Глава четвёртая (1/2)

Мир за секунду до пробуждения был словно под водой ; Кайл думал об этом, глядя вверх, на небо и плывущие над ним потоки широко раскрытыми глазами. Он был заперт в стеклянном ящике или, когда кошмары особенно мучили его, в гробу.

Он наконец открыл глаза после череды беспокойных и тревожных снов, оставляя нелепые образы далеко за своими веками - выпадающие зубы, огромные пруды с гнездящимися на их берегах пауками и долгую дорогу в никуда с его покойным дедом - вниз, по бесконечной лестнице. Кайл не переставая извинялся перед ним за то, что не пришёл на его похороны.

Его встретила глубокая тишина, когда он проснулся в широкой постели, прислушиваясь, не встал ли и незнакомец. Кроме несмолкаемого тиканья золотого будильника, не было слышно ни звука ; даже стука дождя по крыше или сквозного ветра. В тот момент Кайл был совсем один, и как бы сильно он ненавидел общество того мужчины, он боялся своего невольного уединения.Дома его утренняя рутина была неизменна: просыпаясь по будильнику в телефоне, лёжа и вглядываясь в тени на потолке, он слушал звуки оживающего города (гудки клаксонов, далёкий гул машин, редкие выкрики с улицы ; словом, суетной, случайный гам), пока, в конце концов, не приходил в себя для того, чтобы приковылять на кухню, прямиком к своей кофемашине от ?Keurig?, проверяя наплыв сообщений и подрагивая от холода в одних своих боксёрах и футболке.Порой ему приходилось неловко расставаться с оставшимся на ночь любовником, хоть это, впрочем, случалось не очень часто. Обычно, всё свидание кончалось тогда, когда кончали они (если им везло), и Кайл - ещё до того, как его пульс успевал прийти в норму - отправлял своего кавалера восвояси. Ему не льстила идея делить с кем-то постель.. в основном потому, что его партнёры никогда не вписывались в общую картину его жизни ; ту, какой ему не хватало, и ту, которой он жаждал.Обычно к этому времени его ассистент уже вставал и засыпал его напоминаниями, от которых Кайл только закатывал глаза, а после вздыхал, допивал первую чашку кофе за день и шёл в душ. Обнажённый, он рассматривал себя в зеркале - свои тёмные круги под глазами, маленькие морщинки, с каждым годом становившиеся всё глубже, и приглаживал волосы - подстриженные куда короче, чем в детстве, но всё такие же непослушные.

В стеклянной кабинке, жаркой и полной пара, он дрочил, стараясь забыться и сбежать от остатков стыда, а кончив, мысленно настраивался на предстоящий день: на встречи с клиентами, на романтический ужин, о котором он вспоминал с оптимизмом, хотя в глубине души знал, что будет разочарован. Как всегда.Он почти перешагнул порог собственной квартиры, когда будильник своим визгом вернул его в реальность - в ту, в которой наручники тяжело лежали на его запястьях и щиколотках, а всё его тело изнывало от долгой неподвижности и скованности. Когда он перевернулся с бока на спину, его ошейник чуть сдвинулся и замком осел во впадинке между ключицами, почти заставив его всхлипнуть. Он закусил губу, решив держаться твёрдо, стойко ; миру не нужно было знать, что он рушился изнутри. Этим Кайл боялся доставить незнакомцу слишком много удовольствия.. только мысль об этом приводила его в бешенство.

И всё же, этого человека было непросто прочесть - он то и дело колебался между крайней милостью и прохладной, почти лёгкой жестокостью. Временами его забота оборачивалась чуть ли не боготворением, и Кайл уже не знал, что его пугало больше.. его доброта или угрозы. Делу, конечно, не помогало и то, что он всё ещё не мог его вспомнить, хотя он считал, что это было вполне объяснимо. Кайл так долго придерживался своего негласного правила не думать о прошлом, что это вошло у него в привычку.Но он знал, что воспоминания - создания странные и ветреные, обычно появляющиеся безо всякой на то причины, в самый неподходящий момент. Те звёзды на потолке.. Та комната с голубым ковром... В какой вселенной они существовали, если существовали вообще? Они вели к тому мужчине?Неустанное верещание будильника очень мешало Кайлу сосредоточиться на этой мысли - звук резкий и неуёмный всё тянулся, и тянулся, и тянулся, пока тот чуть не выпрыгнул из своей кожи.

