Часть 2 (1/1)

Dum spiro, spero! Я одиноким духом скитаюсь в пустых, пропахших смертью и муками, коридорах. Реальность. Это не сон.Босиком ступаю по холодному камню. Часть второго этажа захламлена – мы редко появляемся здесь, но сегодня я решил наведаться именно сюда. Совсем позабыв, что паласы тёплые там не стелены и подогрев отсутствует, пошёл босиком. Какая забывчивость.В этой части здания, мрачной и тёмной, мне нравится находиться после морально тяжёлого выступления.Мои тихие шаги едва слышны в обманчивой тишине. Тюрьма. Этот дом – самая настоящая тюрьма.Только не телесная, а духовная. Физическая оболочка может уйти из каменных стен, а вот астральное тело не уйдёт из мест пыток. В коридорах прохладно. Окно где-то открыто…- Не спится? – осипший шёпот где-то сбоку заставляет содрогнуться. Я резко дёргаюсь в сторону знакомого голоса. Штефан сидит на подоконнике, на фоне ночного мрака, выделяясь ярким красным пятном. Он до сих пор не смыл свой грим. Вертит в руках сигарету и, чуть опустив голову, наблюдает за мной. Через его плечо я выглядываю в ночь. Погода поменялась: тяжёлые осенние облака расползлись, уступая место истинным владельцам неба в тёмное время суток.- Да. Не пугай так больше, хорошо? Он распрямляет острые плечи, заглядывая мне в глаза. От прямого, льдисто-серого взгляда становится нехорошо. - Бруно, не будь таким нежным, – алые искры безумия разгорелись в глазах вокалиста, становясьярым полымем.Я инстинктивно подался назад. Даже не инстинктивно – из-за лёгкого страха. Признаю: я боюсь это сумасшествие в, обычно спокойных и задумчивых, глазах Штефана.Он – безумец. Я не знаю, что разозлило этого человека. За годы совместной работы я научился, конечно, его понимать, но не в моменты, когда истинная личина демона одерживает верх над здравым рассудком.- Бруно…– тихий, словно шелест заскорузлой листвы, оклик.Я отхожу ещё на шаг. Оборачиваюсь назад, а за спиной пустота – ничего, будто бы тёмная материя образовалась в моём доме за краткий миг. Пустота.Да что же творится в этом месте? Каннибал показал свои истинные зубки?Отчётливый страх парализовал моё тело. А Штефан тем времен спрыгнул с подоконника и подошёл на пару шагов ближе. Его движение необычны, они слишком плавные для Аккермана, чересчур тихие. Он словно перетекает из одного положения в другое. Нет, это не Штефан. Я это понял, когда кожа на худом, точно анатомический скелет, теле начала лопаться, слезать отвратительными пластами, оголяя сломанные кости.- Боишься, – проскрежетало существо, дико искривляя крайне тонкие губы. Грудная клетка Штефана взорвалась. Я ошарашенно отвёл взгляд. Что происходит? Это реальность? Сон? Да, будь это сном, я бы давно проснулся. Но и реальностью это не может оказаться. Животные инстинкты взяли верх над моим сознанием. Подчинили, подмяли под себя мои мысли, перестраивая и изменяя их. И твердили лишь одно: ?Опасность – бежать!? Унизительно. Насколько же человек податлив. Вернее, не сам человек, а его несовершенный разум.Я делаю шаг назад, идя на поводу у единой мысли в моей голове.Ещё шаг – и я буду в абсолютной черноте. Но что, если это единственный выход из очередного ночного кошмара? Несколько десятков сантиметров – и я уже лечу в пропасть, так услужливо разинувшую свой грот. Свет из оставшейся части коридора быстро скрылся за непроглядной крошкой ужаса. Но я не ощущаю чувства падения. Вокруг меня только чернота, а впереди – алые глаза безумца. Дикий, едва ли дьявольский смех, донёсся до меня раскатом грома.Теперь я уверен, что это сон. Я хочу проснуться, но не могу.Постепенно существо стало материализовываться. Оно обретало зловонную, развороченную плоть. От тела Штефана осталась лишь толика – скелет. Да и тот лишь от части – грудная клетка была сплошным кровавым месивом из органов, дроби рёбер и мяса, а нижние конечности вздулись. Вот-вот, и взорвутся мерзкой жижей. Руки изменились до неузнаваемости – пальцы обратились когтистыми продолговатыми отростками, кисти деформировались, стали плоскими.