Глава третья. (1/1)

*** К концу октября погода в Лост-Хэвене резко испортилась: сильный и прерывистый ветер пригнал откуда-то настоящий осенний циклон, прежде лазурное чистое небо заволокло тёмно-серой пасмурной пеленой, зарядил заунывный и непрекращающийся дождь. Листва на деревьях почти мгновенно покрылась золотом и багрянцем, а потом и вовсе щедро начала осыпаться на землю, и ветер играл ей, кружа в незамысловатом изящном танце. Дети исчезли с улиц, теперь они корпели за книжками и тетрадками в школах, безработные пьянчуги переместились с бедных и грязных дворов в кабаки и трактиры, а очереди голодных и безработных людей, стоящих за мисками бесплатного супа, теперь были в специально отведённых для этого зданиях. Природные условия как зеркало отражали настроение людей: кризис усугублялся, работы становилось всё меньше, а организованной и не очень организованной преступности всё больше. Многими овладевали идеи коммунизма, другими?— идеи несколько иного толка, в обществе стремительно рос градус недовольства властями и друг другом. В общем и целом можно было сказать, что к ноябрю жизнь словно замерла, как на замедленной киносъёмке, будто бы все заснули или ожидали какого-то подвоха. В ресторане Сальери тоже всё было тихо: постоянные клиенты обедали здесь, как и прежде, бывало, что появлялись и новые посетители. Барная стойка во главе с хозяином заведения Луиджи никогда не пустовала: если там не накидывались от безысходности и апатии уставшие от работы и проблем представители среднего класса, то всегда можно было увидеть пару-тройку парней, работавших на Сальери. Атмосфера в ресторане была на удивление домашней и уютной, успокаивала всех, кто был готов отдать немаленькую по тем кризисным временам сумму за обед. Многие даже завидовали сплочённости и взаимовыручке сотрудников ресторана, отмечая их единодушие, поддержку и настоящую семейную атмосферу. Кому же было знать, что парни, периодически мелькающие в ресторане и впрямь, как одна большая семья? Как одна большая криминальная Семья… В хорошую погоду на заднем дворе устраивались тренировки по рукопашному бою и основам армейской борьбы, физические упражнения на выносливость. Жизнь гангстера?— суровая штука, не будешь быстро бегать и хорошо драться, сразу же сляжешь в могилу… Именно по этой причине в среде, казалось бы, совсем отбитых наглухо по своим принципам и понятиям людей так ценили бывших солдат, прошедших войну или даже пару войн, тех, кто понюхал и пороха, и запаха смерти, тех, кто мог научить чему-то стоящему, чему-то настоящему. Их ценили и беспрекословно уважали, большего уважения могли добиться только капореджиме и сам дон. Теперь, когда часто шли дожди, мафиози не оставалось ничего другого, как скучать в комнатах, находившихся за основным помещением ресторана. Головорезы играли днями напролёт в бильярд, картишки или нарды, слушали радио, разглядывали журналы с обнажёнными женщинами, те, кто был поумнее, не выпускали из рук газеты или даже книги, но в целом, всем казалось, что жизнь замерла, и большинство маялось от бесконечной и беспросветной тоски. А дон Эннио Сальери весь последний месяц чувствовал себя не в своей тарелке. Если ранее он ещё надеялся на благоразумие своего бывшего коллеги и лучшего друга Джузеппе Морелло (1), то теперь стало очевидно, что приходилось ждать большой войны. Сальери был обескуражен и очень недоволен сорвавшейся сделкой, которая чуть не унесла жизнь двух его самых перспективных и верных солдат. Он знал Поли Ломбардо и Сэма Трапани уже десять лет и очень ценил этих ребят, приблизив их к себе, лично поручая им важные задания. Это было проявлением высшей степени доверия, ведь обычно доны практически никогда не контактировали со своими подчинёнными, поручая это своим подбоссам, консильери (в семье Сальери обе этих должности занимал худосочный и неприметный на первый взгляд Фрэнк Колетти) и капореджиме. Эннио понял, что допустил большую ошибку, понадеявшись на благоразумие и порядочность Морелло, отправив на сделку только Поли и Сэма. На встречу с