Часть 4 (1/1)

* * * Известный гуру Вишнугупта Чанакья, прозванный Каутильей, не находил себе места. Все шло наперекосяк. А ведь как хорошо начиналось! Это была его лучшая игра, достойная встать в один ряд с лилами Господа Вишну. Сколько он положил усилий, чтобы заполучить Чандрагупту! Сколько времени, денег и душевных сил! Одному Лубдхаку пришлось заплатить круглую сумму всего-то за то, чтобы бесстыжий пройдоха согласился уступить раба и устроить в доме тайник с пиппаливанскими тряпками! Чанакья немало беспокоился, что парень, проживший в доме двенадцать лет и за это время обыскавший его от подвалов до кровли, заподозрит неладное, обнаружив внезапно новый тайник на самом видном месте, но мысль отыскать родителей так захватила Чандру, что, милостью Богов, он заглотил наживку, не жуя. А что пришлось плести его безмозглым дружкам, дабы они поверили, что душу и разум человека можно сломать ради его же блага, и поддержали в нужный момент его, Чанакью! Три малолетних недоумка бесконечно раздражали ачарью, и он уже положил себе избавиться от них, сделав мучениками во имя свободной Бхараты, как только в них отпадет нужда. Все равно их пришлось бы так или иначе убирать, как, впрочем, и Муру?— когда император Чандрагупта взойдет на трон, у него не должно остаться ни единой близкой души, кроме любимого учителя. А как виртуозно пришлось работать с рассудком Чандры, внедряя нужные воспоминания, видения и мысли, и при этом неустанно заботясь, чтобы юноша не запомнил странных ?медитаций?, когда ему, одуревшему после бессонной ночи, проведенной за тасканием воды дырявым кувшином, обессилевшему и ничего не соображающему, приказывали сидеть, неотрывно глядя в глаза своего гуру и слушая его размеренный голос! Ачарья по праву гордился результатом. После похода в Пиппаливан Чандрагупта должен был окончательно поверить в свое царское происхождение и долг кровного мщения, и предаться наставнику душой и телом, стать его послушным орудием, пусть даже и сам того не понимая. Хорошо хоть, аскет, ?случайно? попавшийся Чандре в безлюдном месте, где лишь медведи живут, и поведавший трогательную историю о маленькой, но гордой стране, растоптанной воинственным соседом, был учеником Чанакьи, и платить ему не пришлось. И что?! Бхуты забери эту капризную принцессу, возжелавшую цветок со скалы, бухты забери оборвавшуюся веревку. Чанакья еле успел выловить Чандру из воды под самым носом бросившихся на поиски царских гвардейцев, напоить настоем, делающим разум податливым, и оставить там, где его не могли найти солдаты. А потом отправить туда Муру, дабы она, восплакав на груди обретенного сына, поведала ему ?правду?. Столько усилий?— и чтобы все внезапно пошло прахом?! А самое главное?— причина была абсолютно непонятна! Просто с того момента, как Чандра окончательно очухался, его словно подменили. Для начала он шуганул от себя Муру с криком: ?Уйди, лживая женщина, ты мне не мать!?. И это после того, как Чанакья из кожи вывернулся, убеждая Муру, что Чандра и впрямь ее потерянное дитя. Как все хорошо совпало?— мальчишка даже лицом на нее был чем-то похож. А сколько времени ему пришлось доказывать ей, что мальчик почти не помнит детских лет и своего настоящего имени, и следует именовать его именно Чандрагуптой, как он привык, а не Чандрасеной, чтобы не вызвать недоверия! Сколько, опять же, мастерства и изворотливости он употребил, внушая царице, что сын, прощаясь, стянул с ее руки браслет, а не она сама надела на него цепочку, как она была поначалу уверена[1]. На всякий случай ачарья готовился ?