Часть 4 (1/2)

Он почти справился. Он сменил постельное белье, отдал в химчистку костюм, который пах Дэвидом и домой возвращался только, чтобы немного поспать. Душ, быстрые ужины и завтраки, и снова работа. Люк хмурился, но молчал, и за это Том был ему благодарен. Но словно само мироздание объявило ему войну. Том видел Гаррэтта везде. На афишах, в журналах, слышал по радио и понемногу сходил с ума. Посыльный каждый день приносил ему новый букет, но Том неизменно оставлял цветы на работе, только еще больше раздразнивая любопытство сотрудников. Но шепотки за спиной его никогда особенно не интересовали, а задавать вопросы прямо никто не решался.

На работе Том успешно игнорировал собственные мысли, дома усталость не давала тоске проявить себя, но спорить со своей сущностью – дело заведомо проигрышное. Он скучал по Дэвиду. По его мягкому юмору, ощущению присутствия и силе, которой хотелось довериться. Он боялся и мечтал о том, чтобы Дэвид не вернулся, это бы решило все его, Тома, проблемы выбора. Но чем меньше оставалось времени до истечения двух недель, тем больше Хиддлстон дергался. Тело его предавало. Снова. Ломило бедра, сохли губы. И ему снова пришлось начать пользоваться химией, чтобы скрыть свое постоянное состояние возбуждения. Чувствительность кожи стала почти невыносимой, и Том проклинал и благословлял строгие деловые костюмы, которые надежно скрывали вызывающе торчащие пики сосков. Обладай он чуть меньшим контролем, не будь настоящим профессионалом – и работать бы он не смог. И все же Том боялся совершить ошибку, подставиться из-за собственной рассеянности. Может, именно поэтому данные криминальной статистики он изучал тщательнее, чем обычно, и заметил заметный скачок самоубийств среди альф. Хэллфайр никогда не был простым городом, и процент суицидов был самым высоким в штате, если не в стране, но среди погибших всегда преобладали омеги. А вот за последний месяц ситуация сильно изменилась. Заинтересованный и встревоженный, Том потребовал все дела и зарылся в отчеты и бумаги почти на трое суток, забирая работу, вопреки собственным же установленным правилам, даже домой. Картина выходила странная и страшная. Если верить свидетельским показаниям, записям с видеокамер и заключениям, в девяноста девяти случаях из ста, никто из самоубийц и не помышлял о суициде еще за пять минут до смерти. Они словно все разом сходили с ума, и начинали видетьгаллюцинации.

Когда Том в первый раз наткнулся на это слово в отчете, сердце екнуло, но дел было слишком много, чтобы вплотную заняться возникшим предположением сразу, но как только была закрыта последняя папка, Том затребовал другую статистику. Предчувствие его не обмануло. Случаи нападений участились. Причем, если раньше преступником становился свободный альфа, а жертвой – любой течный омега, то в последнее время жертвами альф становились их пары, их омеги. Совсем, как у Майка и Говарда. При мысли об этом Том нервно сглотнул. Один раз – это случайность, но то, что показывали цифры статистики, было закономерностью. И ?симптомы? были теми же. Галлюцинации.

Их причину Том нашел в заключении медицинской экспертизы Говарда. В крови альфы не обнаружили запрещенных веществ или незнакомых химических соединений, но эксперт проанализировал состав крови Говарда, который оказался несколько… искаженным, словно круги на воде, когда камень уже давно скрыт от глаз на дне, но они все еще расходятся и расходятся, выдавая его. Вывод был осторожным, но Том отлично знал медэксперта, чтобы сомневаться в его выкладках. Наркотик или яд, полностью распадающийся и выводящийся из организма за довольно короткий срок. И это уже не тревожило, это пугало. По долгу службы Том был в курсе ?теневой? жизни города, по мере возможности пресекая и упреждая, но о препарате, вызывавшем такой эффект, узнал в первые. И, судя по статистике, появился в городе он совсем недавно.

