Часть I. Глава вторая. ?Бьет — значит любит? (1/1)

Варя позвонила на следующий день только ближе к обеду.Федя в тот момент уже отлип от подушки, и даже бахнул два энергоса. А потому, вид имел божеский. Он лежал на полу, закинув худющие ноги поверх смятых подушек и… деградировал. Из наушников лились медовыми ручейками оглушительные аккорды из репертуара Rammstein. Рядом стояла кружка?— дымился черный, как чья-то грешная душенька, кофе. А Федя обречённо подумывал заняться чем-то полезным.Именно в этот момент Варя и осчастливила его сводкой с фронтов. Точнее, принесла вести об исполненном приговоре. —?Федь… —?тихо и так особенно-приособенно вздохнула она, что сразу стало понятно?— жопа пришла. —?Федя…Басманов закусил до боли губу и уставился в потолок. Медленно досчитал до пяти, отбросил навязчивое желание помолиться и тяжело выдохнул. —?Меня отчислили? —?отец всегда говорил, что в таких делах надо действовать быстро, как пластырь сдирать.Варя на другом конце провода сдавленно всхлипнула. —?Знаешь,?— тихо сказала она. —?Ты…тебя… Короче, тебя не должны были на отчисление направлять. Но… —?Так вышло? —?Скуратов масла в огонь подлил,?— совсем шопотом откликнулась Варенька. —?Наплел с три короба… Обвинил тебя во всех смертных грехах и отказался даже допускать до сессии… Вот. Прости, Федь.Скуратов, тот самый, промышлявший в лихие девяностые хрен пойми чем и вынесший из них обезображенное, кривое лицо и кличку ?Малюта?, Федьку Басманова на дух не переносил. Он вообще не переносил языкатых, выпендрежных пижонов с внешностью потенциальных пидоров… А Федя подходил под сие описание слишком уж четко. Вел Скуратов историю костюма, тоже не самый интересный с точки зрения Федьки предмет. Короче, они частенько цапались и на дух друг дружку не переносили.Как водится, 0:1. Нашел Скуратов случай для мести. Да что уж теперь?Федя улыбнулся с усилием, но в глазах было влажно и колко. Душа выла, а к горлу подступал комок задавленного и непривычного ужаса. ?И что теперь делать? —?спрашивал он себя. —?И что… Желанное актерское образование все,?— больше не светит? И ничего не исправить??От этого стало тошно и горько. Ударило наотмашь по лицу. —?Это конец? —?тихо спросил он, и только одной гордостью удержался, чтобы не обнажить эмоции.Варя сочувственно всхлипнула. —?Да… —?как-то неуверенно протянула она.Федя напрягся. —?Ну? —?Я слышала… Скуратов сказал, что тебя восстановят… он ещё улыбался так противно, сразу понятно?— загнал в угол… Вот, тебя восстановят только если за тебя… кхм, я опущу эпитеты, хорошо?.. —?тут Варя понизила голос до благоговейного шепота. —?Если за тебя сам… Сам Грозный вступится! Прости, Федь…Федя медленно вдохнул в себя спертый воздух комнаты и выдохнул его назад. И только тогда осознал, что прокусил губу до крови. На языке горчило солёным вкусом железа. —?Грозный значит… —?тихо прошептал он. —?Понятно.И тут, кажется, Вареньку прорвало. Она говорила и говорила, не замолкая ни на секунду, сыпала утешениями, сочувствием и советами. Федя ее даже не слышал, полностью занятый собственными размышлениями. Казалось, у него в голове с тоненьким визгом кружились винтики и колесики?— происходил тяжкий, мыслительный процесс. —?Приходи после занятий,?— наконец сказал он, вроде решившись. —?Скуратов глубоко заблуждается, если думает, что моя песенка спета. Будет ему Грозный. Пока, Варь.И он озлобленно ткнул на отбой. Кажется, даже стало полегче.В очередной раз Федька стоял на распутье и был вынужден грести всеми лапами, чтобы удержаться и не сгинуть в самой роскошной из пропастей. И пока что единственный путь к спасению вел через чёртову постель царя-батюшки Грозного. Да и вообще любой путь. Все рано или поздно сводилось к нему, к федькиному Нареченному. Басманов хорошо понимал?— их пути пересекутся так или иначе. Грозный, какую бы херню не мутил, все равно Федьку к себе загребет и контролем по рукам-ногам свяжет. С него станется. Но, по правде, Федьке хотелось ещё пару раз побеснеоваться?— пока учеба идёт. А там уже можно и напомнить Иоанну Васильевичу о своем существовании. Конечно, гада-Басманова он с распростёртыми объятиями не примет, даже огрести можно на первых порах… Было б че! Все равно же в конечном итоге два редкостных мудака, насоливших друг другу в прошлой жизни, будут ебать друг другу мозги. И друг друга. Сейчас, когда процент безумия и страх смерти отступил, Федька планировал разгуляться по полной. Раз уж так ?