Глава 9. Прощание с детством (2/2)

Альфред резко прервал игру и произнес, обращаясь к ней:- Руби, принесешь нам троим кофе? Мне кажется, что мы немного скучно здесь сидим. Вы не возражаете, миссис? – он выразительно взглянул на незнакомку. Та, кивнув, сразу убрала руки и чуть отодвинулась обратно.- Конечно. Кофе был бы кстати. Вы ведь и сами не допили, когда я к вам спустилась. Крошка, будьте добры, попросите моего супруга налить нам троим кофе маккьято. Молоко влить холодное, не горячее. Справитесь?

***Руби не помнила, как покинула эту сумрачную, страшную комнату. Она медленными шагами шла по коридору, и казалось, будто она заново учится дышать – тяжелый воздух гостиной выкатывался из ее груди, уступая место обычному кислороду.Хозяин дома сидел за кухонным столом, вперившись взглядом в цветной экран телевизора.

Поначалу он даже не обратил внимания на Руби, когда та зашла и попыталась к нему обратиться.- Простите… простите… ооо… Я лишь с поручением, от вашей жены, мистер…Мужчина вздрогнул, словно очнувшись ото сна, поправил съехавшие очки, принял доброжелательный вид и спокойно спросил:- Вы чего-нибудь желаете?- Да, мистер… - Руби растерялась. Она ведь даже не знала его имени. Про себя она решила называть его ?синьор Ветро*? - он был настолько тщедушным и прозрачным, что даже тонкая оправа очков выделялась на его лице так, как на более крупном лице выделялась бы толстая роговая оправа. - Сэр. Ваша супруга… три чашки кофе маккьяте, молоко…- Холодное, не горячее. Я знаю ее вкусы. Да, конечно. Я сейчас все приготовлю. А вы пока присядьте. Можете посмотреть телевизор. Правда, ничего особо интересного… Но смотреть на цветную движущуюся картинку всегда занимательно.- Я люблю ходить в кинематограф. Недавно меня пригласил один знакомый, а до этого… - желая поддержать разговор, Руби вспомнила о том, как папа водил ее, еще маленькую, в самый большой кинотеатр в городе, и залилась краской. – А цветного телевизора у нас нет.

Мужчина словно нарочно растягивал каждое свое движение и поминутно поглядывал на часы, стоявшие около телевизора. Прошло пять минут, а следом за ними еще пять. Он долго искал каждый ингредиент и теперь наконец загружал все в кофемашину.- Ваша жена не будет сердиться, что приходится так долго ждать?Синьор Ветро усиленно покачал головой и добавил:- Нет, у нас есть еще пять минут… То есть, я хотел сказать, что… - он замолк и уткнулся взглядом в шкаф, где стояли кофейные чашки. Руби не обратила внимания на последние слова и то смущение, с которым он прервал реплику и целиком погрузился в процесс приготовления.

Синьор Ветро, наконец, разлил кофе по чашкам, влил в каждую несколько капель молока и поставил на поднос.

- Готово. Можете нести.Руби поняла, как ей не хочется уходить из чистой, светлой кухни, где общество немногословного робкого мужчины с глазами-стеклышками было куда приятнее общества его костлявой неприятной жены, которая была без ума от мрака в помещении.- Стойте… - мужчина загородил поднос рукой и добавил: - Я сейчас еще быстро нарежу сэндвичей. Подождите пару минут.

________*Vetro (ит.) - стекло***Он проводил девочку обратно до гостиной, открыл дверь, и как только Руби зашла, сразу же захлопнул вход, исчезнув в коридоре.Альфред медленно перебирал струны, глядя куда-то в сторону и даже не пытаясь превратить набор звуков в узнаваемую мелодию. Хозяйка дома окончательно разлеглась на софе и курила сигарету, внимательно изучая узоры на потолке.- Простите за задержку. Я не слишком долго? – негромко спросила Руби. Альфред тотчас обернулся к ней, и тут она заметила, насколько сухим был его взгляд.- Нет, в самый раз. Альфред, придвинь к нам стол на колесиках, что в углу комнаты. Мы все вместе выпьем кофе и поболтаем, а затем вы сыграете еще что-нибудь миленькое.

