с горы, должен был докатиться до дороги и преградить мне путь?— в лице кого угодно.Но в любом случае я хотел оставить эту часть своей личности в тени?— до тех пор, пока не почувствую себя в безопасности. У меня была куча других проблем, с которыми мне нужно было разобраться, и сейчас уж точно было не время откровенничать с людьми, когда ты даже на сотую долю не уверен, что им понравится эта твоя часть. Я и так рисковал каждый раз, когда признавался кому-то в своей ориентации, будь то брат или Ребекка?— ведь я не мог знать наверняка, как они к этому относятся. Слава богу, всё обошлось, и моё решение открыться было самым лучшим, по сути, решением, но ведь столько людей считали, что их примут, а потом их попросту не принимали, и что? То же самое ведь могло случиться и со мной. Мне действительно повезло с братом и подругой, но повезёт ли мне ещё? Я не хотел рисковать.Зазвенела музыка ветра, оповещая об открытой двери, а когда я поднял голову, чтобы проверить, две девушки, болтая о чём-то, уже устраивались за столиком. Ухмылка Барри дала мне понять, что это теперь моя очередь обслуживать, поэтому я, глубоко вздохнув, встал и направился в зал, надеясь так же, как и ночью, что вечер наступит очень скоро.***В восемь часов вечера я ехал в студию. Вообще-то я хотел поехать домой и завалиться спать, потому что чертовски устал, но я обещал Тони приехать и записать то, что не успел вчера, поэтому пришлось заехать домой, принять быстрый душ и идти в студию. Дома была Ребекка, она обрадовалась мне и предложила выпить с ней, но когда узнала, что я еду в студию, тут же вызвалась пойти со мной. Обычно она не была такой навязчивой, но в последнее время с ней происходило что-то странное. Возможно, она просто волновалась обо мне.Я так устал за эти два дня, что у меня буквально двоилось в глазах, но я знал, что должен ехать. Мы с Ребеккой сели в машину, а на полпути остановились, чтобы заправиться. Я курил, стоя рядом с автозаправкой, а Бекки убежала купить себе что-нибудь поесть, чтобы не скучать в студии, и заплатить за бензин. Она могла, в принципе, и не ехать, у неё не было никаких долгов, и все свои партии она записала, но ей, наверное, просто не хотелось проводить вечер в одиночестве. Когда она вернулась и присоединилась к моему перекуру, через минуту я заметил, что она бросает на меня частые взгляды. Я повернулся к ней и, приподняв бровь, кивнул, спрашивая, мол, что. Она со вздохом качнула головой, ничего, и опёрлась спиной о машину, вынимая сигарету изо рта и выдыхая дым.Мы не стали об этом говорить.Мне и так хотелось спать ещё после смены, но когда мы подъехали к студии, я уже попросту клевал носом. Я понятия не имел, как буду записываться в таком состоянии, но мне не хотелось лишний раз нервировать Тони, поэтому я проигнорировал свою дремоту и вылез из машины, зевая и потирая глаза ладонями, чтобы привести себя в чувства.Когда мы вошли, в студии стояла тишина, а в комнате оказались лишь Амир с Тони, которые слушали кое-какие демки и общались на свои темы. Амир сразу же отвлёкся на Ребекку, принявшись рассказывать ей про проблему с гитарой, и они оба тут же ушли в угол, где лежали разные инструменты, и принялись разбираться. Тони лишь кивнул мне на кресло и сказал попить тёплой воды, чтобы разогреть голос, и я послушно пошёл ставить воду в электрический чайник. Налив себе воды, я вернулся обратно в кресло и постарался сосредоточиться: мне реально нужно было записаться сегодня, иначе это растянется на пятьсот лет.—?Что на сегодня?—?Сегодня ты три трека запишешь, и ещё кое-где перепоёшь куплет, потому что там гармония не очень хорошо звучит,?— Тони что-то щёлкал мышкой. —?И, ну вроде… всё.—?Хорошо,?— я кивнул и, невольно занервничав, поинтересовался:?— Ты здесь сегодня ночевал или всё-таки домой поехал?—?