Часть 3 (1/1)

Мне страшно. Страшно от того, что я не могу разбудить Штефана. Он дышит, ворочается, что-то неразборчиво говорит, но не просыпается. Видимо, он борется за власть над телом у древней сущности. А меня опутывает страх, крепкими цепями приковав к окну в моей комнате. Сердце бьётся неимоверно часто, пытаясь вырваться из плена рёбер. Как ещё меня инфаркт не хватил?С трудом, я забрался на подоконник. Я курю уже третью сигарету подряд. В бронхах скапливается мерзкое ощущение лишнего комка, образованного приличной, для меня, дозой никотина. Воссоединится ли Штефан с мифической сутью? Я могу ему помочь, но теряю контроль над собой. Добрый десяток лет тёмная сторона сидит внутри меня, лелея свои надежды выбраться, поглотить мою здравую часть рассудка. Я не могу так рисковать собой, даже ради Штефана.День не задался – серые кучевые облака быстро проносились по небу, гонимые ветром, они следовали на запад. Мне надо ехать. Организатор отказался отменять концерт. Я буду выступать в роли основного вокалиста, а Габриэль – заменять меня на бэк-вокале. Надо же, вчера моё внимание было обращено только на вестника тьмы. Я совсем не заметил второго клавишника. Он не интересен для меня. Я тяжело вздохнул. Воздух вязкий, горький. Им тяжело дышать. Он буквально закупоривает бронхи, отравляет хрупкие альвеолы лёгких.Комната наполнилась чёрной бахромой дьявольской силы. Я тку своё полотно из музыки, демон – из боли. Резонанс. Мы слишком разные. Сильный порыв ветра разбился о стекло, заставляя меня вздрогнуть. Задумался. За окном ветки безжизненных деревьев раскачиваются в диком танце. Хоровод из мусора и листьев кружится меж выступающих уродливых корней-червей. - Я убью его, – хриплый шёпот над ухом.Я прикусываю губу и корю себя за отчаянный стук сердца. Демон не может причинить вред днём. Его стихия – мягкое ночное покрывало, когда часы пробили полночь. Тёмные сгустки неведанной силы метались по комнате, протягивая ко мне и Штефану крючья-когти, неспособные зацепить физически, но способные подчинять себе, обращая свет во мрак. Духи замка, разбуженные вмешательством демона, перемещались за шёлком энергии сизыми частицами пыли.Внутри всё опалило диким огнём неконтролируемого пожара ненависти – существо ощупывает меня своими потоками силы, испытывает мою силу воли, пытается найти прорехи в моей жизни и вплести музыку отчаяния. - У тебя душа – горный хрусталь. Она нужна мне, Бруно, – хриплые чеканные слова разносились по всей комнате холодным эхом. Каменные стены с садистическим удовольствием поглощали всю мерзость этих слов, не выпуская за порог моей комнаты ни слова. Замок ликует – ему досталась пища, поглощённый голос умер в хитром сплетении коридоров. Пока я способен двигать пальцами, я буду сочинять музыку, раз за разом погружая себя в яд потустороннего мира, выуживая нужную комбинацию нот из тёмного потока ярости. Покуда жив – душа будет со мной. Стараюсь игнорировать демона. Но жжение где-то внутри грудной клетки, всё ближе к моему живому, бьющемуся сердцу, заставляет постоянно вздрагивать от ужаса. Это реальность или дурной сон? Когда я успел заснуть? Или я даже не просыпался? Всё было сном: и рассвет, и демон, и ужас? Мысли – путаница сложных воспоминаний, действий. Отдых – временная отдушина, краткий миг, чтобы перевести дух. - Сгинь! – отчаяние холодным лезвием прошлось по воспалённым нервам.Я мелко-мелко подрагивал. Разум отчаянно противится воспринимать реальность происходящего. Хочу убедить себя, что это только сон, но не выходит. Надежда теряет один из семи своих цветов – я усомнился в ней. Штефан резко дёрнулся, прохрипел что-то непонятное мне. Дикий визг огласил комнату. Я быстро зажал уши ладонями, опасаясь за свой слух. Но резкий звук быстро утонул в старых стенах. Я опустил подрагивающие руки на колени, сжимая в кулаках вафельную ткань халата.Реальность. Всё вокруг – материально. Ужас раздроблен на мелкое крошево. Радуга надежды стала ярче. Марево развеялось – демон вернулся в тело. Воздух стал легче – наполнился жизнью. Ветер смело постучался в окно, ударяя жухлую листву о холод стекла.Я с трудом слезаю со своего места. Штефан всё также мечется в кровати. Я боюсь оставлять его одного, но выхода нет.