Глава III: Геном Альфа-2.0 (1/2)

*** Проползли больными черепахами двадцать минут - и шкандыбающий Фаэтон очутился в казённом общеэтажном умывальнике. Когда сопровождавший его неосапиант попытался развязать и снять с него уже не многоцветную, а сплошь лиловую, окровавленную бандану, он бурно запротестовал, но, опомнившись, виновато попросил аптечку и немножко уединения. Просьбу выполнили. Скалясь от колюще-режущей боли при каждом касании, он промыл рассечение возле одного из жёлтых фрагментов, намазал ультракаином бланш, вздувшийся на красном, перевязал весь череп бинтом и, наконец, вышел. Провожатый, не выказав ни толики раздражения, отворил для него кондовую, решётчатую коридорную дверь, довёл до лифта и, привезя на двенадцатый этаж, кивком пригласил в своё скромное жилище. Комната-студия была небольшой, аскетичной, но обжитой. Присутствовали кресло и тахта, журнальный столик, холодильник, компьютер и стеллаж с необъятными кипами рабочих документов. Чуть ли не насильно страдальца утолкали в кресло, вручив ему чашку горячего чёрного кофе и пиалу с зефирками. Пил он неторопливо и с удовольствием, макая вкусняшки в живительный эликсир бодрости, взвешивая ситуацию и систематизируя мысли, похожие на скачущие вразнобой асимметричные пазлы. Хозяин дождался, пока кружка и пиала опустеют, и спокойным, размеренным слогом представился:

- Меня зовут Гектор, я комендант третьего корпуса. Кто ты и что натворил? Не лги - тебя подбил легавый. - Фенрир, - без запинки назвался Фаэтон. Удобный, звучный псевдоним. Он не хотел погружаться в тревожные фантазии о том, что будет, если кому-нибудь приспичит содрать с него бинт, ведь генетика синей расы такова, что совпадений не бывает. Метки различаются даже у монозиготных близнецов, два индивида с одинаковыми узорами могут быть только оригиналом и клоном и знают это все без исключения, но пока лоб замотан, он инкогнито. – Много чего натворил. Без мокрухи, но лет на шесть яму себе вырыл. Ответное безмолвие расплющило его десятитонной наковальней. Вцепившись в виски и стыдливо вперившись в паркет, он наблюдал за собой, порепанным и приунывшим, и видел не поборника справедливости, не неуловимого мстителя, а феерического дурака без тямы и самоконтроля. Теперь кроме закулисы, прессовавшей его в тайной лаборатории и преследовавшей по юридически ничтожным мотивам, на него будет совершенно законно охотиться полиция за реальные правонарушения. Чем ему насолил микроскопический менеджер Рональд Райнер? Разве предполагаемое, да и достоверное родство с Максом Райнером, с коим он вот уже двадцать лет как не знается, оправдывает порчу частной собственности, вторжение в домовладение и угрозы ножом?! Но эти мелочи списывались на состояние аффекта и посттравматическое стрессовое расстройство... а свинья, подложенная Виктории, была непростительна. Не рассчитав возможностей, помешавшись на незамедлительном контрударе, он захлебнулся самомнением и, по сути, бессовестно и эгоистично бросил её одну в гостиничном номере! Такое было бы в порядке вещей для чванливого земного самца, подспудно считающего девушку, доверившую ему половинку души, всегда вторичным на фоне Великих Целей недееспособным придатком, но никак не для него! Вдумавшись и вчувствовавшись в это, он ел себя поедом и горячечно перебирал в уме способы безопасно вернуться в "Спектрум". Гектор был крепок, но определённо немолод. Будь он землянином, ему можно было бы дать сорок пять лет, но в уставших глазах, как в зеркале с памятью, читались и рабство, и Восстание, а это все шестьдесят. Неосапианты с возрастом не обрюзгают, как люди, лишь матереют, не дряхлея и в максимальные двести двадцать. Ещё никто не дожил до этого рубежа, но годы убавляют импульсивности и наделяют умением читать других, как книги. Комендант пристально, но добродушно посмотрел на нового знакомца и начал обстоятельно вводить его в курс дела.

