Часть 3 (2/2)

- Да, пожалуйста, - Том кивнул, и губы Дэвида тронула улыбка.

- Бутылку шампанского и сок.

Том поджал губы, но перечить не стал и, сделав заказ, отдал меню официанту.

- Шампанское?

- Разве наша встреча – не достойный повод? – Гаррэтт улыбнулся и откинулся на спинку кресла. – Тебе нравится здесь?

- Да, - искренне ответил Том, оглядываясь. – Жаль, я не знал об этом месте раньше.

- Ты так много не знаешь об этой жизни на самом деле, Том, - с легкой грустью ответил Дэвид.– Она не состоит из преступлений, убийц, насильников и наркотиков. Ты забыл, какой может быть настоящая, другая жизнь.

Том сглотнул. Слова Дэвида отозвались болью внутри, но возразить ему было нечего. Пять лет назад он бы еще попытался бы поспорить, что-то доказать, но не сейчас. И все же…- Почему ты вернулся?

Дэвид улыбнулся.- Я устал от того, что имея все, я фактически не имел ничего. У меня есть поклонники, концерты, гастроли, родители. Но нет того, в чей затылок я хотел бы сопеть ночами и чье утреннее ворчание я был готов слушать. Я пытался. Начинал отношения, заканчивал, снова искал кого-то. Мои любовники и любовницы были разными. Хорошими, плохими, красивыми и не очень. Но им всем чего-то не хватало. Я собрал вещи и приехал сюда, когда вдруг понял, чего именно. Они все не были тобой. Чем-то неуловимо похожи, но не ты. Я должен был найти тебя, увидеть. Чтобы раз и навсегда понять для себя: есть ли у меня шанс или я безнадежно опоздал. Я хотел, чтобы наша встреча была другой, но мне трудно держать себяв руках рядом с тобой.

Том помолчал, кусая губы.

- Ты же понимаешь, что это невозможно. Мы с тобой невозможны. Я прокурор, ты – музыкант. Моя работа – это грязь, двадцать пять часов в сутках и хроническая усталость. Твоя жизнь – концерты и гастроли. Я не позволю тебе сломать себя, но и тебя сломленным вряд ли захочу видеть рядом с собой. Мы слишком разные, чтобы идтина компромиссы.

- Я хочу сына, Том, - Гаррэтт улыбнулся, и у Тома перехватило дыхание. Он запрещал себе думать о детях с тех пор, как ему исполнилось двадцать пять.

- Дэвид… я не хочу, чтобы из-за меня страдали близкие мне люди. Повязав меня, ты уже попал под прицел желающих расквитаться или надавить на меня.

- Ты считаешь меня настолько слабым? – мягкий свет в карих глазах Дэвида стал вдруг колючим, холодным.

- Ты… черт, я о тебе совсем ничего не знаю.- Ты боишься, я понимаю. Но это не повод отказываться от нормальной жизни.

- Какую жизнь ты имеешь в виду? – с неожиданной даже для него самого горечью спросил Том. – Разрываться между работой и семьей? Каждую минуту бояться за то, что ребенка могут похитить, а альфу убить?

- Откуда столько паранойи?

- Я омега, Дэвид. Став прокурором, я уже бросил вызов системе и всем традициям. Я не могу не думать об этом. И отступить сейчас я не могу. Поэтому… давай остановимся на этом.

- На чем ?этом?? – Дэвид вскинул на него тяжелый взгляд. – У нас с тобой нет ничего, кроме детских обещаний и одной ночи.

- Ночь всегда можно повторить, - Том пожал плечами, отведя глаза.

- Мне не нужны подачки, Том. Или жалость. И одолжений делать мне тоже не нужно, - от жестких ноток, так явно зазвучавших в голосе Дэвида, Хиддлстона бросило в жар. Дейв… истинная альфа.

- Я не умею жалеть. И давать подачки. И это не одолжение. Я взрослый мужчина со своими потребностями, даже если мне пришлось и забыть о них ради работы. Я омега, в конце концов. И лгать не собираюсь – мне понравилось быть с тобой.

Дэвид поджал губы и отстранился, давая возможность официанту расставить тарелки и разложить приборы. Хлопнула пробка, и в бокалы полилось шампанское. Только настроение было уже не то.

- Мне этого мало, Том, - выдохнул Дэвид, когда они снова остались только вдвоем. – Мне не нужна только постель, я хочу быть с тобой.

- Другой на твоем месте был бы только счастлив. Без проблем и обязательств.

- Лет десять тому назад я бы с тобой согласился, - Дэвид поднял свой бокал с шампанским. – Но я вышел из того возраста, когда думают исключительно членом.За этот день?

Том вскинул бровь, но последовал его примеру. Тонкий звон хрусталя был нежным, пронзительным.

- За этот день, - эхом повторил Хиддлстон, делая глоток и чувствуя себя так, словно стоит на краю пропасти. Один вздох и конец. И он его сделал.

- Я не хочу возвращаться домой один. Сегодня – не хочу.

И к черту гордость.

…Он мог бы к этому привыкнуть. К тяжести чужого тела, вжимающего его в матрас, к силе рук, обнимающих его. К дыханию, биению сердца, стонам, ощущению двигающего в нем члена и жадным, собственническим поцелуям. Дэвид словно был создан именно для него, Тома. Он двигался так, как любил Том. Знал, где нужно коснуться нежно, а где можно причинить легкую боль.