Он призвал демона обратно, к себе в тело. Риск. Я – кривое зеркало. Я не смогу рисковать своей жизнью. На весах – жизнь и музыка. Не могу добиться этого хрупкого равновесия. Выбор один. Я не смогу его сделать.В глубине моей души, в хаосе моих мыслей, зародились отголоски отчаяния. Они добавляют кисло-сладкий вкус в мою жизнь, гложут где-то внутри, оборачивают мой поток дум в выгодное им положение.Тихо закрываю за собой дверь. Звук шагов поглощает мягкий ворс ковров. Макияж – отражение моего внутреннего ?Я?, меня истинного. Но, всё же слегка откорректированного – более эмоционального и приветливого. Я спускаюсь в гараж по аккуратным ступенькам из декоративного камня. Сегодня я поведу машину сам. Долгая пустынная дорога – лучший помощник в упорядочивании информации.В помещении зябко поёживаюсь. Неприятные мурашки забегали по моему телу разрозненными группами.В гараже пахнет тяжёлым запахом машинного масла и сыростью.В доме остаются только охранники. И Штефан с демоном тет-а-тет. Замок не позволит потревожить их войну вмасштабах одной комнаты. Машина слегка содрогнулась, двигатель убаюкивающее заурчал.Кованые ворота позади. Тёмная громадная фигура многовекового исполина – тоже. Корявые ветки деревьев взбесились под потоками ярого ветра, машут из стороны в сторону лысыми сучьями, провожая мою машину. Отпускают, только временно, предвкушая моё скорое возвращение.Ворота – некая физическая ограда. Они отделяют внешний мир от гротеских ужасов, происходящих внутри старой тюрьмы. Перед внутренним взором разыгралась битва – мрак против света. Вернуться. Некое, нераспознанное мной чувство, понукает меня опустить ручной тормоз, развернув машину на сто восемьдесят градусов и вернуться в объятия мрака, призраков, под мягкое нотное покрывало студии. Но это чувство разъедают другие тревоги. В моей жизни их слишком много, чтобы зацикливаться на одном.Крутые развороты, узкие дороги периодически отвлекают от мыслей. Тихий шум соприкосновения ровного дорожного покрытия с колёсами машины вытесняет остатки мрака из головы, заполняя собой. Тихо, плавно.Дорога способна развернуть мысли в другое русло, будь ты просто пассажиром или водителем. За рулём должны быть непоколебимое спокойствие и безупречная собранность, в салоне – хорошая атмосфера, располагающая, с налётом бескорыстности.Совокупность звуков езды на машине обеспечивают это. Я расслабляюсь. Только сейчас замечаю, как нещадно затекли плечи. В лобовое стекло ударили первые прозрачные капли дождя. Природа играет свою музыку. Музыку гармонии. Приятную, чистую, неопороченную ни единым соитием мелодии разрушения и созидания. Только чистые аккорды жизни. Даже ветер, играющий весьма грустную, даже слегка злую мелодию, не задел тонкой грани между гаммой нот.Дождь усиливался, вплетаясь в картину немного стеснительно, не попадая в общий слаженный настрой. Постепенно, косые капли перестали так яро стучать по крыше автомобиля, найдя компромисс со слаженным хором.Пошёл лёгкий дождь. К шуму дороги добавился тихий, но частый стук дождевой воды. Я отыграю концерт за Штефана. Конечно, я не смогу обратиться к потустороннему в его текстах. Только слова. Их будет сложно наполнить жизнью, смыслом.Но нежный разговор дождя убеждает, что у меня всё выйдет, просто надо вплести свою душу в буквы, прочувствовать всю боль громогласных слов. *** Люди, купившие билеты на сегодняшнее выступление, неимоверно расстроились. Вокалист слёг с тяжёлой болезнью – это версия для простых людей.Тяжёлым многотонным булыжником ответственность легла на мои плечи. Камень усердно пытался меня вдавить в землю, смешать с грязью. Но я гордо держал его вес, не позволяя клонить себя.Я начал свою игру, посмотрев на Каина. Он был сгустком чего-то светлого в нашем прогнившем дуэте. Хоть и одевался он подобающе вестнику тьмы, Габриэль им не был.Его душа, опороченная, но всё же принадлежащая к свету, не может быть связана с ядом музыки демона. Мы не сработаемся – отравленные своими словами древние и человек, неимущий понятия об изнанке каждого аккорда. Я чувствую себя немного неуверенно, мне сложно. Я забрёл на запретную территорию – власть над силой слов песни принадлежит не мне. Вторгся, перекроив под себя интонацию и чувства, изменив их первоначальный смысл.