Ради полноты картины Том запросил статистику соседних штатов, но показатели были обычными, без резких скачков. В такие моменты Том жалел о том, что за все это время так и не завел настоящих друзей. Его боялись, его ненавидели или презирали, его приказы выполнялись точно и быстро, но не было никого, кому он мог довериться до конца, не боясь ножа в спину. У него были свои связи с преступным миром, но мелким воришкам, проституткам, жуликам, сутенерам и дилерам не было доступа в ?высшее общество? теневого Хэлла. Впрочем, Том умел использовать и то, что имел. И только благодаря одному шустрому пареньку, обворовывающему заезжих богатых дельцов,Том уже через двое суток знал о ?Пепле крыльев ангела?. Вот только в то, что это – наркотикне верил ничуть. Наркотики не дают бесплатно. Наркотик не подсыпают в бокал со сладкой настойкой отцу семейства во время вечеринки.Или не дают прикурить обычному клерку, зашедшему вечером в бар пропустить стаканчик. Словно кто-то ставил чудовищный эксперимент, выбирая следующую жертву наугад, ткнув пальцем в строчку телефонного справочника.

Наверное, впервые в жизни Том был настолько растерян. Информация и вывод были чудовищными, но он не знал, что ему с этим делать и куда идти. Ни одного прямого доказательства, только косвенные улики. Его поднимут на смех и воспользуются случаем, чтобы обвинитьв некомпетентности в лучшем случае. Он был прокурором, но не знал, кому предъявлять обвинения или на арест кого выписывать ордер. И да, он был совсем один.

Но и бездействовать он тоже не мог. Во-первых, это было его работой. Во-вторых, это помогало ему не думать о Дэвиде, срок возвращения которого подходил все ближе. С головой уйдя в проблему, Томвспоминал об альфе всего-то раз десять за день. Хотя, если задуматься, он не должен был вспоминать о нем вообще. Но, похоже, правило ?с глаз долой – из сердца вон? в его случае не работало.

Том вздохнул и повернулся к окну вместе с креслом. Из его рабочего кабинета не были видны огни ночного города, но кусочек звездного неба Том видел и отсюда. Смешно, но без Дэвида рядом звезды снова казались колючими. Том устало хмыкнул и, приняв решение, встал. Пора возвращаться домой. Сегодня он сделал все, что планировал и даже больше. В конце концов, он все-таки был прокурором, и шефуполиции ничего не осталось, как принять его приказ. Но результаты должны были поступить не раньше завтрашнего вечера, поэтому сейчас можно немного расслабиться и наконец выспаться.

…То, что он едет не домой, Том заметил слишком поздно. Уйдя в свои мысли и совершенно не обращая внимания на то, что пролетает за окном, он встрепенулся только, когда внутренние часы, никогда его не подводившие, просигнализировали о том, что он давно уже должен быть дома. Выглянув в окно и, не увидев там знакомых пейзажей, Том потянулся к водителю.

- Стэфан, куда вы меня везете? – Служебная машина и личный водитель ему полагались по должности, поэтому и причин для волнения Том не нашел. Но когда шофер повернулся к нему, и Том не узнал его профиль, позвоночник словно прострелила вспышка страха. – Что происходит?

- Не волнуйтесь, мистер Хиддлстон, - густой бас Тому тоже был незнаком. – С вами просто хотят пообщаться. А потом я отвезу вас домой.

Том стиснул зубы, отчаянно жалея, что отправил Люка домой, сославшись на то, что ажиотаж вокруг казни Льюиса немного спал и ни журналисты, ни ?теневые? короли Хэлла им больше не интересовались. Выходит, он ошибался?

- Будет лучше для всех нас, если вы отвезете меня прямо сейчас, - ледяным голосом произнес Том, жалея, что не может посмотреть прямо в глаза своему похитителю, и давая себе обещание обзавестись наконец каким-нибудь оружием. До сих пор он считал, что в настоящей разборке оно вряд ли поможет, а мелкие конфликты Том виртуозно решал с без применения силы, но бывают ситуации, когда дуло у виска действует гораздо эффективнее словесного убеждения.