– Может, он ещё спит, – прошептал он, глядя в потолок, на неподвижные тёмные лопасти вентилятора. – Наверное, он просто не слышит.

Повернув голову, Кайл посмотрел на часы. 8:03. Значит, если его догадка была верна, они трезвонили уже три минуты.

– Очень крепко спит, – произнёс он, не вполне веря собственным словам.

Он же тут, да? Он не мог просто связать меня и уйти. Никто не может быть так жесток.Но за этой мыслью поспел тошнотворный страх ; в его и без того сжавшемся желудке развернулось смутное волнение. В конце концов, он понятия не имел, на что был способен тот мужчина, да и мир частенько доказывал, что человеческой жестокости не было предела.Когда прошло ещё пять минут мучительного механического визга, Кайл попытался отвлечься от назревающих тревог.. о том, что его бросили гнить, умирать с голода, просто подыхать, как собаку на привязи. Его полный, давно ноющий мочевой пузырь проснулся, напоминая, что его нужно было как можно скорее освободить. Он поёрзал, пытаясь лечь поудобней, что в его положении было просто смешно.

– Ну же, сосредоточься на чём-то, – сказал он с большей бодростью, чем у него было на самом деле. – Ты справишься, Кайл. Всё зависит от тебя. Он скоро вернётся, и тогда ты будешь злиться на себя, что развёл панику.

Спустя ещё две минуты крик будильника зазвучал как человеческий.. как вопль женщины, ударенной ножом. Кайл, на грани отчаяния, оторвался от часов и взглядом зацепился за оставленный незнакомцем рисунок - тот, нужно было признать, был чудесен и сделан явно талантливой рукой, хотя его это совсем не утешало. И всё же, ему нужно было отвлечься хоть на что-то - сейчас он был не в том положении, чтобы выбирать. Здесь у него не было такого права.Мягкие тёмные линии чернилами сплетались в его портрет: буйные кудряшки, чуть большеватый нос, чёткий подбородок, широкие-широкие, придающие ему сходство с испуганным зверьком глаза, лёгкая россыпь веснушек на переносице, хмурое лицо..– И неудивительно, – пробормотал он, пробегая глазами по рисунку. – С чего мне теперь улыбаться?Мужчина зарисовал лучшую версию его - такую льстивую, почти граничащую с нереальностью - но было в ней и что-то такое.. неуловимо честное. Кайл подумал, что тот изобразил его из восхищения - без издёвки, которая только разозлила бы его ещё больше.

Будильник проголосил ещё пять гнетущих минут, когда Кайл заметил кое-что, что, как он подумал, было подписью незнакомца - крошечный зонтик, который тут же - сквозь мглу его несущихся мыслей и уже серьёзно болящий мочевой пузырь - напомнил ему - он уже видел этот маленький, безобидный знак ; в виде граффити на стене рядом с его домом, работой... на визитке, которую он однажды подобрал у своей двери ; просто зонтик и всё.Тут, оковы вокруг его запястий и лодыжек в разы потяжелели, а его кожа, когда он попытался свернуться калачиком, похолодела от новых капель пота ; и горло, и голову ему вдруг жутко сдавило. Та найденная когда-то им карточка выбила его из колеи, но тогда он не стал о ней много думать - он решил, что её оставил или сумасшедший, или его брошенный бывший. Кто же знал, что все ниточки вели в этот кошмар?