В абсолютном обсидиане мрака был виден только старик-демон. Древний, видавший зарю мироздания. В этом нет сомнений, ведь запах истлевших времён окутывает его метаморфическую фигуру, перебивая даже зловоние вывороченного мяса.Мрак – сила демона. А я заимствую этот мрак, изменяя под свою мелодию и слова Штефана. За всё должна быть своя плата. Но не в это раз. Он голоден. И это надо исправить.Мой желудок решил сыграть со мной злую шутку, скрутившись в каменный узел. Меня сильно тошнило от металлического запаха крови и свежего мяса, я даже чувствовал во рту привкус солоноватости.Надежда, что я вот-вот проснусь, не покидает меня. Белый свет в черноте – моя надежда. Яркая, неугасаемая.- Уйди! – в отчаянии выкрикнул я. Снова смех. Я отвернулся от омерзительного зрелища. Каждым атомом своего тела, я ощущал присутствие потустороннего, ужасающего.И оно подбиралось всё ближе и ближе.Секунда или две – и оно сожрёт меня, поглотит мою душу. Уже очень близко. Я чувствую зловонный смрад свежей плоти слишком остро. Я захожусь в кашле, вперемешку с рвотными позывами. Огромной силой мне удалось удержать содержимое желудка внутри. - Я заберу твою душу, Бруно… Душа – плата за созидание, но ещё не мой черед. Без души, моё тело станет пустой оболочкой, всё пойдёт по кругу, по заранее написанному коду-циклу. Плата искусству не будет внесена сегодня. Резкая боль пронзила спину, уходя вглубь, цепляя остротой кости.Демон запустил свои лапы-крючья в меня. Я закричал слишком громко. Мой крик позволил на долю секунды отключить все ощущения. Но краткий миг – это совсем мало.Боль. Она ужасна, выедает всю мою личность, проникая в каждую клеточку тела, подчиняя себе нейронные связи.Штефан – истинный демон боли. Он любит испивать этот позорный отклик тела из своих жертв.Кажется, я кричу. Уже не понимаю своих действий. Разум как-то затуманивается. Его обволакивает липкая слизь путаницы реальности и сна.Кости. Их ломают. Не могу нормально вздохнуть. Трудно… больно…***- Бруно? – тихо окликнули меня. Я резко дёрнулся. Всё же это был кошмар. Открываю глаза. Я – не пустая оболочка. Значит, только реалистичный кошмар. Демон не заберёт душу. Пока ещё не время. Очертания Штефана угадываются во мраке. Я нащупываю его руку и переплетаю наши пальцы. Так мне спокойно: я удостоверился, что я и Штефан живы, реальны. Несколько могут быть реальны демоны. Вычурность готической сцены рухнула, рассыпавшись пригоршней разбившихся надежд. Мы люди. Отчасти.Ладонь у него холодная, шершавая, с длинными узловатыми пальцами. Я сжимаю её крепче.- Я не смог… – скрежет полный боли. Я глубоко вздыхаю. Страх всё ещё держит в ледяных цепях ужаса.- Извини, Бруно, – подобрался он, сразу же выпрямив спину. – Демон вырвался. Штефан не живёт в согласии со своими составляющими – древней мифической и человеческой. Можно сказать, что он двулик. Днём – человек, под покровом тёмного бархата – сам дьявол.Раньше всё было в равновесии. Но равновесие – дело непостоянное. Чаши весов борются за победу – на чьей стороне будет фортуна-перевес? Демон весомее – чаша склонилась в его сторону.Подчинять демона сложно и это приносит невыносимую, едва ли не агоническую, боль.Меня передёрнуло. Боль. Её надо забыть. Я расцепил наши руки. С тяжёлым вздохом поднялся. Музыка. Мне нужна музыка. Штефан следовал за мной по пятам, словно тень. Вымученная, истощавшая и отчужденная. Синтезатор в противоположной части комнаты. За несколько шагов от музыкального инструмента он остановился.Стоило коснуться пальцами монохрома – я успокоился, всё отошло на второй, совсем серый, незаметный, план. Простая мелодия, лишённая тяжёлой мрачности, принесла блаженство. Музыка – соитие красивейших звуков. Музыка – весь мир, свитый разноцветной паутиной или однотипной серостью. Можно быть исцелённым своей мелодией, а можно быть и проклятым, как я. Постепенно звуки становились сильнее, тяжелее. Мозаика собралась вновь, и мрак вплёл свою лепту в спокойную до этого, гамму нот. Снова по моим венам заструился яд. Я чувствовал Штефана. Его напряжение, прерывистое дыхание, неуверенные, на грани слышимости,шаги в мою сторону. Он не рискнёт подойти ближе и разрушить цепь звуков. Музыка снова поменялась – стала быстрой, колоритной.