Часть 2 (1/1)

* * * Прежде мне не раз приходилось поднимать тела, оставленные душой, но вот вселяться… Это было нечто новое в моей некромантской практике. И неожиданное. Я-то как раз к Престолу Господню собирался, ничего хорошего, впрочем, от этого визита не ожидая, либо, чтоб не тратить время Господа, сразу к Тем Самым. А тут?— нате вам! В первый миг стало жутко холодно, потом притерпелся. А так само заимствованное тело местного невезучего монарха оказалось весьма неплохо. Сей тиран, грешник и темный властелин, что сразу же располагало меня в его пользу,?— был не стар и редкостно хорош собой. В свои тринадцать лет я умер бы от счастья так выглядеть. Откуда я узнал? Нет, зеркала в нашей халупе, понятно, не было, зато самого императора я прекрасно видел со стороны. Точнее, его дух, скорбно замерший в углу хижины. Пожалуй, бесплотное состояние государю Дхане из рода Нандов даже шло, добавляя призрачной вампирской прелести. Высокий, стройный, но при этом крепкий?— редкое сочетание мощи и изящества. Бледное точеное лицо, волна черных, как ночной мрак, волос до середины спины… Ну, натуральный Князь Сумерек! Нет, право, жаль, что не у нас родился. Какой вампир мог бы быть! Вообще здешний низложенный и убиенный король оказался парнем интересным. Чем-то мне меня самого напомнил. Для начала?— у него тоже имелся Дар. Это я ощутил сразу, оказавшись в его теле. Вот только пользоваться им бедолага не умел. Не умел даже нормально выпускать его, и тот рвался наружу на эмоциях?— хаотичными всплесками жестокости, перемежавшимися приступами совершенно ослиного милосердия к всяким нисколько того не заслуживающим сволочам. Не потому, что император был слаб, ни в коем случае! Упирался до последнего. Враги еще год после взятия столицы на него все дворцовые неприятности списывали, дурной славы добавляли. И врали, разумеется. В ядах Его прекрасное величество и впрямь разбирался знатно, но сестру не травил точно. Любил он ее, предательницу. Что-что, а любить государь Дхана Нанд умел. Может, потому и держался так долго. Силы берутся из любви и ненависти, а в нем этого добра было намешано… того и другого поровну и каким-то диким образом, даже не представлял, что такое бывает. Ну, и на любви его и поймали, как и следовало ожидать. Слишком многих любил. Сестру. И братьев тоже, несмотря на их вечную игру ?Нагадь младшенькому?. Он их понимал. Кому угодно станет обидно, когда корона уплывает младшему в обход старших, но здесь имелся нюанс. Покойный император Махападма был, по сути, узурпатором. Царским бастардом от рабыни, внуком цирюльника, пережившим законнорожденных братьев (какие слухи шли на этот счет, объяснять, я думаю, не надо?)[1]. Принц Дхана и принцесса Дурдхара оказались единственными из его детей, родившимися после вступления отца на престол. Если старшим еще могли пенять происхождением, то Дхана был бесспорным принцем, чей статус, хоть и скрежеща зубами, обязаны были признать все соседние династии. А они ох как скрежетали! Не скажу, что обожал собственного папеньку, но начни кто-то плести, что король Гуго?— постельный раб, добравшийся до короны через опочивальню королевы, мне, скажу прямо, сделалось бы неприятно. Все же, каков бы ни был мой батюшка, а с Роджером его сравнивать, не к ночи будь помянут? Дхана, кстати, травить плетельщика не стал, хотя и стоило бы. Ограничился тем, что разорвал союз, после чего гордого вереницей благородных предков царя-кшатрия[2] затоптал пришлый завоеватель. Братья тоже все понимали, но… обидно же! Хорошо хоть, гадили чаще по-мелочи, досадно, но не смертельно, хотя за выходку с головой статуи лично я бы Панду точно удавил. Потому что разницу надо видеть между злыми шуточками и прямым оскорблением величества, вредящим трону! Впрочем, Дхана выход нашел изящный. Вору по местным обычаям рубят руку. Император прямо на глазах у благородного собрания отхватил братцу кинжалом палец. Вроде мелочь, но придворный сброд перепугался. Так, что к следующему утру весь город судачил о том, что самрадж, демон бешеный, брательнику тот палец зубами отгрыз. Но, признаться, если бы он и впрямь так и сделал, я бы его не осудил нисколько. Получить такой ?