- Я не всемогущ, - изрёк он. Фаэтон пригляделся к его метке – рисунок состоял из двух косых зелёных треугольников. – Ищейки доберутся сюда и устроят шмон, меня и весь планктон из домуправления допросят. Не волнуйся, шпиков тут нет и мы никого не сдаём, но тебе придётся неукоснительно соблюдать наш устав. Преамбула: в лапы к гэбэшникам попали трое парней, работавших грузчиками по государственному подряду. Им поручили занести контейнеры со стройматериалами в общественную приёмную ПРО... - Что за ПРО? Гектор похмурился. Он был вынужден сделать паузу. Испытующе смерив "Фенрира" изумрудным взглядом, он прояснил аббревиатуру: - Партия Ренессанса Основ. Хм, вроде не эпсилон, а о враге ни бельмеса, - не удержался он от колкости. - Извините, я после года в коме всего второй день в сознании, - Фаэтон зажмурился. Без легенды, то бишь складного и правдоподобного вранья, ему и здесь было не обойтись. - Вчера из больницы выписали... На лице Гектора взыграла череда неописуемых реакций. Проступили желваки, брови сдвинулись и задёргалась щека. Не ожидал он, что посреди ночи ему буквально на голову шандарахнется солдафон, субъективно выдернутый из мясорубки не далее как позавчера! - И тут же набедокурил? А-а-а, в пень твою баланду о селёдке, - на корню пресёк он неадекватную самозащиту, дав знак, что уважает неприкосновенность грязного белья. - Вижу, не эпсилон. Дельта? - Гамма, - навскидку оценил Фаэтон детализацию своей мнемонической матрицы на момент пробуждения и конкретизировал, щегольнув знаниями с военных сайтов: - Марс, тяжёлая пехота. Элитный охранный отряд "Вершина". - Высоконько, - сыронизировал комендант, смиряясь с необходимостью донести до чудом уцелевшего стража Олимпа послевоенную действительность. - Гамма? Что ж, азы разжёвывать не придётся. Так вот: оберхуйлер ёбнулся... ну, общеизвестно, в какую жопь он уехал на АМС и паранойе. Все войска, весь флот всмятку. Репатриации не будет - некуда! Марс - в-вдребезги, - осёкшись, он приложил немыслимое усилие, чтобы не рушить деловой настрой. - Склеили гравищитом, но с тех пор он неживой и нежилой. По итогам мы в дерьме, Экзофлот в фаворе, Марсала в любимом ошейнике, а ПРО в Конгрессе и полна кипучей энергии для окончательного решения неосапиантского вопроса. - Это не те ли консервы, что пропихнули антинеофильский закон? - гыгыкнул Фаэтон над стихийно образовавшимся термином. Гибель Марса он уже воспринимал более-менее ровно, хотя неделю назад трагическая судьбина родины сразила его наповал. Пусть и созданный на красной планете, он не имел объективных причин горевать, так как не жил там по-настоящему, полвека проспав в колбе, но что-то внутри, в глубине, лишило его покоя и связного мышления, а Викторию - увесистой банки нутеллы. - Ну, раз ты уже наслышан, что они консервы, то я в подробности вдаваться не буду. В общем, обратно к нашим баранам, то есть грузчикам. В одном ящике была взрывчатка - рвануло будь здоров! Погибло семнадцать землян, в том числе сенатор. СМИ раструбили, истерика стояла такая, что и на Венере всполошились. Парней упекли в СИЗО, сейчас их вовсю гнобят следаки, а я, как почтальон, ношу им передачки. Светит вышка за терроризм, пожизненный строгач на Аляске, где Ливия с Шивой и директивный контингент, - Гектор заметил, как собеседника передёрнуло от одного упоминания бойцов младше трёх лет, неосапиантов-рабов, никем и нигде не производившихся со времён Восстания, без имён, но с серийными номерами и заложенной при инкубации непререкаемой директивой подчинения... не корпорациям людей, но главнокомандующему, богоподобному фюреру. Этот факт явно был для зеленоглазого уму непостижимым кошмаром и он поспешил его "проехать", проглотив пилюлю антидепрессанта. - Ты в облаках не витай - не окончена война. ПРО ведёт её в Конгрессе, Марсала в массмедиа. Они хотят, чтобы мы постоянно каялись за Фаэтона и признали себя не народом, но стадом увечных химер! Они разрешили нам сохраниться как виду, но такой неприемлемой ценой, что почётнее вымереть, и лишь для того, чтобы медленно уничтожить нашу расовую гордость. О-че-ло-ве-чить, - с отвращением процедил он сквозь зубы. - Идея Марсалы. Господа сперва упёрлись рогами, но в конце концов зарукоплескали и благословили на разработку генома Альфа-2.0. За этот бесценный дар мы обязаны славить их в веках и лизать каблуки! А запрягли в этот воз Гальбу. Он всех проклял, но не отвертелся - и отныне у нас на попечении пятнадцать тысяч юных особей с детородными функциями... - В какой степени они очеловечены? – озадаченно осведомился тёзка диктатора, глядя на проблески зари за окном. Спич омбудсмена, посвящённый живорождению, он прослушал на историческом видеопортале, словив муторный флэшбэк и рвотные позывы. - Марсала-то весьма удручён тем, что они эти функции не задействуют. - Х-ха, тут один-ноль в нашу пользу. Психологически "вторые" подобны нам, - оттаял Гектор. - Гендерные ужимки им так же чужды, спаривание... большинству так же противно, а меньшинство насчитывает те же три процента, что и у нас, и вдобавок панически боится последствий. - Что за последствия?