удачно? совпало и придется всеми правдами и неправдами пробиваться к великому царю на поклон.И на том порешив (а одновременно, и накидав план действий), Федя штурмом взял интернет. Номер грознинского ?офпреда?, отыскался спустя пару часов через старых знакомых. Не без крупицы угроз и ласковой лести: Федька чуть ли не заставил поклясться на священных книгах в достоверности номерка.И только потом уже осчастливил бесстыжим натиском вечно занятого Годунова Б.Ф. Тот не обрадовался, но сдался, не выдержав, на десятом звонке. Честно говоря, Федька на месте Б.Ф. уже бы сам себя давно заблокировал. Но Годунов оказался менее категоричным. И просто взял трубку. —?Что вам? —?устало спросил он, причем таким тоном, чтобы Федька понял?— ему ничего не светит. —?А вы догадаетесь,?— хмыкнул Федя. —?Мне бы Иоанна Васильевича увидеть. —?А вы кем ему будете, молодой человек? ?Персональной головной болью, блядь? —мысленно хмыкнул Басманов. —?Послушайте,?— он на секунду замер, вспоминая как расшифровывается пресловутое ?Б.Ф.?. —?Борис Федорович?.. Борис Федорович! Мне нужно. Вопрос жизни и смерти. —?Ещё один?— обречённо вздохнул Годунов. ?Чтоб тебя??— плюнул Федя.А про себя решил, что пора пересматривать тактику. —?Как я могу с Ваней связаться? —?жёстко отчеканил он, напуская на себя максимально деловой вид. При этом, даже позабыл, что телефонному разговору это мало поможет. —?Молодой человек,?— елейно откликнулся Годунов, видимо просто не выкусив позиций противнка. —Иоанн Васильевич сейчас находится за границей, он занят, ему не до вас. Всего хорошего. —?Стоп-стоп-стоп,?— махнул рукой Федя, снова петляя.— Вы определенно что-то путаете. Ваня просто не может находится за границей!Маневр, пусть и грубый, сработал. Кажется, Б.Ф. Годунов начал что-то подозревать. И передумал отключаться сию же секунду. —?У вас плохие информаторы, молодой человек,?— желчно сказал он. —?Иоанн Васильевич сейчас находится именно за границей, планирует авангардную постановку пьесы ?Лысая певица? с привлечением иностранных актеров!Последнее Б.Ф. произнес с ядовитым значением?— дескать, сопляк, оцени размах и величие, и вали к чертям, не засоряй время. Знал бы Годунов, что он только что открыл перед Федькой все свои карты! —?А может быть меня ОН сам пригласил,?— в тон Годунову хмыкнул Басманов. —?А вы меня тут задерживаете, а? Думаете, вам за это спасибо скажут?Б.Ф. тоже хмыкнул, однако в интонациях скользнуло сомнение. И Федя приготовился бить до победного. —?И как же, позвольте спросить, вы добились подобного? По вам не скажешь, что вы успешны и знамениты.Федя расцвел аки цвет лазоревый. ?Не умеешь ты, Бориска, бить ниже пояса,?— мысленно хохотал он. —?Мое самолюбие прощупываешь? Ну-ну. Тебя-то я уже насквозь вижу?.Федька подтянулся, сам не заметил, как налепил на лицо маску непрошибаемой наглости, и сладко улыбнулся в трубку. —?А вы как думаете? —?жеманно хихикнул он. —?Как и все в шоу-бизнесе… Да и много где ещё. Что непонятного-то?И мысленно поставил отметку, что сейчас нельзя переигрывать. —?Как и все? —?настороженно переспросил Годунов. —?Ну да! —?бодро откликнулся Федька. —?Через постель.И облизнулся.И, кажется, эта бесстыдная простота проняла интеллигентного Годунова хлеще всего прочего. Он закашлял, принялся путать слоги, наверное, и покраснел ужасно?— Федьку это не тронуло. Он тактично подождал, постукивая ухоженным ногтем по полу и только потом произнес: —?Федор Алексеевич Басманов. Так Ване и передай. Оревуар.И послал в трубку воздушный поцелуй.Б.Ф. смущённо кашлянул и как-то несолидно ретировался. Короче говоря, это можно считать за победу.Короткие гудки звучали слаще звона фанфар. Басманов откинул от себя телефон и по-кошачьи прогнулся в спине, разминая затёкшие конечности. Почему-то он был совершенно уверен?— Б.Ф. Годунов слишком воспитан, чтобы просто забыть о столь странной беседе. Он скажет, обязательно скажет что-нибудь Иоанну Васильевичу, даже чтобы просто развеять подозрения. Все, что было нужно хитровыебаному Федьке Басманову?— это чтобы Грозный решил позвонить… да хоть чтобы вставить пиздюлей, не важно! Там уже не отвертеться. Там уже свои законы беседы.Федя махнул рукой и зацепил кружку с остывшим кофе. Кружка перевернулась, кофе коричневой лужицей вылился на пол. —?Молодец, бля, домахался руками,?— буркнул Федька и пополз в сторону кухни?