- Прошу прощения, господин прокурор, но у меня другой хозяин, и другой приказ. С вами ничего не случится.

Том поджал губы и откинулся на спинку сидения. Можно, конечно, попытаться напасть на водителя сзади и перехватить руль, но в салоне для таких маневров мало места, да и разбиться в аварии – не самая лучшая альтернатива. Забраковав этот план, Том принялся за следующий, но додумать его не успел: машина свернула на подъездную дорожку и остановилась у большого дома, на крыльце которого его уже ждали.

- Мистер Хиддлстон… -мужчина среднего роста с темными глазами и очень темными, кажется, даже черным глазами стоял у подножия, сведя руки за спиной. Том всегда гордился своей осанкой, но разворот плеч незнакомца, посадка головы даже его могли бы заставить позавидовать.– Я не буду лгать, говоря, что рад видеть вас в этом доме, но это не значит, что я не уважаю ваш ум и способности. Меня зовут Джим Скотт, и я прошу вас пройти со мной.

Том вскинул бровь, поневоле удивленный таким приветствием, но искренность ему всегда импонировала. Даже если была направлена против него.

- Если вы хотели пообщаться со мной – вам достаточно было прийти ко мне. Или попросить о встрече, - прохладно ответил Том, поднимаясь по лестнице вслед за хозяином.

- Есть люди, встречаться с которыми я предпочитаю на своей территории. Прокурор Хэллфайра входит в этот список. Разделите со мной ужин, мистер Хиддлстон?Том хотел, было, отказаться, но какого черта? Вряд ли его здесь отравят, а своим похищением этот Скотт лишил его ужина. С любопытством оглядываясь, Том только кивнул, надеясь, что словесного подтверждения не потребуется. Джим понял его правильно и, отдав короткое распоряжение, провел его в столовую, где стояли старинный стол, стулья с высокими жесткими спинками, а на окнах висели бархатные портьеры. В камине потрескивал огонь, языки пламени которого отражались в столовом серебре. Слишком роскошно и пафосно для человека, предпочитающего строгую темную одежду, похожую на мундир. Под взглядом Джима Том прошел чуть дальше и остановился перед картиной, висящей над камином. Сердце сжалось, и ухнуло куда-то в солнечное сплетение, стоило только посмотреть на изображенного на картине ангела. Ангела с пылающими крыльями в облаке пепла. Том судорожно вздохнул, когда пришло вдруг понимание. ?Пепел крыльев ангела? и Джим – тот, кто все это начал.

Шаги за спиной показались особенно громкими. Том замер, а потом вскинул голову, снова устремляя взгляд на картину. Лицо ангела было скрыто под капюшоном, пальцы сжаты в кулаки, а от всей фигуры веяло таким отчаянием, болью и скрытой яростью…

- Вы художник?

- Не профессиональный, - Джим стоял в шаге от него. Тому казалось, что он чувствует его дыхание.

- Это то, что держит вас, я прав? То, что не дает вам… - Не продолжайте, - жестко оборвал его Джим. Том хмыкнул, разворачиваясь к нему. Черные глаза Джима сияли холодной яростью и чем-то еще. Чем-то, что Том обойти вниманием не смог. - Это ведь не ваш дом, мистер Скотт. Все это, - он обвел руками роскошную обстановку, - не ваше. Слишком расслабляет. Вам больше подошла бы келья или тюремная камера. Минимум мебели и предметов и расстояние от стены до стены два метра. Только это сможет удержать в узде вашу… что, мистер Скотт? Что заставляет вас убивать людей? Вряд ли желание получить больше власти, вам она не нужна. Деньги тоже вас не интересуют.

- Довольно, -резко выдохнул Скотт, и Том сузил глаза. Близко, очень близко. – Я рад, что слухи о вашем уме не преувеличены, но вы забываетесь.

- Это вы забываетесь, мистер Скотт. Вы привезли меня сюда без моего согласия. Я не у вас в гостях, я здесь по принуждению.

