Глава третья (2/2)

?Я могу сварить спагетти.. или что-то такое, – думал он с набирающим обороты возбуждением, взвешивая ужасные, кровавые возможности. – Он и не поймёт, что я отравил его, пока не ебнётся на пол, задыхаясь в рвоте.. Тогда мне даже не понадобится нож...?.Но нет. Он не мог этого сделать. Кайл разочарованно покачал головой и мягко прикрыл шкафчик. Вопрос, конечно, был не в том, правильно это или нет. Кайл твёрдо знал, что совесть позволила бы ему избавиться от такого опасного человека, но он не забывал и о реалиях своего положения. Как бы ему не хотелось этого признавать, этот урод был совсем не глуп ; он уже это доказал. Он неспроста чувствовал себя спокойно, оставляя Кайла наедине с ядами ; и явно не оттого, что тот так открыто ненавидел свой ошейник.– Ты там точно в порядке? – крикнул мужчина, снова заставив Кайла - увязшего в своих грязных мыслях - подпрыгнуть. – У тебя так тихо.– Всё отлично, – отозвался Кайл, стиснув зубы, но чуть приободрившись приятной тяжести в носке. – Я-я, эм.. просто собираюсь с мыслями.– Ну, скажи, если что-то понадобится, ладно?– Да-да, – пробормотал Кайл, бросив кулинарную книгу на стойку, перед тем как просмотреть старые CD-диски. Он поднял один из них и едва вслух не расхохотался написанным на нём детским каракулям:Лето - Седьмой класс?Кто-то всерьёз застрял в прошлом?, – подумал он, вставляя CD в плеер. Тут, заиграли ?Sublime?, и Кайл чуть не застонал, потому что не слышал их целую вечность. Их музыка успокаивала его даже в такой отвратительной обстановке. Господи, сколько раз он слушал эту самую песню, болтаясь со Стэном в субботний вечер или..Он замер с чувством всколыхнувшегося в глубине его сознания воспоминания. Почему всё это вдруг показалось ему таким знакомым? Он помнил спальню, не свою и не друга, но он провёл в ней много или, по крайней мере, немало времени. Он как сейчас видел смятый голубой ковёр и светящиеся на потолке звёзды..Помотав головой, Кайл отказался отвлекаться на эти мысли ни на секунду дольше, особенно, если бы они ещё серьёзней втянули в его разум Стэна. Он не говорил и не думал о нём ; уже много лет..(ну.. по большей части, да?)..и сейчас делал всё, чтобы держаться от него, как можно дальше. Тот мудак в гостиной может и мнил, что у него не было никакого чувства самосохранения, но сам Кайл так не считал - с годами он стал особенно искусен в самозащите ; по крайней мере, в каком-то смысле.В итоге, после долгих (и мучительных) раздумий Кайл решил приготовить кое-что несложное - рис с курицей. После того как он нарезал вымытые овощи и поставил кастрюльку с водой на огонь, он заметил, что даже начал подпевать играющей музыке, ощущая прилив новых сил всякий раз, когда вспоминал о спрятанном им, маленьком ноже. И потом, готовить оказалось не такой уж и мукой, пока он уделял внимание всем мелочам - пусть и забыв вовремя перемешать в кипящей воде курицу, отчего та прилипла ко дну.– Новичкам не везёт, – бросил Кайл легкомысленно и даже дошёл до того, что снял со стены календарь и перевернул его на нужный месяц. Балерины Дега сменились ?Женщиной в парке? Ренуара, и Кайл сообразил, что календарь был собранием работ столичного художественного музея. Тревога тронула его, когда он опустил взгляд с картины на числа и по-настоящему задумался о днях, проведённых в заточении. Если ему не изменяла память, сегодня было воскресенье, что, по многим причинам, было его проблемой.Заслышав шум у плиты, он поднял глаза и с раздражением заметил мужчину, склонившегося над сковородкой.– Пахнет изумительно, – сказал тот, широко улыбнувшись ; своим блеснувшим кривым резцом только разжигая ненависть Кайла. – И, кстати, спасибо, что перелистнул календарь. Сам я вечно забываю.. время от меня постоянно убегает. Если, конечно, только сроки не поджимают.– Уже воскресенье, – кинул Кайл, отмахнувшись от его комплимента и пустых рассуждений о том, что он застрял в личной временной воронке. Слово ?срок? всколыхнуло в нём крохотный интерес, но он оставил его без внимания.