подарок? на день рожденья от собственного брата?— тут поневоле кусаться начнешь. Вот с торговцем, затеявшим беспорядки на рынке, лично я скорее ограничился бы каторгой, приказывать закопать его живьем было, скажем прямо, излишне. Слухи, опять же, расцвели буйным цветом, вплоть до ?зарыл своими руками, сплясал на могилке и цветочек посадил?. Но тут был явный выплеск темного Дара. Не умел Его величество эту силу в узде держать, не умел. Это у него получалось лишь временами. Каменюку на гору закатить, или стрелу через гору перебросить… Но расплавленное золото, залитое в глотки чиновникам, обманывавшим крестьян и занижавшим государственную цену на овощи, чтобы положить разницу в свой карман?— одобряю всемерно! Сам бы так поступил. Чтобы все это знать, мне его даже расспрашивать не пришлось, хотя он, как всякий дух, не смог бы мне солгать. Просто ученые мужи были правы, считая, что память помещается в мозгах, и сейчас вся его память была при мне. И слава за этот подарок кому угодно, потому что он сэкономил нам уйму времени. Так что я точно знал и о том, что государь Махападма мирно опочил в возрасте восьмидесяти восьми годков[3], и в кончине его не был виновен никто, кроме местного Бога Смерти, который, я очень надеюсь, уже просветил на этот счет Ее высочество, прежде чем отправить искупать предательство в какое-нибудь малоприятное место. Убивать отца, только что передавшего ему корону, у Дханы не было ни одной разумной причины. Как и своего наставника в боевых искусствах, отца той злосчастной Тарини, о которую император споткнулся точно как я в свое время о Розамунду. Старый жрец был ни секунды не против брака дочери с наследным принцем (ну еще б он был против!) и уж конечно не маялся слабоумием, чтобы считать грехом жесткий отпор любому покусившемуся на Магадху врагу. Я тоже не щадил никого, посмевшего угрожать моей стране, обходясь с ними так, что соседей икота брала. Ибо так обязан поступать любой нормальный монарх. А самый верный источник информации?— это, конечно, пленник, запытанный до готовности признаться в краже луны с небес! Уж он-то точно вам всю правду скажет, а не то, что велели. Хотя Тарини поверила бы любой лжи. Потому что хотела поверить. В точности как моя прекраснейшая королева. А то ведь мужа предавать нехорошо, благородным героиням для этого какой-никакой предлог требуется… Эти подробности я уже не из памяти Дхана Нанда брал. Это мне советник Ракшас поведал, ?аматья? по-здешнему. Чудо что за человек! В чем-то все-таки императору повезло. Такую чистую любовь и преданность редко увидишь в нашем мире, и еще реже ее удостаиваются владыки. Мне Нарцисс и Питер были так преданы. Так что я ему верил. Уж отличать правду от подобострастного вранья я за время своего царствования без всякого Дара научился. В общем, приглянулся мне Его Величество Дхана Ауграсанья Нанд. Да, он не был агнцем, этот южный владыка, так и я не ангел. Но на его врагах точно клейма было ставить негде. Под конец войны здешнее ?добро? производило впечатление одержимых бесами. Я вообще не терплю этакое ?патентованное добро?! Ошалев от уверенности в своей правоте, оно неизменно начинает творить такое, что не каждому черному магу, состарившемуся в злодеяниях, в голову взбредет. Лично я своих врагов как-то ни разу живьем на углях не зажаривал, в сточных водах не топил и в золотой расплав не окунал. И зомби делал только из мертвецов, из живых?— никогда. Здесь тоже меня советник просветил, хорошо знавший своего бывшего товарища по учебе?— великого и добродетельного ачарью Чанакью,?— и методы, которыми тот натаскивал уже собственных учеников. Мне такие ?наставники? тоже попадались. Если кому неизвестно: лишение сна в сочетании с тяжелой бессмысленной работой служит вовсе не развитию ?смирения? или ?терпения?, как любят врать подобные ?светочи мудрости?. Единственная цель данного действа?— отбить у адепта способность думать и критически осмыслять происходящее. Все. Других нет.

