Глава III: Геном Альфа-2.0 (2/2)
Карета представляла собой грузный двухместный экзолёт, списанный из Экзофлота и выкупленный в личное пользование. На нём Томас пролетал всю войну и сроднился с ним как с безупречно пристрелянным стволом. Снарядные пушки и высокочастотные бластеры были демонтированы, звёздчатая флотская эмблема заменена на логотип "Спектрума". Демилитаризация внесла коррективы и в интерьер – вельветовая обивка кресел была куда как комфортабельнее стандартной полимерной - но экстерьер машины не стал от этого менее грозным. То обидно скоротечное время, пока Веласкес направлялся в условленную точку на интерактивной карте, Виктория мертвецки проспала.
* * * Нео-таун был тускл и неприветлив. Обнесённый высоченной полупрозрачной оградой, жилой комплекс из десяти вместительных, но блёклых и неказистых пятнадцатиэтажных общежитий не смог бы конкурировать ни в презентабельности, ни в благоустройстве с человеческими, то есть практически всеми, зонами города. Снаружи его окружала лесополоса с системами круглосуточного слежения, на входе имелся контрольно-пропускной пункт. Актуальная численность неосапиантов, включая и обескровленных марсиан, и инкубированное на Земле второе поколение, не превышала двенадцати миллионов, и если одна половина количества выживших приходилась на одержимых директивой марионеточных солдат, заключённых в отдалённых колониях-поселениях на Аляске, то вторую после освобождения из лагерей для интернированных разбросали по городам Америки, Европы и Австралии. В Чикаго значилось восемь таких полузакрытых кварталов, рассчитанных на пять тысяч поднадзорных жителей, и в контрасте с лагерями они показались им раем. В суматохе Конгресс издал закон, лишивший всех их, исключая воевавших на стороне Федерации, прав на владение оружием, вождение экзотранспорта и квартирные переезды, ныне готовился к вступлению в силу откровенно дискриминационный закон о нормах межвидовых взаимоотношений, но физическими репрессиями власть себя пока не утруждала. С неосами в целом было меньше мороки, чем с людьми, пережившими обстрелы, бомбёжки и голод. В синих гетто не цвели алкоголизм или наркомания и там невозможно было даже вообразить бытовое насилие по традиционному "благословлённому природой" канону. Не водилось там и обыденной для неблагополучных районов антисанитарии, проезды были идеально, стерильно чисты... но унылы. Единожды возведя эти здания, застройщик не ведал, всё ли по нраву обитателям, а администрация в этот вопрос не вникала. Марс необитаем, его правовой статус туманен. Сыны и дочери его помилованы и взяты на передержку, как бездомные животные, и что-либо сверх этого сочли бы излишеством в ущерб осиротевшим по их вине детям. Комендант Гектор был одним из тех, кому компетентные федеральные органы после всевозможных проверок и подписания вороха бумаг доверили функции наставника. За ним числилась группа молодняка, он заботился о них, как одинокий приёмный отец, и ежемесячно отчитывался об их здоровье, поведении, успеваемости. Не порываясь вызнать у новенького, по какому адресу его заселили после выписки из больницы, и позволив ему перекантоваться пару-тройку дней, он собирался поручить двум своим наиболее прилежным воспитанникам за ним присмотреть. Не предвидевший такого радушия Фаэтон не смекал, отчего ему, чужаку и преступнику, излил душу погребённый под тоннами ответственности современник Восстания... - Не смей отираться возле КПП. Вахтёры земляне и сканеров полно, - сказал Гектор, провожая забинтованного гостя в девятый корпус, где проживали подопечные. Траекторию он выбрал круговую, чтобы даже в поле зрения не виднелась проходная. - Скоро припрутся копы, да с ориентировкой, но это не твоя печаль, тебя нет и не было. Фортануло, что упал внутри, а не за периметром. Оклемаешься - покажу тебе отнорок. А пока побудь паинькой и вызубри наизусть устав! Поверь, он во всех таунах таков. Не спеша, в меру гибкости всё ещё нывшего колена, они шли вдоль ряда огромных параллелепипедных строений. Первые этажи, приспособленные под хозяйственно-технические нужды, не имели окон, двери во всех подъездах запирались на электронные кодовые замки. В случае полицейской облавы никуда не забежишь, не заныкаешься, если не впустят, но Фаэтону что-то нашёптывало, что, скорее всего, впустили бы, и это был раздававшийся во дворе шестого корпуса смех. На полукольцевой скамейке у торца дома беззаботно расселась весёлая компашка неосапиантов, с поправкой на рост и мускулатуру выглядевших... великовозрастными подростками, как люди лет в восемнадцать. Поталкивая друг друга локтями, они галдели, тыкали пальцами в чей-то датапад и задорно смеялись. - "Вторые"? - тихо спросил Фаэтон, уже зная, что не ошибся. - Угу, эпсилонные, - ответил Гектор беззлобно, но с такой интонацией, будто это был синоним недоформированных или умственно отсталых. - Перед учёбой прохлаждаются...