Не, я здесь был,?— он качнул головой, кажется, вообще ни о чём не заботясь. —?Как работа?—?Нормально,?— тихо ответил я, отпивая из кружки полугорячую воду. Живот мой снова скрутил в тревоге, и теперь у меня даже не было сил сопротивляться ей: я чувствовал себя откровенно дерьмово.—?Так смешно вчера было,?— Тони, всё так же не отрывая взгляда от экрана компьютера, выдал смешок. —?Ну это я сейчас смешно говорю, а тогда я пересрался.Я вскинул голову.—?Что такое?—?Ну короче, я заснул вчера на диване,?— Тони поднялся, чтобы что-то покрутить в микшере. —?Сплю нормально вроде, никому не мешаю, потом слышу громкий стук в окно. Сначала я ещё во сне понял, что где-то стучат, это в дверь, наверное, но стук был такой слабый, что я думал, это мне снится,?— он уселся на место с глубоким вздохом. —?Потом через некоторое время звук стал громче, и это я понял, что стучат в окно. Встаю в полусне, подхожу осторожно к окну, отодвигаю штору и вижу какого-то парня. Я думал ебать, всё,?— он выдал смешок,?— этот чувак сейчас достанет пистолет и пустит мне пулю в лоб. Я ещё такой долбоёб, начал махать ему, типа, вали давай, а он мне через окно говорит, да нет же, я сюда должен был приехать и что-то такое, ещё телефон показывал, что у него зарядка села или типа того, и у меня тогда в голове щёлкнуло,?— Тони посмотрел на меня и фыркнул. —?Художник же должен был приехать, а я по сути остался, чтобы его дождаться.Скорость, с которой у меня забилось сердце, была ненормальной: я буквально физически почувствовал, как оно обрывается, устремляясь к горлу, и бьётся болезненной пульсацией прямо под кадыком.—?Стоп,?— я прочистил горло, сцепляя вместе дрожащие пальцы. —?Он что… всё-таки… всё-таки приехал?—?Ну да,?— Тони пожал плечами. —?Хорошо, что я остался, а то он бы на улице ночевал, а это как-то не очень. Я его чаем напоил, мы немного поговорили. Потом утром уже и Амир с ним поговорил. Он сейчас в соседней комнате рисует, мы ему не стали мешать.В соседней комнате?!Нога моя дёрнулась, но я почти силой заставил себя сидеть на месте. Сердце колотилось в горле, ушах и коленях, пальцы тряслись, и я даже не знал, что сказать. Я ждал Майка весь вчерашний день, буквально извёлся от ожидания, а теперь, когда он здесь…—?Эм, круто,?— я постарался звучать как можно более ровно. —?Хорошо, что он добрался.—?Ага,?— Тони кивнул, откидываясь на спинку кресла и потирая глаза ладонями?— он тоже выглядел довольно уставшим. —?Можешь его навестить, он интересовался, как ты.Мне так, так хотелось спросить, о чём же именно они разговаривали, эта, возможно, пустая информация была нужна мне как воздух, но я буквально заставил себя не проявлять никакого интереса: мне не хотелось быть даже вежливым. Если Майк был здесь?— замечательно. Это главное. Первый пункт уже выполнен?— с задержкой, но выполнен, он приехал. Второй пункт?— я должен максимально стараться не контактировать с ним во время его нахождения в Лос-Анджелесе. Третий?— пережить его отъезд. Всё. Ни больше, ни меньше.—?Может, потом,?— с небольшой задержкой ответил я, допивая воду и ставя стакан на столик рядом с креслами. —?Главное, что он приехал.—?Окей,?— Тони вообще было всё равно. —?У него фамилия, кстати, необычная. Как там,?— он слегка нахмурился, стуча пальцем по клавиатуре,?— Шимида?.. Или…—?Шинода,?— поправил я, всё ещё с трудом оставляя свой тон ровным. —?Майк Шинода.—?Да, точно. Не европейская фамилия.—?Он наполовину японец, так что… —?я сглотнул?— мне было так некомфортно говорить о нём, что я даже заёрзал на месте от неудобства. —?Поэтому.—?Круто,?— Тони покивал. —?Сколько вы с ним друзья уже?Очень смешно.—?Ну, эм,?— я сглотнул. —?По сути, где-то полтора года. Может, чуть больше. Ну мы не прям друзья,?— поспешил исправиться я. —?Просто приятели. Знакомые.—?Окей,?— Тони снова кивнул?