— за тряпкой. Из нежданной уборки вылезла необходимость выпить ещё кофе и помыть голову, а там и вколоть новую дозу транквилизатора. Клеймо дышало и пульсировало, как вселившаяся в человека инопланетная поебень. Федя повертелся перед зеркалом, с неудовольствием замечая, что сеть капилляров расширилась, уже дотянулась до глаза и паутинчатой сеткой начало опутывать щеку. Выглядело это довольно пугающе. —?Пиздец?— фыркнул Басманов и царапнул ногтем по клейму.Лицо обожгло как огнем. Занятно.Один из капилляров, как стрелка на капроне, пробежал по щеке и уткнулся в уголок плотно стиснутых губ. И не сказать, что Федьку это порадовало.Он бы и дальше вертелся перед зеркалом, изучая медленно разрушаемое проклятием лицо, если бы не раздался оглушительный звонок в дверь. Федька пошел открывать как был, в одном полотенце на бедрах, а на немое возмущение замершей в дверях Варьки почти весело хмыкнул. Но все же соизволил одеться. —?Ты ел? —?деловито спросила Варя, подозрительно оглядывая недопитую чашку кофе.А после взглянула в бледное лицо Феди и искренне ужаснулись. —?Что это? —?только и спросила она, но расширившиеся от ужаса глаза выдавали ее с головой.Федя дёрнул уголком рта, из-за чего темный капилляр отвратительно изогнулся. —?Это, Варенька, мой организм намекает?— нам с моим Нареченным пора засунуть в жопу прошлые преступления против любви… или как там эта хуйня называется, и наконец-то с душою поебать друг другу мозги. И начать систематично сношаться.И Басманов захохотал, откинув назад голову.Варя скривилась и покраснела. —?Иногда ты до ужаса мерзкий! —?прошептала она. —?Че это вдруг? —?внутри Федьки будто все напряглось, он явно почувствовал, что пришло время побыть отъявленным мудаком. Не долго, но так, чтобы не свихнуться с этой Нареченностью и скверным характером Грозного. Который точно заставит молить на коленях о помощи. В отместку за четырехлетний игнор. —?Между прочим, перед тобой жертва абьюзивных отношений в семье!Варя с грохотом поставила сумку на стол. —?А наши отношения тебя совсем не волнуют,?— тихо сказала она. —?Я тебе и раньше не нужна была… А теперь, ты как слетел с катушек из-за своей Нареченности, я из жизни совершенно пропала…Она тоненько всхлипнула и это подействовало на Басманова как ушат холодной воды. —?Варь,?— беспомощно сказал он. —?Варь, не надо… —?Мог бы и раньше сказать, что ты законченный гей, да ещё с клеймом Нареченности. Я бы проще тогда ко всему относилась… Что ли? —?Варь…Федя неловко приблизился и погладил ее по плечу. Он не стал сейчас говорить, что бисексуальность?— это дело другое. —?Варь, у нас все равно ничего бы не вышло,?— смущённо сказал он. —?Ты помнишь, что сказал про меня твой отец?Варя всхлипнула. —?Ты правда тогда хотел на мне жениться? —спросила она. —?Хотел… —?Федя приобнял ее за плечи и провел ладонью по волосам. —?Думал, может ну его, ну это все… Семья будет, ты, все другое-другое. Не вышло. Прости. —?Не важно,?— Варя кинулась носом ему в плечо и все-таки разревелась. —?Глупая я, правда?.. Всегда знала, что наши отношения?— тупик. Отец меня замуж сразу отдаст, как только учеба закончится… У нас и так не было выбора, верно? А так даже… проще? —?Проще?— тихо сказал Федя.Они постояли обнявшись, посреди полупустой студенческой комнатушки. Посреди беспечно уходящей юности, когда есть только ты, он или она, любовь и свобода. Когда не надо играть с жизнью в жизнь и выбирать то, что нужно. И привыкать, что только нужное правильно. И что не все так просто и искренно. —?Как ты жить собираешься? —?боязливо спросила Варенька, чуть остранясь от Феди.Басманов насмешливо-истерично замотал головой. У него вообще многое выходило нервно, с надрывом, как сквозь гробовую завесь проходило из другой жизни. Варя к нему такому привыкла и не обращала внимания. —?Мы ещё повоюем,?— неожиданно зло хмыкнул он. —?Я ещё не ушел, нет!.. —?Но тебя же… —?Я буду восстановлен. Точно тебе говорю. Не важно как. Буду.С треском завыл холодильник, заставив Варю испуганно вздрогнуть. —?Давай я что-нибудь приготовлю? —?поспешно, но миролюбиво предложила она. —?А потом фильм посмотрим?Федя пожал плечами. Ему нужно было только одно?— убить время. До новых событий. … ?Новые события? настигли его ровно в час ночи, если быть точным. Обличение они имели мерзкое?— трель телефонного звонка (второго по счету,?