- О, как я мог забыть, - Скотт шагнул к нему и, взяв в горсть его волосы, дернул назад, вынуждая отогнуть голову. – Тогда, может, вы вспомните о собственной безопасности? Вы в моих руках, и я могу сделать с вами все, что захочу.

- Вы бы уже сделали это, - Том улыбнулся, даже не попытавшись освободиться, и в глазах Скотта засияло удивление, сменившись настоящим уважением. – Но я все еще здесь и все еще жив. Я не люблю, когда меня принуждают, поэтому хорошего отношения к себе вы от меня не дождетесь. Джим дернул уголком губ в намеке на усмешку, и отпустил волосы Тома.

- Я рад, что мы поняли друг друга, - он отошел к уже накрытому столу и отодвинул стул. – Прошу вас.

Том повел плечами и, подойдя к нему, устроился за столом. С невозмутимым видом протер руки влажным полотенцем, лежащим у тарелки, и будничным тоном произнес: - Это ненависть, верно, мистер Скотт? То, что сжигает вас. Это ненависть.

Джим на мгновение замер, костяшки сжавшихсяв кулак пальцев побелели, но уже через секунду он сидел за столом, улыбаясь открыто и почти очаровательно.

- Мне всегда нравились умные противники.

- Вы сэкономите нам обоим уйму времени, если просто скажете, что вам нужно. Долгие прелюдии я не люблю также сильно, как и принуждение.

- В самом деле? – черные глаза Джима заискрились от смеха. Том ответил ему равнодушным взглядом и откинулся на спинку стула.

- ?Пепел крыльев ангела?. Ведь это вы стоите у, скажем так, истоков. Вы бета, но убиваете альф. Откуда такая ненависть?

Джим усмехнулся: - Скажем так… у меня есть на то свои причины.

- Они у всех есть, - Том пожал плечами. – Самые банальные вроде детских обид, ревности, косого взгляда. Какие из них ваши?

- Оставлю это на ваше усмотрение, мистер Хиддлстон, - Скотт отсалютовал ему бокалом. – За вас.

Том поджал губы, но свой бокал поднял в ответ. Кажется, вывести на эмоции Скотта больше не удастся. Теперь он готов. - Не буду говорить вам спасибо, - он вежливо улыбнулся в ответ и отдал должное салату. В конце концов, хороший аппетит- признак не менее хороших нервов. Показывать собственное беспокойство не стоит.

- О, я был бы разочарован, если бы услышал от вас благодарность, - почти мурлыкнул Скотт, облив его неожиданно жарким взглядом. Том только хмыкнул про себя. Джим изучает его реакцию и выдержку.

- Я рад, что не разочаровал вас, - отозвался он.

- Я хочу, чтобы вы оставили свое расследование.

Ожидавший чего-то подобного, Том только на долю секунды задержал дыхание. Предельно аккуратным движением отложил вилку и откинулся на спинку стула, устремляя на собеседника прямой взгляд.

- Назовите хоть одну причину, почему я должен сделать это.

- Собственная жизнь? - Не заставляйте меня разочаровываться в вас, мистер Скотт. Я слышал эту угрозу слишком часто, чтобы не привыкнуть к ней. Еще варианты?

Джим сузил глаза: - Я могу превратить вашу жизнь в настоящий ад.

- Вряд ли вы предложите что-то, к чему бы я не был готов. И угрожать мне моей семьей тоже не стоит.

Губы Джима дрогнули в улыбке.

- Я могу лишить вас возможности влиять на ситуацию в городе. Не обязательно держать в руках вашу жизнь. Достаточно иметь влияние на того, кто имеет влияние на вас. Насколько вам дорога ваша должность, мистер Хиддлстон? Скрыть собственную реакцию на такую угрозу Тому удалось с трудом. Он слишком многим пожертвовал ради достижения того, что имел. Хотя Скотт мог лгать. Блефовать. Угроза призрачна и вряд ли поддается проверке.