***Руби догадалась, что происходит в этом доме, спустя месяц после начала визитов в дом странной супружеской четы.

Альфред приглашал ее в разные дни, и отсутствие конкретного времени помогало Руби создавать более правдоподобную легенду о своих походах к подругам. Кларетта не уличала ее во лжи. Да и до этого она не имела понятия о том, что Руби поет с бродягами на улицах. Пожилая женщина чувствовала, что внучка многое недоговаривает, но выбрала позицию невмешательства, при этом веря в то, что внутренние принципы помешают девочке связаться с дурной компанией.Каждый визит повторялась одна и та же схема. Они начинали что-то наигрывать и напевать, через некоторое время хозяйка посылала ее на кухню за кофе или мороженым, и синьор Ветро тратил не менее десяти минут на приготовления. С каждым разом Руби начало одолевать все большее нетерпение и недоумение. Ей казалось странным, что Альфред никогда не ходил с ней на кухню, а оставался в гостиной.Беспокоило, что муж хозяйки постоянно так долго готовит и при этом поглядывает на часы, боковым зрением наблюдая за девочкой и не позволяя ей выйти из кухни, пока он не закончит.Однажды терпение Руби лопнуло, и она заявила синьору Ветро, что не может ждать и хочет в туалет.- Туалет? Вы хотите… - он несколько растерялся. – Что ж, он рядом с кухней. Следующая дверь направо по коридору. Только возвращайтесь побыстрее. Я скоро… закончу.

Руби ничего не сказала. Прошло всего три минуты с тех пор, как она вошла на кухню, и он никогда не отпускал ее раньше, чем через десять минут.Сделав вид, что она повернула направо, Руби выждала, когда он отвернется, и прошмыгнула в другую сторону, прямо к гостиной.Она тихо отворила дверь и без малейшего звука проскользнула внутрь, слившись с сумраком комнаты.Гитара Альфреда стояла около пустого стула.

Рядом, на софе, Руби вначале разглядела чью-то обнаженную спину; спустя несколько секунд появилась более-менее цельная картинка. Двое в горизонтальном положении совершали быстрые ритмичные телодвижения. Костлявые руки женщины крепко вцепились в широкую спину юноши и прижимали его еще сильнее.Руби зажала рот руками, чтобы не закричать, и ее ветром вынесло из комнаты. Она неосторожно отпустила дверь, и шум заставил двоих остановиться. Альфред пугливо заозирался по сторонам.- Что это было?- Ничего, - резко отрезала женщина. - Я убью тебя, если ты сейчас же не продолжишь. Быстрее!И ее длинные ногти с силой полоснули по его спине, оставляя кровавые полосы.***По трясущимся губам девочки синьор Ветро понял, что она нарушила правило и сунулась куда не следует раньше времени.Напуганная и шокированная, она не могла ответить ни на один его вопрос. Тогда он сильно вздохнул и, опустившись перед ней на колени, негромко произнес:- То, что делает твой друг – его личное дело. Он уже взрослый парень, и не тебе за него отвечать. Да, между людьми происходят подобные вещи. Я, к сожалению, не способен дать своей жене того, чего она хочет, поэтому мне приходится быть безмолвным поваром на кухне, который скрупулезно отсчитывает отведенное на ее забавы время. Тебе не стоило этого видеть, но случилось то, что случилось… Пообещай мне лишь одно: молчи обо всем, что ты знаешь. Ты не должна рассказывать даже ему. Если ты не захочешь возвращаться сюда, придумай другую причину.- Зачем ему это? Я не понимаю… - осипшим голосом проговорила Руби, не глядя на мужчину. – Она ведь… словно ходячее воплощение ночного кошмара. И даже вы… вы такой хрупкий и беззащитный. Мне иногда кажется, что она вас по частям глодает, когда вы остаетесь наедине.