ними приехала банда из пятнадцати вооружённых головорезов, хорошо ещё, что ребята не первый день в бизнесе, да Сэм ещё к тому же воевал, что они догадались вооружиться и приехать на автомобиле. Можно сказать, сам бог отвёл от беды! Послал им в помощь настоящего ангела в лице новичка Томаса. Фрэнк Колетти, увидев первый раз Томаса Анджело, сразу же сказал дону, что эта работа не для него. Сальери только лишь махнул рукой и весь месяц присматривался к новенькому. Томми ему понравился. Он был скромным и вежливым, никогда не молол своим языком глупостей и не задирал других членов семьи, не напивался в стельку и не устраивал пьяных дебошей, а ещё было заметно, что он вполне сообразителен и имеет в голове мозги. Ну и отличные навыки вождения, куда же без них! Сальери нуждался в новичках?— его криминальная семья насчитывала всего около шестидесяти членов, в то время как Морелло завербовал уже не меньше ста, поэтому Эннио Сальери плюнул на старинные сицилийские обычаи и принял Томаса Анджело в семью без лишних предисловий и пафоса в виде сжигания икон и пролития своей крови. Тридцать первого октября, в канун дня всех святых, принято праздновать Хэллоуин. Город преобразился?— прекратил идти дождь, выглянуло прохладное осеннее солнце, витрины магазинов украсили тыквами и гирляндами с картонными черепами. Особо суеверные шарахались от любого проявления ?бесовства? на улицах, что веселило всех остальных. Бар Сальери не украшали, но в комнаты для солдат кто-то приволок много тыкв, и теперь парни развлекались тем, что вырезали на них жуткие рожи. Консильери Фрэнк Коллети вошёл в кабинет своего дона, застав того у окна. Эннио курил сигарету и задумчиво смотрел на пробегающую стайку подростков, пытающихся выклянчивать конфеты у взрослых.—?Доброе утро, дон,?— поздоровался Фрэнк, не спеша подошёл к шкафу и принялся извлекать оттуда какие-то папки с бумагами.—?Доброе утро, Фрэнк,?— откликнулся дон Сальери, бросив на друга внимательный и цепкий взгляд своих синих глаз,?— ты уже позвал Поли и Сэма?—?Да, они прибудут с минуты на минуту. Томас тоже придёт с ними. Я думаю, что мы дали ему достаточно времени освоиться, теперь стоит воспользоваться его навыками в полную силу.—?Ottimamente. Straordinario. (2)?— сказал довольно Сальери?— он сам уже подумывал о том, чтобы поручать Анджело дела посерьёзнее таскания ящиков с продуктами.Будучи ответственным и собранным человеком, Томас прибыл в ресторан Сальери с самого утра, вкусно позавтракал одним из фирменных блюд Луиджи Марино и теперь поднялся, чтобы поприветствовать вошедших в бар своих новых приятелей.—?На улице жара, будто в печку засунули,?— бурчал Поли, стягивая на ходу свою шляпу и пальто,?— можно будет и без пальто ехать, один хер запаримся!—?Хватит ворчать, Поли, сейчас голова разболится,?— фыркнул Сэм, вытирая вспотевший лоб платком. Они пожали руку Томасу и вместе прошли по лестнице на второй этаж, где располагался рабочий кабинет дона. Сэм шёл наверх с грузом тревоги и страха на душе. Он был одним из тех фронтовиков, кому ?посчастливилось? уже в юные годы понюхать достаточно пороху и видеть достаточно много смертей, и нутром выжившего в мясорубке солдата мужчина чувствовал, что впереди грядут тёмные времена. Возможно даже, они грядут именно сегодня. С детства богобоязненный и воспитанный в правоверной католической семье Трапани очень не любил бесовской праздник Хэллоуина и всегда боялся его. Быть может, потому, что именно в этот день семнадцать лет назад умер его отец, оставив всю их семью без средств к существованию, оставив Сэма, четвёртого ребёнка в семье, старшим для ещё двух младших несовершеннолетних сестёр… Сэм ненавидел Хэллоуин больше, чем все другие праздники вместе взятые. Может быть, ещё больше временами ненавидел только свой день рождения за то, что приходилось стареть. Поэтому, если Поли ворчал скорее для виду, и было видно, что он встал с той ноги и доволен текущим днём и может злиться разве что на свою ещё побаливающую ногу (Поли по-прежнему похрамывал при ходьбе), то Сэм внешне держал маску спокойствия и уверенности в себе, но внутри… Внутри него кипело варево из чувства опасности, напряжения и недоверия ко всему вокруг. Сэм с лёгкой завистью посматривал на весёлого и спокойного Томми, которого не мучили ночные кошмары о войне, особенно часто снившиеся именно в осенне-зимний период, которого не мучили порой угрызения совести за тот образ жизни, который они все вели… Сальери окинул подчинённых внимательным взглядом, убедился, что они здоровые, выспавшиеся и бодрые, без грамма алкоголя внутри, и сказал:—?