Глава 2, в которой наша героиня представилась своими тремя подлинными именами. (1/1)

Гостиница "Рог изобилия", заведение весьма процветающее и посещаемое, расположенное на широкой улице Сен-Жак, кажлый день благосклонно принимало посетителей в лице голодных нищих и монахов, всегда имеющих, чем расплатиться за трапезу. Ноги королевского шута сами повлекли его на ту сторону Сены. Здесь всегда подавали отменные вина, а так же нежные паштеты из дичи и угрей, пряное рагу из зайчатины в горшке, пулярок и каплунов, зажаренных на вертеле до румяной корочки, ну и прочие блюда, столь же любимые гасконцем. Обыкновенно Шико любил трапезничать в компании какого-нибудь приятного собеседника. Одним из таких собеседников был сборщик милостыни, монах Горанфло, которому всякий раз приходилось делать над собою некоторое усилие, дабы пройти беспрепятственно в двери трактира.Гасконец сначала вошёл в общий зал, окинул взором все его углы и, не обнаружив среди посетителей мэтра Бономэ, которого искал, направился на кухню.Хозяин заведения, добропорядочный буржуа, был занят повествованием как раз таки для брата Горанфло, голодного и грустно поглядывающего на поварят, крутящих вертел с подрумянившимися мерланами. — Приветствую вас, дорогой брат, и желаю вам доброго аппетита, хотя вижу, что, моё пожелание его опередило! — воскликнул шут, появляясь рядом со столом. Бросив берет и шпагу рядом, он уселся на лавку и с наслаждением вытянул длинные ноги. — Здраствуйте, мэтр Бономэ, что же вы это делаете? Похитили моего монаха и пытаете его своим историями? Послушать рассказы бытия простых людей Шико любил. Долгое время он либо находился с королём во дворце, то сопровождал короля в очередное паломничество, то разъезжал по каким-то своим делам и, возможно, в жизни его не хватало драмы. А чужая драма иногда помогает отвлечься от полного развала в собственной жизни — от скуки. — Господин Шико! — увидел шута трактирщик. — Доброго вам дня. У меня вчера случилось чудо! — Чудо? Что вы говорите? Может, вы окажете нам радушие отобедать с нами, и по делу объяснить, что с вами приключилось? Тащите сюда вашу стряпню, я даже не стану спрашивать, что именно, полагаясь в этом на ваш выбор и вкус. Через несколько минут брат Горанфло уже поглощал белое куриное мясо, отрывая его от тушки и запивая превосходным бургундским. Трактирщик начал пересказывать. — Вчера ночью в дверь моей гостиницы постучалась молодая особа, представившись Лолитой Арашуб.— Лолита Арашуб? — усмехнулся Шико. — Какое необычное имя. — Имя-то именем, а меня больше удивил её говор. По виду даже и не скажешь, что дворянка, и на распутницу не похожа. Не из наших она. Пришла в не наших одеяниях и стёклах, которые крепились к её шляпе. — Инструмент дьявола, бесовское изобретение! — вскинулся монах, поднимая стакан вина. — Их носят колдуны и мошенники! —Куманёк, тебе ли не знать, что существует стекло и называется оно "пенсне". Мало кто сейчас умеет читать и писать, поэтому ими пользуются лишь образованные, состоятельные люди.— И главное, чем она оплатила комнату... — мэтр Клод снял колпак и протёр ладонью лоб. Он осмотрелся по сторонам, убедившись, что никто не обращает на них внимания, натянул колпак обратно, наклонился к гостям и быстро сказал: — Она назвала это "немым фильмом". Я, находясь вчера здесь, в кухне, наблюдал за бродягой, находящимся совершенно в другом месте, и он меня не видел! — Не видел? Не может быть. — Ручаюсь, — заверил хозяин гостиницы. — Но я видел его ясно, как и вас сейчас. Первой мыслью моей было вышвырнуть за дверь наглую девицу, но Арашуб сказала: "У меня нет денег, чтобы оплатить комнату, но я знаю, мэтр Бономэ, Вы преподносите посетителям вино лучшего сорта, чем где бы то ни было; Вы человек надёжный и добропорядочный; Вы хороший друг друга моего друга, мэтра Шико"... Шико, который до сих пор слушал историю и не придавал особого значения, вскинулся. "Нашего Бономэ совратили красноречивой лестью," — подумал он.