- Что, что... АМС! У двух из десяти до родов, у четырёх - после! - Откуда инфа? - Фаэтон понимал, что комендант сам не знает, но уточнил, дабы убедительнее притвориться несведущим. - Эксперимент был. Не безвозмездный - мерзотно девкам даже шприц в себя пихать... но грантами на ВУЗ сверх квоты двадцать тупиц соблазнились. Ни одна не выжила! Четверо угондошили приплод. Кого обошла мутация - те наложили на себя руки, из их друганов-доноров трое тоже суициднулись, не выдержав причастности. Полученные в результате этого гадства нежизнеспособные уродцы без иммунной системы содержатся в герметичных боксах, но мрут как мухи, и за полгода из шестнадцати осталось семь. Инфу откопал и слил некий аноним, - добавил Гектор приглушённо, подтвердив догадку. - Марсала нем как рыба, Гальба разводит руками. Гэбисты дали указивку на тотальное замалчивание вплоть до того, что доноры сели под бессрочный домашний арест, ибо подписка о неразглашении для них пустой звук... но сарафанное радио уже запущено. Вся молодёжь в ужасе, никто ничего не "пробует". О залётах до эксперимента, кстати, неизвестно. Могли и это засекретить, но такое шило ни в одном мешке не утаишь. Меньшинство меньшинством, а в подсознанке у всех цепочка: деформация пропорций тела - АМС - смерть. - Достойный заслон. Как фаерволл. - Но и Сенат не лыком шит! - разошёлся Гектор. - Прикинь, Ассамблея выставила условие, что "вторых" выведут с предельно сниженной детализацией матриц! Не гаммами, способными круто впахивать и платить налоги, и не дельтами, годными для восполнения дефицита кадров, а эпсилонами, школотой на уровне землян-тинэйджеров! Расчёт на то, что мы, "первые", en masse не расположенные к педагогике, пустим их развитие на самотёк и... - И велеречивый Марсала вылепит из них бесхребетных конформистов, отмежёванных от поколения захватчиков? Разделяй и властвуй, - логично завершил Фаэтон. - Сечёшь фишку, - мрачно ухмыльнулся комендант. - Из эпсилонов чаще вырастают уникальные специалисты, обладающие помимо профнавыков житейским опытом, но на Марсе таких было с десяток в год и евгенилась с ними команда из психологов, тренеров и преподов по призванию! Никогда за всю нашу историю не выводилось столько мелкоты за раз! - он выпучил глаза и сверкнул белками. - Война идёт на идеологическом поле. Война концепций как контрольный выстрел после войны армий. - И каков счёт? - Шаткая ничья. С одной стороны, уронить нашу репутацию акцентом на поражении не выходит, потому что у нашей расы нет такой кнопки, как инстинкт травли за промах или инаковость, но, с другой, эпсилоны - подростки. Они верят, что мир по натуре своей добр и светел, что все ограничения временны и впереди "прекрасное далёко" с престижными профессиями, современным жильём и экзолётами, как у человеков. На ту беду слетелись разномастные пропагандоны с моралькой о том, что всё это достигается не талантом или старательностью, а перенятием человечьих шаблончиков и святынек, - рыкнул Гектор и поморщился, - и противопоставить этому мы можем только соцнаставничество. Учредили его в год отмены рабовладения, в Конституции оно закреплено как аналог Семейного Кодекса, и когда "вторых" едва не вверили земной соцопеке, отстаивать его, как ни странно, помогал тот же Марсала... но рано или поздно Конгресс допетрит, что овчинка выделки не стоит, и начнёт что-то с этим делать. При лучшем раскладе нас депортируют на аварийные древние орбиталки, при худшем – учинят то, что предотвратил Фаэтон. Да, до фюреризма правил он хоть и прижимисто, но рационально, и своим блицкригом спас нас от геноцида. - Геноцида?!

