Глава 11. Горная цитадель (1/2)
В конце пути Генриха снова усадили верхом, по узким горным тропам можно было передвигаться только вереницей по одному. До цели оставалось всего несколько часов езды, но все же пришлось остановиться на ночлег, и даже раньше, чем обычно. Продвигаться в сумерках по горным тропам было опасно. Зато здесь можно было почти не опасаться нежелательных встреч и не выставлять дозоры далеко от места ночлега. Эту часть гор англичане редко посещали.
Здесь было значительно холоднее, чем в долине, да и ночь выдалась ветреная, поэтому Каред распорядился развести костер пожарче. Адэрин, весь вечер шнырявший по горам сам по себе, раздобыл к ужину двух кроликов, которых теперь поджаривал на огне. У Неда от запаха мяса слегка закружилась голова. Ему не хотелось чем-то одалживаться у братца Элинед, но кроме предложенного жаркого на ужин у него были только старые сухари и похожий на подошву кусок вяленой рыбы, а на утро не оставалось и этого. Он решил не привередничать.У всех настроение было приподнятое, опасности их миновали, а назавтра ожидало триумфальное возвращение в Сноудон. И даже Неду передалось против воли общее радостное возбуждение. Принц же, наоборот, казался совсем убитым горем. От еды он отказался, и хотя сидел совсем рядом с костром, все время вздрагивал, словно никак не мог согреться. Хотя, похоже, он просто смертельно устал. Его голова клонилась все ниже и ниже к коленям, наконец, он повалился на бок, сраженный сном. Но даже во сне продолжал слегка вздрагивать. Каред накрыл его плащом. Элинед нахмурилась.
- Ты разве не собираешься его связывать как обычно? - спросила она.
- Думаю, он и так пролежит до утра. Я поставлю часового.- Я все-таки свяжу ему ноги, - покачала головой Элинед и направилась к лежащему на земле принцу.Когда она уже почти склонилась над ним, конь ее вдруг предупреждающе зафыркал. Именно это ее и спасло. Элинед схватилась за рукоятку своего меча одновременно с принцем, и только поэтому ему не удалось выхватить его из ножен. Другой рукой он схватил Элинед за горло, но это уже ни к чему не привело, на него тут же набросились остальные, скрутили, оттащили от костра и привязали к дереву.Каким-то образом, пока никто не смотрел в его сторону, Генриху удалось спрятать в ладони несколько углей, еще пылавших, и пережечь ими веревку. Аромат жарящегося на костре мяса заглушил запах паленой пеньки. При этом Генрих жег и собственные руки, дрожа от боли, но не проронив ни звука.
Если бы ему удалось завладеть мечом хотя бы на миг и сразить Элинед... Если бы он, пока никто не успел опомниться, скрылся бы в темноте... Здесь в горах, он смог бы укрыться так, что его не смогли бы найти сразу, и за ночь, возможно, ушел бы достаточно далеко. И кто знает, возможно, сумел бы добраться до ближайшей английской заставы раньше, чем преследователи до него. И если бы на месте Элинед был кто-то другой - скорее всего, так оно и вышло бы.Сама Элинед с трудом приходила в себя после пережитого. Сначала она была так поражена, что некоторое время не могла произнести ни слова. Но затем изумление сменилось яростью - холодной и тихой.- А ты все никак не угомонишься, - прошипела она. - Ладно, я найду способ тебя утихомирить…
Она вернулась к костру и, бросив на угли свой нож, застыла неподвижно, скрестив руки на груди, наблюдая за тем, как раскаляется лезвие. Нед по-настоящему забеспокоился, эта сдержанность Элинед пугала его сильнее самого неистового буйства. Но ни он, ни Каред, ни кто-то еще не осмелились заговорить с ней, пока она стояла вот так, словно в оцепенении. Ее глаза, в которых плясали отсветы языков пламени, казалось, сверкали дьявольским светом. Наконец, Элинед подняла нож, подошла к Генриху и внимательно его оглядела. – Думаю, если я отрежу тебе ухо, для нашего господина ты ценности не потеряешь, - сказала она.
Генрих несколько переменился в лице при этих словах, но продолжал смотреть прямо перед собой, даже не повернув головы в ее сторону, как будто она обращалась не к нему.
- Я бы предпочла тебя ослепить, - произнесла Элинед, занося нож. - Выжечь тебе глаза. Чтобы ты впредь даже не мог знать, откуда придет новая боль, и когда она тебя настигнет… Чтобы не был готов ее выдержать… Чтобы сходил с ума от одного ожидания. О, поверь, это действует даже на самых строптивых!
