Эпилог (1/2)
Поднимаясь тем утром в горы, Нед вспоминал все те легенды и предания о героях, которые некогда казались ему прекрасными. О девушке, которая убила своего возлюбленного за то, что он открыл ворота родного города врагам. Об отце, который отправил на казнь собственного сына, бежавшего с поля битвы. О матери, которая убила своего сына, перешедшего на сторону неприятеля, а после покончила с собой.
Эти предания всегда заставляли его сердце сладко замирать, переполняясь глубокой печалью и восторгом при мысли о том, на какие великие жертвы способен человек во имя чести и долга. Во имя родины... Но тогда он еще был юн и никого не любил.
Теперь он снова вспоминал эти предания, и они вызвали в нем отвращение. Ибо подвиг без любви не подвиг, а лишь утеха тщеславию. И предавший любовь недостоин родины. Невозможно отрекаться от близких во имя любви к ней… Нет в этом оправдания. Одна любовь всегда поймет другую. И нет в этих преданиях долга и чести, есть лишь ложная гордость, пустое честолюбие, жестокость и страх.
Ни один город, ни один край, ни одна земля не стоят того, чтобы во имя них отрекаться от самого священного, совершая столь противоестественное для человеческой природы и противное Богу дело, как убийство сына, брата, друга, возлюбленного… Свобода, купленная столь страшной ценой, обернется диким разгулом, а на земли, обретенные такой кровью, падут хаос и разорение…***Вот о чем думал Нед во время своей последней поездки вместе с отрядом Оуэна. Маредид ехал рядом с ним в арьергарде, хотя ему следовало бы сейчас быть рядом с отцом.
- Я отослал Элинед с небольшим отрядом на юг, - сказал он Неду. - Надеюсь, она вернется не скоро. Она будет страшно разочарована, что ей не привелось присутствовать при этом.- Да, - ответил Нед.
Он с трудом понимал, что ему говорят. Какое это сейчас могло иметь значение? Ему самому оставалось жить считанные часы. Как только Генриха казнят, и он уйдет к своему Богу, Нед отправится в Ад. Одно лишь еще продолжало его тревожить: какую именно казнь приготовил своему врагу Глендауэр?- А что… с ним сделают? - решился спросить он. Слова с трудом удалось протолкнуть через пересохшее горло.Маредид глубоко вздохнул.- Я предлагал отцу просто расстрелять его из арбалетов над какой-нибудь пропастью… Мы так наказываем перебежчиков и дезертиров. Я бы даже добился права предоставить первый выстрел тебе. Думаю, ты бы не промахнулся.- Не промахнулся бы, - подтвердил Нед.- Но он не согласился. Сказал - это для него слишком почетно. Слишком просто.
Нед угрюмо кивнул, не отрывая глаз от спины принца и от его чуть трепещущего на ветру алого плаща. Генриха в последние дни подкормили и подлечили, ему хватало сил держаться прямо пока... Нед думал, а знает ли сам принц, что означает эта поездка? Скорее всего, даже если ему и не сказали, он знал это с самого начала. Как только они отправились в путь - все это знали. Не было другой причины подниматься на эту горную кручу, по этому пути, который вел в никуда. К краю бездны.
Наверно, подумал он, это и в самом деле милость. Умирать на вольном ветру, когда видишь небо, не так тягостно, как в смрадном подземелье. Хотя - кто знает? Кто об этом рассказал хоть раз - как легче? Генрих вдруг обернулся, гладя на юго-восток, в сторону Монмутшира и Англии с режущей тоской в глазах. Но тут же подавил в себе этот порыв, гордо вскинул голову и продолжал смотреть вперед.Нед уже давно понял, куда именно они направляются – к тому самому утесу, на котором он недавно помышлял о самоубийстве. Почему-то он совсем этому не удивился. Ему казалось, что он сам выбрал это место. Место, где ему придется умереть. После гибели Генриха это будет совсем просто.
***Достигнув вершины утеса, всадники спешились. Глендауэр подошел к самому краю обрыва, туда же подвели и Генриха. Маредид оставался стоять на расстоянии нескольких шагов от отца, и Нед вынужден был стоять рядом с ним, не решаясь подойти ближе. По крайней мере, со своего места он мог бы видеть лицо Генриха, если бы решился поднять глаза на него.- У меня печальные вести с вашей родины, принц, - сказал Глендауэр, против обыкновения обращаясь к Генриху с его официальным титулом. - Стало известно, что ваш брат поднял мятеж против вашего отца, а после бежал во Францию. Говорят, король окончательно впал в безумие после его поступка, и даже былые сторонники от него отвернулись. Скоро Англия будет избавлена от власти Ланкастеров, и престол займет подлинный король…Генрих, ничего не отвечая на это, смотрел мимо Глендауэра, и по его лицу нельзя было сказать, что он даже слышит то, что ему говорится. Нед, наконец, поднял голову, и, взглянув на Генриха, увидел, что глаза принца прикованы к нему. Он впервые за все это время смотрел на него, пронизывающе, требовательно, словно спрашивая - это правда?