напоминать? низложенной царице и о том, как среди ее украшений затесался этот простенький браслет, приличествующий разве что небогатой горожанке, но слава всем богам, этого не понадобилось. В первый момент Чанакья понадеялся, что ученик просто не выдержал купания в водопаде, захворал и бредит. Но нет. Тело Чандрагупты было здорово, насколько возможно в такой ситуации, однако что творилось с его разумом! В мальчишку словно демоны вселились! Он не мог спать, он вскакивал на подстилке, бился в руках друзей, дико крича, словно с него кожу живьем сдирали, не узнавая никого вокруг и пугая весь ашрам, то вдруг принимался бессвязно шептать приятелям, как он рад, что они живы, то внезапно начинал проклинать своего гуру, словно худшего врага. Неужели все-таки рехнулся? Нет, Чанакья не сомневался, что при нужде найдет другого претендента, но обидно же! Ученики ачарьи должны сходить с ума тогда и так, как это нужно для его целей, а не иначе. Сохраняя вид невозмутимого спокойствия, Каутилья вошел под кров ашрама, оглядел занятых повседневными делами учеников и на мгновенье остановил взгляд на четверых в углу. Чандра лежал на соломенной подстилке, привязанный за руки к двум поддерживающим крышу столбам, его приятели сидели вокруг, слушая очередной поток бреда и время от времени пытаясь вразумить товарища. Безуспешно, ясное дело. — Чандра, но ачарья хочет сделать тебя великим царем! —?умоляющим голосом увещевает толстый Стхулбхадра. — Но я не хочу, Стхул! Меня больше не интересуют его игры. Я видел, чем они кончатся… Слушая его, я сделал столько и такого, что будь я человеком, мне жить было бы невозможно. — Человеком? А кто же ты, если не человек? —?испуганно спрашивает Индраджалик. — Не знаю,?— в голосе Чандры звучит рыдание. —?Я не знаю, как зовется то существо, в которое меня превратил этот проклятый брахман! Ачарья прошел мимо, достал бережно спрятанную в тайнике у постели книгу из сшитых вместе пальмовых листов?— еще одно дело своей жизни, шастру ?Артха?[2], собранную и отредактированную лично им, а также дополненную мудрыми его, гуру Каутильи, мыслями и комментариями,?— и сделал вид, что углубился в чтение. — Чандра, забудь, ты чуть не утонул, вот тебе и мерещатся кошмары! —?это Индраджалик. —?Это только сон. Неужели из-за какого-то сна ты… — Не бывает таких снов. Индра, я видел все. Я не знаю, как этому брахману удалось так изменить мою душу, чтобы я стал способен на такое… —?Чандра по-детски всхлипнул. —?Это было похоже на сказку, которую нам рассказывала в детстве мама Субхады. Про бессмертного асура, который правил городом. Герои и праведники пытались победить его, а он все жил. — А потом оказалось, что он не был бессмертен,?— подсказал Дхумкету. —?Просто убивший его герой сам превращался в асура и садился на трон вместо него. — Да. Я говорил, что Дхана Нанд грабит народ, чтобы жить в роскоши,?— вновь всхлипнул Чандра,?— но мой трон был втрое роскошней. Я убивал принцев Нанда с такой жестокостью, что и самрадж не делал подобного со своими врагами. Мы жгли селения, находя в них нандских повстанцев[3]. И… моя совесть не страдала от этого. Когда мы завершили войну, Дхана Нанд стал праведен в сравнении со мной… и Боги вступились за него… Чандра перевел дух. Его приятели потрясенно молчали, переглядываясь. — Я убил его,?— продолжал Чандрагупта. —?И тогда Ямарадж[4] вошел в его тело. Он поднялся и взглянул?— и моя армия умерла. А потом встала?— мертвой,?— повинуясь ему. И он принес меня в жертву Махакали, разъяв мое тело на тридцать две части… Заживо… Каутилья отложил книгу и задумался. Чандра впервые сумел настолько связно рассказать о своем видении, уже не напоминавшем обычный бред. Скорее это напоминало то, что проделывал сам Чанакья, внушая людям ложные воспоминания. Но кто мог так воздействовать на ум его ученика? Не Картикея же! Он бы не сумел. Неужели Дхана Нанд нашел какого-то искусника? Но зачем? — Ужас какой! —?выдохнул толстяк Стхул. —?А мы? — А вам повезло. Вы все погибли раньше. — Учитель предупреждал, что, возможно, нам придется погибнуть за свободную Бхарату! —?согласился Дхумкету. — Дхум, не будь дураком! —?выкрикнул Чандра так, что два ученика, наполнявшие водой большой кувшин для хозяйственных нужд, вздрогнули и остановились, тихо перешептываясь. —?Плевал этот лживый брахман на Бхарату, ему лишь бы косу свою завязать! Последние слова были столь бесспорной правдой, что Чанакья не выдержал. — Чандра, я ведь уже говорил тебе,?