— кажется, ему вообще как-то было на всё поебать. Он интересовался, возможно, просто из вежливости, а я уже успел уточнить, что мы, блять, с Майком не друзья, как будто меня, сука, спрашивали. Почему я просто не мог держать язык за зубами?Какой же идиот.—?Я допил,?— произнёс я осторожно, соскальзывая с темы Майка. —?Мне нужно…—?Ага,?— Тони повернул ко мне голову и слегка улыбнулся?— он стал намного дружелюбнее ко мне в последнее время. Я даже не заметил, что когда мы с ним здороваемся, автоматически делимся друг с другом новостями, которые накопились за день, и это даже, вроде как, можно было назвать… дружбой? Однажды он был злой весь день, а когда я решил преодолеть себя и поинтересоваться, что же случилось, он практически без сопротивлений вывалил мне на стол свои проблемы с отцом, потому что тот ебал ему мозги насчёт учёбы. Его отец, как и мой, не очень одобрял выбор сына пойти на музыканта, потому что считал это занятие ненадёжным и глупым, а я, так как очень хорошо понимал его, практически сразу же сумел поддержать его и сказать те слова, которые хотел бы, чтобы сказали мне в своё время.Тони был рад. Кажется, его устраивало моё нахождение в группе?— он больше не фыркал, когда меня хвалили, и порой, когда я мог записаться с одного раза, хвалил меня уже сам. Сам он по своей сути был довольно раздражительным, но обычно я вроде не делал никаких раздражающих вещей: остальные ребята в группе всегда пререкались с ним и спорили, когда записывались, и у него буквально крышу сносило от нервов, а я понимал, что его авторитет для него важен, поэтому старался выполнять всё так, как он просит. Я не боролся за лидерство. В начале он вообще напоминал мне Джейсона своей холодностью и скрытностью, но сейчас я видел, что в нём нет абсолютно ничего от Джейсона. Он просто не очень доверчивый в начале, и довольно простой и нормальный в общении, когда узнаёшь его.—?Бери вот тексты,?— Тони, не глядя, передал мне листки бумаги с лириксами, а когда я забрал их, тут же уткнулся обратно в компьютер. —?Иди, надевай наушники и начнём с Help.—?Хорошо,?— я кивнул и направился в кабинку звукозаписи, чувствуя, как деревянны мои ноги?— факт того, что Майк буквально, буквально за стеной сковывал моё тело напряжением. В моей голове было столько вопросов: что он думает о парнях, как он поговорил, как представился, как пожал руку Тони и как объяснил ему, что задержался,?— я просто знал, что он извинился пятьсот раз за то, что испугал его,?— волновался ли он, чувствовал ли себя он неуютно и тяжело?— наверняка да, ведь он приехал в штат, где никогда не бывал, и пообщался с людьми, которых даже не знает, это наверняка пошатало его тревожность,?— что он делает сейчас, слышал ли он, как мы с Ребеккой болтали в коридоре, пока шли в комнату записи, если слышал, почему не стал выходить?..?—?но я так, так ненавидел то, как заинтересован, как вовлечён был в эти мысли, что мне хотелось вылезти из своей кожи и просто-напросто исчезнуть. Я был таким глупым.Когда я надел наушники, Ребекка, болтая с Амиром, посмотрела на меня и с широкой улыбкой показала два пальца вверх, мол, не раскисай. Она явно была в хорошем настроении, но всё ещё беспокоилась за меня,?— я был рад, в любом случае. Иногда, когда она беспокоилась, она могла быть чертовски навязчивой, но я ценил то, что кто-то обо мне заботится. Когда кто-то был рядом и давал понять, что он рядом?— даже этот простой факт успокаивал мои разбушевавшиеся нервы.Я слегка улыбнулся и, кивнув, тоже поднял два пальца вверх, тем самым давая знать, всё хорошо.***—?Ну, всё, ладно, ты хорошо постарался сегодня,?— Тони слегка улыбнулся, когда я снял наушники и устроил их на микрофоне. Горло у меня слегка побаливало. —?Мы всё успели, так что можешь не приходить целую неделю, пока не появится новый материал.