Незваный гость (1/2)

В автомастерской привычно невыносимо жарко. Кондиционер вышел из строя еще два дня назад, но Шон так и не обеспокоился его судьбой, решив дать шанс найденному на местном блошином рынке вентилятору, который в дом притащил Даниэль. Старый агрегат неплохо разгоняет черные лопасти (несмотря на страдальческий гул), но мексиканской жаре он точно не конкурент. Шон достает из мини-холодильника бутылку с водой и жадно впивается в горлышко. Это напоминает ему его великую дорогу до сектантской обители в поисках Даниэля. Благо тут ему некуда торопиться и от солнца спрятаться можно не только в тени рекламных щитов. Да и младший брат не нуждается в спасении и в силах вернуться к нему самостоятельно.

Сегодня какой-то чересчур утомительный день. Шон закручивает крышку и возвращает бутылку в холодильник, а затем приземляется на скрипучий стул и лениво разглядывает сваленную в кучу на столе документацию. Даниэль с бумажками справляется успешней, чем он упрямо продолжает гордиться. Только вот в офисе он не может торчать сутками. Шон бы с удовольствием вместо брата писал убогие сочинения о моральных ценностях и здоровом образе жизни, пока тот проверяет данные, но Даниэлю нужно образование. К тому же Шон помнит себя в его возрасте. Его тошнило от обязаловки и отцовских добровольно-принудительных предложений: ?Ну, давай, Шон, это же всего лишь на выходные?. Несмотря на все, что с ними произошло, Даниэль пытается быть обычным подростком. Работа в такой жизни тоже должна быть, но превалировать должно явно что-то другое.

— Черт, — устало тянет Шон, утирая тыльной стороной ладони пот со лба.

Им нужны деньги. Нельзя безрассудно филонить. Но Шон все равно сопротивляется. За последнее время он так задолбался париться в четырех стенах, нависая над двигателями или зависая под капотами. Вдобавок он вынужден общаться со своеобразными клиентами, которые зачастую его ни во что не ставят и высмеивают. Старик Давид сказал как-то Шону, что у того лицо разъеденное бурей страданий и потерей, дорогой боли и разрушений, а такие люди всегда влекут к себе. Особенно некоторых здешних людей, денно и нощно выискивающих новую жертву. ?Ты для них деликатес?, — заявил Давид и рассмеялся. Шон же смолчал.

Тут к ним относятся неоднозначно. У Даниэля в школе почти не возникает проблем. Поначалу было сложновато из-за незнания языка, но обаяния ему не занимать: он смог одной улыбкой расположить к себе весь класс и учительницу в придачу. И все-таки даже ему порой достается от особо агрессивных школьников, но Даниэль знает, как поставить обидчика на место, выйдя из ситуации абсолютно чистеньким. Шону же с местным население куда сложнее. На первых порах к нему относились с презрением и равнодушием. Работу давали сложную и почти неоплачиваемую (к чему, впрочем, он привык и в США). Стычки были частыми. Кто-то придирался к его акценту, кто-то к манере говорить, кому-то было ужасно интересно, где такой смазливый пацан умудрился потерять глаз. К счастью, Давид проявил к нему снисхождение и частенько ставил остальных на место, не давая его задирать. Авторитет Давида неоспорим, и мало кто решался ему открыто противостоять. Он-то и помог Шону с документами для школы Даниэля. У Давида тоже был младший брат. Он умер в тринадцать лет по какому-то ужасному стечению обстоятельств. Вероятно, поэтому он так к ним хорошо относится. И даже не задает назойливых вопросов, вроде: ?Так от чего именно вы бежали в Мексику??.

Благо сейчас дело обстоит куда лучше. Их принимают. У Шона даже появились знакомые в местном баре, с которыми он может обсуждать сломанные карбюраторы и приготовление пасты. Но с клиентами ему не всегда везет. Пора бы и к этому привыкнуть.Раздается стук в дверь. Шон даже не успевает среагировать, как та широко открывается и в мастерскую входит он.