- Это моя семья, милая. Моя жена. Я встретил любовь своей жизни, но она никогда не испытывала ко мне того же самого. Она меня не замечала. Я все время был рядом, невзирая на то, что она казалась счастливой и влюбленной в другого. А спустя время возлюбленный покинул ее. Он был отцом ее ребенка. Так и не родившегося ребенка.Тогда я осмелел и предложил ей этот дом и все семейное состояние. Она согласилась.

Не знаю, зачем я все это рассказываю. Я больше ни перед кем из вас так не откровенничал.- Вас? - настороженно переспросила Руби.Мужчина опустил голову.- Вы не первые гости в этом доме. Я лишь рад, что твоему другу хотя бы исполнилось восемнадцать. Куда более жутко было сидеть здесь, когда она держала в гостиной твоих ровесников, совсем еще безмозглых дурачков. Не спрашивай, каким образом она заманивает сюда всех этих несчастных.Я… я всегда боюсь, что следом за ними сюда рано или поздно нагрянет полиция… либо кто-нибудь похуже. Но она постоянно убеждает меня в том, что никто не придет. Глупо, правда? И я все равно ей верю. Ей пришлось многое испытать, и мне жаль всего, что произошло. Остается лишь стоять в стороне, пока она заглушает боль тем способом, который ей доступен.

***Прошел еще месяц. Руби не придумала повода бросить Альфреда. Наоборот, она нашла тысячу причин снова вернуться. Те самые пятнадцать минут стали для нее самыми долгожданными. Она больше не слушала себя, когда пела, и почти не разговаривала с хозяйкой и Альфредо, а когда та вновь отсылала ее на кухню, она молча удалялась, чтобы перевести дух и выслушать очередную исповедь синьора Ветро. Мужчина улыбался ей уже куда искреннее с момента их первой встречи. Ему вдруг стало неважно, что слушательницей всех исповедей стала четырнадцатилетняя девочка, которую он едва знал; он вряд ли анализировал хотя бы один поступок в своей жизни. Жена превратила его в покорного раба, а девочка вдруг стала единственным на свете человеком, который молча слушал каждое его слово и не осуждал, хотя бы даже вслух.Они с Альфредом почти перестали разговаривать; обращаясь к Руби, он создавал слабую видимость интереса к ней, но девочка чувствовала, что на самом деле ему нечего сказать.

Она так и не задала главный вопрос, а теперь и вовсе не хотела этого делать.

***Больше года они никаким образом не пересекались. После того, как визиты в дом супружеской черты неожиданно оборвались и Руби окончательно расставила все точки над ?i?, наступил период затишья и одиночества. Настоящих подруг, про которых он врала бабушке, у Руби так и не появилось. Когда-то она, может, и была любимицей сверстников, но то время давно прошло безвозвратно. Она одна бродила по школе - людей заменили книги.

Ее любимым днем недели стало воскресенье, когда она отправлялась в церковь, чтобы провести там несколько часов. Пение церковного хора светлым воспоминанием ложилось на слух. Она смотрела на ребят, с которыми когда-то тепло общалась; их лица мелькали на фоне других, более юных и уже незнакомых ей.

Она всегда сидела на самой задней скамье – выбор был неслучайным. Каждое воскресенье ее взор упорно искал одного-единственного человека, который так же регулярно приходил в Ред Черч, чтобы послушать хоровое исполнение и после исповедоваться у священника. И неизменная волна радостной дрожи прокатывалась по ее спине, когда он проходил мимо и садился впереди. Руби было неважно, что он совершенно не замечал ее. Было достаточно одного вида его профиля и звука шагов, которые в тот момент становились для нее громче детского пения.***За несколько дней до разговора Кларетты со странным человеком, пришедшим к ним в дом, Руби вновь получила весточку от Альфреда.Она не могла отказать ему. История дома и супругов, что жили в нем, отныне крепко связала их и не давала ни малейшего шанса избавиться от этих пут. Кроме того, она хотела знать, исполнил ли Альфред свою мечту, ради которой он, не желая преступать закон, пожертвовал своей честью и невинностью.

