8. Крещение, но отнюдь не боевое (2/2)
- Принять католичество. Это необходимо. Если ты будешь исповедовать истинную веру, ты будешь в безопасности.- В ваше время невозможно быть в безопасности. И потом я тебе уже, кажется, объяснял? Что я думаю насчет истинной веры. Что если бы тебе понадобилось отречься от католичества ради собственной безопасности?- Ты видимо разум потерял, раз даже предполагаешь такое! – воскликнул Генрих.- А мне, значит, предлагать такое можно? Оскорблять мои чувства и убеждения?- Не верить в Бога это не убеждение, а заблуждение, - сурово ответствовал король. – И обычно я такие заблуждения выжигаю каленым железом. А с тобой я стараюсь действовать лаской. Неужели ты не можешь дать мне немного покоя? Хотя бы перед смертью?
- Это ты уже давишь на жалость, - заметил Тони. – Очень по-королевски!- Я просто хочу быть уверен, что при жизни тебя не тронут, и что... – он осекся.- Что? – тихо спросил Тони.- Что мы еще увидимся.
Тони вздохнул. Ему иногда тоже хотелось в такое верить... Если бы он был на это способен. В то, что и за гранью жизни возможна встреча. Хотя если он и верил во что-то такое, то, скорее, в то, о чем проповедуют индуисты. Он почти был готов поверить в то, что он - реинкарнация бывшего королевского возлюбленного. Через пятьсот лет. Почему бы и нет? Когда он со всей осторожностью поведал Хэлу об этой ?ереси?, того это чрезвычайно заинтересовало. Правда, Тони толком не смог объяснить даже основные постулаты индуизма, о которых имел самое смутное представление. Хэл уловил только суть реинкарнации.- Значит, можно жить еще раз? – уточнил он. – Здесь, на земле?- Да, для того, чтобы... – Тони наморщил лоб. – Чтобы душа совершенствовалась. Потому что бывает... Человек проживает всю жизнь, не думая о Боге, ни о чем таком... Возвышенном. И душа его как бы спит. Поэтому он рождается снова, и снова, и снова... Пока не проснется. И будет рождаться, пока не достигнет идеала... И не сможет, ну...
- Попасть в рай?- Ну, вроде этого... Слиться с божественным светом.Хэл вздохнул.- Вряд ли я этого достоин. Возможно, мне стоит родиться еще... Если это все правда, и многое исправить.Тони удивился, как быстро Генрих ему поверил. Обычно он был способен часами рулиться из-за каждой богословской мелочи. Хотя, возможно, рассказанное и не противоречило никаким его верованиям, в которые Тони так до конца и не вник. Просто дополняло их. Во всяком случае, находило отклик в его душе. Однако ту версию, что Тони мог быть реинкарнацией его любимого, Хэл отверг. Он долго всматривался в его лицо, придерживая пальцами за подбородок, потом покачал головой.- Нет... Хоть ты и похож на него, но все-таки не он. Его бы я ни с кем не спутал.Тони с трудом подавил вздох разочарования. Он почему-то надеялся...- Ты можешь быть его потомком, - заметил Генрих, словно утешая. – Потому и сходство между вами такое сильное.- Ты говорил, у него не было детей.- У него были братья и сестры, - заметил Генрих. – Ты можешь быть потомком одного из его племянников... К тому же он был солдат... И вообще мужчина. У него могли быть бастарды. В них семейное сходство резче сказывается...- Вот только генетику не трогай... - проворчал Тони. – Держись уж за свое богословие... Ну ладно... – он обреченно вздохнул. - Если мне не придется участвовать в демонстрациях против абортов и контрацепции, эту авантюру с переходом в католичество еще можно пережить...- Против чего?Тони пояснил.- У вас законом дозволяется убивать младенцев в материнской утробе? - Хэл прикрыл глаза ладонью. - Знаешь, за что я последнее время все чаще благодарю Господа? - сказал он. - Что родился не в ваш ?гуманный? век.
Он снова посмотрел на Тони.- Что еще вы делаете? Оскверняете трупы?Тони хотел было возмутиться, но вспомнил про анатомические театры и замялся.Хэл только головой покачал.- Даже слушать ничего не хочу. Это отвратительно.- На это есть причины! – воскликнул Тони чуть ли не со слезами.- А у нас есть причины жечь еретиков и ведьм, - сказал Хэл веско. - Всему есть причины. Но причина – не значит оправдание.