Ночной кошмар уже потускнел в моих воспоминаниях. Ещё несколько аккордов, и он совсем поблёкнет, даже кое-где совсем затрётся, словно ничего и не было. - Бруно? – Штефан рискнул нарушить моё спокойствие, прикоснувшись к тонкой нити нот.Мир разлетелся осколками зеркала. Хрупкая гармония нарушена. Музыки больше нет. Я грустно улыбнулся и с трудом расстался с клавишами.Поворачиваюсь к вокалисту, который попытался уйти от холодного серебра лунного лика в мягкую защиту ночных объятий.- Теперь нас трое в этом замке, – подметил я спокойно.Штефан снова поменялся – болезненные черты лица потеряли всякое выражение. Он выпрямился, прошёл мимо меня к окну. Достал из портмоне сигарету. А он ведь так и не вернул мне его. Всё привычно: открыть окно, подождать, пока сядет он, и встать рядом. Молчание не напрягает. Оно, словно мягкий бархат, позволяет успокоиться, забыться. А ночь уже начинает терять свои владения – на линии горизонта забрезжил первый предрассветный чёрно-зелёный луч. - Нас всё также двое. Просто ночь – время демона. – Штефан сделал глубокую затяжку. Я отобрал у него сигарету и сам пару раз неглубоко затянулся. Никотин не дарует успокоение или расслабленность. Просто это нужда во вздохе серого, отравленного дыма. Вокалист потянулся за тлеющей в моих руках сигаретой. Я мягко оттолкнул его и выкинул окурок в окно.Предрассветные часы – пора вдохновений. Наблюдать за наступление нового дня, довольно интересно. Никогда не знаешь, какой цвет из богатой гаммы природы проснётся первым. - Твоя душа… – шелест над самым ухом.Хрупкое чувство расслабленности разрушено и сожжено в дьявольском огне, а пепел осыпается к моим ногам. Краски потеряли свою красоту, окрашиваясь в чёрно-белый колорит.По спине прошёлся леденящий холодок, а игла страха больно уколола. Комната буквально разбухла от вихря потусторонней силы. Он пронёсся быстро, но успел зацепить всё живое, угнетая своей воле. А за тёмной тяжестью мистики последовала пустота – вакуум.Посмотрев на Штефана, я получил тяжёлый мрачный взгляд. Маленькое лицо заострилось – о него можно порезаться, щёки впали, в глазах вновь заиграло адское пламя. Демон вернулся в свой сосуд. Тишина. Теперь она стала другой – болезненной, поломанной.- Штефан?Он отрицательно качает головой. Штефан не причём. Потусторонняясущность не под его властью.- Не могу понять: я – есть древний… Я перебил его, обхватив за плечи и стянув с подоконника: - Приняв форму человека, ты обрёл вторую личность, – потянул напарника за собой к кровати. –Твоя истинная суть поглотила мысли этого тела, поглотила душу и обрела себя. Вы разделились. Уложил костлявое податливое тельце на широком матраце. Надеюсь, я сделал верные выводы.- Спи, – я вернулся к окну и закрыл створки.Сегодняшний день принёс достаточно мук. Как мне, так и ему. Вечером – второе выступление. У меня нет никаких сил. Я истощён, испит до последней капли.Постепенно свет одолевает мрак – начинается новый день. На сегодня война, зародившаяся в глубокой древности, закончена. Призраки ночи поспешно капитулируют, стараясь спрятаться во все возможные щели, пока день не разъест их иссиня-чёрные тела. - Поспи немного, – пробормотал Штефан, кутаясь в одеяло. - Выспался, – горько усмехнулся я. Штефан пытался улечься.- Прости, Бруно… - За что? – я тяжело вздохнул. – Спи. Сегодня я уже не лягу спать – сказывается ночной кошмар-реальность. Штефан ворочается, но, думаю, скоро уснёт. Я встречу рассвет, стоя у этого окна. Первые, холодные и тусклые, лучи будут мне наградой. Они – часть колоритной радуги надежды, которая никогда не поблёкнет. В свете наше спасение – ведь демоны не любят свет.