– Точно, – ответил мужчина, подняв кусочек брокколи и осмотрев его со всех сторон перед тем, как опустить обратно в сковороду.– Мне завтра на работу, – продолжил Кайл, хмурясь оттого, что тот не читал между строк. – Которая в трёх часах отсюда. Знаешь, я - не ты, у меня как бы есть обязанности.– О, Кайл, у меня полно обязанностей, – сказал мужчина, подходя к шкафчику и доставая пару тарелок. Он обернулся к Кайлу, бросив такой взгляд, от которого сердце у того ушло в пятки. – Но тут ты прав. Сегодня воскресенье, а значит понедельник уже совсем близко.– Да, и потому..– Ты отпросишься с работы, естественно, – вставил незнакомец. Шагнув к ящику со столовыми приборами, он принялся копаться в нём, отчего слова Кайла замерли ещё в горле. Мужчина поднял глаза, похоже удивившись, что тот ничего не ответил. – Всё нормально?– К-конечно, – пробормотал он, до боли в руках вцепившись в подол чужой толстовки, ругая себя за то, что так легко впал в панику. Его никак не успокаивало и то, что мужчина очень долго искал нужные приборы, какафонией металлического звона режа Кайлу слух не хуже лезвий. Уже отчаявшись, он подскочил и бездумно оттолкнул незнакомца плечом. – Давай я, – сказал Кайл, выбирая две вилки дрожащей рукой. Помолчав, он медленно сглотнул и спросил:– Тебе нужен нож или?..Мужчина задумался, взглядом прожигая левую щеку Кайла, пока та чуть не вспыхнула пламенем.– Для курицы? Нет, если ты её мелко порезал, мне хватит и вилки.– Отлично, – задвинув ящик, Кайл, избегая чужого взгляда, схватил тарелки с платками. – Мне расстелить салфетки под приборы?– Было бы славно. Вот, – ответил мужчина с улыбкой в голосе. Через секунду он положил ажурные салфетки поверх тарелок, но не сдвинулся с места, помедлив, пока Кайлу не пришлось поднять к нему голову. Тогда он увидел, что тот смотрел на него с каким-то обожанием ; мягким, нежным взглядом. – Даже не верится, что я ужинаю с тобой, – сказал он со странным, смутившим Кайла благоговением в голосе. – Это столько для меня значит, что просто.. – он оборвался, неловко рассмеявшись. – Всё, молчу. Прости.Попятившись от него, Кайл только хлопал глазами, чувствуя как никогда успокаивающий вес холодного оружия и просто пытаясь понять, что творилось в голове стоявшего перед ним человека. Всё, что тот делал и говорил, не имело никакого смысла, всегда оставляя Кайла лишь колебаться в поисках твёрдой опоры ; какой-то логики. – Я накрою на стол, – пробормотал он, быстро огибая мужчину. – Всё будет готово через пару минут.Уже вскоре они сели по разные концы длинного обеденного стола в зале ; Кайл пристроился прямо напротив большого круглого зеркала, висевшего за спиной его мучителя, и, словно в фильме ужасов, всматривался в себя - в своё бледное, помятое лицо, большие потерянные глаза - медленно опустив взгляд в полную, дымящуюся перед ним тарелку. Мужчина успел переключить музыку на более мягкую и мелодичную, волнами плывущую из плеера с кухни, и даже поставить две крохотные свечки в центр стола.– Надеюсь, ты не против, – уточнил он, одарив Кайла лёгкой, почти робкой улыбкой. – Я только хочу задать правильное настроение, понимаешь?Кайл молча кивнул, хотя от попыток незнакомца создать романтическую атмосферу ему стало тошно. Мерцание свечей только подчеркнуло тёмные круги под глазами Кайла, сделав его похожим на ожившего, севшего отужинать мертвеца.Как он и подозревал, мужчина с вопросом взглянул на него ещё прежде, чем поднять вилку.– Не начнёшь? – кивнув на порцию Кайла, спросил он.– Параноишь, а? – не удержался тот, пробуя маленькую ложку риса, а затем и жаркое - смесь курицы и овощей - морковки, зелёного горошка, брокколи и красного перца. Он остался доволен своей работой, хоть блюду и не помешало бы ещё немного соли. Прожевав, Кайл закатил глаза и бросил на мужчину кислый взгляд. – Ну, видишь? Я ещё жив.– Чудно, – произнёс мужчина, не поведя и бровью. Опустив вилку в тарелку, он зачерпнул побольше риса и, отправив её в рот, чуть вздохнул. Как только он проглотил, он подарил Кайлу свою самую широкую и яркую улыбку. – Это так вкусно, Кайл. Я знал, что у тебя получится - стоило только попробовать. А ты что думаешь?Что ты ебанутый псих, очевидно.Не уступая импульсу, Кайл просто пожал плечами и съел ещё одну ложку риса, вдруг осознав, насколько он, на самом деле, изголодался по горячей еде ; его языковые почечки почти изнылись по её вкусу.– Немного недосолено, – пробурчал он.– Разве что чуть-чуть, так что не переживай, – сказал мужчина, съев новую большую ложку. Его серые, болезненно тёплые глаза смотрели на Кайла сквозь пламя свечей, сияние которых оттеняло его острые скулы ; угловатую форму твёрдого подбородка. – Для тебя же это в первый раз. С практикой ты станешь мастером.Этих слов хватило, чтобы перечеркнуть его зародившийся аппетит, разбередив в нём опаску и едкую, чёрную ярость. Кайл тихо отложил вилку и сделал маленький глоток воды, смочив вдруг пересохшее горло.