- Вы ничего не добьетесь, мистер Скотт, - на этот раз спокойный тон дался Тому с трудом. – Вы не обычный дилер и не привычное зло. От вашего наркотика не излечиваются. Вы убийца. А я никогда не шел на сделки с такими людьми.

Скотт не стал говорить Тому, что тот еще пожалеет о своем решении. Он вообще не стал ничего говорить. Лишь кивнул прислуге, и та снова наполнила его бокал. Остаток ужина прошел в молчании, прерываемом лишь стуком приборов. Джим пытал его этой напряженной, неуютной тишиной, пристальными, изучающими взглядами и улыбкой, то и дело появляющейся на его губах. Он давил на Тома психологически, но, карабкаясь наверх, тот встречал на своем пути людей, гораздо более сильных, чем Джим Скотт. Однако чужая территория давала о себе знать. Внутри разливалась нервозность, а вместе с ней просыпалась и злость. Том действительно ненавидел принуждение, а сейчас Скотт пытался его принудить к принятиюрешения.

Скотт заговорил снова, когда подали десерт и чай. Вот только вопрос оказался для Тома неожиданным: - Как вы переживаете свои течки, мистер Хиддлстон? Ведь это насилие. Над вашими желаниями и вашим телом. Феромоны заставляют вас хотеть человека, которого в другое время вы бы не заметили.

- Желания тела не заставляют меня терять рассудок, - глухо произнес он, понимая, что угодил в ловушку. Бессмысленную, ни к чему не приводящую, но ловушку. – Я принял свою сущность, но она не доминирует надо мной. – Воспоминания о Гаррэтте и его поцелуях вспыхнули и погасли, безжалостно подавленные волей Тома.

- Я ненавижу вас, - спокойнопроизнес Джим, не спуская с него взгляда. – Альф, омег. Вся ваша жизнь сосредоточена между ваших ног. Даже сильнейшие из вас не способны контролировать себя без дополнительной химии. Вы… противны самой природе. Но я избавлю ее от вас.

- А мнением природы вы поинтересовались? – Том еле удержался от смеха. Таким наиграно-пафосным показалось вдруг заявление Джима. – Какая прелесть, мне уже нравится. – И, не выдержав, онрасхохотался.

Джим побледнел, резко выдохнул и встал из-за стола так резко, что стул отъехал по полу.

- Кажется, вам уже пора.

- О, наконец-то, - Том поднялся гибко, плавно. Только смеяться перестал, отчетливо чувствуя опасную границу. – Спасибо за ужин, мистер Скотт, передайте мой комплимент повару.

Джим кивнул, словно боясь, что любое вслух произнесенное слово приведет к потере контроля. Том улыбнулся и, оставив салфетку на столе, направился к выходу. Он шел не торопясь, почти с ленцой, но только он знал, чего стоит ему это видимое спокойствие. Джим мог сорваться в любой момент и просто и без затей всадить ему столовый нож в спину. Том чувствовал его взгляд затылком, и приятных ощущений ему это не добавляло. Выйдя на крыльцо, он еле сдержал порыв сбежать по ступенькам и спустился также неторопливо, как и шел по коридорам дома, на обстановку которого едва взглянул. Ему хотелось просто уйти отсюда и забыть об этом вечере хотя бы до завтрашнего утра.

Машина ждала его там же, и водитель даже сам открыл ему дверь. Нырнув в салон, Том выдохнул и сжал начавшие подрагивать пальцы в кулаки. Сделал вдох и поморщился от тяжелого пряного запаха, мгновенно окутавшего его и оставившего привкус на языке. Облизнув пересохшие вдруг губы, Том приоткрыл окно и, как только машина тронулась с места, откинулся на спинку сидения. Расслабляться было рано,но тело требовало хотя бы минуту передышки, и Том уступил, закрывая глаза и ослабляя галстук. Он совсем разберется завтра. И что стало с его шофером, и что это за дом. Со всем. Завтра.