— первый Федька тупо не слышал) от неизвестного номера. Заспанный Федя телефон как нащупал, так и фыркнул пренебрежительно в трубку: —?Ну и у кого черти в заднице пляшут? Ночь на дворе! —?Это у тебя ночь, Феденька,?— бархатно молвил самодержавный царь театрального поприща. —?И я рад слышать твой голос, сокол мой ясный.От этого тона Федя не только проснулся, но и испытал въевшиеся под кожу трепетный страх?— будто Грозный мог достать его прямо в эту секунду, вне зависимости от местонахождения. Вот она, страшная сила внушения. Но это быстро прошло. —?Вань,?— вздохнул он, выползая из кровати и отходя к тускло светящемуся окну. —?Сорян, не признал по набору циферок. —?Ты спал. Это было понятно.Голосом Грозного можно было сталь резать и сердца кромсать. У Феди засосало под ложечкой. И пробудилось ехидство. —?И что же ты про своего старика неожиданно вспомнил? —?убийственно-ласково вопросил Иоанн Васильевич, чье ехидство так же почуяло волюшку вольную. —?Да ещё эту клоунаду на струнах моей репутации развел? Нехорошо, Федь, некрасиво.Федя смолчал, кусая бледные губы. —?Мне нужна твоя помощь,?— в лоб заявил он, решив, что хуже не будет. —?Меня Скуратов попер, Вань. —?За непристойное поведение, или за отказ лично ему? А я при чем?Трубка зло зашуршала, а Федька понял, что у него уже болит голова. —?За непосещаемость, Вань… Твое слово?— единственная возможность вернуть меня назад.Трубка опять зашуршала. Федя облизал отдающие кровью губы и скрестил на удачу пальцы. —?Блядь ты и редкая сволочь, Феденька,?— вынес свой приговор Грозный. —?Всегда таким был. И остался. ?Мудак ты и тиран безжалостный, Ванечка??— желчно стукнулось в сознание Феди. —?А с чего ты мне позвонил? —?вместо этого спросил он. —?Коли нелюб я тебе, Ванечка?Трубка молчала, видимо, ?Ванечка? и сам задавался этим вопросом. —?Насколько тебе важно восстановление, а, Федь? ?Ублюдок??— скрипнул зубами Басманов. —?Вань,?— убито шепнул он. —?Замолви за меня слово, а? Что тебе стоит? —?А с хуя ли?Федька печенками ощутил, что Грозный в открытую издевается. Упивается, сволочь, что рычаги прошлой власти сами встали на место. А ещё Федя с раздражением понимал, что не испытывает к Грозному отвращения. Побесится, но как миленький в царскую постель ляжет. Все равно никуда им из этой связи не вырваться. Гиблое дело. —?Пожалуйста,?— почти жалобно проговорил Федька, глотая противную гордость. —?Я хочу нормально доучиться, Вань… Пожалуйста.Трубка пренебрежительно хмыкнула. —?Что, Федь, теперь ?Ванечка? и ?пожалуйста?, как помощь понадобилась? А раньше-то что? —?Вань, мне было семнадцать,?— зло прошипел Басманов, нервно оглядываясь на спящую Варю. Он наконец понял откуда и куда ветры подули. —?Вань, что за педофильские мутки? —?Думаешь, я бы не отмазался? —?цинично хмыкнул Грозный. —?Да и кто тебе сказал, что я тебя ебать собрался? —Богатый жизненный опыт.Они оба враз замолчали, оценивая весь черный комизм ситуации. —?Вань… —?ещё раз вздохнул Федька. —?Помоги мне, а. Ну скажи, что мне сделать, ну, Вань… Мне доучиться надо. —?А чем ты раньше думал? —?в голосе Грозного скользнули отвратительные нотки ?старшего и разумного?.Федя провел кончиком языка по совершенно сухим губам. —?Не ?чем?, а ?о чем?. Как облегчить боль нашего общего преступления.Грозный молчал ровно минуту. Феде хотелось верить, что его наконец проняло. Но сердце все равно выдавало шальные кульбиты. —?Бориска тебе позвонит, когда я захочу встретиться. Тогда все и обсудим. В шарагу свою уже завтра шуруй. Понял? —?Я что, продал дьяволу душу? —?горько съязвил Федя. —?Именно.У Басманова невольно задергался глаз. Он вдруг понял насколько Грозного бесит выебистость Нареченного, однако не тварь?— своих не бросает. Особенно, если вдвоем догрешились до клейма. Но по-тихому расквитаться?— дело святое. Федя, готовься.Он даже не сразу заметил, что Грозный сбросил трубку.Заспанная Варя приподнялась на кровати и удивлённо посмотрела на Федьку. —?А что ты не спишь? —?удивилась она.Федя ответил не сразу. —?Сейчас буду,?— как-то вымученно хмыкнул он наконец. —?Только воды попью?— в горле пустыня. И да, я же говорил, меня восстановят. Надеюсь, не наебали.*** Федьку не наебали.Он сидел в черном кожаном кресле с идеально прямой спиной. Ждал терпеливо и особо не дёргался. Как и велели?— посмотреть любо-дорого.Напротив сидел тот самый Б.Ф. Годунов, ?офпред? самого Иоанна Васильевича. И лицо у него было кислое-кислое. Как двухнедельное молоко.