Где-то году на десятом моего правления у нас изловили подобного сектанта. Я без колебаний позволил Святому Ордену спалить его на костре, потому что туда подобной нечисти и дорога. Но о приемах обращения душ прежде расспросил, чтобы знать, с чем дело имею. Тот тоже послушников заставлял всю ночь воду из одной бочки в другую ковшом через весь двор таскать. И камни из кучи в кучу. Тоже через весь двор. По одному. А потом обратно... И здесь творилось то же самое. Великий гуру порабощал души, а вселенским злом при этом был исключительно император Магадхи! — Ничего нового,?— говорю, дослушав рассказ аматьи. —?Объявите врага нелюдем и источником всего зла?— и вперед. Все уже можно. И предательство?— не предательство, а переход на сторону Добра, и подлость?— не подлость, а военная хитрость. Дивно! — Так и есть, махарадж,?— вздохнул Ракшас. —?Измену принцессы Дурдхары они назвали ?истинным духовным величием?. О как! Хотя?— ожидаемо. И ведь вот что интересно! Покуда принцесса была верна брату, ее поносили вместе с ним как ?чудовище? и ?демоницу?, хотя ничего такого уж дурного она не делала. Всего-то капризная, избалованная старшим братом девочка! В сказках две трети прекрасных принцесс таковы. Но стоило ей переметнуться на светлую сторону?— и откуда что взялось. До шуточки с факелами, угасающими по одному, когда гибнет кто-то важный для смотрящего на них пленника, лично я?— некромант и тиран, которым во всех сопредельных державах детей пугали! —?пожалуй бы не додумался. Представить только, что чувствовал Ракшас, сидя в той проклятой темнице и гадая, гибель которого из Нандов означает очередной погасший факел! Сил прямо нет, как духовно возвеличилась! А самой убийственной была причина, по которой эта девка предала брата, охотно поверив в клевету, и сбежала к мятежникам. Влюбилась она, извольте видеть. Недаром меня с юности тошнит от любовных романов! И не поминайте мне Магдалу! От ее распрекрасного супруга не сбежала бы лишь каменная статуя, а Дхана Нанд сестренку на руках носил, только что богам на нее не молился. И ведь что самое смешное, великий пройдоха Чанакья даже не трудился фантазию напрягать. Стоило ему заиметь в ком-то нужду как в союзнике?— и тому немедля преподносилась истасканная байка ?Этот злобный Дхана Нанд отравил-зарезал-задушил твоего отца!?. Вот так. Тиран Дхана Нанд?— убийца всех отцов Бхараты! — Скажите, Яванрадж,?— обратился я к так и сидевшему поодаль Селевку. —?А эти добрые люди случайно не говорили вам, что Дхана Нанд отравил ВАШЕГО отца? — Говорили,?— мрачно кивнул северянин. —?Я об них чуть хлыст не изорвал. Мой отец, хвала Зевсу, жив, и я испугался, что они сглазят его такими словами. — Так чего ж было с хлыстом руки трудить? —?говорю. —?Брали бы сразу меч. — Амбхирадж мне тоже так сказал,?— покаянно кивнул Селевк. Правильно сказал. Что врагов надо убивать немедля, не разводя бесполезной болтовни, мне еще в юности любезный мой Оскар объяснил. А старый вампир знал, что к чему в этой жизни. — А что вы там устроились, Яванрадж? —?говорю. —?Идите ближе, чтоб мне на вас не оглядываться. Селевк молча поднялся и пересел ближе. Смотрел настороженно. Явно меня побаивался, но как бы это сказать?— в меру. Ни грана того почтительного ужаса, что встречался временами у моих подданных. Хотя под моим взглядом напрягся. Внешность у него была располагающая. Этакое простое лицо честного солдата, исчерченное боевыми шрамами. Явно не из тех, кто в бою маячит за спинами своих бойцов. Светловолосый?— в отличие от чернявых местных. Да и по-человечески он был интересный, этот осиротевший генерал великого завоевателя, умудрившийся воцариться на одном из обломков мгновенно развалившейся империи. Я бы на месте Дхана Нанда попробовал с ним поладить. Магадхе от этого была бы лишь польза, а Селевку?