Нед совершенно потерялся под этим взглядом: он так долго ждал его, но оказался совершенно неподготовлен. Он не знал. Но не думал, что это правда. Было бы это правдой, весь замок знал бы и ликовал по этому поводу. Возможно, и ходили какие-то слухи, но Глендауэр их, скорее всего, приукрасил. То, что король мог оказаться не так уж доволен своим младшим сыном, в этом не было бы ничего удивительного. И даже если тому действительно пришлось уехать во Францию, речь могла идти просто о дипломатической миссии. Нед слегка пожал плечами и покачал головой, словно бы говоря - мне это неизвестно, ваше высочество. Кажется, Генриха это успокоило. А Глендауэр этого обмена взглядами не заметил. - Вы так жаждали завладеть этой землей, принц, - продолжал он, и на этот раз в его голосе не слышалось обычной издевки, с которой он всегда обращался к Генриху. Он говорил задумчиво, даже с каким-то сожалением. - Тогда вы, должно быть, любите ее? Не так, как я, но все же… Этот край невозможно не любить - так он суров и прекрасен. Отсюда это видно лучше всего, не так ли?Да, с этим трудно было спорить. Отсюда казалось, что у их ног простирается не нищая, опустошенная войной страна, находящаяся на грешной земле, а заветная Аркадия, сияющая зеленью и синевой. Генрих слегка вздохнул, устремив на нее взор. Но это не был вздох сожаления или печали. Так вздыхает человек, избавившийся от тяжелой ноши, но удовлетворенный тем, что сумел пронести ее до конца пути.- Это то, что я могу для вас сделать… - говорил Оуэн. - Мой прощальный дар вам, моя единственная милость. Вы хотели назвать эту страну своей – так смотрите на нее… Вообразите, что она принадлежит вам. Вы будете видеть ее до конца. До самой последней минуты. Это та судьба, которую я избрал для вас. И я был милосерд, вы не сможете этого отрицать. Я дам вам то, чего вы больше всего желали. ВЕДЬ ЭТО ВАША ЗЕМЛЯ, НЕ ТАК ЛИ?Голос Оуэна вдруг почти сорвался на крик, его затрясло от злобы.- Вам остался всего один шаг до смерти и вечной гибели, неужели вы даже сейчас не в силах признать своего поражения? Признать правду? Неужели ваши сердце и разум настолько пропитались ложью? Это мой край, и я никому не позволю отнять его у себя. И каждого, кто посмеет посягнуть на мое достояние, ждет такая же участь. Признайте же, что сам Бог отвернулся от вас и подтвердил истинность моего права, отдав злейшего врага в мои руки! Само Провидение вмешалось, чтобы я мог сказать вам в лицо - Уэльс принадлежит мне!Генрих, который до этого момента упорно смотрел сквозь своего мучителя, вдруг повернул голову и посмотрел на него в упор. Нед, стоящий за спиной Глендауэра, тоже встретил этот взгляд. Генрих продолжал молчать, но Неду показалось, он слышит его голос.Нет, не тебе. Иначе ты не стоял бы здесь, рядом со мной, загнанный, как зверь, глубоко в горы, бессильный продолжать борьбу, бессильный даже выйти отсюда. Я умру - но эта земля будет принадлежать Англии и после моей смерти. Жив мой отец, и живы мои братья - они придут сюда следом за мной. А все твои родные в плену, и они уже не унаследуют твои владения, даже если бы им и было, что наследовать. Но у тебя нет ничего. Даже этот клочок гор, что тебя скрывает - не твой. Ты тоже можешь лишь смотреть на этот прекрасный край издали и понимать, что он уже никогда не будет твоим. Я умру, зная, что ты побежден. А ты останешься жить, зная, что меня тебе победить не удалось.
Как много можно сказать одним только взглядом. Но только если всем сердцем знаешь, что прав. Если всей душой веришь в это.Генрих сказал все, что хотел. Потом осенил себя крестным знамением и чуть склонил голову, словно принимая свою судьбу. Неду показалось, что на его лице промелькнуло облегчение.
- Если я столкну вас вниз, - спросил Глендауэр, кладя руку на плечо Генриху. - Бог пошлет своих ангелов, чтобы подхватить вас? Или даст вам погибнуть столь бесславной смертью - без покаяния и отпущения грехов?
Глендауэр был до мозга костей безбожником, но зная, насколько религиозен его пленник, не мог отказать себе в удовольствии коснуться этой темы - самой для Генриха болезненной. Однако принц и на это ничего не ответил, впрочем, Глендауэр не ждал от него ответа.?Так просто? – подумал Нед. - И он подарит ему такую легкую смерть? После всего, что было??
Странно - ему уже не казалось, что он сам должен умереть теперь. Сердце, которое в последние дни билось медленно, словно полуживое, теперь горячо колотилось, тяжелый туман в голове развеялся. Генрих посмотрел на него. Он впервые за столько дней смотрел ему в глаза, и Нед снова ощущал, что он есть.
Глендауэр подал знак солдатам и отвернулся от принца, будто тот стал ему более неинтересен. Но было заметно, что он едва сдерживает ярость.