В комнате стояла гнетущая тишина. —?Я думал, вы старше.Федька сидел с видом гордого самоубийцы и лыбился в тридцать два зуба. —?Я думал, вы симпатичнее.Это прозвучало несколько грубо. Но Федя, несколько нервный от недосказанности, размышляющий чего ожидать от Грозного, не являл собой ангельское дружелюбие.Годунов, аккуратненький чистоплюй, затянутый в хороший костюм и расчесанный на пробор, вскинул брови. Этот Борис вообще был из породы типичных мальчиков-интеллигентов, которые красивы только для мамы. И харизматичностью переплюнут разве что пень. —?В каком смысле? —?Ну,?— Федя осклабился, в душе желая, чтобы Бориска заткнулся. —?Разве у Грозного не все ужасно смазливые и вечно готовые раздеваться?Годунов с достоинством кашлянул. —?Федор Алексеевич,?— подчеркнуло вежливо произнес он. —?Возможно вы этого не осознание, но на моей должности важен профессионализм, а не сексуальная жопа.Вот тебе и интеллигент. —?Тоже верно,?— откликнулся Басманов, принимаясь нервно теребить рукава черного свитера. —?Вы же так, мальчик на побегушках… —?А вы,?— задохнулся Бориска. —?Вы… бесстыжая блядь!Возможно, он бы ещё что-то сказал, но в этот момент дверь в приемную с грохотом распахнулась и вошёл САМ. Федя с Годуновым тут же заткнулись и как по команде выпучились на Иоанна Васильевича. Грозный был облачен в красивое пальто черного цвета, отороченное по вороту полосами белого и рыжего меха. Он вошёл в приемную точно так, как входил в Золотые палаты много веков назад. Он не изменился?— ну точно царь, это видел любой, а уж Федька, помнящий Иоанна и вправду царем земель русских, забыл как дышать от смеси почтительного страха и радости. Как не крути, а было что-то в Грозном родное, что-то близкое и знакомое. Да и харизматичные мужики с паскудным характером были его, федькиной слабостью.Грозный обвел цепким, властно-подавляющим взглядом приемную, скользнул по сосредоточенному лицу Годунова, остановился на Феде. Замер.Басманов невольно заинтересовался: а как он выглядит в глазах Иоанна Васильевича. Нет, конечно они уже пересекались, в этом, современном существовании, но тогда Федьке было семнадцать. И на мнение Грозного ему было немного посрать. —?Пришел значит,?— усмехнулся последний. —?Ну здравствуй, Федя.Федя чуть улыбнулся и поднялся с дивана, легко, плавно, как рябь по воде прошел.Грозный хмыкнул, то ли одобрительно, то ли раздражённо, и кивком головы велел следовать за собой. Да Федя и не собирался медлить, тем более, что выяснять отношения с Годуновым ему уже порядком надоело. А вот Грозный был ещё пташкой непуганой… Точнее, саблезубым тигром-убийцей, который за выебистость и навалять может. Привычка такая.Дверь жалобно скрипнула, будто и она тоже Грозного опасалась. И глазам Федьки предстал шикарный кабинет, размером чуть ли не с его квартирку. Гладкий пол из темного дерева блестел в лучах блеклого дневного света, в котором отказа не было?— лился себе в избытке через два огроменных, в половину стенки, окна. Вообще, в кабинете было очень просторно и пусто, он как бы давил своим аскетизмом и апломбом хозяина. От коего даже вещи разбежались по углам и влезли на стенку. —?Садись?— махнул рукой Грозный в сторону простого дивана, обтянутого плотной тканью песочного цвета.Это ?садись? было произнесенно с такой повелительной интонацией, что Федя невольно испытал желание выйти назад, за дверь. Был в харизме Грозного такой удручающий пункт.Басманов сел и принялся шарить глазами по кабинету, с интересом подмечая все, что только могло быть подмеченным. В его голове не переставая работал онлайн-калькулятор. Вытесняя все прочие мысли. —?Хорошо у тебя тут?— заявил наконец Басманов.Грозный хмыкнул и повернулся к Федьке лицом, скрещивая руки на груди. Он уже успел избавиться от шубы и теперь, в этом строгом деловом костюме, весь холодный и царственный, выглядел как секс-символ глянцевых изданий номер один. —?Ты изменился, Федь?— вдруг сказал Иоанн.Басманов нагло вскинул голову и поглядел в хищные, ястребиные глаза под бровями вразлет. —?Ты тоже, Вань,?— он повел плечами и откинулся на подлокотник дивана. —?И тебе к лицу этот век. Ты поговорить собирался?И зажмурился, потянулся сладко, как кот. —?Какого черта ты от меня эти пару лет бегал? —?ласково улыбнулся Иоанн Васильевич.И от этой улыбки Феде резко поплохело. —?Вань,?— ласково начал он, прощупывая территорию. —?Вань, не ори… —?Федька, ты ахуел. Конкретно, блядь, ахуел.