Сегодня день сбора дани, парни. Том будет за рулём, Поли и Сэм?— вам всё остальное.Сэм метнул взгляд на листок с адресами и вздохнул:—?Целый день в разъездах.—?Билл задолжал нам за мотель в прошлом месяце. Проследите, чтобы он не забыл за проценты,?— сказал Эннио, закуривая дорогую кубинскую сигару. Поли сразу же выпрямился и заиграл мышцами?— что-что, а будучи отличным боксёром (3), собирать дань он любил. Хороший мордобой сразу приводил его в чувства и повышал настроение! Томас пока что сидел немного обескураженный и с вопросами не лез. Прежде он работал только грузчиком в баре или мотался на автомобиле по каким-то мелким делам, и теперь, признаться честно, его немного мутило от осознания того, что его наконец-то посылают на ?важное дело?. Сэм же, напротив, почувствовал, как ещё приемлемое с утра настроение с громким свистом летит в пропасть. В отличие от своего боевитого друга, сбор дани Трапани не любил, как и совершение сделок, заключаемых не донами, а простыми солдатами. Возможно, говорил он себе, он становился параноиком, но месяц назад во время одной из таких сделок их с Поли едва не убили. Сэм был фронтовиком, воевал на фронтах Первой Мировой войны в составе итальянской армии, и интуиция прошедшего мясорубку солдата подсказывала ему, что их сентябрьская стычка с солдатами Морелло не была концом. Даже наоборот, скорее всего, это было только начало. Поэтому Сэм в пол уха слушал болтовню Фрэнка и дона и изредка бросал тревожные взгляды на Томми. По правде говоря, Анджело нравился Сэму, нравился настолько, что тот невольно старался оберегать его от тяжёлых заданий. Видимо, теперь терпение дона было на исходе, раз он послал Томаса на сбор дани. Сэмюэле видел, что Томми был славным парнем, скромным, вежливым, немногословным. Он умел широко улыбаться и весело смеяться, и это подкупало очерствевшего душой Трапани. Когда-то и он сам так умел, когда-то в прошлой жизни… Сальери пыхтел сигарой, переводя взгляд с одного своего подчинённого на другого. Поли сегодня выбрал свой повседневный коричневый костюм с красным галстуком в полоску, видимо, предчувствовал день, полный ?непыльной работы?, и решил не наряжаться зря. Волосы уложил небрежно и забыл побриться, на щеках видны чёрные точки проклёвывающейся щетины, видать, опять до утра смотрел нелегальные боксёрские бои или трахал очередную бабёнку. Смотрит в стол, лишний раз не шевелится, хотя и слушает внимательно. Сальери мог сказать, что знает Паоло, как облупленного, но это было бы неправдой?— Ломбардо порой мог удивлять. И его мозги иногда работали в совершенно неожиданном для всех направлении. Порой Сальери думал о том, что судьба несправедлива и что этот не очень высокий, но коренастый мужичок мог уже давно жениться, успеть настругать пару или тройку детишек и работать где-нибудь в магазине автозапчастей, или, скажем, открыть ресторан. И что у него была бы унылая, но сытая, стабильная, уютная жизнь простого обывателя, а вместо этого, в свои тридцать с небольшим Поли уже с десяток раз висел на волоске от гибели. Да, он определённо подсел на эту иглу и соскочить с неё не так уж и просто… Сомнительные ценности, чтоб их, блин! Сэмюэле всегда был для дона закрытой книгой. Иногда в минуты душевной радости и желания пообщаться он мог рассказать дону или Фрэнку истории из своего детства, о своей семье или фронтовой жизни, но никогда не выражал своих личных мыслей по каким-либо поводам, избегал любых конфликтов с другими членами семьи, сторонился политики и религиозной жизни