***Старая деревянная дверь с выбитым стеклом слабо качалась на не смазанных маслом петлях, и когда Руби толкнула ее, чтобы войти в здание, жалобный скрип донесся до ушей девушки.Помещение внутри воплощало пустоту – но пустоту чистую и прибранную. Руби казалось, что по углам хоронились невидимые призраки сора и паутины, согнанных с обжитого пространства. У стены лежали обломки старой барной стойки – да само место и по размерам напоминало небольшой бар. В противоположных и наиболее удаленных друг от друга стенах были вырезаны арки для дверей, ведущих в подсобные помещения.Оглядевшись вокруг, Руби не увидела ни одного целого предмета мебели, кроме хромой табуретки, на которой сидел сам Альфредо, задумчиво дымивший сигаретой.

Вместо приветствия он поднял руку и указал на боковую стену в другой части помещения.- Стена будет выломана, и другая комната соединится с этой частью здания. Там мы поставим сцену. Очень удобный ракурс – исполнителей будет видно всем присутствующим в зале. Прямо перед ней разместится небольшая танцевальная площадка. На месте старой барной стойки будет новая – красивая и удобная. А оставшегося места хватит на то, чтобы поставить больше десятка столов. И посередине под потолком будет висеть большая люстра – самая прекрасная из тех, что я только найду. Ты уже представила всю эту красоту?Руби неспешно прошлась вдоль комнаты - ее шаги отзывались гулким эхом в свободном пространстве.-Я надеюсь, что ты пришла не для того, чтобы бросить мне в лицо свое презрение и на этот раз уйти навсегда. Твое присутствие – оно невероятно важно для меня в этот момент… как было важно тогда. Ты станешь звездой этого заведения, слышишь? Моя гитара не принесет никому и половины той услады, что способен принести твой голос. Ты ведь всегда была рядом, даже тогда, когда я принял самое мерзкое решение в этой жизни. Но за те три месяца я заработал больше половины всей суммы, что в итоге ушла на покупку бара. С тех пор я больше ни разу не сошел на кривую дорожку, клянусь тебе. Каждый следующий цент – это синяк на моей спине и мозоль на руке. Я бы никогда не стал грабить или убивать ради денег, и ты это знаешь, но та женщина предложила не просто деньги – она предложила мне то, от чего я не смог отказаться. Впрочем, пока тебе рано узнавать подробности...Больше года прошло, Руби, и все это время я боялся снова попросить у тебя помощи, но теперь, когда я стал хозяином своего заведения, я прошу лишь одного – согласиться стать его совладелицей и подарить этому месту свой голос.

Руби обернулась к нему. Ее глаза блестели от слез.- Я никогда на тебя не обижалась. Мне плевать, ради чего ты спал с той женщиной - ради денег, ради потехи... Не имеет значения, правда. Все же она была чудовищем и получила по заслугам, но… больше всего мне жаль, что покойницей она утянула за собой и синьора Ветро.- Кого? – в недоумении переспросил Альфред.- Ее мужа. Я выдумала это прозвище из-за маленьких очков, которые прятали его всегда печальные глаза. Он страдал из-за любви к той женщине и был в конце концов несправедливо наказан за эту любовь. Он не убивал ее, и мы оба это знаем.- Убийцу никогда не найти. Он был подослан страшными людьми. Я ведь был там и слышал имя.- Но с этим именем ты никогда не пойдешь в полицию. Ты бы и в любом случае не пошел.

- К сожалению, ты права, - глядя в пол и судорожно сжимая сигарету, произнес Альфред.***- Помнишь Паоло? Совсем еще мальчика, с темной кудрявой шевелюрой. Он всегда был робким ребенком и безропотно подчинялся указам старших.

- Кого? Нет… я не знаю, о ком идет речь, - в глазах растлительницы горел ужас.

Альфред неподвижно стоял в углу и боялся хотя бы на секунду пошевелиться. Взгляд юноши застыл на тонком черном силуэте, в вытянутой руке которого поблескивало оружие.

- А он все помнит. Как ты его завела в свой дом, угостила сладостями, а после сделала с мальчиком то, что позволило тебе манипулировать им следующие несколько месяцев, да так, что никто и не догадывался. Но потом ты наигралась и забыла о нем, а мальчик тем временем слег с горячкой и такими страшными видениями, от пересказа которых тянет тошнить. И самое ужасное то, что он в мельчайших деталях помнит все ваши забавы. И с каким удовольствием ты перед ним распахивалась…- Я невиновна!