Но утро следующего дня встретило его резко ухудшившимся самочувствием. Боли не было, но тело ломило и нарастал жар. До начала течки у него было как минимум еще четыре дня. Не так уж мало, и цикл мог сбиться, но Том всегда следил за этим. Да и легкая тошнота и сухость во рту никогда не были симптомами начинающейся течки. Преодолевая сонливость и свинцовую тяжесть в конечностях, Том принял душ, с отвращением покосился на кофе и, кое-как собравшись, отправился на работу.

Но сосредоточиться никак не получалось. В голове словно поселился туман, дыхание тяжелело с каждым часом. Он пил и пил воду, но во рту все равно было сухо. Какое-то время Том грешил на то, что Скотт его все-таки отравил, но желудок молчал, и от этого предположения пришлось отказаться. Все валилось из рук, и Том решил, что лучше вернуться домой. Заседаний, требующих его участия, на сегодня назначено не было, поэтому он мог позволить себе эту вольность.

Он уже почти ушел, почти сбежал, но телефонный звонок остановил его на пороге. Чертыхнувшись, Том вернулся к столу, снял трубку и только зашипел, услышав знакомый голос Джима Скотта.

- Доброго дня, мистер Хиддлстон.

- Что вам нужно? – Грубо. Но собственная слабость уже начала раздражать. Да и другого обращения этот тип не заслуживал.

- Узнать, как вчера вы добрались, - Джим смеялся почти открыто. – Мы так быстро расстались, что я не успел поблагодарить вас за приятную компанию.

- Не заговаривайте мне зубы. - Даже не пытался. Я позвонил лишь для того, чтобы сказать: когда вам станет действительно плохо – обращайтесь. Думаю, я смогу вам помочь сохранить лицо. За ответную услугу.

- Что… - Но в трубке были лишь короткие гудки. Том с силой вернул ее на место и стремительным шагом покинул кабинет. Какого черта?! Мысли скакали, как белки, но одну Том таки сумел ухватить. Скотт знает, что ему плохо. И знает потому, что сам спровоцировал это недомогание. На мгновение его охватил страх, но пришедшую следом идею отправиться в больницу Том проигнорировал. Тело горело слишком знакомо, так что все, что ему нужно – это просто пересидеть внеплановую течку дома. И не позвонить Дэвиду, образ которого все чаще мелькал перед глазами. Но какой же все-таки туман в голове.

…Все плыло перед глазами. Подкашивались ноги, тряслись руки, и даже стакан с водой он не мог донести до рта, чтобы не расплескать половину его содержимого. Таблетки не помогали, от холодного душа хотелось выть. Ставшей невыносимо чувствительной кожа огрызалась болью на каждое сильное прикосновение. Все последние течки Тома были болезненными, но то, что происходило сейчас – сводило его с ума. Раньше боль была сильнее, но переносить ее было легче, теперь же она разливалась по всему телу, а не концентрировалась где-то в одном месте. Ломило бедра, ныли соски, искусанные губы горели. Том метался по кровати, по квартире, безумный взгляд бегал по стенам, потолку, окнам, а когда немного отпускало – Том валился на постель и затихал, поскуливая и тяжело дыша. Он хотел позвонить Дэвиду, Люку, хоть кому-нибудь, но не смог найти телефон. Он попытался получить облегчение с помощью рук или игрушек, но вход в тело был судорожно сжат, словно тело не желало принимать ничего, кроме своей альфы. Возбуждение накатывало волнами, словно судорогой выворачивая суставы, от собственного запаха, которым пропитался, кажется, каждый уголок его квартиры, мутило, смотреть на себя в зеркало было страшно. Человек в отражении не мог быть им.

Все чаще всплывали в голове слова Джима, но Том скорее позволил бы себе сгореть в лихорадке. И билось-билось-билось в сознании: Дэвид, Дэвид, Дейв. Том выстанывал его имя, мечась в бреду, звал онемевшими губами, сворачиваясь в тугой комок в попытках облегчить безумный голод и унять кипящую кровь.

Том…

Собственное имя показалось ему набором пустым звуков. Прикосновение ко лбу – болезненным сном.