— Позвольте, что же вы остановились, мой друг? — попросил гасконец. — Прошу, продолжайте, я весь обратился в слух. — Она сказала: "Вы не должны пугаться, потому что фильм сотворялся для людского развлечения. Вы первый порядочный христианин, который увидит сие творение." А, чёрт! — высказался трактирщик. — Я тут понимаю не больше вашего. Первые мгновенья я вскакивал, не мог усидеть на месте. Но этот маленький бродяга, не промолвив ни звука, умудрился меня развеселить. Признаться, я был в восторге. — Послушать вас, эта мадемуазель sorceress*. — Не чистая сила, мэтр Бономэ, — причитал Горанфло, жадно обгладывая куриную ножку. — Колдовство.— Неужели вы верите во все это?— А как не верить, сударь? — воскликнул трактирщик. — Я видел это собственными глазами! Путешественница предложила мне за аренду комнаты плату фильмами, я сказал ей: "Считайте, мой дом — ваш дом" и добавил "Нигде вы не будете в большем удобстве, чем у меня, Клода Бономэ." — А вы, Бономэ, человек не промах, — рассмеялся Шико, восхищённый ловкостью хозяина гостиницы. — И где сейчас ваша постоялица? — Несколько часов назад она покинула свою комнату. — Куда она ушла? — Об этом я ничего не могу сказать. — Когда она вернется? — Мне это не известно. — Ваша новая постоялица, — сказал Шико. — решительно незаурядная особа.На этом рассказ трактирщика о таинственной Лолите Арашуб обрывается, оставляя королевского шута в раздумьях. Все это начинало казаться ему интересным.*** Они прибыли в Лувр. Капитан и стражники узнали в прибывших герцога Анжуйского, которого по пути встретила наша троица сообщников, в сопровождении свиты. Герои без затруднений въехали под арку подъёмного моста и, попав внутрь через главные двери дворца, Вивьен не смогла скрыть восхищённый взгляд. Для неё попасть в Лувр эпохи Возрождения сравнимо было с тем, как если бы мы с вами прилетели на другую планету. Лувр, такой знакомый и в то же время неузнаваемый.Бюсси знал, что герцог получил у своего брата аудиенцию в галерее, а, следовательно, короля нет в опочивальне. Он поднялся по потайной лестнице, прошёл коридоры и оказался в безлюдном крыле.— Ждите меня здесь, — сказал он Жанне и Вивьен. — Вы бросаете меня одну! — всполошилась молодая женщина. — Так надо, — ответил Бюсси. — Я должен разведать дорогу и подготовить ваш выход на сцену. — затем граф обратился к Вивьен. — Это относится и к вам. Бюсси скрылся из виду, а "пажи" устроились у оконной ниши. Некоторое время они сидели молча, думая каждая о своём, пока наша многоимённая фигуристка не обратилась к госпоже де Сен-Люк: — Не сидите так прямо, Жанна. Мальчишки никогда не держат правильную осанку.Глаза и губы Жанны приняли округлую формы. — Ну что вы удивляетесь? Любезный граф сказал, что это относится и ко мне. — улыбнулась Вивьен и протянула руку. — Я Лита Бушар. Супруга де Сен-Люк легонько пожала руку, не сводя удивленного взгляда на липого пажа. — Ваш муж смелый человек, гордитесь им наперекор своим друзьям, ведь именно он предупредил Бюсси об организованной засаде, и им удалось его довольно серьезно ранить, невзирая на его виртуозное умение владеть шпагой.— Почему он вам помогает? — спросила Жанна. Румянец на щеках говорил, что похвала ее о мужа ей понравилась. — Я имею в ввиду графа де Бюсси. — В полубессознательном состоянии граф видел некую прекрасную белокурую даму, склонившуюся над ним. Однако впоследствии он сомневался в том, действительно ли эта прекрасная женщина существует в действительности, или же она живёт лишь в его фантазиях. Мы с вами хорошо знаем прекрасную незнакомку. Я обещала назвать ему имя в обмен на вход во дворец. Последнее, что мне осталось, это добиться аудиенции Его Выличества. — Король! — приглушенно воскликнула. — Он откажет вам. — Я попробую его переубедить, — Вивьен растегнула молнию с громким свистом, достала гаджет и толстые белые нити. — Представлю вам одно изобретение, это — телефон и наушники. Через них можно слушать музыку, хотите попробовать? — секундное смятение Жанны обернулось тем, что наушники уже аккуратно вставлялись в её уши.