Женщина вызывающе обвела взглядом дуло пистолета. Она не верила, что ее так просто нашли и решили по-тихому убрать с дороги. Больной разум настолько привык обитать в придуманных ей самой игровых условиях, что и теперь она смотрела на силуэт убийцы, как на нарисованную неверным воображением тень, и лишь негромко усмехалась.- Что ж, виновна ты или нет, теперь решать только Господу. Мистер Фальконе надеется, что твоя сучья вагина сгорит в адском пламени.На последней фразе голос убийцы захлопнулся стальным капканом.Щелкнул спусковой крючок, и на лбу хозяйки дома навеки отпечатался зияющий кровавый след.***Руби беспокойно прохаживалась из одного угла в другой, стараясь поумерить волнение и убедить себя в том, что не пожалеет о принятом решении. Когда она заговорила, Альфред вздрогнул, будто шум вырвал его из тяжелых дум.- У меня совсем не осталось друзей. Через пару лет школа закончится, и предстоит сделать дальнейший выбор. Я хочу переехать в квартиру папы, но никогда после этого не стала бы просить Кларетту содержать меня. Тогда, год назад, я осталась не столько ради тебя, сколько ради синьора Ветро, но раз уж осталась… то и теперь не могу просто уйти. Когда здесь появится сцена, и бар, и столики… можешь готовить афишу.Альфред поднялся со стула и быстрым шагом подошел к девушке.- Значит, мы – партнеры?Он протянул ей руку.- Партнеры, - вздохнув, она ответила недолгим рукопожатием.***Малыш не унялся и тогда, когда Гарнет взяла его на руки.- Ну же, Робби, отчего тебе не спится? Посмотри, как уже темно за окном, - крепче обхватив сына, она прошла от кроватки к окну и, раздвинув занавески, указала на сине-черное полночное небо, в котором перламутровыми переливами мерцали далекие звезды. – Слышишь, как тихо? Если немного помолчать, можно услышать, как в траве стрекочут сверчки. Я маленькой и не знала этих звуков – их заглушали другие, неживые… Я выросла воон там, почти в сердце города, где по ночам слышны лишь рев моторов, треск уличных фонарей и… иногда перестрелки, - Гарнет помрачнела. – Ты никогда не станешь таким, как твои родители, Робби. Я позабочусь об этом. Мир полон опасностей, малыш. Многие захотят тебя обидеть, сделать больно или даже обманом погубить тебя. Когда они так поступают, им кажется, что ни одна живая душа не в силах им помешать.Воспоминание минувшего года всплыло в памяти бледно-кровавым видением. Гарнет вновь видела стоявшую перед ней на коленях костлявую женщину, чей расстегнутый халат даже не скрывал ее бедных, но при этом невыносимо похотливых форм и промежностей.

Женщина казалась такой хлипкой и слабой – и все же она сумела заманить в ловушку не одного мальчика. И среди них оказался племянник Карло Фальконе, маленький робкий Паоло.Она мигнула, прогоняя видение прочь.

Роберт наконец умолк и теперь внимательно смотрел на свою маму, которая вдруг побледнела и уронила из глаз две крупные слезинки.- Но я всегда буду рядом. Я смогу помешать любому, кто решит причинить тебе боль. Ты не сможешь упрекнуть маму в том, что она оставила тебя наедине с этим жестоким миром.Борясь с желанием разрыдаться, она тяжело вздохнула и прижала мальчика к груди.***Смена закончилась, и Кларетта вздохнула с облегчением. Сняв запачканный передник, она покрутилась перед пыльным прямоугольным зеркалом в коридоре и поправила платье, попутно оглядывая свой облик в целом. У нее блестели глаза.

С утра с ней заигрывал рыжий помощник управляющего магазином через дорогу. Днем она принимала заказ у седого джентльмена – он сидел чинно, отгородившись от внешнего мира газетой, но когда услышал мелодичный настойчивый голосок Кларетты, то высунул нос из своего ?убежища? и, обведя ее взором с ног до головы, одобрительно хмыкнул и пробормотал что-то насчет кофе. Чаевые, оставленные им, убедили девушку в том, что старый развратник остался доволен увиденным.