Нед уговаривал себя, что это только угрозы, чтобы запугать Генриха и заставить его смириться... Но вдруг понял - эта дикарка способна зайти оченьдалеко. И воплотить свои угрозы в действия. Наверно, Каред тоже об этом подумал, потому что подошел к Элинед и положил ей руку на плечо.- Не стоит, - сказал он мягко, зная, что его спокойный голос на Элинед иногда действует умиротворяюще. - Оставь его.Элинед замерла и опустила было руку, но Каред вдруг неосмотрительно добавил.- Он не раб, чтобы отрезать ему уши.- Не раб?! - вскричала Элинед. - Так кто он для вас, может, господин? Вы желаете почтительно с ним обходиться, служить ему? Как будто он благородный пленник, заслуживающий достойного обхождения, а не английский скот! Каред, семь лет назад, когда англичане разорили твой дом и убили твоих родных, ты считал иначе. И не останавливал меня, когда я выдавливала этим псам глаза, и отрезала им… Ты и сам потрошил их заживо и никому не оказывал снисхождения. Так чем он лучше остальных? Тем, что объявил себя принцем, похитив титул, принадлежащий нашему господину? Лорд Оуэн - потомок величайших государей, а его отец - король-ублюдок, взявший трон обманом! Даже их собственные рабы-англичане знают это! И он для меня худший из рабов, недостойный даже… - она запнулась, словно не в силах подобрать слова.- Недостойный даже того, чтобы ты марала свое оружие о его кровь, - примирительно сказал Каред. - А посему успокойся и предоставь лорду самолично решать его участь.Элинед вся тряслась от ненависти и злобы, однако Каред смотрел ей прямо в глаза и говорил по-прежнему спокойно, но очень твердо. Элинед подчинилась и опустила нож. Но все же обернулась к Генриху и крикнула ему.- Ты все еще ждешь, что с тобой будут обращаться как-то по-особому? Воображаешь себя принцем? Воином? Пленником? Забудь об этом. Ты не лучше любого из тех английских выродков, которых наши женщины когда-то скармливали свиньям! Кто-то может думать иначе… - она сверкнула взглядом на Неда. - Пусть. Я еще увижу, и очень скоро, как ты будешь вылизывать нам сапоги!Генрих, действительно, мало походил на принца в этот момент, добротная щегольская одежда стала похожа на отрепья, волосы свалялись от пота, губы потрескались, глаза ввалились. Все то время, что он провел в плену, он ни разу ни с кем не заговорил, не издал ни одного стона, даже не смотрел на своих похитителей, будто ниже его достоинства было замечать их. К постоянным насмешкам и тычкам Элинед оставался безучастным.
И вот впервые поднял голову и посмотрел на нее. Без вызова, презрения или гнева. Но и без страха или мольбы. Этот спокойный, полный печального достоинства взор на мгновение смутил Элинед. Но бешенство, клокотавшее в ней, так и рвалось наружу. Отойдя на несколько шагов, она внезапно развернулась и метнула в сторону Генриха нож, который вонзился в дерево в какой-то паре дюймов от его лица. Нед не выдержал.- Ополоумела? - рявкнул он на нее.
Элинед будто того и ждала.- Тебя так заботит его судьба? - прищурилась она. - Странно, что ты так о нем печешься.
Она перевела взгляд с лица Неда на его грудь. Словно могла видеть крест, который он носил под курткой.
- Это то, что называют христианским милосердием? Или ты так привык считать его своим господином??Я просто успел его узнать, - чуть не вырвалось у Неда. - Достаточно для того, чтобы понимать, какой участи он заслуживает, а от какой я постараюсь его уберечь?.
Но вслух он этого, разумеется, не сказал.- Я поклялся лорду Маредиду, что доставлю его целым и невредимым, - сказал он вместо этого. - Ему, а не тебе. И клятву свою собираюсь сдержать. После этого пусть он отдает его тебе на расправу, слова не скажу.
- Еще бы не скажешь, - глаза Элинед злобно сузились. - А если я попрошу помочь мне?
Нед стиснул зубы.- Палачеством я заниматься не буду, - сказал он, наконец.
- Вот как ты это называешь? Что ж, будь по-твоему. Но если тебе придется выбирать, на чьем месте оказаться… Если судьба приведет в застенок, кто знает… Что ты выберешь?- Я солдат, - ответил Нед с бешено колотящимся сердцем. Теперь было задето и его самолюбие. - Я людей не пытаю.- А я пытаю, - вдруг подал голос Каред. - И я тоже солдат. Я выполню любой приказ своего лорда. И тебе придется. Если он прикажет - ты подчинишься. И в этом нет ничего постыдного. И честь твоя не пострадает.- А я не солдат, - сказала Элинед внезапно спокойно. - Я не подчиняюсь приказам. Я выполняю их, только если сама того желаю. Постыдное - это отступить от задуманного. И я не знаю вашей мужской чести… Честь - это отомстить. Заставить заплатить за содеянное. И он заплатит. Я подожду.
После этого разговора она словно забыла о Генрихе. Даже не следила за ним, как прежде. Как будто и мысли не допускала о том, что он может сбежать. Он, возможно, попытался бы снова. Но на горизонте уже вздымалась вершина Ир Видвы, ?столпа?, высочайшей из гор Уэльса, которую англичане нарекли Сноудоном. С каждым часом она приближалась, притягивая взгляды. Генрих тоже смотрел на нее, с застывшим в глазах отчаянием.
Элинед и Адэрин снова умчались вперед, но уже не разведывать путь - здесь он был безопасен, но возвестить об их прибытии в цитадель Глендауэра. Нед, в очередной раз обернувшись на принца, увидел плотно сплетенные пальцы рук, полузакрытые глаза на спокойном серьезном лице, чуть склоненную голову и понял, что Генрих молится. Значит, понимает, что надежды больше нет и спастись не удастся.***Только тогда Нед осознал до конца, что наделал. Еще вчера он не мог до конца поверить в то, что ему удалось погубить принца. Еще вчера все это казалось какой-то шуткой, игрой, сном. Генрих не мог погибнуть, просто не мог. Бог не мог допустить, чтобы его любимец попал в руки врагов, он должен был, как и раньше, сотворить чудо и спасти его. Но этого не произошло, и Нед чувствовал себя обманутым.