– Насчёт того, что ты сказал.. – начал он, стараясь звучать беспечно, хотя всё, чего ему хотелось - закричать и разбить тарелку о стену.– М-м? – протянул мужчина, воткнув вилку в кусочек курицы и подняв брови в немом вопросе. – Я просто хотел тебя поблагодарить, – произнёс Кайл, почти чувствуя, как его гордость и само сердце с каждым словом разрывались на лоскутки, но понимая, что ему нужно было поубавить свою спесь, если он собирался чего-то добиться. – Ну, за то, что спас меня от того типа. Ты сделал доброе дело.. особенно, если тебе нельзя было вмешиваться.– О, Кайл, – сказал мужчина, положив вилку на салфетку и чуть наклонившись вперёд с, казалось, чувственностью на лице. – Любой бы на моём месте так поступил. Тебе не нужно благодарить меня, хоть я это и ценю, – почти в забвении он вытер губы платком и постучал пальцем по краю тарелки. – Боже, это потрясающе. Ты меня удивил.– По-моему, ты меня перехваливаешь, – почти поморщился Кайл, не привыкнув к стольким комплиментам - если только они были не по работе или после сделанного им необычайно хорошего минета. Хоть он и не часто одаривал других оральными ласками ; обычно, он их принимал. – Но спасибо. Я рад, что тебе нравится.– Мне не просто нравится, Кайл, я в восторге, – улыбнулся мужчина, поднимая вилкой кусочек брокколи. Склонив голову набок, он с чистой нежностью смотрел, как Кайл ковырялся в своей тарелке.