- Все равно наш век гуманнее. В нем больше заботятся о людях, - упрямо возразил Тони, хотя уже не был ни в чем уверен. – Заботятся, чтобы им лучше жилось. Об их здоровье...Условиях... все такое...- Разве забота о теле человека более важна, чем о его душе?- Конечно!- Почему?- Потому что... - Тони несколько растерялся от такого прямого вопроса. - Потому что это нужнее...- Гм. Кому нужнее? – Хэл покачал головой. – Телами без души легко управлять. Все равно что скотом. Телу нужно не так уж много. Оно должно лишь есть, дышать и спать. Больше ему ничего не нужно. И любой болью можно заставить его подчиняться. Но если у человека есть душа... и дух... только тогда он человек.
- У нас много делается и для ума человека, - возразил Тони запальчиво. - Ум тоже важен, не все душа... У нас развито образование. Нет такого невежества, как у вас... Суеверий. У нас не ходят на площади смотреть, как жгут и пытают людей!- А публичных домов у вас тоже нет? - спросил Хэл.- А при чем тут... - Тони растерялся. – Это-то здесь при чем.- Я подумал, если вы такие гуманные и образованные, то искоренили, верно, и эту мерзость?Тони живо припомнились разного рода открыточки и журнальчики, которыми школьники тайно обменивались на переменах, за обнаружение которых можно было вылететь из школы. И разговоры, что есть не только открыточки. Но и фильмы...
При воспоминании о кино и телевидении Тони почувствовал себя еще более неуютно. Ему вдруг пришло в голову: а мы ведь тоже любим это дело. Посмотреть на жестокость в кино. Как убивают и мучают. Правда, это все же кино, и мы ханжески вздыхаем, как это плохо. Но посмотреть ЛЮБИМ. Не на площадях, конечно. А все же. И если бы у нас не было кино, кто знает... Площади, наверно, были бы все так же в ходу.В Америке, говорят, до сих пор с удовольствием линчуют.
Так чем мы, теперешние люди, лучше их, тогдашних? Только тем, что делаем вид, будто нам это не нравится? Мы даже грехом это уже не зовем. Многое из того, от чего здесь еще шарахаются, у нас в порядке вещей... Но что бы ни изменилось за эти столетия – десятки тысяч женщин по-прежнему зарабатывают на жизнь, торгуя своим телом. И, скорое всего, не потому, что им это такуж нравится...
- А как, собственно, это происходит? Принятие в лоно церкви? – решил он сменить тему. – Если я все же решу стать католиком?Хэл обрадовано встрепенулся, но тут же задумался, потирая подбородок и, видимо, пытаясь вспомнить прецедент. Тони подумал, что массовое крещение туземцев и инородцев тогда еще было не в ходу, а местные еретики были уже крещеные в большинстве своем. Мысли Хэла бежали в том же направлении.- Тебя вообще-то крестили? – уточнил он.- Крестили, - Тони поморщился. – В семейном архиве даже имеется фото, то есть портрет. Где я в крестильном платьице, чепчике и пелеринке с кружавчиками.- Какая прелесть, должно быть!
- Мне раньше приходилось много общаться с разными старушками. Они вот точно так же любят причитать над младенцами, - мстительно ответил Тони. – И вообще я еще не согласился!
Хэл легонько щелкнул его по носу.
- Так что же все-таки мы будем делать? У вас такое бывает? Чтобы еретики переходили в лоно истинной веры?Тони решил проглотить на этот раз и ?еретиков?, и ?истинную веру?, понимая, что Генриха в этом вопросе не переубедить.- Да, такое бывает, - сказал он. – Довольно часто. У нас люди свободно выбирают религию. Но, кажется, креститься заново необязательно... Достаточно, наверно, исповедоваться и причаститься по католическому обряду... Прослушать несколько месс...- Так и поступим.
- Я же еще не сказал ?да?! – возмутился Тони. – Я должен подумать! Все взвесить. А потом решать...
- Мы подумали, - сказал Хэл. – И я решил.