Осознание того, что вся эта ситуация - как её не назвать - была куда глубже, чем ему казалось, окатило его ледяной водой. Разве незнакомец не говорил, что ему всегда нравилось смотреть на него?.. Он, очевидно, не преувеличивал... особенно, если учесть, что эта визитка была подброшена ему три года назад, сразу после его переезда в гавань, на новую квартиру. Если он ничего не путал, к тому моменту он прожил там только пару месяцев...Отсюда назревал вопрос - сколько это уже продолжалось? Это наблюдение, очевидное преследование, слежка? От подсказки, которую ему дал мужчина, кровь в его жилках стыла только сильнее ; колкий холодок пробежал по его спине, позвонок за позвонком.

– Мы познакомились, ещё когда были детьми, – сказал он, глядя на лозы утренних теней, проникающих сквозь стену.

От его детских воспоминаний осталась одна дымка, бесформенная и бессмысленная, похожая на те мягкие, тёмные пятна, что он сейчас рассматривал. Колледж им давно позабылся, как и почти все его юные, двадцатые годы - даже встреча выпускников - но он просто не мог позволить себе жить иначе, жить прошлым. Стэн казался таким нормальным, таким полноценным человеком и без него, и Кайл только этого и хотел ; видеть его счастье, его радости. Даже если бы за них пришлось заплатить. Разве не это настоящая любовь?Нет. Нет, это был тот уголок его сознания, в который он точно не хотел сворачивать. Только не сейчас. Светлые воспоминания о Стэне, до сих пор незапятнанные, не могли быть втянуты во всё это, не могли помрачнеть. Он не позволил бы этому случиться. Да, годы его невинности давно прошли, он принял это - он уже не был маленьким. По крайней мере, не в годах.Но из-за этого места.. этого мужчины... этой ситуации, Господи, из-за всего этого он - в каком-то глубоко пугающем смысле - снова чувствовал себя крохотным и беспомощным, и то, что он был взрослым, всё только усложняло, потому что теперь ему полагалось самому контролировать свою судьбу.– Хватит, просто заткнись, – сказал он надрывающемуся будильнику. – Блядь, просто заткнись уже. Дай мне подумать. Мне нужно подумать!Но думать сейчас было опасно - новые мысли только обостряли ворох его страхов и терзаний. И всё же, это было необходимо.. ему нужно было вспомнить забытое, найти выход.– Я думал перевести их ещё на час, но мне показалось, что это ни к чему, – торопливо входя в спальню, произнёс мужчина, будто подхватив прерванный минутой назад разговор. Он остановился у кровати и выключил будильник, опустив взгляд на боязливо наблюдавшего за ним мальчика. – Так ведь?Серые глаза смотрели не зло, но очень зорко, и теперь ещё бо?льшая, чем накануне, щетина пеленала его острые челюсти. Под глазами незнакомца синели фиолетовые тени, а волосы его, словно кто-то запустил в них пальцы, были чуть спутаны ; в том месте, куда его пырнули, теперь вились тонкие белые бинты. Всё это складывалось в одну хищническую, резкую картинку, при виде которой Кайл мог только замотать головой, молясь, чтобы в безропотном молчании была хоть крупица безопасности.– Заметь, это было не столько для меня, сколько для тебя, – быстро сказал мужчина, вытягивая из кармана связку ключей. Расстегнув оковы на лодыжках Кайла, он осмотрел его кожу, по-видимому, довольный тем, что повязки не съехали со своих мест, и для доктора не было новой работы. – Я не хотел мчаться сюда и делать что-то, о чём бы потом пожалел, – добавил он, занявшись его запястьями. – А так, у тебя был шанс проснуться и, может, немного подумать.