Наши с Каином голоса прекрасно сочетаются. Его – сильный мужской голос неоспоримо красив, но он мёртв. Каин не умеет подчинять с помощью голоса строптивую публику. И не умеет протягивать осязаемую нить связи со словами.Фанаты неактивны, они сомнамбулически совершают ломаные телодвижения. Я подкидываю искр в толпу, в надежде на скорое воспламенение эмоций незнакомых мне людей. Просто выполняю свою работу. Я пробудил все дикие чувства в своей душе – ненависть, боль, ярость, любовь. И пропускаю каждое слово выученных назубок песен, через воскресшие из трухи памяти эмоции. Сильные, чистые. Паутина холодных звуков рвётся – я ошибаюсь в аккорде. Но фанаты не замечают – они одобрительно улюлюкают из зала, тянутся к сцене. Руки дрожат. Мне непривычно вплетать слова в свою музыку. Это невероятно сложно морально.Я смотрю на Каина. Он должен был услышать, что я оплошал. Я поймал его взгляд. Но что я мог увидеть в тёмных глазах этого человека, кроме отчуждённости и лёгкой поволоки опьянения? У него нет никаких чувств. Холодная кукла. Корчит разные гримасы, имитируя чувства. Выходит слишком фальшиво, ненатурально.Капля горечи проскальзывает в моём голосе. Фальшь слишком задела меня.Сердце пропускает пару ударов, когда я снова едва ли не ошибся в ноте. Слишком рассеян. Гармоничное плетенье рушиться на глазах, опадая рваными клочьями к моим ногам. Песни начали овладевать мной. Часть души Штефана, заключённая в них, сама наталкивает меня на верные аккорды и слова.Я всё также рассеян. Только незримая поддержка напарника помогает удержаться от позорной капитуляции за кулисы, в гримёрку.Витиеватые клубы странной энергии окутывают меня и Каина. Они согревают, но в тот же момент отравляют кровь. Каин с этим не связан. Он не может ощущать всю пагубность выступления. Но его алая кровь покорно принимает яд, становясь чёрной, непригодной. Такая кровь быстро отравит организм, завладеет нейронными сетями, покорит себе тело и убьёт.Запах древности щекочет ноздри. Он неприятный, приторно-сладковатый.А я с ужасом замечаю, как перламутр плавно становится ртутью. Серебристой и неприятной. Вмешательство сил истинного владельца ужасающе. Я подчиняюсь его воли лишь отчасти, строптиво продолжая отстаивать вес тяжёлого камня ответственности. Каин неосознанно подстраивается под мой стиль. Текст приобрёл краску. Каждый знак в нём – борьба нотной жизни и смерти. Тёмный паук плетёт серебряную паутину, вовлекая в неё ни в чём неповинных фанатов. Сегодня все присутствующие останутся при своих эмоциях. Они не будут опустошёнными. Фонтаны чувств дразнят демона – это его пища, но не моя. Моё упорство вознаграждено – я выиграл борьбу за право управлять своим телом. Камень рухнул осязаемым весом на плечи, придавливая к холодному блеску лакированной сцены.Трусость была позорно разбита о непоколебимую стену моей гордости. Я не могу принять помощь потусторонних сил.Гребни серебристых витков растворились, канули в небытие.Музыка – неизведанные границы. Можно обернуть её целебной, можно – посмертной. Я играю в опасную игру с тьмой. Расплата – душа. Балансировать на слишком хрупкой грани между жизнью и скитанием в вечной мгле воспоминаний мне предстоит всю жизнь.Моя кровь с ликованием принимает очередную порцию яда. Мысли послушно спутываются в плотные клубки, идя на поводу у зова. Громкого, отчаянного. Демону нужна пища. Он ослабел, ведь со своего расцвета довольствовался малым.Пока я играю свою песнь – сила на моей стороне. Мрак защищает меня, и демон позорно отступает.Я усмехаюсь. Моё тело несовершенно, оно подчиняется убогим животным инстинктам, но я смог противостоять старой сущности. Аккорд, последний на сегодня – смерть. Внутренний мир вывернулся наизнанку, оголяя моё уродство. Сегодня всё по-другому. Вместо долгожданного экстаза, перезарядки – холодная ярость неизвестной природы. Мысли спутались в ещё более тугой узел. Я словно пьян, всё воспринимаю с трудом. Я тяжело дышу. Горло нещадно болит. Колоссальная усталость свалилась на меня огромным ледяным комом, мгновенно отрезвляя затуманенный мозг.Я смог отыграть концерт сам, без Штефана. И уже предвкушаю скорейшее возвращение в дом призраков.Теперь я понимаю Штефана, по каким причинам тот пытался избавиться от навязчивых расфуфыренных девиц, поспешно скрываясь в моей тени или гримёрке.