—?Ага, конечно,?— я фыркнул, переступая через провода и выходя из кабинки. —?Ты мне уже завтра вечером напишешь, что мне срочно надо что-то где-то перепеть.—?Так, ладно, тебе необязательно так со мной разговаривать, я тебя вообще-то хвалю,?— я подошёл к Тони, и тот протянул руку, наверное, захотев дать мне хвалебное рукопожатие. Я протянул руку, и наши ладони со звонким хлопком встретили друг друга. —?А я это редко делаю.—?Я знаю,?— я улыбнулся, разрывая рукопожатие. —?Спасибо.—?Приходите ещё,?— фыркнул он, и я, вернув ему улыбку, обернулся к болтающим Ребекке и Амиру. Они всё ещё возились с гитарами.—?Чем заняты? —?поинтересовался я.—?Да вот, разучиваем кое-что,?— Амир зажал лады. —?Я учу Бэкс разным техникам, а то она со своей басухой совсем всё позабыла.—?Какой ты, блять, крутой, я аж улетела от твоей невъебенности,?— Ребекка закатила глаза. —?Я, кстати, тоже на электро могу, просто у меня не так много практики.—?Ага,?— самодовольно бросил Амир, на щеках его горел лёгкий румянец?— они давно с Бекки нормально не общались, поэтому он, наверное, был взволнован сейчас. —?Рассказывай мне.—?Тебе же завтра в универ, да? —?поинтересовался я, и Ребекка кивнула.—?Ага,?— она зажала лады на гитаре, внимательно следя за движениями пальцев Амира. —?Я через пять минут закончу, скоро пойдём. Подожди немного.—?Хорошо,?— согласился я, нервно дёргая ногой. Мне хотелось…Блять.От этого ничего не будет, ведь так?Это не против правил. Всё будет нормально. Я просто пойду и… я просто пойду и посмотрю. И всё. Ничего лишнего.—?Я сейчас приду тогда,?— я прочистил горло, и Ребекка даже не среагировала, чересчур занятая гитарой.Выпрямившись, я подошёл к вешалке и натянул ветровку, нервно теребя застёжку. Какая-то часть меня хотела, чтобы Бекки что-то заподозрила и сказала мне идти в машину, но одновременно я был в таком нетерпении, что у меня даже руки тряслись. Положив телефон в карман ветровки, я тихо открыл дверь и вышел в тёмный коридор. Комнатой рядом со студией в основном никто не пользовался: там был большой диван, старые синтезаторы и ещё одна кабинка звукозаписи?— там что-то сломалось, насколько я знал, поэтому мы ей не пользовались. Рядом был туалет и отдельная ванная комната, так что по сути это был жилой дом, просто его выкупила компания Warner, и он стал своеобразным домом музыки: сюда приходили разные артисты и записывали свои альбомы. Здесь даже была кухня, в которой были холодильник, старая посуда и сравнительно новая микроволновка, поэтому многие музыканты даже жили здесь, готовя еду, болтая с коллегами и сочиняя песни.Мне казалось это очень интересным.Остановившись перед прикрытой дверью, из которой сочилась маленькая полоска света, я сглотнул и сжал в кулаке молнию ветровки. Не выставлю ли я себя дураком? Что мне сказать, когда он меня увидит? А если не увидит, дать ли мне знать о себе?Блять.Я дрожаще вдохнул и выдохнул, протягивая руку и совсем легонько толкая пальцами дверь?— она скрипнула, открываясь, и я сделал робкий шаг внутрь.В комнате было светло. Ветер, идущий из окна, играл с занавесками, ведя их то вперёд, то назад, в помещении было так непривычно холодно, что я даже поёжился в своей ветровке,?— и у дивана, прямо на полу, устроив на коленях блокнот для рисования и ведя карандашом по бумаге, сидел Майк.Он не услышал, как я вошёл, в ушах у него были наушники, в них играла музыка, и даже отсюда я слышал ритм барабанов и тяжёлые басы гитары. Лицо его было сосредоточено и спокойно, волосы уложены гелем, а в ухе блестела серебряная серьга?— я так давно не видел, чтобы он её надевал. Он был одет в какую-то чёрную футболку и брюки цвета хаки?— так, как обычно он одевался в университетские будни, и у меня почти будто бы случилось дежа вю, потому что казалось, он вот-вот поднимет голову, увидит меня, улыбнется, кивнёт и скажет что-нибудь вроде: ?