На этом, надо понимать, мирные переговоры накрылась увесистым медным тазом. —?Вань,?— ещё раз попытался вклиниться Федька, так как рука у Грозного тяжёлая, да и выводить его из себя опасно для жизни. —?Вань, ну куда, скажи на милость, я от тебя денусь? Что за испанская ревность, Вань?Иоанн Васильевич медленно-медленно, как хищник перед прыжком, приблизился к Федьке. И от взгляда холодом режущих глаз Басманов ощутил себя мелким и слабым. А мелким и слабым Федька быть не любил. —?А эта девчонка твоя, кто она тебе? —?свистящим шопотом вопросил Грозный. —?Никто?— быстро ответил Федя.И не соврал, в общем-то.Лицо Иоанна Васильевича приняло неприятно знакомое, хищно-ласковое выражение. Последний раз он с таким лицом обвинял Федьку в измене. —?Да? А если никто, что же она за тобой хвостиком бегает, Федюш? Что же у ее отца зуб на тебя? Что же ты, Феденька, сучара, блядь, замуж ее пару лет назад звал, а?Голос Иоанна Васильевича был ровным и мягким, но чем дальше, тем сильнее в нем обозначалась гроза, звенели страшные нотки ярости. —?Вот, вроде взрослый серьезный мужик, а туда же,?— вздохнул Басманов, поправляя крупную прядь у уха. —?Никто она мне, царе Грозный, осознай это наконец. Что бы не было, тут у тебя информаторы действительно хороши, но не испытываю я к ней ничего, понимаешь? Как друга, возможно, ценю, слишком она со мной цацкается, когда я в жопе, но не больше. Не люблю я ее, понимаешь? Наврал, придумал, сказал больше, чем надо… Ты что ли безгрешен?Грозный остановился. —?Допустим,?— хмыкнул он. —?А что же ты про меня совсем позабыл, Феденька? Позвонил спустя пару лет, все болото перебаламутил, херни наплел с три короба… И хоть бы притворился, что рад меня видеть. Нет, твой старик тебе нужен только когда от него польза есть. Ты про меня помнишь, только когда мои деньги и связи напрячь надо. Что, скажешь не так?Федя опустил глаза.В тишине послышались гулкие шаги Грозного, который подошёл практически вплотную к дивану. И навис над Федькой, оперевшись рукою об стену. —?А ты действительно не меняешься, Вань,?— кисло изрёк Федя. —?Все такой же надменный самовлюблённый сноб с огромным самомнением выше небес! И прав всегда только ты, а я так, шваль, меня можно попрекать всем на свете, срывать на мне свое неудовольствие от творящегося в мире! Ведь так, Вань? Ведь я железный, я же кусок дерьма, я же ничего не чувствую, я же вокруг тебя через силу, во имя денег уже вторую жизнь вьюсь! Так ведь, Вань, долбоеба кусок, так ведь?! Меня же не существует, есть только ты, ты, ты, ты! А мои проблемы так, а мое клеймо, воспалённое на пол-ебла, так, а мой нескончаемый кошмар из застенок?— так! Это же такая мелочь!..Феде всю жизнь, и не только эту, говорили, что если его несёт?— то это масштабно. А уж язвить и отстаивать себя самое он стал бы и у черта в пекле. Вертясь на раскаленной сковороде. Вот и сейчас, он говорил и говорил, раскрашивая свою речь крепкими оборотами. Он наконец-то мог в полной мере высказать Грозному все наболевшее. Всё-таки, при помазаннике божьем он такой привилегией не располагал. Его бы прибили на месте как пса шелудивого.В принципе, поток словоизлияния завершился банально и очень в духе Иоанна Васильевича. Тот, гений в области переговоров и разрешения конфликтов, послушал вопли Феди с минуту и молча зарядил последнему в челюсть.Басманов со свистом подавился и выпучился на Грозного замершими, васильково-голубыми глазами.За первым ударом последовал второй, и Федя до боли закусил язык, захлебнувшись солёным привкусом крови. Из-под опущенных ресниц брызнули слезы. Но это, возможно, просто глаза заслезились. Грозный въебал ему ещё пару раз, для острастки. Бил по старой памяти в лицо?— да, такой вид издевательства над федькиным самомнением его веселил. А сам Федька молчал, стараясь вывернуться из хватки ледяных пальцев, потому что если уж Грозный бьёт, то лучше его не злить ещё больше. Он мудак, но отходчивый. А так, ещё покалечит.Каждый сантиметр кожи, которого касалась тяжелая рука Грозного, обжигало как плавленным воском. ?Пидорас ты ебаный, Вань,?— билось в сознании Феди. —?И ещё чего-то от меня хочешь, придурок. Да кто тебя такого стерпит, а? Абьюзер чертов. Ненавижу. Ненавижу, блядь. Ненавижу?.А сам он как-то привычно сгруппировался, защищаясь от острых ударов.