— произнес он, вставая,?— что не обманываю людей. Что опять заставило тебя думать, что я неискренен? — Тогда можно я спрошу, учитель? —?взгляд и голос Чандры казались до странности спокойными и очень взрослыми. — Спрашивай, я отвечу честно. — Вас ?Каутильей?[5] за правдивость прозвали? Должно быть, это оказалась последняя капля… Ачарья сжал посох, чудом удерживаясь от того, чтобы не обломать его об этого наглого вора, подобранного им для великой судьбы, и смеющего противиться его воле. — Теперь я вижу, случившееся повредило твой разум, Чандра! —?бросил Чанакья, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. —?Ты забыл, кто твой учитель, и кому ты присягал! Но я исцелю тебя! По знаку наставника двое учеников подскочили к Чандрагупте, и быстро обрезав путы, поволокли его к наполненному кувшину. — Не сметь! —?зло приказал Чанакья троим недоумкам, рванувшимся было на помощь. Те послушно замерли. —?А вы, окунайте его в воду, пока он не образумится или не лишится сознания. Не знаю, какие асуры наполнили его разум этой грязью, но клянусь, я освобожу Чандрагупту от нее! * * * Его убивали снова! Легкие уже разрывало удушьем, а тело билось в постыдной панике, пытаясь вырваться из крепких рук, вновь и вновь пригибавших его голову к воде. Оно еще помнило… тот жуткий кошмар, свою первую гибель. И взгляд Махакали, когда душа Чандры предстала перед Нею?— новым духом Ее свиты, знающим прошлое, настоящее и будущее… Ему позволили вынырнуть и глотнуть воздуха пополам с водой, и когда за стеной раздался стук копыт, Чандре в первый миг показалось, что это стучит у него в ушах. — Учитель, солдаты! —?вопль оборвался. Четверо солдат влетели внутрь с обнаженными мечами. — Как вы смеете? —?гордо выпрямился Чанакья. Кто бы ни отыскал дорогу к ашраму, ачарья не испытывал страха. —?Что вам нужно в моем ашраме? Да уж, даже если его узнают и арестуют, по дороге в столицу он трижды обманет конвоиров, и даже из темницы найдет способ уйти. С помощью очередного мученика, чей ум прополоскали в кувшине… — Мне нужен мой слуга, похищенный у меня,?— бросил, входя, император Дхана Нанд. —?И один государственный преступник. Не думайте бежать, это место окружено! Взгляд государя Магадхи пугающе потемнел, упав на кувшин, расплесканную воду, мокрого задыхающегося Чандру и державших его парней. — Отпустите его немедля, или умрете! —?Дхана Нанд взглянул странно, словно целясь из лука. Два молодых брахмана, державшие Чандрагупту, оглянулись на своего учителя, ожидая распоряжений… и безжизненно повалились, как мешки с мукой. А потом внезапно поднялись, словно мертвыми телами овладели веталы. Чандра не удержался на подкосившихся ногах и осел на пол. Взгляд наткнулся на бледное от ужаса лицо Стхулбхадры с открытым ртом… Стхул, Индра, Дхум… Живы, Пришедший не убил их. Надо попросить за них, они же не виноваты, что дураками уродились. Они даже не знают, что это не Дхана Нанд! Это Яма вновь пришел за грешником! Он не должен забрать никого другого! Страх оказался сильнее решимости признать свои прегрешения, Чандра против воли ахнул и отпрянул назад от шагнувшего к нему императора. — Сжальтесь, Ямарадж, сжальтесь! —?взмолился он обморочным голосом. И добавил совсем по-детски:?— Я больше не буду… — Взять Чанакью! —?Мертвые брахманы повернулись и шагнули к своему ошеломленному происходящим наставнику. Чанакья дернулся, но бежать было поздно. Дхана Нанд вздернул Чандру на ноги и порывисто обнял, прижав к груди. Такой теплой после ледяной воды. Теплой? Прикосновения Ямараджа были смертельно холодны… А самрадж теплый, как лучи Сурьядэва. И руки теплые. — Мой государь, это вы,?— выдохнул Чандра, и прижался щекой к плечу императора, готовый заплакать от облегчения. — Я, мое Сокровище,?— отозвался над ухом такой любимый и ненавистный голос. Ненавистный?! Это Чанакья хотел ненависти! А он, Чандра, не заметил, как превратился в куклу, в меч в руке. — Ты все-таки демон, Нанда! —?выдавил ачарья. — Ты в кои-то веки правдоречив, Каутилья,?