— Разве музыку слушают так? — наивный вопрос вызывал у Вивьен смех, и она даже не скрывала его, выискивая подходящую музыку у себя на телефоне. Наконец она включила симфоническую мелодию и стала наблюдать за незамедлительной реакцией.— Господи! — встрепенулась снова молодая женщина, глаза её вновь округлились, только теперь уже от восторга. — Как это возможно? — Просто поверь, что возможно, — Вивьен не заметила, как перешла на "ты". Сообразив, что ляпнула, она и сама смутилась. — Поверьте, как верите в Бога.Она вынула из ушей Жанны наушники и сложила обратно в сумку, когда из галереи донёсся сильный шум.— Ах, Его величество изволит на кого-то гневаться. — Хотите знать, почему король вас невзлюбил? Жанна вздрогнула от воспоминания свадебного обеда, на котором король частенько удостаивал невесту неодобрительным взглядом.— Его Величество хочет, чтоб его верные друзья находились рядом с ним.— Почти угадали, Жанна. Валуа видит в вас соперницу и ревнует к Сен-Люку. — Бушара выскользнула из ниши. — Мне надо идти, не хочу пропустить нужный момент, и в честь нашей общей аферы сделайте мне небольшое одолжение. Когда вернётся граф, пожалуйста, скажите имя дамы, и что проживает она в пятом доме напротив улицы Сент-Катрин. — Но я не понимаю о какой даме вы говорите! — Ваша ближайшая подруга, несравнимая красавица и воплощение доброты, одна-единственная и неповторимая. Вивьен поправила берет и двинулась в сторону галереи, откуда, сквозь стены, доносились возбуждённые голоса. Она сохраняла внешнее спокойствие, в то время как сердце выбивало бешеную дробь. Бархат, парча, шелка, сукно дворян сверкали жемчугом, золотыми и серебряными вышивками. Мужчины в коротких плащах и беретах, украшенных по полям пряжками с драгоценными камнями, страусовыми перьями. Платья дам, сшитые по последней моде, закрывали декольте тонкой тканью рубашки, горловина заканчивалась стойкой, а также характерным круглой формы белым плоёным воротником, заимствованным у испанцев. Мужчины, женщины, все румяные и завитые, среди которых блистал один фаворит короля. На вошедшего пажа никто не обратил внимания, в то время как он высматривал среди них одного-единственного человека. Этот человек, скорее высокого роста, нежели среднего, сложения скорее худощавого, нежели пропорционального, спорил с другим дворянином, горячо отстаивая свою правоту. Занятая безмолвным рассмотрением будущих потенциальных зрителей, Вивьен не сразу услышала сбоку от себя тихое шипение: — Сударыня, вы не исправимы. Постарайтесь не наделать глупостей, пока я буду говорить. Привлеченный громкими, срывающимися на крик голосами братьев Валуа, появился Бюсси. Задержавшись на миг у молодого пажа, он отвесил глубокий поклон, засвидетельствов нижайшее почтение королю и герцогу. Дискуссия Валуа была прервана неисправивым дуэлянтом и возобновлена идеей мира старшего из братьев. — Я хотел бы объявить всем полное помиловани и примирить заклятых врагов, но, к сожалению, Шомберга и д’Эпернона раны удерживают в постели. — объявил король Генрих III. — Впрочем, господин герцог, кто из моих друзей, по-вашему, был самым неистовым? Скажите, вам это нетрудно определить, ведь, по вашим словам, они и на вас нападали. — По-моему, Келюс, государь, — сказал герцог Анжуйский. — Даю слово, вы правы, — сказал тот самый фаворит короля, граф де Келюс — Я не прятался за чужие спины, ваше высочество тому свидетель. — Раз так, — провозгласил Генрих, — пускай господин де Бюсси и господин де Келюс помирятся от лица всех участников, здесь, на моих глазах, и немедленно. — Надеюсь, эта церемония нас ни к чему не обязывает? — прошептал Келюс на ухо Бюсси. — Напротив, — так же шепотом ответил Бюсси. — Она обязывает нас к новой встрече. Весь красный и растрёпанный, Келюс, дрожа от ярости, отпрянул назад. Генрих нахмурил брови, но Бюсси, отвесил поклон и вновь обратился к королю, который собирался последовать в свои покои. — Государь, я смелюсь просить вас не отказать мне в любезности. Генрих остановился и одарил графа более грозным взглядом; однако Бюсси, по-прежнему храня спокойствие, выдержал взгляд с видом глубокого почтения: — Государь, я лишь прошу у вас аудиенции для одной дамы. Она желает побеседовать с вами. — Беседовать со мной?