— Уделишь мне минутку? — противно растягивая слова, спрашивает Джулиан. Его тонкие губы растягиваются в искусственной улыбке, а глаза сверлят недобрым прищуром.

Шон так и знал, что сегодня стоит ждать беды. С самого утра у него было какое-то плохое предчувствие. Цепь тревоги окантовывала тело и все сильнее сжимала в своих тисках, пока на пороге автомастерской не возник не к добру радостный Джулиан в своем любимом голубом костюмчике и белой рубашкой со стоячим накрахмаленным воротничком. Тут никто не одевается так по-щегольски ярко кроме него. Несмотря на то, что внешне он Шону весьма симпатичен: высокий, худощавый, хорошо сложенный, с высокими скулами и густыми бровями, — он бы предпочел с ним никогда больше не пересекаться. От Джулиана можно ждать только беды. А Шону их предостаточно и так. Однако отказ может спровоцировать местного криминального авторитета. Ответная реакция будет разрушительной. Джулиан выглядит неопасно, но Шон знает, какая власть сосредоточена в его жилистых руках.

Отсутствие ответа гостю не нравится. Он хмурит брови, а улыбка становится жестче. Джулиан переходит в наступление.

— Если ты не можешь сейчас, то я зайду вечерком, — буднично сообщает он, но голос звучит угрожающе. — Давненько я не видел твоего брата, — оглядывая мастерскую, щебечет он, выискивая Даниэля. — Сколько ему сейчас? Семнадцать?

— Пятнадцать, — выдавливает из себя Шон: выбора у него не осталось. Он встает и направляется к визитеру. — У меня есть время.

— Правда? — наигранно удивляется Джулиан. — Отлично. Не делай только такое печальное лицо.

Шон молчит и смиренно проводит Джулиана в ту часть дома, которая запретна для посетителей. Но его просто так не сгонишь. Давид говорил, что связываться с ним чревато последствиями. Порой летальными. Только тогда у Шона не было выбора. Ему нужны были документы. Джулиан специалист в получении желаемого. Поэтому Давид помог им встретиться. Его услуги обошлись далеко не дешево, но Шон остался доволен результатом. Уже тогда Джулиан проявил к их семейству особенный интерес и даже предложил Шону работу, от которой он тут же отказался.Специализируется Джулиан на всем сомнительном и незаконном. Говорят, что у него в большом городе есть серьезные связи и несколько тюремных сроков (в совокупности на лет сорок), поэтому он прячется от руки правосудия в местном захолустье. Сколотил себе тут банду, торгует всяким разным, помогает по вопросам различной степени незаконности. Мнит он себя, конечно, невероятным криминальным авторитетом, которому все в ноги кланяться должны, но Шон больше верит оценки Давида: ?Крикливый, глуповатый и жалкий, но с длинными руками и пачкой банкнот?. Впрочем, связываться с ним Шон все равно не хочет. Марать руки сейчас, когда они только-только устроились — сущий идиотизм. Да и Джулиан не столь активен, чтобы серьезно думать о том, как от него избавиться.

Они устраиваются на кухне, которую сегодня утром старательно драил Даниэль. Оглядывая чистую плиту, тумбочки и новенькую нежно желтую скатерть на столе, Шон невольно расплывается в улыбке. Он-то думал, что брат не станет этим заниматься, придумает какое-нибудь оправдание. Но все-таки свое слово сдержал. Даниэль очень повзрослел за последние годы…— Слышал, что ты спровадил из этих мест молодую банду головорезов. Интересно, как у тебя это получилось?