Грозный внезапно выпрямился и, схватив Федьку за плечи, встряхнул как котенка. Голова Басманова безвольно качнулась, перед носом Иоанна Васильевича взметнулась шапка спутанных смоляных кудрей. —?Ты, Феденька, знай свое место?— тихо и хищно прошелестел Грозный.Он приблизил свое лицо вплотную к лицу Басанова и вздернул последнего за подбородок резко вверх, к себе. —?Ты ведь мой, Федюша, весь мой, и никуда от меня не уползешь,?— черные, безумные глаза Грозного были так близко, что Федя видел в них отражение своего белого как бумага лица. —?Никуда не денешься. Ты принадлежишь мне всей своею продажной душонкой, всем своим существом, ты всегда мой, Федя. Ты всегда будешь моим. И все равно ебать тебя буду я, что бы ты не воротил у меня за спиной. Смирись, Феденька. Не неси хуйни, ты же умный, ты же так любишь деньги… И от меня, старика, не отделаешься, уж извини.Ледяная рука сжалась на горле Басманова, толкнулась назад. Федя заторможенно услышал глухой удар о стену, а после затылок взорвался от боли. В голове зашумело, а из глаз посыпались искры. Он судорожно вздохнул. Закашлялся, захлебнувшись то ли от недостатка воздуха, то ли от тошнящего комка слез, вставшего в горле. —?Я ведь могу убить тебя, Федюш?— почти любовно выдохнул Грозный.И зарылся пальцами в черные кудри, дёрнул назад, словно пытаясь вырвать несколько прядей. ?Действительно, может??— панически подумалось Федьке.И он тонко, против воли выдохнул воздух, обратившийся в слабый хрип. В глазах?— словно песку насыпали, сухие губы горели, и сильнее грело только лицо. Тонкая, щекотная струйка очертила высокую скулу, побежала по щеке. ?Этого ещё не хватало,?— рассердилась федькина гордость. —?Ещё пореви при нем, царь-надежа оценит?.А сам Федька по-рыбьи хватал воздух губами, сдерживая рвотный порыв. В глазах Иоанна Васильевича, единственном, что Федька Басманов сейчас мог видеть, была пустота. Страшная, пустынная темень охваченного приступом сознания. Сознания не человека?— безумца.Струйка вновь потекла по лицу, змейкой свилась на губах. Федя поймал вкус железа и соли. ?Не слезы??— тут же успокоился он. —?Слышишь, Федя,?— взвыл Грозный, опасно повышая голос. —?Я твой царь, всегдааа твой царь… И ты мой… МОЙ, ПРИНАДЛЕЖИШЬ ТЫ МЕНЯ ФЕДЕНЬКА, ЛЮБОВЬ МОЯ, ПРОДАЖНАЯ СВОЛОЧЬ!!! —?Да,?— выдохнул Федька, едва шевеля губами. —?Ты мой царь. Я принадлежу тебе, Ваня. Я помню об этом. —?Помнииишь?.. А когда с этой шкурой ебался… —?Грозный завыл как-то слишком ужасно, как-то по-волчьи. —?Ох, Федька, грешник…грешник…Дальше он понес совсем несвязный бред, а Басманов реально обеспокоился, что если Грозный убьет его и сейчас, то они вовек перед мирозданием не расплатятся. Да и глупо получится.Он старался думать, что с Грозным только во имя судьбы и что его ОБЯЗАЛИ терпеть это все… Да только поднимался где-то там, в сердце, задавленный ужас и боль, и чернильная горечь перед безумием Иоанна, его мнительностью, жестокостью, неумением слышать и понимать. А сильнее?— от боли, что бессердечен Грозный так с ним, с тем, кто ближе всех ему и дороже. —?Раз мой, поклянись!Федю мутило от стальных пальцев у горла. Он с трудом приоткрыл больные глаза и чуть усмехнулся, криво, цинично. —?Клянусь, Ваня… А толку? Ты ж прав, все равно ебать меня будешь. Все равно мы с тобой судьбою повенчаны, мудак гребаный… Отпусти.Грозный хмыкнул и внезапно что есть силы, хлестко ударил Федьку наотмашь по лицу. И тут же, отдернул руку, удивлённо, слегка растерянно оглядел багряные капли крови.Федька, понимая, что одному конкретному безумцу пора побыть одному, вывернулся из хватки тисочных рук и дунул к двери. Ломанулся с такой силой, будто за ним стая вурдалаков гналась. Ну его, наобщался.Борис всё ещё сидел в приемной и, видимо, в последнюю очередь ожидал увидеть Федьку. Особенно в состоянии: ?Мама, я все объясню?. Видимо, Годунов по простоте душевной рассчитывал, что Федька там блядствует в свое удовольствие. И во имя честолюбивых желаний. А потому, лишь взглянув на Басманова, Годунов сразу же ахуел. Да так и остался сидеть с распахнутыми глазами. И отстегнутой челюстью. —?Че вылупился? —?сварливо бросил Федька, падая в кресло напротив. —?Тащи перекись, если есть. И вату.И только теперь он получил возможность поглядеть в зеркало на творение рук своего Нареченного. Картина была… Давно забытым фрагментом частично своей биографии. Федька выплюнул лезущие в рот волосы, заправил под свитер?