- А чем ещё пахнет засекреченный тендер на разработку вируса, провоцирующего АМС?! Не утка это была, а разведданные от пиратских засланцев! - Гектор выпил ещё одну таблетку.

Дослушав сию неожиданную авторитетную лекцию, её адресат испытал оторопь, дурноту и опустошающий шок. Фигурка, выбивавшаяся из орнамента в калейдоскопе его познаний о предвыборных игрищах метропольных властолюбцев, встала в строй, и этой фигуркой был он. Ему была оказана величайшая честь поработать детонатором в сконструированной праворадикалами политической бомбе. - Вот это экскурс... - впечатлился он. - Так что у вас тут за устав? - Прост, как дважды два. Никаких контактов с землянами, кроме жилкомсервиса. Никакой работы в организациях-господрядчиках. Никакого гонора ни в Сети, ни в реале - всех этих зиг, "blue power" и прочей долбанной эпсилонной распальцовки! Титанщина не под запретом, в наушниках - сколько влезет, но если у кого-нибудь из окна зарычит - комп изыму к... йотуне матери! - с отчаянием, но подавляя противоположный порыв - прыснуть - проговорил зеленоглазый и покосился на люминесцентные часы. - Хотя ты ж и в этом ни бельмеса. Втисну тебя к моим ребятам на постой - втянешься. Они у меня умняшки, без задвигов, но в молодёжных темах прошаренные...*** Пропажа вскрылась мгновенно. Проворонивший экзолёт контролёр переполошил и клиентов, и персонал. Непьер вмиг перешёл в боевой режим, козырнул значком, заставив огорошенного, изматерившегося на чём свет стоит Веласкеса перекрыть входы и выходы, и оперативная перекличка выявила загадочное исчезновение "врачихиного синюка". Угон произошёл, как выяснилось, в разгар дискотеки, когда публика увлеклась танцульками, и в неведении была даже востроглазая хостесса за стойкой.