Ближе к вечеру в кафе вновь появился мистер Флауэр. В последние дни он стал сам не свой и часто запинался, озвучивая перед официанткой свой заказ. Кларетте было смешно – и в то же время льстило. Она обожала мужское внимание, и Барни Флауэр был не последним в списке тех, чьи попытки заигрывать девушке доставляли особенное удовольствие.Она прекрасно знала цену и своей привлекательности, и своим чарам. Она была умна не по годам – и при этом, выросши в зажиточной семье, имела неплохое приданое. Но все же она была очень молода – а самое главное, она родилась итальянкой. Поэтому девушка не питала иллюзий насчет намерений окружавших ее мужчин, а в особенности взрослого обеспеченного американца, коим был мистер Флауэр.

Кларетта улыбнулась, заметив, что он, давно расправившись с ужином, до сих пор сидит за столиком. И почти рассмеялась, когда он резко встал, схватил пальто и поспешил вслед за ней.- Вы сегодня закончили раньше, мисс, - раздался за спиной девушки его приятный баритон.- Считаете, что я недостаточно усердно работаю? – улыбаясь, парировала Кларетта, не оборачиваясь, но замедляя шаг.- Наоборот, я считаю, что вам пора устроить небольшой уикенд. Вы выглядите уставшей, и, хоть бледность только украшает ваш облик, все же молодой девушке не стоит так усердно себя изводить.

- Так заметно? – вздохнула Кларетта. В последнее время она действительно все чаще чувствовала усталость и пересиливала нападавшие головокружения, но не придавала им особого значения, ссылаясь на погоду.- Позавчера вы несколько раз без причины садились у стойки, словно будучи не в силах выстоять на ногах. Я хоть и не доктор, но считаю это тревожным звоночком и поводом поразмыслить о своем здоровье.- Действительно, - Кларетта вспомнила этот злополучный день, когда несколько раз была на грани обморока и лишь усилием воли возвращала себя в чувство, боясь упасть на глазах у всех посетителей.Барни Флауэр обогнал девушку и, загородив дорогу, произнес, глядя ей прямо в глаза:- Я знаю несколько отличных мест в этом городе, где можно отдохнуть и поправить здоровье. Если вы только позволите помочь вам…- Мистер Флауэр, я не завожу мимолетных романов, - сказав это, Кларетта тотчас отвела взгляд и почти покраснела, вспомнив о Лео, поэтому решила добавить: - Особенно с клиентами.- О, я сразу же понял, что вы – порядочная девушка, - горячо заверил ее Барни, не сводя с нее глаз. – Вы имеете полное право на мою откровенность. Я очень долго не знал, как сказать, но в итоге решил, что если не сделаю этого сейчас, то вскоре вас… уведет кто-нибудь другой. Мисс Аллевьяре, я имею самые серьезные намерения, и, хоть мы с вами знакомы не так хорошо и может показаться, что между нами мало общего, все-таки… я хотел бы видеть вас рядом всегда. Вы понимаете, что я хочу сказать? Мисс… мисс… Клара?Она плохо слышала его последние слова, когда почувствовала, что улица перед глазами двоится и словно удаляется, расширяя пространство вокруг. Она попыталась вздохнуть и не обнаружила воздуха в легких, после чего окончательно потеряла сознание и чудом не упала на асфальт – мистер Флауэр в последний момент успел ее подхватить.- Клара? Клара?! Держитесь, слышите? Я сейчас позову на помощь... Кто-нибудь, вызовите лекаря, девушка упала в обморок!Испуганно прижимая к себе девушку, Барни понял, что уже не сможет ее отпустить, и, как только она придет в себя, он закончит делать предложение. Он был безумно влюблен в нее. Настолько, что накануне окончательно порвал отношения с женой и, бросив ее и шестилетнего сына, переехал ближе к месту работы Кларетты, в район под названием Ист-Сайд.