— тем более. Пресловутый Чанакья не был идиотом затевать смену династии и гражданскую войну под носом у реально грозного противника, поэтому Страшного Врага Бхараты выбрал безупречно: никто из местных царьков не представлял для ?угнетенной родины? меньшей опасности, чем северный военачальник, чьи достойные авантюрного романа отношения с прочими наследниками почившего Потрясателя Мира очень точно описывались простонародной поговоркой: ?Не до жиру?— быть бы живу?. Зато чужеземное происхождение и еще не истаявшая память о воинственном сюзерене делали царствующего генерала идеальным пугалом для слышавших звон, но не знающих, где он[4]. — А теперь, господа, давайте перейдем к главному,?— подвел я черту под нашей светской беседой. В конце концов, время зря тратить не следовало. Только наши враги знают, сколько его у нас. —?Что требуется от меня? Ответ оказался неутешителен: советник явно ожидал, что это я предложу выход из их печального положения. Я надолго задумался. При всей симпатии к аматье Ракшасу, что я мог сделать? Уничтожить мятежников и посадить на трон Его величество Картикею Первого, или как их тут считают? Я бы мог, но вряд ли аматья хотел этого. Впрочем, лично моему царственному собрату Дхана Нанду я мог бы оказать услугу, отпустив его душу и позволив уйти в высшие сферы… или отправиться в свой дворец и стать проклятьем узурпатора и всех его потомков до Судного Дня. Но второе я настоятельно не рекомендовал. Со временем обитатели дворца неизбежно привыкнут и перестанут бояться. Сомневаюсь, что роль фамильного привидения Маурьев устроила бы доблестного самраджа. Я так ему и сказал. — Что? —?ахнул Ракшас, сообразив, с кем я беседую. —?Он тут? Мой государь… — Ваш государь исполнен сочувствия к вам, советник,?— заверил я. —?Он желал отереть ваши слезы, но бесплотное состояние не позволило… — Как же! —?подскочил аматья. —?Я же чувствовал! Величайший! —?он умоляюще сложил ладони:?— Если вы слышите, прикоснитесь ко мне вновь! Дхана Нанд мгновенно возник за его спиной, положив руку на плечо своего министра. — Да, вы здесь,?— блаженно выдохнул тот, очень метко накрывая ладонью призрачную длань своего монарха. —?Но я, увы, не могу прикоснуться к вам! — Недурно,?— заметил я, не скрывая изумления. Дух-движитель? За всю свою карьеру некроманта я дома отыскал такого лишь одного. Он у меня вел архив моей Тайной Призрачной канцелярии. Наш неупокоенный государь полон скрытых талантов! Если он способен воздействовать на предметы материального мира, идея мстящего призрака становится не такой уж нелепой. — А что это даст, о посланник Бхутапати? —?осведомился убиенный император с некоторой долей язвительности. Я озвучил несколько простейших вариантов. Например, попробовать придушить узурпатора ночью. Или наоборот?— приласкать. Фантазия у людей грязная, а самая пугающая из их грязных фантазий?— домогательство потустороннего существа. Узурпатор, без сомнения, будет счастлив! Селевк поперхнулся. — Слушать тебя тошно, слуга Гекаты,?— он не удержал серьезного лица и тихо рассмеялся. —?Я ж теперь не усну. Буду представлять себе Чандрагупту, мечущегося всю ночь из спальни в спальню. От подобного брака он точно подастся в обитель! На лице призрака отразилось злое предвкушение, впрочем, тут же исчезнувшее: — Не думаю, чтобы столь могучая мантра открывала путь к настолько жалкой мести. — Повелитель отвечает вам? —?насторожился Ракшас. —?А не могли бы вы, махарадж, сделать так, чтобы мы тоже могли его слышать? — Увы,?— развел я руками. —?У вас нет Дара, позволяющего общаться с духами. Но Его величество здраво заметил, что едва ли использованное вами заклинание притянуло меня сюда лишь ради того, чтобы я дал вам несколько не особенно ценных советов. Аматья! Просто постарайтесь припомнить, чего вы хотели от иных Сил, когда заклинали? Были же у вас какие-то идеи? — Я хотел невозможного,?— вздохнул бывший министр.