– Подумать? – чувствуя слабость, вяло спросил Кайл, прежде чем смог удержать язык за зубами ; он хотел вырваться, когда мужчина приподнял его руки, но не смел и шевельнуться.– М-м, да, о своём поведении, импульсивности.. обо всём, – кивнул он и, выпрямившись, неохотно отпустил Кайла. Чуть поправив рисунок на тумбочке, он тихо втянул воздух сквозь зубы. – Ну и сцена вчера была, а?Медленно сев, Кайл погладил свои ноющие запястья, а после, отодвинулся подальше, мельком поглядывая на повязку мужчины. Мелкая, холодная дрожь пробежала по его телу, когда он ещё ярче ощутил тягостную полноту своего мочевого пузыря. Он учуял тянущиеся из своих пор нотки пота ; едкие, спёртые, приторные. Его чуть не вывернуло.Вздохнув, незнакомец потёр рот и отошёл к двери.– Собирайся и приходи на кухню, ладно? Нам нужно поговорить, и я хочу, чтобы ты пришёл в себя к этому времени. Устраивает?Кайл кивнул ; от невысказанных слов и сухости во рту его язык лёг бесполезным грузом.

– Я сделаю кофе, – бросил мужчина, отворачиваясь. – А ты не задерживайся. Я не всегда так терпелив.Сходить в туалет без чужого надзора было фантастикой, но Кайл, хоть и спеша, упивался этой вольностью. Мужчина вряд ли бы стал угрожать ему, если бы он не поторопился, но он не хотел лишний раз рисковать разозлить его. То, что ему было на это не всё равно, выводило его из себя, но он ничего не мог поделать с этим фактом.Справив нужду, он умылся у раковины, мечтая о душе, но отказывая себе в нём из-за ошейника ; он уже подумывал сдаться и расхерачить его, но чувство самосохранения в нём (такое, какое было) в который раз укротило его низменную природу. Было удивительно, как простое обтирание тёплой тряпочкой и кусочком лимонного мыла могло оживить его, но, закончив, он почти чувствовал себя самим собой.. до тех пор, пока избегал своего отражения. Он знал, что с сальными волосами и своими ссадинами выглядит ужасно, и у него просто не было сил с самого утра смотреть в лицо жестокой правде ; на забитую, запуганную версию самого себя ; на незнакомца.Переодевшись в свежую одежду (джинсы и чёрную футболку - подобранную по вкусу Кайла, но противную ему оттого, что мужчина купил её, явно думая о нём), он побрёл по коридору за сладким, смутным запахом кофе, делая небольшой крюк к входной двери ; сердце его оборвалось стрункой, когда он заметил на ней новые замки ; крепкие, тяжёлые.– Кайл? – донёсся с кухни низкий мужской голос, от которого волосы на его руках зашевелились.Он хотел вцепиться в замки и сорвать их, броситься в окно, пока маленькие пятнышки солнечного света пробегали по его ногам, открыто смеясь. Дождь стих ещё прошлой ночью, окрасив небо в чистый голубой - цвет яиц зарянки. Но Кайл только развернулся и зашагал на кухню, бегло оглядывая стены и рассматривая другие работы незнакомца - этюды и картины городского пейзажа. При виде маленьких зонтиков в их уголках ему почти поплохело.– Ты заблудился? – ласково поддразнил его незнакомец, когда он вошёл в комнату. Тот сидел за столом перед большим панорамным окном, за которым вдоль берегового скоса пенился океан. Воды были спокойны в то утро, и чайки, подхваченные ветрами, белыми дугами неслись к горизонту. Он неспеша отхлебнул из своей кружки и махнул в сторону кофеварки. – Не стесняйся.Кайл с опаской взглянул на стоявший кофейник и, вздохнув, заварил себе чашечку - от неё, перебивая запах кофе, тут же поднялся густой аромат корицы. Отодвинув в сторонку очень знакомый пакетик молотых зёрен (тех же, заметил он с тошнотой, что покупал и он сам), он потянулся за сахаром, тайком оглянувшись ; подозревая, что за ним следят и сейчас. Но мужчина только смотрел в окно, постукивая ногой по ножке стола.