— Дама, которую вы увидите, образец проницательности и достойна уважения. Я ей очень обязан. — Кто эта дама? — недоверчиво спросил Валуа, не скрывая нежелание находится в обществе вместе с анжуйцем, и как человек вспыльчивый по натуре был сейчас особенно не расположен к услужению. — Она путешествиница.— Как её имя? Липовый паж, стоящий возле дверей, сделал первые шаги из укрытия.— Вивьен Долорез. — несмотря, что голос был мелодичный, для всех он прозвучал подобно грому в ясном дне. Обладательница голоса сняла берет, больше не собираясь скрывать свою личность. Придворные начали переглядываться, поражённые не менее самого короля. Девочка встала рядом с Бюсси и вежливо поклонилась.Генрих, тоже пришедший в замешательство, с видом оскорблённого достоинства задал вопрос: — Что это значит, господин де Бюсси? — Ваше величество, я знаю, что мне следовало оповестить о своём присутствии, — непоколебимо ответила Долорез вместо графа. — В самом деле, — губы Генриха дёрнулись. — По правде говоря, ваше появление в Лувре весьма удивляет меня.Одеться как паж! Два камуфлета** в один день — это многовато. Зачем вы, юная дама,вторглись в мою обитель?— Когда в жизни есть много свободного времени, мы можем заниматься всем, чем хотим. Вот только иногда оказывается, что заполнить это время совершенно нечем, и безделье превращается во всепоглощающую скуку. Здесь я для того, чтобы вас развлечь. Герцог и другие придворные зеваки смотрели дуэт его выличества и "пажа", не упуская ни единого слова.— Что вы хотите этим сказать? — вмешался Келюс и отчего-то невольно сжал в руке шпагу, а король обратился к графу, всё это время безмолвно стоявшему рядом: — Мадемуазель Долорез собирается нас покинуть. Вы покажете ей выход из дворца? В первый момент Вивьен не поняла, как первая шпага Франции в мгновение оказался рядом и взял её за локоть. Надо было либо покориться, либо продолжить борьбу. Она чувствовала себя крайне неловко, но врождённая наглость не позволяла так просто сдаться. — Да отбросьте вы свой сексизм и выслушайте меня! Вы даже не подозреваете, от чего отказываетесь. Теперь тёмные глаза похолодели, а лицо стало почти побелело. — Ну и зачем "вы" сюда пришли? — довольно высокомерно повторил вопрос Генрих III. Он гордо поднял голову, придав себе необычнайно благодеяный вид. Одобрительным отгласом было шумное движение придворных. А в ответ от незванной путешествиницы — ровная осанка, высоко поднятая голова и взгляд, такой открытый, уверенный, выразительный; он будто бы пронизывал короля насквозь. — С целью обсудить моё предложение, — уже сдержанно повторила девочка. — Вы будете говорить с женщиной? При этих словах, которые прозвучали скорее утверждением, чем вопросом, в зале воцарилась тишина. Казалось, можно было услышать, как в этой тишине бурлит гнев короля, в то время пытавшийся сохранявший внешнее хладнокровие. Он сжал пальцы и был, по-видимому, просто не в силах что-либо ей ответить — так потрясла её смелость обращения. — Слушаю. — У вас найдётся белая простыня?Вивьен, не сразу осознав, как прозвучали слова, стала густо краснеть. С разных сторон послышались тихие смешки. — Нет, вы меня неправильно поняли! — затараторила она, протестующе замахав руками. — Я ни в коей мере не собиралась оскорблять ваши чувства! Ваше Величество, вы — великий коллекционер. В Вавельском замке вы же впервые в жизни увидели польскую канализационную систему. Я же хочу предложить вам другое... Другое зрелище. Это льстивое оправдание, смешанное с комичной пантомией, тронуло душу Валуа и направило его мысли в нужное для "путешествиницы" русло.