Беспокойно ёрзая на стуле и не отрывая глаз от своей порции, тот бездумно жевал, почти не чувствуя вкуса и беря только маленькие, осторожные ложечки. Его желудок вдруг стал очень узким и, казалось, набитым под завязку, отчего Кайл, съев только половину, отложил вилку и отодвинул от себя рис.– Я думал, ты съешь больше, – бросил мужчина, хоть Кайл и не поднял головы. – Ты кушаешь, как пташка.– Из меня плохой едок, – проводя пальцем по краю тарелки, ответил Кайл, мыслями возвращаясь к тонкому, спрятанному ножу. – Мне всегда хватало кофе и-– Алкоголя? – спросил мужчина, но не обвиняющим тоном. Скорее развеселённым.– Ну да, – почти прошептал он, думая о бутылках белого вина, ждущих его дома на дверце холодильника. Обычно, к этому времени он уже выпивал пару бокалов, заканчивая кое-какую работу.. или собираясь в бар ; туда, где жизнь так и продолжалась, без него. Он никогда в жизни так не скучал по шумной, светлой гавани, по своему балкончику, с которого он мог за всем наблюдать - за пробегающими мимо людьми, за яхтами, покачивающимися в зелёных, отражающих суетной город водах..– Ты как-то притих. Что-то тяжёлое на уме?– Мне нужно домой, – глухо сказал Кайл, всё ещё глядя в сторону. – Мне нужно вернуться на работу.. я знаю, меня будут ждать. Я никогда не беру отгулов.Тишина, минуя музыку, проскользнула в комнату, пока в животе Кайла, как воздушный шар, сдавливая его грудную клетку, разбухало напряжение. Ему почти стало нечем дышать.– А тебе нравится твоя работа? – застав Кайла врасплох, спросил мужчина. Наконец, тот поднял голову, нахмурив брови в непонятках.– Чего?– Ну, то, что ты делаешь, приносит тебе счастье? – отодвинув тарелку в сторону, незнакомец сложил руки вместе и положил на них подбородок, с безучастным лицом став ждать ответа.– Я не.. я не знаю, – пробормотал Кайл, никогда раньше об этом не задумываясь. – Мне хорошо платят, и я путешествую, так что- – Я спрашиваю не об этом, Кайл. Я спрашиваю, приносит ли тебе это счастье? Да или нет.– Да какая, блядь, разница?! – с быстро испарившимся терпением закричал Кайл, схватившись за стол. Ошейник тот час ужалил его, и он скривился, сильнее вжав пальцы, вспыхнувшие огнём от пульсирующих ранок, в дерево.– Вот и ответ на мой вопрос, – произнёс мужчина раздражающе спокойным и уверенным голосом. – Если бы тебя радовала твоя работа, ты бы даже не стал над этим раздумывать, Кайл, ты бы это просто знал. Согласись?– Не учи меня, блядь, жизни, мудак, – огрызнулся Кайл, почти скалясь. – Что, твоя работа приносит тебе счастье, а? Господи, она вообще у тебя есть?– Есть, – коротко ответил мужчина, не сбиваясь с ритма. – И да, она приносит мне счастье. Даже удовольствие.. Я думаю, каждый должен заниматься тем, что дарит ему смысл в жизни... цель.

– Всё это очень трогательно, – пробормотал Кайл, скрипя зубами, – но мне всё равно нужно вернуться, чтобы меня не уволили. Мне надо чем-то оплачивать счета и-– Поверь мне, тут деньги - не проблема, – перебил его мужчина, обводя комнату взглядом. – Ты думаешь, домик на пляже стоит дёшево? Кайл, я зарабатываю достаточно.. даже больше, чем нам нужно.Кайл долго смотрел на незнакомца, онемев от смысла в его словах. Это же всё было не взаправду, так? Да, ему, наверняка, послышалось.. или, может, у него просто поехала крыша, оставив реальность далеко позади.– Ты так говоришь, будто я останусь с тобой навсегда, – произнёс он еле слышно, словами такими же ломкими, что и прозрачные леденцы на палочках. – Ты.. ты же не думаешь, что я буду жить с тобой, что я дам тебе... нет, ты вообще думаешь? Ты совсем спятил?Мужчина - казалось, не замечая недоверия Кайла - вдруг запустил руку в карман и что-то достал. Тот почти застонал, ожидая увидеть пульт, но в чужой ладони лежало кое-что совсем другое - кое-что, при виде чего у Кайла отвисла челюсть.– Мой телефон, – едва выдохнул он, чуть ли не уверенный, что ему мерещится, и, прежде чем подумать, медленно поднялся со своего места.– Сядь, – сказал незнакомец, вытянув пульт из другого кармана. Держа его, он одобрительно прикрыл глаза, когда Кайл повиновался, тот час опустившись на стул. – А теперь слушай. Я отправлю эсэмэс твоему боссу о том, что ты на время отойдёшь от дел, а ты скажешь мне, что написать, чтобы оно звучало правдоподобно. Тебе ясно?Со слезами на глазах, Кайл замотал головой - сначала медленно, потом исступлённо - ёжась от сорвавшегося с губ всхлипа.