Облачка сливок поднялись в надколотой, выбранной Кайлом кружке, быстро растаяв, когда он, пытаясь отвлечься, размешал кофе. Ему нужно было чем-то занять руки и голову, иначе он бы просто забился в истерике, он знал это.. крик уже подступал к его горлу. Вскоре, он сел напротив незнакомца, и расстояние между ними сократилось до двух чашек и странного набора из солонки и перечницы в виде улыбающихся котят.

– Они достались мне от бабушки, – сказал мужчина, поглаживая одну из бутылочек, отчего длинные мышцы его вытянутой, татуированной руки напряглись. На внутренней стороне его правого запястья, в идеале повторяя подпись, вырисовывался ещё один маленький зонтик.– Как это называется, когда ты натыкаешься на какую-то мелочь, а потом начинаешь видеть её повсюду? – спросил Кайл, чувствуя, как теряет последние капли рассудка ; если, конечно, уже их не потерял. – Понимаешь, о чём я? Это обман зрения или что-то такое.. или я это просто выдумываю?Слегка покусывая нижнюю губу, мужчина задумчиво обводил лицо Кайла глазами, пока их взгляды не встретились. Вдруг, хлопнув губами, он запустил руку в карман.

– Кажется, я знаю, о чём ты, – ответил он, достав маленький пульт, а затем и чёрный потёртый телефон. – Давай глянем в интернете? Теперь мне тоже интересно.Кайл взглядом прожигал крохотную коробочку, пока незнакомец печатал ; его ненависть к этой вещице была так глубока, что эта горькая злоба почти пугала его. Медленно положив руки себе на колени, он впился ногтями в штаны и стиснул зубы так сильно, что казалось, челюсть его вот-вот треснет. Он ясно слышал, как в гостиной на своём месте тикали кошачьи часы.– Феномен Баадера-Майнхоф, – заговорил мужчина, отвлекая внимание Кайла от Феликса и веса на шее, – также известный как иллюзия частотности?или иллюзия новизны. Сей феномен возникает тогда, когда то, что вы увидели, ощутили или услышали, внезапно стало всплывать постоянно, – он поднял голову, быстро блеснув глазами. – А почему это вдруг тебя заинтересовало?Кайл отвёл взгляд от зонтика на чужом запястье и, пожав плечами, уставился в свою дымящуюся кружку. Малюсенькая часть него - любопытная, не самая разумная часть - хотела расспросить незнакомца об этом символе, о том, как тот очутился неподалёку от его дома, и, что куда важнее, об изящных завитках на той тоненькой, невинной карточке..– Просто так, – робко солгал он. Поднеся чашку к губам, он сделал глоточек и чуть не заплакал - вкус кофе был таким же, как дома, был знаком ему почти до жути. Он только прибавлял происходящему сказочности и сюрреалистичности. – Сегодня утром я обо многом задумался.. у меня была куча времени для этого, – добавил он, едва сдерживая в голосе упрёк.– Как и у меня, – ответил его визави, одним пальцем лениво разворачивая кружку на столе. – Я обмозговал кое-что вчера ночью после того, как ты.. после того, как мы расстались. Вообще-то, я работал - это всегда мне помогает. Я весь отдаюсь процессу, но в то же время и размышляю, – умолкнув, он улыбнулся. – На втором плане, понимаешь?.. Но сейчас мне намного лучше. И хочешь знать, почему?Кайл промолчал. Вопрос, в любом случае, был риторическим.– Потому что я понял, Кайл.. почему ты сделал то, что сделал. Я всё понял.