— усмехнулся царь Магадхи. — Величайший, взгляните, что я нашел! —?услышал Чандра голос советника Ракшаса. Юноша поднял голову и покосился на аматью. Чанакья тоже повернулся, насколько смог?— державшие его мертвецы стояли столбами, ожидая распоряжений. И на этот раз не от учителя. Аматья Ракшас, советник Картикея, стоял возле постели Чанакьи, изучая книгу. — Положи! —?рявкнул Чанакья. — ?Бывает также случай, когда шпион станет льстиво говорить сыну подлежащего устранению сановника, много воображающему о себе: ?Ты царевич, которого держат сокрыто из боязни врагов?,?— невозмутимо прочел Ракшас. —?Если тот станет соглашаться, то государь должен втайне оказать ему почести и говорить: ?Ты достиг возраста, когда тебе надлежит именоваться наследником, но я не даю тебе посвящения из страха перед сановником?. Тогда шпион должен подстрекнуть такого юношу к убийству сановника, то есть своего отца. Когда он совер?шил убийство, его следует казнить как отцеубийцу[6]?… — Матерь Кали! —?изумленно выдохнул император. —?Что это? — Полагаю, уроки нравственности от ачарьи Чанакьи, Величайший,?— отозвался аматья и перелистнул страницы. — Вот она, истинная государственная мудрость! —?деланно вздохнул Дхана Нанд. —?Я-то, глупец, подлежащих устранению сам убивал или на площади казнил, репутацию себе портил. Кстати, надо бы выяснить, а жив ли почтенный родитель самого Чанакьи? Этот пишач просто помешан на убийстве отцов... А дальше там что интересного? — При способствовании побегу из тюрьмы государственных преступников, наказание выражается в конфискации всего имущества и смертной казни. За подстрекание грабителей следует казнь, сопряженная с истязаниями. Так гласит положение относительно имущества государя… Если кто взбирается на колесницу или верховое животное государя, то за это следует отрубание одной руки и одной ноги, или штраф в семьсот пана[7]. Чандра охнул и вновь спрятал лицо на груди самраджа. — Сурово,?— согласился Дхана Нанд, гладя мокрые, растрепанные волосы парня. —?Это твоя книга, подлый брахман? — Моя,?— мрачно отозвался Чанакья. —?Но шудре на троне никогда не понять ее мудрости. Она была создана для великого царя, который объединит Бхарату. Даже так? Почему же наставник ни разу не показал ее Чандре? Или боялся, что увидев этакие советы насчет шпиона, ученик усомнится в том, что внушали ему самому? — Если кто посягает на государственную власть, проникает в дом государя, подстрекает лесные племена или врагов, или же устраивает мятеж среди жителей укрепленного города или отдельных областей, или же среди войска,?— продолжил аматья,?— то он должен быть казнен путем сожжения головы и рук. Брахмана, совершившего подобное преступление, следует утопить[8]. Ракшас опустил свиток в вопросительно глянул на императора. — Разумно,?— кивнул император. —?Он сам предписал себе наказание. Утопите его! —?последний приказ назначался мертвым брахманам. Те молча подхватили своего бывшего учителя и, перевернув, сунули головой в кувшин. Тот самый, в котором они же при жизни топили Чандру. Вопли и невнятные проклятья захлебнулись в глубине. — Этих заберите! —?кивнул император живым солдатам, указывая на Стхулбхадру, Индраджалика и Дхумкету, пришибленных творящейся вокруг необъяснимой жутью. — Дхана, не убивай их! —?испугался Чандра, совсем забыв, что говорит с императором. — По две дюжины плетей каждому! —?смилостивился Дхана Нанд. — За что?! — За то, что стояли и смотрели, как тебя топят, предатели. Идем. Чандра с облегчением отвернулся?— ему не хотелось смотреть, как дергаются торчащие из кувшина ноги в шафрановом дхоти. Солдаты же взирали удивительно спокойно, и парень задумался, как им объяснили новую способность императора принуждать к повиновению мертвых. Дар Ямараджа за аскезу? — За аскезу,?— со вздохом подтвердил Дхана Нанд, усаживая Чандру на коня впереди седла и прижимая к себе. —?Сколько ж ты моей крови выпил, аскеза жизни моей… — Прости,?— прошептал Чандра, поудобнее устраивая голову на его плече…