Какой жалкий.. Когда я успел стать таким жалким?!– Ну не расстраивайся, – успокаивающе сказал мужчина со странной крупицей раскаяния на лице. – Это к лучшему, Кайл.. когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, я знаю. Ты увяз в том, что пожирает тебя изнутри... ты зря расстрачиваешь свой потенциал. Разве ты этого не видишь?Это не тебе решать.. не тебе. Ты просто придумал себе что-то, а теперь ждёшь, что я приму это, как истину. Это ненормально. Ты ненормальный.

Глотая слёзы, Кайл кивнул, почти раздавленный кулаком поражения, но всё ещё слабо цепляющийся за свой нож. Сейчас он был единственным, что удерживало его от срыва.

– Но я не хочу портить наш прекрасный ужин всей этой ерундой, – сказал мужчина, с элегантностью гильотины обрубая чужие мысли. – Давай сперва съедим что-нибудь сладкое, а после - займёмся делами. Хорошо?Обхватив себя руками, Кайл ссутулился и снова кивнул. Слёзы стояли в его глазах, не падая и превращая взор в акварельную мешанину.

– Отлично, – бодро произнёс мужчина. До ушей Кайла донёсся скрип отодвигаемого стула, звон фарфора, а затем, он ощутил чужое пугающее тепло по свою сторону. Сжавшись, он изо всех сил впился ногтями в свои руки. – Эй, я тебя не трону, – сказал тот мягко, забирая его тарелку. – Ты же любишь мороженое, а?– Да.– С каким вкусом? У меня есть шоколадное, ванильное..– Мне плевать. Любое сойдёт, – пробормотал Кайл, закрыв глаза, когда слёзы наконец упали с его ресниц, обдав щёки горячими струйками. – Правда.– Ладно, я на минутку.Слегка приподняв голову, Кайл краем глаза наблюдал, как мужчина выходит из комнаты, не двигаясь, пока не остался совсем один. Тогда, с колотящимся, как отбойный молоточек в груди, сердцем, он медленно скользнул рукой вниз по ноге и поднял штанину, ловко стягивая носок, пока холодная, твёрдая ручка ножа не упала в его ладонь. Он почти затрепетал от его красоты, от ощущения, что был уже не так беззащитен в эту минуту - окрылённый тем, что к нему вернулась хотя бы крохотная часть его силы.

Не позволяя себе упиваться этим моментом слишком долго, Кайл быстро поправил штаны и выпрямился, опустив длинный рукав кофты пониже - прикрыв спрятанное у запястья оружие.?Теперь он вряд ли обрадуется тому, что всучил мне свою толстовку?, – думал он со злобной, молниями потрескивающей в мозгу радостью. Облизнув нижнюю губу, он уже мог представить, как замахнётся и воткнёт лезвие в чужую плоть, и тогда..– А вот и мы, – пропел мужчина, вернувшись в столовую с двумя креманочками в руках. Он поставил одну из них на своё место прежде, чем подойти к Кайлу, слегка подмигнув ему и наклонившись. Его рука, горло и часть лица стали маняще уязвимы. – Я всё-таки взял для тебя шоколадное, но добавил-Именно тогда Кайл стряхнул нож в свою ладонь и, крепко сжав лезвие, вмиг поднял и вогнал его в бицепс незнакомца так глубоко, как только мог, млея от чужого крика и прикосновения металла с кожей. Вскочив, он подавил торжествующий возглас и - в дикой эйфории от вида крови, стекающей по затянутой татуировками руке - приготовился к новому удару. Адреналин захлестнул его головокружительной волной, когда он вновь набросился на мужчину, теперь целясь в его шею, в сладкую яремную вену, горя жаждой разорвать её и - хотя бы на этот раз - заставить его молить о пощаде.