и в целом производил впечатление замкнутого, скрытного человека с хорошей выдержкой и самообладанием. За десять лет работы на Сальери Сэм ни разу не подвёл дона, ни разу не заставил последнего усомниться в своей верности, и Эннио это ценил и уважал. Он иногда ловил себя на мысли, что начинает относиться к Поли и Сэму как к сыновьям, которых у него никогда не было. Но в то же время, проживший всю жизнь в криминале, то есть во лжи, предательствах, алчности и жажде наживы, Сальери порой чувствовал необъяснимо растущую тревогу, наблюдая за холодным, отсутствующим взглядом Трапани. Трапани производил двойственное впечатление не только на дона. Фрэнк тщательно следил за настроением подконтрольных ему капореджиме и солдат, собирал сплетни и слушал их пересуды в комнатах для отдыха. Он часто рассказывал дону о том, что простые солдаты и соучастники семьи откровенно побаиваются Сэма, его свирепого вида и крутого нрава, но в то же время уважают его, как героя войны и достойного мафиози, преданного своим принципам. Некоторые откровенно не понимали, как фронтовик, ?настоящий мужик?, прошедший ад на земле, служивший верой и правдой дону, мог носить утончённые и щеголеватые костюмы, пользоваться дорогим одеколоном, укладывать тщательно волосы… Увлекаться, в конце концов, архитектурой и искусством! Да, у многих необразованных и туповатых членов их семьи даже не хватало мозгов сопоставить вместе эти две личины на первый взгляд скромного и немногословного солдата Трапани… Томми же пока что не представлял абсолютно никакой опасности, и ?крёстный отец? мог читать его как открытую книгу. Он видел, что Том был из простой семьи и вырос благодушным, честным и открытым человеком, что он не боится высказывать своё мнение и умеет посмеяться и над другими, и над собой. Он казался простоватым, даже костюм себе выбрал простой и стандартный, чёрный в тонкую полоску, под белую обычную рубашку, но действительно ли Анджело был таким простым, каким хотел казаться? Дону хотелось проверить Тома, проверить, на что он способен. В дикой природе всегда выживают только сильнейшие, и Сальери было очень любопытно, сможет ли Том, вопреки заявлениям Колетти, удержаться в криминальной семье, долго ли проживёт… Ему было бы очень обидно, если бы такой славный парень, как Том погиб бы на одной из первых в своей жизни ?стрелок?. Сальери прожил на этом свете много лет и уже порядком успел пресытиться и большими деньгами, и влиянием, и женщинами, и автомобилями. Ведь когда кто-то ест торт только по праздникам, он ждёт этих праздников, чтобы поесть торта. Но когда этот же кто-то начинает есть торт каждый день, да ещё и по три раза, со временем его начнёт воротить от сладкого вовсе. Были только две вещи, радовавшие пожилого дона?— его влияние и возможность играть человеческими душами. И если с последним у главы мафиозной семьи не было никаких проблем, то его влияние могло пошатнуться благодаря стараниям бывшего соучастника в криминальных делах и по совместительству лучшего друга Джо Морелло. И Сальери не собирался уступать в грядущей войне… Ни в чём. Отдав приказания своим самым надёжным солдатам, Сальери махнул рукой и консильери Колетти?— пускай ступает домой к семье и проведёт время с дочкой.—?Будь на связи, Фрэнк, вечером ты мне понадобишься,?— сказал Эннио, провожая друга до дверей. Он с большим нетерпением ожидал возвращения парней с задания, ведь они приволокут мешок с деньгами, а деньги пожилой мафиози очень любил. Отпустив своего штатного бухгалтера, дон сам сел за бумаги и принялся их заполнять. Он не следил за временем, но, наконец оторвавшись от очередной стопки счетов, размял затёкшую шею и бросил недовольный взгляд на часы. Парни задерживались, и это начинало нервировать и раздражать. Телефонная трель заставила Эннио вздрогнуть, его сердце забилось чаще, и он прытко, насколько позволял возраст, подбежал к трубке и снял её. Звонил Поли. Срывающимся и слабым голосом рассказал об очередной сорванной сделке в мотеле Билла, о том, что слабохарактерный тюфяк Билл Ричардс раздвинул