– Понял? – спросил Кайл, уверенный, что ему послышалось. – Я не-– Ты злишься, – медленно кивнул он, играя с кружкой ; порой чуть не опрокидывая её и тем держа Кайла на взводе. – А как иначе? Ты пытаешься привыкнуть к новой обстановке, совершенно другому образу жизни, с кем-то, кого не можешь вспомнить. Бьюсь об заклад, ты чувствуешь растерянность, беспомощность.. уверен, на твоём месте я испытывал бы то же самое. Это естественно.Мягкий солнечный луч упал на одну из странных кошечек, пока Кайл обдумывал слова незнакомца, тревожащие его больше, чем ряд угроз или проклятий. Стараясь удержать ускользающее хладнокровие и изобразить спокойствие на лице, он протянул руку и поднял солонку - голубого котёнка с розовой ленточкой на шее - медленно сжав его в дрожащих пальцах.Он всё понимает. Он знает. Он осознаёт, что это неправильно, и всё же..?– Если ты понимаешь, что я чувствую, почему не отпускаешь меня? – тихо спросил он. – Неужели ты не видишь, что делаешь только хуже?.. В какой-то степени ты знаешь, что поступаешь неправильно, но всё равно продолжаешь? – сглотнув, он с трудом удержался от порыва швырнуть солонку об стену, как ту несчастную чашку накануне. – Блядь, да что с тобой не так?! Зачем ты всё это делаешь?!Поморщившись от тёмных чар ошейника, Кайл подался вперёд ; грубые импульсы обожгли его кожу, и он, задыхаясь, положил голову на прохладное дерево.– Я никогда не говорил, что поступаю неправильно, –ответил мужчина вполголоса. – Я только сказал, что понимаю, почему ты так реагируешь.. непокорность у людей в крови, но я делаю всё это не просто так, Кайл, даже если ты этого не видишь. Иногда бывает сложно понять, что ты тонешь, но ты тонул, пока не попал сюда, – он затих, когда Кайл зло посмотрел на него. – Ты почти опустился на самое дно. Поверь мне, у меня тоже бывали тяжёлые времена... я знаю, о чём говорю.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – резко бросил Кайл. – Ты думаешь, что это так, но ты ни черта меня не понимаешь, так что прекрати вести себя, словно у тебя есть право командовать мной или указывать, как мне жить. Может, хватит уже, а?– Я основываюсь только на том, что вижу, – сказал он, поднимаясь и выходя из кухни. Через секунду он вернулся, держа в руках сумку ; очень знакомую, чёрную, гладкую сумку, которую мужчина положил в центр стола.– Это моё, – прошипел Кайл, наклоняясь за ней, прежде чем незнакомец отодвинул её, взглядом советуя ему сидеть смирно. Он стиснул котёнка в руках ещё сильнее, когда мужчина взялся за её молнию - всё в нём понукало его встать и забрать свою собственность. – Что ты делаешь? Ты не можешь в ней рыться!Не обращая на него внимания, мужчина принялся вытаскивать пузырьки с лекарствами, выстраивая их в ряд и на ходу читая названия.– Золпидем, Аддералл, Клоназепам, Алпразолам, Лоразепам, Викодин-– Заткнись! Я не обязан перед тобой объясняться! – закричал Кайл, с силой стукнув солонкой об стол и искренне удивившись, когда та не треснула. Вскочив со стула, он задел стол ногой, отчего бутылочки и кофейные чашки на нём задрожали, а ошейник вновь ударил его. – С каких это пор мучиться от боли или тревожности - преступление?! Терпеть бессонницу?! Хватит вести себя так, будто сам ты, блядь, само совершенство! Спустись, черт возьми, на землю!– Я никогда и не воображал, что совершенен, – ответил мужчина, выравнивая пузырьки на краю стола в одну линию ; в парад оранжевых солдатиков с белыми ярлычками. – Никогда. Я знаю, что у меня не всё в порядке, но я не ненавижу себя. Не то, что раньше.