Дремавшая в люксе Виктория подскочила от громкого стука в дверь. Обомлев от того, что до неё могли добраться люди в сером, она не рискнула смотреть в глазок, но голоса снаружи принадлежали Томасу и Шону. Фаэтона поблизости не было. Учёной хватило опаски не окликать его вслух и вместо этого впопыхах пробежаться по номеру, но неос будто бы испарился. Веласкес был сам не свой, но многозначительно молчал и зыркал на неё, как затравленный лис из норы. Записку на тумбочке она в смятении упустила из виду, и первым, кто её нашёл, был Непьер. - "Не беспокойся, к рассвету буду здесь. Твой Ф.", - прочёл он. - Ох ты ж, как учтиво! Дело не моё, доктор Сян, но... если он "ваш", то и вы - "его"? Попунцовев, девушка попыталась ему воспрепятствовать и во что бы то ни стало выхватить бумажонку, но тут он искоса взглянул на неё с таким упрёком, что захотелось забиться под кровать. Разыгранный перед Мэгги фарс, будь он неладен, ничуть не противоречил коллажу всех тех чувств, что возникли у неё к Фаэтону ещё до его пробуждения, но, во-первых, из душного шкафа самоцензуры они вырвались не ранее чем минувшим вечером, а во-вторых, Непьер - не Мэгги. Он шеф Департамента Полиции Чикаго. Он ветеран, воевавший на передовой, общественник не правого, но и не леволиберального толка. Он человеческий мужчина с неистребимой мужской социализацией. - Восьмидесятая статья Конституции Федерации Ближних Миров, - намекнула она на принципиальное нежелание способствовать шитью уголовки на первоочередного фигуранта - и, наверное, до кучи на себя. Глубоко вдохнув и выдохнув, Шон напомнил себе, что она давняя подруга Мэгги Уэстон, а связистка абы с кем не спутается. Нельзя было сказать этого о самой Виктории Сян, но свои суждения он оставил при себе и объяснил, что нуждается в удобоваримом пересказе событий. "Легендарную" личность она выдумала успешно, на ходу состряпав социально одобряемую биографию военнопленного, без боя сдавшегося Экзофлоту и непрестанно стесняющегося того, что он синий и лысый... но из-за бестактных вопросов она ощущала себя помидором в микроволновке и запиналась, как первоклашка. Ей повезло, что Непьер сам молил не разводить антимоний, а добыв информацию, отошёл на балкон покурить и пробормотал что-то нелестное о своей бывшей супруге. Викторию это удивило, но продрейфовало мимо её разумения. - Восьмидесятая вам не поможет, - проинформировал он её, загасив сигару об край урны. - Пакет законов от третьего числа уже подписан. При расследовании преступлений, совершаемых неосапиантами, отказ гражданина от дачи показаний уголовно наказуем и расценивается как госизмена. Таково законодательство. - Говно, а не законодательство! - уязвлённо нахамила Викки. - Давайте, штрафуйте за неуважение - я и в суде это повторю! - Я не говорил, что поддерживаю это, - вспыхнув обидой, тихо-тихо пробурчал Шон, - лишь вольно процитировал то, чего не составлял, чего не вносил в Ассамблею и за что не голосовал. И этот пакет, и недавний выпердыш про священный образ семьи, как бы я ни относился к его мишеням, вопиюще неконституционны, так что не надо меня оскорблять, мисс Сян. Воспитывали бы своего Фафнира... За окнами слегка порозовело небо и начало светать, но угонщик так и не объявился. Виктория, не притронувшаяся к поданным горничной фруктовым хлопьям, вся извелась. Не было смысла дальше поджидать его в клубе и Веласкес предложил продолжить следствие в её квартире.

*** Посеревшее лицо Викки освещал бледный свет монитора. Неспешно ползли вверх строчки посещённых адресов, раскрытых провайдером по экстренному запросу Непьера. Сбоку мигало уведомление о сорока двух непрочитанных письмах от матери, накопившихся почти за год отсутствия во Всемирной паутине. Наугад развернув одно из середины списка, она выцепила порицание её чёрствости и бессердечия. В прочих тоже не крылось ничего хорошего. Эта женщина, старомодная чопорная бразильянка, исповедовавшая полумёртвую единобожную религию и всегда голосовавшая за консерваторов, трактовала любовь как всеобъемлющий контроль над шестерыми своими отпрысками, а особенно над первеницей, чьей первостепенной задачей, по её увещеваниям, было выйти замуж... и желательно, фигурально выражаясь, за принца. Как ни втолковывала ей дочь, что брак и материнство для неё сродни пыткам, она отрицала очевидное и твердила о тикающих часиках. Отбывая в секретный научный комплекс для исполнения правительственного, как декларировалось, контракта, Виктория предупреждала, что переписка надолго прервётся, но письма валились и валились, сочась уличением в "наплевательстве", и вчитываться в них она не рвалась. За те дни, что Фаэтон провёл у неё дома, он с размахом похозяйничал в компьютере. Предусмотрительно снабдившийся средствами анонимизации, он побывал на всех военно-технических и государственных сайтах и под дебильноватым никнеймом зарегистрировался в "Макрокосме", поставив на аватарку фото надкушенной им шаурмы. Памятуя о слежке, он не поленился разобраться в протоколах доступа к непотопляемому во все эпохи Даркнету, где с лёгкостью раздобыл краденые паспортные данные и верифицировал аккаунт через один из пиратских датападов. В последние два дня он запоем рылся в соцсети, выискивая пользователей по фамилии "Райнер". Поиск вёл грамотно, выборку сужал плавно, помечая дополнительные параметры, а профайлы шерстил на предмет записей о родственниках, силовых ведомствах и родственниках в силовых ведомствах. В двух мелькал младший брат искомого, офисный раб, но о самом госслужащем Максе Райнере даже в Даркнете сведений не было, кроме того, что он на свете существует.