Неожиданно. Улыбка Шона тут же меркнет, но он сохраняет спокойствие. Он научился у Даниэля, как отвечать на такие выпады. Но все же неприятно, что и до Джулиана эти ничтожные слухи доползли. Шон надеялся, что Даниэль напугал тех ребят так, что они и слова не скажут. Да и кто поверит их сказкам? Но правда все же блеснула на мексиканском солнышке. Теперь ее в руках вертит сам Джулиан, вероятно, усиленно размышляя: бред или же тайная правда. Впрочем, до истины он все равно своим умом не дойдет.— Я очень красноречив, — чуть равнодушно произносит Шон, пожимая плечами. Смотрит Джулиану прямо в глаза. Лгать нужно только так.

— Правда? А я слышал, что их до жути напугал какой-то мрачный мальчишка, способный силой мысли перевернуть целый дом.

— У страха глаза велики, — улыбается Шон, делая вид, что рассказ кажется ему нелепым и смешным.

— И как же ты их все же испугал? — не успокаивается гость.— Вы пришли только за этим? — резко спрашивает Диас, скрещивая руки на груди.— Нет, — противно смеется Джулиан, понимая, что ответа на вопрос он вряд ли добьется. — Но попробовать стоило. Мне вот интересно, Шон, почему ты не присоединился ко мне?

?Опять этот бессмысленный треп?, — сокрушается внутри Шон. Ему очень хочется закатить глаза и приказать Джулиану свалить раз и навсегда, позабыв дорогу к дому Диасов. Но поздно метаться. Дверь-то он уже открыл. Не говоря о том, что неплохо было бы поддерживать с криминальным божком относительно хорошие отношения. Пока им ничего не надо, но кто знает, что несет с собой завтрашний день. Никогда не знаешь, когда в тебе проснется неведомая сила и заставит порвать все драгоценные связи и покинуть родные края. Только вот работать на Джулиана Шон категорически не желает.— Я не хочу быть наркоторговцем или сутенером.— А ведь это хорошие деньги.— Я в силах обеспечить себя сам.

— Это для меня, пожалуй, самое удивительное. Не представляю, как вы с братом выжили в этих краях.

— Нас правильно воспитали.

Джулиан молчит, и это молчание не предвещает ничего хорошего. Спустя минуту он вальяжно садится за стол, облизывает тонкие губы медленным движением, а затем просит Шона угостить его чашечкой кофе. Тот не двигается, не желая подчиняться хотениям гостя. Джулиан чертовски терпелив. Он молчит и продолжает сидеть, разглядывая красочные рисунки Даниэля, закрепленные цветными магнитами на холодильнике. Всем своим видом он показывает, что уходить не собирается. Поэтому Шон сдается, выполняя наглую просьбу. Кофе он готовит в полной тишине, которая раздражает его своей напускной безмятежностью.Кажется, что время тянется вдвое медленней. Шон стоит к Джулиану спиной, но чувствует, как тот сверлит его изучающим взглядом. Чайник словно специально тормозит, подчиняясь любопытному взгляду Джулиана, подыгрывая его желаниям. Внутри Шон закипает. Его начинает раздражать эта ситуация. Наконец, раздается заветный щелчок. Диас бросает в кружку одну ложку растворимого кофе и заливает горячей водой, думая про себя: ?Чтобы тебя пронесло, мудила?, — а затем ставит ее перед уже заждавшемся Джулиану. Тот берет кружку и морщит нос. Даже не делает глотка. Просто ставит кружку на стол и поглаживает керамическую кромку указательным пальцем.

— Шон, автомастерская не золотая жила, — наконец, безмятежным тоном говорит он.— Надолго вам ее не хватит. Ты же понимаешь меня? Как насчет задуматься о будущем?

Шон не отвечает. Вот, значит, зачем он явился. Стоило бы и догадаться. Но Шону казалось, что Джулиан не будет особо заинтересован в нем. С чего бы? Он обычный парень. Еще и инвалид. Воспитывает один брата. Нигде особо не светится. Постоянно работает. Иногда рисует. Зачем он криминальному авторитету? Может, ему нужна сила Даниэля? Тогда ответ только один.— Я не знаю, как это удается твоему братцу, но уверен, что именно его присутствие в твоей жизни делает ее такой безопасной. Но надолго ли? Дети растут. А он парень красивый, умелый, обаятельный… Придет день и он бросит тебя в этой дыре одного. Так что тебе стоит подумать об альтернативе. Понимаешь?