– Я себя не ненавижу, – пробормотал Кайл, с жадностью оглядывая длинный ряд таблеток. Чего бы он только не отдал сейчас за чертов Ксанакс. Ксанакс и бутылку белого вина.. дрёму, откинувшись на подушки, в окутавшем его разум тумане. Сон без видений был бы настоящим раем.– Чертовы торгаши.. Я помню, как этот мусор пихали и в мою глотку. А хуже всего было то, что я был ребёнком и не мог сказать ?нет?, – произнёс мужчина с горькой усмешкой. – У тебя же, напротив, есть выбор.– Мне просто порой нужно что-то.. что заглушит мои мысли, – сказал Кайл, глядя на свои руки, переворачивая их и рассматривая колеблющиеся косточки под тонкой кожей. – Иногда в моей голове так шумно, что я не могу даже уснуть и-– Хотеть тишины - абсолютно нормально, – мягко ответил незнакомец, кивнув. – Как и покоя, и.. минутного побега от самого себя, но, Кайл, это не выход, – помолчав, он ещё раз перечитал этикетки на бутылочках. – Почти все они назначены одним врачом.. И как ты только уговорил его выписать себе такой странный и противоречивый рецепт?От этого вопроса щёки Кайла порозовели, и он тут же спрятал лицо. Доктор Леджервуд был красивым мужчиной с тёмными глазами и модельным подбородком.. человеком не без пристрастий, в том числе и к рыженьким ; особенно уязвимым, склонным к распущенности. Протянув руку, он снова взял котёнка в ладонь.– Я не хочу об этом говорить. Я страдаю от тревожности и невозможности сфокусироваться, конец истории. А что касается обезболивающих - моя спина и шея в полной пизде после одной давней автокатастрофы. Смещение позвонков.– Я помню, – сказал мужчина, только углубляя растущую дурноту Кайла. Нисколько не помогал и его печальный взгляд - такой, будто они делили пережитое вместе воспоминание.– Откуда? – спросил он, опускаясь на стул ; вдруг слишком ослабев, чтобы стоять. – Откуда тебе это помнить? Я был один в тот день, и.. мы друг другу никто.– Ты можешь так думать, но я с этим не согласен, – ответил мужчина беспечно. – И, Кайл, мне не нужно было быть там, чтобы узнать, что случилось. Есть десятки способов проверить человека - особенно в наши дни.– Прекрасно, – огрызнулся Кайл, отталкивая от себя котёнка и скрещивая руки на груди ; желая отгородиться от незнакомца настолько, насколько это было возможно. – Я больше не буду пытаться тебя переубедить. Ты уже признал, что у тебя ?не всё в порядке?, так что всё, что я ни скажу, ничего не изменит. Так?– Я бы просто сказал, что я такой же упрямый, как ты, – усмехнулся мужчина, прежде чем собрать все пузырьки и запихнуть их в сумку. – Я только пытался доказать свою точку зрения.. тебе нужна была перемена, и я тебя ею обеспечил. Счастливые люди, заметь, не пьют без конца, не злоупотребляют таблетками и не трахаются с полными незнакомцами. Как думаешь, это справедливо?– Думаю, психопаты-похитители сейчас не в том положении, чтобы читать кому-то мораль, – отрезал Кайл ; руки его чесались обхватить горло мужчины и сжать его посильнее. – Всё, что делал я, мелочь по сравнению с тем, что сейчас делаешь ты, ебанный садист. Плевал я на твои благородные намерения - от их реализации меня тошнит.– И вот, мы ходим кругами, – вздохнул мужчина, потирая подбородок. – Кажется, самое время установить пару правил.Кайл недоверчиво взглянул на него.– Это, блядь, шутка такая?– Нет, Кайл. Как вижу, излишек свободного времени не идёт тебе на пользу, – просто сказал незнакомец, вставая. Отойдя, он налил себе ещё кофе и, поймав чужой взгляд, помрачнел. – Мне хотелось бы думать, что твои голова и руки заняты делом, а не готовят новую грязную махинацию. Прошлой ночью, конечно, не случилось ничего серьёзного, но это не значит, что я хочу повторения.– Я целился тебе в горло, – пробурчал Кайл, ещё крепче обнимая себя.