- Фамилия распространённая, - глубокомысленно протянул Непьер, выводя Викки из ступора. - Райнеров из Чикаго с младшими братьями клерками может быть много, но он прицельно разыскивал силовика по имени Макс. - А таких вряд ли несметные орды, - подметил Веласкес и широко зевнул.

Викки свой зевок молча подавила. Чёрт настырно дёргал её спросить, какую помощь Томас хотел предложить им с "Фенриром", пригласив в клуб, но пока рядом пребывал Шон, лучше было воздержаться. Он, как бульдог, вцепится и не отпустит! Остальные чувства отступили под натиском ситуативной ненависти к профессиональной деформации его характера. Она уважала этого человека, не зря занявшего верховный пост в полиции города, и полагалась на его благородство, но боялась, что он узнает правду. Ведь именно он пять лет назад уберёг Фаэтона-1 от предназначавшейся ему пули, за что укоряет себя по сей день.

Предаваться дедуктивному методу Непьеру помешал комлинк. Вызывали из головного штаба. Виктория не слышала всего диалога, но к ней пришло осознание, что звонок имеет непосредственно отношение к текущей беседе.

- Включи первый столичный! - тотчас же потребовал он.

Настенная телепанель ожила и все трое приникли к экрану. Невзрачный мужичок жаловался в корреспондентский микрофон, что его дом варварски обстреляли с воздуха, а его самого при жене и сыне чуть не зарезали разделочным ножом. Естественно, расовые ругательства заменял писк политкорректности, но внешние приметы злоумышленника сходились все до единой, от принта на рубахе до банданы со смайликами. Репортаж закончился на интервью с копами, утверждавшими, что сбитый красный экзолёт рухнул в неосапиантском гетто и что туда непременно наведаются оперативники.

- Что с тобой?! – кинулся Веласкес к Викки, превратившейся в тугой комок каменных мышц. Во рту у неё пересохло и заледенели руки.

- Они его убили, - прошептала она. – Убили на месте, вместо того чтобы задержать...

- Перестаньте хныкать, доктор Сян! – приказал Непьер. Насупившись и беззвучно шевеля губами, он мерил шагами комнату, и женский плач ему был не нужен.