Теперь Шон совсем не понимает. Он удивленно изгибает бровь. Зачем он ему? Чего Джулиан от него хочет? Одни вопросы. И никаких ответов.

— Я смогу сам о себе позаботиться, так что нет нужды…Вдруг Джулиан резко хватает Шона за правое запястье и тянет на себя. На пол летит кружка с кофе. Удачно устроившийся Джулиан спасается от коричневых брызг, сохраняя свой костюмчик почти в идеальной чистоте, чего не сказать о поле и домашних шортах Шона.— Я тебя обижать не буду и от грязной работы освобожу, — томным шепотом произносит гость, заглядывая в растерянные глаза Шона. — Я умею видеть прекрасное в сломанных и выброшенных вещах.

Длинные пальцы Джулиана поглаживают запястье Диаса почти нежно. До него, наконец, доходит. Давид ведь что-то говорил о ?странных интересах?, которые Джулиан не всегда может держать в себе.

— Пусти, — цедит сдержанно Шон, не вырывая руку, но напрягаясь всем телом.

— Я тебя не обижу, — заверяет Джулиан, усмехаясь, ошибочно читая в удивленно-смущенном выражении лица Шона страх и тревогу. — Тебе надо всего лишь быть хорошим мальчиком и пойти мне навстречу. Тогда я смогу…— Шон!Оклик пугает незваного гостя, и он тут же отпускает руку Шона, выходит из-за стола и поворачивается к Даниэлю, возникшему на пороге кухни. Он пришел из гостиной. Шон искренне надеется, что брат не слышал мерзкий разговор, который навсегда запечется в стенах родного жилища и будет раздражать своим невидимым следом еще долгое время.— О, это же малыш Даниэль. Помнишь меня? — слащаво говорит Джулиан, широко улыбаясь. Он старается казаться дружелюбным, но выходит у него это отвратительно.— Что вы тут делаете? — хмуро и резко спрашивает младший, прожигая гостя злым взглядом. Слишком уж злым. Даниэль в бешенстве.

— Я зашел к твоему брату поболтать о всяком важном.

— А бардак зачем устроили? — едко спрашивает Дэн, кивая на темную лужу, расползшуюся по деревянному полу.

— Я такой неуклюжий, — смеется Джулиан, а затем поворачивается к Шону: — мне уже пора идти, надеюсь, что ты еще раз обдумаешь мое предложение, и мы еще о нем поговорим. Удачи вам.

Шону тут же хочется вбросить свое ?нет?, но Джулиан уже уходит, ловко обходя устроенный им беспорядок. Это к лучшему. Нельзя сильнее злить Даниэля. Он не из терпеливых. Покидает гость дом не через мастерскую, а через гостиную, как пришел Даниэль. Братья молчат, пока не раздается характерный хлопок двери. Свалил. Шон выдыхает, разминая шею. Он даже рад, что брат появился так рано и прервал неуместную сцену, чьим участником Шон никак не ожидал стать. Диас еще в первую встречу заметил, что взгляд Джулиана, как-то слишком уж долго держится на нем. Тогда он принял это за интерес к его травме, но, оказывается, смотрел он именно на Шона, а не на его увечье. Отчасти Шону льстит столь внезапное внимание. Однако он совершенно точно не намерен как-то усложнять отношения с Джулианом и тем более идти ему навстречу.

— Занятия закончились пораньше? — спрашивает старший, устало улыбаясь.Ему хочется игнорировать липкую кофейную лужу, а вместе с ней и произошедший инцидент.— Что он тут делал? — тон Даниэля так и искрится злобой. Он вообще не успокоился. Хоть Джулиана уже нет.— Пришел поговорить просто и…— Издеваешься? Я все слышал!