свою жопу перед членом старика Морелло и продался ему. Упомянул о своём ранении, о том, что отлёживается теперь у доктора, и что Сэм тоже тут, поскольку ему расквасили нос и сильно избили. Сальери уже почувствовал, как в теле начинает кипеть от ярости и гнева кровь, как Поли вдруг ошарашил его увиденным рассказом о том, как Томми Анджело с выдержкой и самообладанием бывалого солдата уложил насмерть шестерых человек, спас от верной гибели Сэма и мешок с наличными, как заправский гонщик довёз их до дома доктора… и теперь вот-вот должен был подъехать к дону. Сальери удивился не на шутку… Выходит, щенок выплыл из реки, куда его бросили. Ощетинился, огрызнулся, не дал себя в обиду. Если бы Томас сплоховал, они все трое уже лежали бы в пулями в головах где-нибудь в пролеске за чертой города. Но Анджело оказался не так прост, как мог показаться на первый взгляд. Кто бы мог подумать, что всего лишь после месяца тренировок в тире он меткими выстрелами уложит шесть человек! Сальери был счастлив, что не прогадал и принял такого человека, как Том в семью, он поблагодарил Поли за проделанную работу, передал привет Сэму и велел им отдыхать и лечиться в течение двух недель.—?Я передам деньги, необходимые на лечение вместе с Томми, Поли, будь здоров,?— сказал Сальери и положил трубку. Затем открыл блокнот, пролистал, нашёл номер Колетти и вызвал его в офис. Фрэнк приехал быстро, не успел отойти в тёмный угол, чтобы кинуть на софу пальто и пиджак, как раздался стук в дверь, и в офис дона вошёл Том. Дон Эннио Сальери был доволен выполненным заданием и тем, что в его руки приплыл целый мешок с наличными. Он немного подумал, высыпал гору из пачек долларов на свой рабочий стол, отобрал две увесистых пачки и передал их Тому.—?Держи, Том, ты славно поработал сегодня,?— сказал ему Дон, пыхтя сигарой,?— одну пачку возьмёшь себе, потратишь, куда захочешь. Другую отдашь Поли и Сэму, пусть заплатят за лечение, а остаток, как обычно, спустят на выпивку и шлюх.—?Спасибо огромное, сэр,?— поблагодарил Томми, принимая деньги и кладя их во внутренний карман куртки, где часом ранее ему обжигал сердце и душу окропивший кровью его руки пистолет,?— я всё передам. Я могу идти?—?Иди, Томми,?— кивнул дон и добавил:?— Вам троим разрешаю взять две недели отдыха. Пора бы уже и другим заняться делами. Передай парням, чтобы шли на поправку и лечились, как следует. Удачи, малыш!—?Спасибо ещё раз, босс,?— сказал Томми и улыбнулся. На этот раз его улыбка была очень вымученной и скованной, как будто из него разом выпустили всю радость и лёгкость бытия. В этот день сомнительные ценности одержали верх над разумом и совестью, не одного Томми, нет, над разумом и совестью сразу нескольких человек. В этот день жизнь Томми Анджело преломилась пополам. Задавшись вопросом "Если это не пыльная работа, то что же будет дальше?", он дрогнул лишь на мгновение, но поддался дьявольскому искушению носить дорогие костюмы, вкусно обедать и водить дорогие автомобили. Он не хотел признаваться даже самому себе, но чувствовал в глубине души всплеск адреналина и чистого кайфа, когда перезаряжал пистолет, уносивший жизни его противников, чувствовал запах пороха, когда чувствовал этот драйв, всколыхнувший его обыденную и простую жизнь. Теперь первая точка не возврата была пройдена - Томми уже не мог снова стать никем. Сомнительные ценности одержали верх над бывшим таксистом.

Когда за Томом захлопнулась дверь, из тени вышел Фрэнк Коллети и спросил у своего друга:—?И что ты собираешься делать теперь? Кажется, грядут очень тёмные времена.—?Да, Джузеппе и Серджио начинают большую войну,?— задумчиво сказал Сальери и потушил окурок сигары в пепельнице. Он помолчал немного и добавил:?— Нам нужны союзники. Везде, куда только сможем дотянуться. Напиши в Нью-Йорк дону Корлеоне (4), напиши дону Винчи в Эмпайр-Бэй и всем нашим партнёрам, у кого мы можем заручиться поддержкой. Кажется, корона начала давить на голову Джо, и он начал нарушать все мыслимые и немыслимые кодексы омерты и чести. Что ж…мы преподадим ему урок.