Эй, Чез, здаров. Как дела? Заходи, посиди со мной, я тебя ждал?,?— так, будто у нас с ним снова общая пара по философии, мы готовимся к ЛГБТ фестивалю и довольствуемся теплом чужого колена рядом, не осмеливаясь задуматься о чём-то большем.Как будто ничего не изменилось.У меня зудело лицо, шея и руки, каждая нервная клетка в моём теле дрожала в напряжении, сердце было где-то в желудке или пятках, или наоборот?— оно было везде, и я даже не знал точно, где стучит мой пульс. Мне хотелось то ли сбежать, то ли стоять тут вечно?— на этом сквозняке, в неудобном положении, с человеком, к которому я даже непонятно, что чувствую,?— но мои ноги не хотели слушаться, поэтому я продолжал стоять в ожидании, когда Майк меня заметит.Наконец, Шинода, слегка раздражённо качнув головой, переместил карандаш в другую руку и потянулся к ластику, лежащему рядом с ним на полу, но, увидев краем глаза, что кто-то стоит на пороге, он вздрогнул и резко поднял голову.Секунда?— и взгляды наши встречаются.Я сжал в ладони застёжку молнии так сильно, что наверняка та оставила на коже след, но это, если честно, было последним, о чём я думал. Зрительный контакт длился буквально секунды три, но мне казалось, прошла целая вечность, прежде чем Майк резко отвёл взгляд, снял наушники и в следующую же секунду снова посмотрел на меня.—?Извини, я тебя не увидел,?— голос его звучал довольно мягко?— так, будто он не сидел и не молчал весь день на сквозняке. Он нервно покрутил в пальцах карандаш, и на губах его появилось что-то наподобие улыбки. —?Привет.Я даже не удосужился кивнуть, продолжая смотреть на него. Было видно, что я заставляю его нервничать, но мне было всё равно, я просто всё ещё не мог поверить, что он здесь.—?Эм,?— улыбка стала чуть более нервной. —?Ты как?—?Как ты доехал? —?спросил я?— тон мой прозвучал довольно холодно, но я не мог это контролировать: либо я буду чертовски неловким и спалюсь по всем фронтам, либо я буду настолько холодным, что ни одну эмоцию на моём лице он не сможет понять.—?Нормально,?— тихо ответил Майк, прижав блокнот к груди и сводя ноги вместе?— было видно, что он очень, очень нервничал. —?Я просто не очень рассчитал со временем, да к тому же я и город не знаю, и таксист привёз меня не в то место, и я там три часа проторчал. Я еле-еле это место нашёл.Я кивнул, всё-таки оторвав взгляд от Майка и принявшись заново осматривать комнату. Рядом с дверью лежала большая чёрная сумка, и я, нахмурившись, кивнул на неё.—?Ты здесь ночуешь?—?Ага,?— неловко признался Майк. —?Мистер Батлер, да и парни твои сказали, что я могу пожить здесь. У меня нет денег на отель, я едва выскреб что-то на дорогу.У него нет грёбаных денег, подумал я, вскипая. У него ни хрена нет. Как он мог так пожертвовать собой ради учёбы брата? У него нет своих нужд?—?Ясно,?— ответил я коротко и кивнул. —?Удачи тогда.—?Ага,?— Майк снова улыбнулся, хотя получилось это у него довольно нервно. —?Спокойной ночи.Я лишь кивнул в ответ, в эту же секунду разворачиваясь, и уже зашагал было в сторону выхода, планируя сесть в машину, дождаться Ребекку и уехать отсюда к чёртовой матери, но Майк меня окликнул.—?Честер?Я остановился, слегка оборачиваясь, и тот, глядя на меня своими большими чёрными глазами, сглотнул и после небольшой паузы произнёс:—?Спасибо.Мне хотелось развернуться полностью и сказать, пошёл ты, сказать, я ненавижу тебя, твоя благодарность мне нахрен не сдалась, оставь её, блять, при себе, я сделал это не ради тебя, а ради Джо, так что сохрани себе дыхание, но я решил даже не отвечать,?— это было бесполезно, глупо и эмоционально, поэтому оставалось лишь едва заметно кивнуть и зашагать в сторону выхода.Громкий хлопок, с которым я закрыл входную дверь, ещё долго звенел в моих ушах по дороге домой.