Кровать тихо поскрипывала, шуршали простыни, но Том не слышал ничего, кроме гула крови в ушах. Дэвид брал его сильно, глубоко, так, словно хотел оставить свой след не только снаружи, но и внутри. Он заявлял права, и Том не мог сопротивляться. Чувственное удовольствие подернуло туманной дымкой все сомнения и мысли. И даже гордость молчала. Неторопливый ритм сводил с ума, но просить двигаться быстрее Том не хотел. Ему было хорошо и так. Даже слишком хорошо. Он не кричал, кончая, но долгий, тягучий стон Дэвид снял с его губ, войдя в его тело по самое основание. Сладкая боль пронзила позвоночник, и Том зажмурился, переживая близость сцепки. Что-то неумолимо менялось в нем. Что-то рушилось. И когда все закончилось, и Дэвид осторожно устроился рядом, обнимая, Том возражать не стал. Да, и к этим сонным объятиям он тоже мог бы привыкнуть. Но ради этого ему придется поступиться слишком многим. А он к этому еще не готов.

…Том почти ненавидел это утро. Сонное, мягкое, слишком сладкое. Проснувшись почти полчаса назад, он лежал с открытыми глазами и смотрел за окно, чутко прислушиваясь к дыханию спящего Дэвида. Во сне Гаррэтт притянул его к себе и теперь прижимался грудью к спине, дыханием лаская открытую шею. Открыться настолько, так довериться… для Тома это было почти дикостью, но что-то внутри знало: Дэвид не причинит ему вреда.

Том вздохнул и закрыл глаза. В объятиях альфы было тепло, очень уютно, но острой занозой сидело внутри и кололось, кололось… Это невозможно. То, чего так хочет Дэвид, да и – что уж лгать себе – ему самому, было невозможно.И даже не потому, что они слишком разные. Дэвид никогда не оставит скрипку и концерты, как и он сам – свою работу. У него только-только появился настоящий, реальный шанс что-то изменить в этом городе. Он просто не имеет права его упустить.

- Ты слишком громко думаешь, Ежик, - Дэвид за спиной заворочался, зевнул и зарылся лицом в его шею, с откровенным наслаждением вдыхая его запах. – Ты пахнешь мной. Хорошо.

Том усмехнулся:- Ты стал главной темой сегодняшнего дня на моей работе. Всем хочется посмотреть на того, кто посмелзаявить на меня свои права.- О, в таком случае дадим им еще один повод, - Дэвид отвел в сторону прядку волос Тома и прижался губами к коже, оставляя ясно видимый след. Улыбнулся возмущенному шипению и, коснувшись подбородка Тома пальцами и вынудив повернуть голову, увлек в болезненный поцелуй, от которого заныли губы. Том поморщился, облизнулся, и глаза Дэвида потемнели, а дыхание потяжелело. Том вскинул бровь в насмешливом жесте, а в следующую секунду охнул, оказавшись прижатым к матрасу.- Дейв… - попытку освободиться Гаррэтт проигнорировал. Кинул сквозь ресницы лукавый взгляд, сполз чуть пониже, накрыл ртом торчаший сосок, сжав другой пальцами, и Том захлебнулся воздухом. Чувствительность этих комочков была слишком сильной, и Дэвид применил запрещенный прием, но уже через несколько минут сладкой пытки Том сам развел бедра и принял в себя возбужденную плоть альфы.…- Больше не дразни меня, если не хочешь получить продолжение, - когда все закончилось, Дэвид покрывал его лицо поцелуями, не давая и шанса выбраться из своих объятий. – Я альфа, только познавшая свою омегу, имне трудно держать себя в руках.

Том фыркнул:- Я буду иметь в виду. Все, отпусти меня. В отличие от тебя, у меня рабочий день начинается через полтора часа. К тому же ты колючий.

Дэвид наградил его жарким поцелуем и разжал руки, закидывая их за голову. С распущенными волосами, наброшенным на бедра уголком тонкого одеяла и жаркой, нежной улыбкой – он будил в Томе чувства, о которых тот уже давно забыл.

- Что? – поймав его взгляд, Дэвид вскинул бровь, пряча за пушистыми ресницами теплую усмешку, и Том отвернулся:

- Ничего.

…Возвращаться в свою обычную жизнь было трудно. Думать о работе – невыносимо. Принимать душ, варить кофе, натягивать рубашку и строгий костюм, который вдруг начал жать в плечах… Волнами накатывало раздражение, просыпалась злость. На себя, на собственную жизнь, на человека, который своим появлением разрушил все, что Том считал таким важным.

- Я прошу тебя уйти, - Том застегнул последнюю пуговицу и закрыл глаза. Смотреть на просыпающийся город почему-то было больно.

- Хорошо, - Дэвид остановился в шаге от него.Не касаясь, почти не дыша. Только лаская взглядом прямую спину. – Том…

- Я не могу, - почти с отчаянием выдохнул тот. – Я просто не могу.

В воцарившейся после его слов тишине выдох Дэвида показался таким громким.

- Сегодня вечером я улетаю.Хиддлстон дернулся, на мгновение опустил плечи, но уже через секунду у окна снова стоял господин прокурор. Только горечь сияла в глазах. Горечь и разочарование.

- Еще на двадцать лет?

- На две недели, - губы Дэвида тронула улыбка. – Я больше не оставлю тебя, даже если ты против.

- Дейв…- Отложим этот разговор, - Дэвид шагнул вперед, обнимая Тома со спины и прижимаясь губами к бьющейся на виске жилке. – Дай нам еще немного времени.Том поджал губы, но вывернуться даже не попытался. Лишь чуть расслабился, позволяя теплу альфы унять негативные эмоции. Мысли текли свободно, мешались, кружились, словно в хороводе. Было спокойно и одновременно тревожно. А еще заползала в сердце тоска. Он снова останется один…