— ну их к чертям. Из зеркала на него смотрели злые глаза все того же, василькового цвета. На лице, не обрамленном ворохом крупных кудрей, они казались слишком большими. Лицо оттенка сметаны, как будто сияло своей тусклой гнилой белизной. И тем ярче, бордовее, проступали на нем алые и синие пятна жестоких ударов. Наливались кровавой чернотой синяки, у носа и губ застывали бледно-красные сгустки крови. Несколько ссадин на подбородке, скулах, переносице и, вертикально, у красивой, как по линейке рисованной брови. Федя оттянул ворот, просто чтобы удостовериться?— от хватки железных пальцев безумного Иоанна также останутся синяки.Между тем, вернулся назад Годунов?— притащил собой аптечку-панацею на все случаи жизни. И замер, смущённо глядя на Федьку снизу вверх. —?Тебя че, никогда во дворе хулиганы не пиздили? —?насмешливо прищурился тот. —?Что встал-то, Бориска? Ты либо помоги, либо дай сюда?— сам справлюсь.Видимо, Бориску раньше и пальцем не трогали. А разбитые коленки лечила мать?— ещё и жалела по ходу. Ну и ладно, не многое он потерял.Федька отнял у него бутылек с перекисью и вновь отвернулся к зеркалу. В общем-то, все было терпимо. Грозный бил не в полную силу, так, для острастки. Те самые дворовые хулиганы могли ебало начистить похлеще. Федька толк в этом знал. —?Ты это, Борь, будь другом, купи мне тоналку,?— попросил Басманов, не глядя в сторону собеседника. —?Я скажу какую и денег дам. Ну не поймут люди, если я в магазин вот таким…Он резко развернулся к Годунову и красноречиво махнул рукой у лица. —… Если я вот таким заявлюсь.Годунов подсел рядом. —?Не нужно,?— вдруг сказал он. —?Я и так куплю… Хочешь чего-нибудь? —?Выпить есть?Годунов замялся. —?Только ЕГО… —?Достать можешь?Колеблющиеся взгляд Бориса пересекся с голубизной насмешливых глаз. —?Могу?— наконец сказал Годунов. —?Тащи,?— махнул рукой Федька. —?С царя вашего причитается. За начищенное ебло. Как думаешь, долго он об этом мечтал?Годунов отвёл взгляд и поспешно ретировался. … Через полчаса Басманов уже возлежал в кресле и, шмыгая носом, потягивал дорогущий коньяк из личных запасов Иоанна Васильевича. —?Ты только… не пей много?— через каждые пять минут просил его Годунов.Федя обещал и вновь возвращался к стакану. Желания напиваться он в себе не нашел. Так что, Бориска мог быть абсолютно спокоен. —?За что он тебя… так? —?наконец не выдержал Годунов, глядя себе под ноги. —?И…Федька изобразил кривую улыбку и кокетливо убрал крупный локон со лба. —?Если коротко: мы посрались.Глаза ?офпреда? стали круглыми как чайные блюдца. —?Никогда такого не видел,?— растерянно признался он. —?На моей памяти Иоанн Васильевич… ни на кого… никогда… —?Ну да, с продажными блядями он себя так не ведёт,?— мстительно хмыкнул Басманов. —?Ты, Годунов, привыкай. Со мной пожизненно все иначе. И да, не парься. С кем не бывает. —?Да, действительно… —?у Бориски нервно задергался глаз. —?Ты же понимаешь, что это незаконно? Он же применяет против тебя физическое насилие и все такое… И вообще… —?Парень, ты с юрфака что ль? —?презрительно хмыкнул Басманов.Годунов опешил. —?Чего? —?Того! —?Федя сделал глоток из стакана и зло усмехнулся. —?Я тебе не жертва, хватит пялиться на меня как на мученика, блядь, и жалеть… Терпеть не могу, когда меня жалеют. Грозный?— он, конечно, мудак и пидор,?— это сейчас не просто факт, если чё,?— но вот не лезь в мои с ним отношения. Он псих конченный, сейчас, погоди, отойдет и с извинениями приебется. А ты нервы зазря потратишь. —?Он не извиняется никогда, даже если не прав,?— сочувственно вздохнул Годунов. —?Вот увидишь, Федь. Не в его характере.И тут же дверь кабинета со скрипом раскрывалась. Грозный, уже без пиджака, какой-то потрёпанный и разбитый, оглядел приемную. Поморщился, задержавшись взглядом на черных кудрях и бледном лице Феди. —?Федюш,?— настолько тихо и неуверенно, что даже Басманов поперхнулся дорогим коньяком, проговорил он. —?Зайди на минутку.Федька отставил стакан в сторону и подошёл вплотную к двери. —?Ты мне должен тоналку,?— кисло заметил он. —?И извинения. —?Извини,?— так же тихо произнес Грозный, косо взглянув на ахуевшего Годунова. —?Может, зайдешь? —?Чтобы ты меня и трахнул к довершению дел? Не, спасибо. Я и тут постою. —?Федь,?— Грозный схватил его за тонкую руку и притянул к себе. —?Федь, ну прости старого дурака. Сам не знаю что на меня нашло… —?Это пагубная привычка,?— все тем же насмешливым тоном мурлыкнул Басманов. —?Вань, вот честно… Какого хуя?