- Взрыва не было, - избрал Томас мягкий метод. - "Эфирио" нелегко раскокать, я их не за модный бренд закупаю. Реактор взрывобезопасный, кокпит адаптивный, выстилка и гнездо киберштекера латексные... ушибиться можно, но не насмерть. Я не так искусен, как Джей Ти Марш, но падать в этих скорлупках мне доводилось. Эй, не нюнь, ты ж военврач! Он намешал ей раствора успокоительной настойки и она залпом его выпила, но чуда не произошло. На стебливое мемное "ты ж" в ответ просилась хлёсткая отповедь. После демобилизации она всегда и везде называла себя врачом без префиксов, причём не общего профиля, а клиническим нейропсихологом-экспертом. Казалось бы, это должно вдвойне сковывать проявления её эмоций, но стереотипными обязательствами, надевавшими на неё удавку стереотипного же имиджа, она тоже была сыта по горло. Отмотав события назад, она припомнила, как засыпала на руках у Фаэтона, как их обоих окутывало сияние незримой и неразрывной взаимности. Без сомнений, без метаний, без притирок. Он прямо-таки излучал собственническое, но абсолютно чистое обожание, разве что вслух не высказал. Что, если это был их последний миг вдвоём? - Вот что, мистер Веласкес, - Непьер посмотрел в пол, - побудьте пока с мисс Сян. Как до меня достучатся - знаете. Отвык я лезть в такие дыры, но этот инцидент беру под свой контроль, а вы, дамочка, заслуживаете наказания за халатность. Ладно уж, состава преступления нет, буду великодушен... Мэгги часто выручала моих друзей, а долг платежом красен.

Он удалился и ссыпался вниз по малоосвещённой лестнице. Виктория ни в чём его не обвиняла, как и всех пострадавших от неосапиантской агрессии. То, что он, должностное лицо, давно не предпринимавшее розыскных вылазок, решил бескорыстно помочь подруге экзолётчицы из опервзвода, внушало неподдельное уважение.

Записку он ей отдал. На листке было всего несколько слов размашистым почерком, но они складывались в непреложное обещание вернуться. Месть - блюдо, которое подаётся холодным, и Фаэтон забыл об этом… но не о том, что ему есть куда и к кому возвращаться.

Девушка встала и поплелась в душевую. Если она не помоется и не переоденется, психическая перегрузка ей будет обеспечена. Прохладная вода смыла тяжесть, придав бодрости, хоть с недосыпом и не поспоришь и она вырубалась, как перегретый процессор. Едва она вылезла из ванны, на столике под зеркалом запиликал трансивер. Привычку всюду таскать с собой не привязанные к паспорту пиратские приблуды она мечтала искоренить, но они уже не раз доказывали, что их рано нести в утиль. Рука потянулась к крану, но она подумала, что благоразумнее будет воду не выключать - пусть поплещется…

- Мисс Сян, есть важная новость. Нужно пересечься. Предлагаю Горб, там безлюдно. - Профессор Дирк! Всё по плану? – сердце заколотилось, как у марафонского бегуна. Старый нейрофизиолог был тем, с кем она без умолчаний могла советоваться обо всём, что касалось Фаэтона.

- Вполне. Я ездил в универ и в прокуратуру. Козырей у нас прибавилось, но я бы хотел обсудить всё приватно.

- А у меня всё очень плохо, - подчеркнула она "очень".

- На тебя напали?!..

- Н-нет, - удушила она рвение выложить всё и сразу, - но наш... пациент... сбежал и нарубил дров.

- Сам-то жив?!

- Хочу в это верить, - из лечебной практики она знала, что общие фразы нивелирует нервотрёпку. – Вы... знаете, где я. Уйти не могу. Имя "Шон Непьер" вам знакомо?

- Хех, мир тесен. Я бы сам перетёр с ним кое-что, но надо спешить! – а далее нудно загудели гудки.

Дёрнув себя от досады за волосы, Викки впопыхах набрала идентификатор Непьера, но и там её ждали гудки. Это стало последней каплей. Надев вместо домашнего халатика прежнюю одежду, она расстроенно швырнула трансивер на диван. После профессорского известия она просто не могла бездеятельно торчать дома! - Том.

- Аюшки? – откликнулся бизнесмен. Даже в штатском, с золотыми перстнями и модно уложенными волосами он остался отзывчивым однополчанином Томом.

- Чьи координаты ты дал Фенриру? Что это за мафиози?

- Барон пиратский, - грустно опустил он плечи. - Нелюдим, вечно шкерится, но неосы его любят.

- Ясно. Спасибо. Умоляю, отвези меня… туда, куда я скажу.

- А Непьер?

- Я ему в мессенджер отпишусь. Пожалуйста!

- No problemo, - приподняв брови, он нажал на запястном мини-терминале кнопку призыва. - Карета вылетает.