– Хватит! – рявкнул мужчина, схватив Кайла за руку и сжав её в нужном месте - изо всех сил вдавив большой палец в один из его порезов. Кайл закричал - и от боли в ладони, и от резкого удара током - упорно борясь с агонией и слепо замахиваясь на незнакомца ; неуклюже и отчаянно.– Я убью тебя нахуй, – выдавил он заплетающимся языком. – Богом клянусь, я, блядь, убью-Тут, отпрянув, мужчина шевельнулся так быстро, что Кайл увидел только проблеск пульта, перед тем как, хватаясь за голову и шею, упал лицом на пол - вновь обездвиженный, но на этот раз мучимый электричеством до тех пор, пока оно не стало невыносимым. Оно проходило сквозь него, пока он не выронил нож и не выгнулся неестественной дугой, закатив глаза и безмолвно проклиная кого-то. Века проходили и угасали, пока он бился на полу, думая, что на этот раз просто умрёт, но начиная хотеть этого всем сердцем ; лишь бы освободиться от мук.Однако, ошейник вдруг стих, и сразу после Кайла потянули за капюшон ; его одежда тихо шуршала по ковру, пока его тащили по тёмному коридору. Свесив голову набок, он еле соображал, когда его швырнули на кровать, а руки - дёрнули вверх и сомкнули наручниками. Он слабо натянул их, едва открыв глаза и видя, как мужчина сковывает и его ноги.

– Ты не сможешь держать меня здесь вечно, – сказал Кайл не в силах даже приподнять головы. – Я найду выход.. я не перестану пробовать, пока не найду.– Знаю, – придерживая раненую руку, пробормотал незнакомец перед тем, как уйти. Кайл бездумно витал в облаках, пока тот не вернулся - его тень упала на него, и он, наконец, открыл глаза. Мужчина положил что-то на прикроватную тумбочку - какую-то бумажку - прислонив её к золотому будильнику.– Это тебе, – сказал он не голосом, а жуткой помесью печали и глубокой, извращённой злости. – Я хотел отдать его тебе после ужина, но похоже сейчас - самое лучшее время. Не то чтобы это теперь важно. Не после того как ты всё испортил.Он ушёл, покинув Кайла, который тут же вяло пошевелился, чтобы посмотреть, что тот оставил ему. Широко распахнув глаза, он заметил аккуратный, выполненный тонкими чёрными штрихами набросок самого себя - искусный и такой живой, что даже не верилось. Казалось, он вот-вот повернёт голову и заговорит. Раскрыв рот, Кайл попытался закричать, но, поняв, что слишком боится последствий, только сжался в комок, вновь осознавая, что подчиняется.. учится повиноваться, потому что другого выбора у него не было.Слёзы, которые навернулись на его глаза только пару минут назад, брызнули вновь, - когда он взглянул на собственный портрет и понял, как низко он пал, - и переросли в рыдания, настолько сильные, что обернулись рвотными, исходящими из самых жалких глубин его души спазмами ; они не облегчали его боли, оставляя после себя только тошноту и жгучую горечь. Страх и муки переплетались в нём, казалось, часами, пока не превратились в единый коктейль чистого отчаяния. Он не мог отдышаться до тех пор, пока не затих, как наконец выключенный будильник, крепко жмурясь и молясь о спасении ; о сне, окутавшем его далеко-далеко за полночь.