Девятый корпус был всё ближе. Под диагональным углом обзора стены однообразных коробок сливались в гигантский глухой забор. Усиливалось это сходство тем, что первые этажи, отведённые под хозяйственные отделения, не имели окон, а немалое междомовое расстояние не содержало ни декора, ни озеленения, ни беседок. Серо, голо и пустынно. Население не в восторге, населению крайне неуютно, но зато, наверное, удобно боевым экзолётам. Беспрепятственно приземляться целым взводом или медленно лететь промеж двух построек, направо и налево простреливая окна... - Фенрир! - комендант пихнул замершего Фаэтона в бок. - Не зевай. - Нога болит, - соврал тот, поспевая следом.
Боль в колене унялась, но взыграла зависть. Белая зависть ко "вторым". Убожество их бытия им не с чем было сравнивать, кроме цивилизации за периметром, но пока они были убеждены, что попросту до неё не доросли. Смерть и лишения они видели в кино, сидючи в кинозалах с пирожками и газировкой, а годы рабства для них уместились в пару мегабайт гипертекста исторических хроник. С некоторыми оговорками это было верно и для него, но иллюзий по поводу сложившегося мироустройства он, как и его предок, не питал, и ни за что не купится на разглагольства ассамблейского прихлебателя о равенстве и примирении. Гектор перемену в его настроении засёк, но не прокомментировал. Универсальным кодовым ключом он разблокировал дверь нужного подъезда и они проехали на лифте до одиннадцатого этажа. Двое жильцов квартирки в самом конце коридора, разнополые, но поразительно схожие, на Фаэтона воззрились с удивлением. Для них он был загадкой. На вид чуть более зрелый, чем они, он смахивал на поздних "первых" – солдат, порождённых на войне и для войны и ещё не избавленных от оков директивы – но если они и опасались, то никак этого не выразили. Сперва они не сообразили, почему наставник выделил для него койкоместо в их клетушке, и насторожились, когда он предупредил о вероятном визите полиции, но против подселения не возражали. Полиция не настолько щепетильна, чтобы обыскивать все хаты подряд.
Альгис и Сильвера были однояйцевыми сиблингами. Случайное деление исходной зиготы сделало их генотипы идентичными подобно оригиналу и клону, но метки в виде двух сцепленных квадратов, красного и фиолетового, совпадали лишь по контурам. У Сильверы слева был красный квадрат, а справа фиолетовый, у Альгиса - наоборот. Они имели одинаковые неровности черепа, одинаковые фиолетовые глаза с красной окантовкой и одинаково невысокий тинэйджерский рост, однако темпераментом отличались, как небо и земля. Брат был флегматичен, немногословен и невозмутим и из него нереально было выжать какую бы то ни было эмоцию. Сестра же, напротив, оказалась бойкой, ухватистой девушкой и без условностей организовала для новоприбывшего гротескной, но доходчивый ознакомительный тур по типичной студенческой жилплощади.
Несмотря на всю свою словоохотливость Сильвера проявила такт, видя, что постоялец тушуется, и после контрпродуктивных расспросов о розыске прекратила поползновения его растормошить. От одиночества она не умирала, у неё были друзья и она трещала с ними по голографической видеосвязи. Когда её сверстница шутливо полюбопытствовала, что за раненый красавчик маячит в проекторе, она выкрутилась, болтнув, что это коллега брата из другого тауна, и они переключились на беседу о какой-то музыке. Об агрессивной тяжёлой музыке из Даркнета, контркультурной и запрещённой... Альгис действительно вёл себя как робот. Он неотрывно корпел перед монитором над какой-то очень сложной многомодульной программой, изредка переговариваясь с кем-то в аудиочате. Лицо его было бесстрастно и иногда, поглощённый кодом, он подолгу не моргал, но, увидев у "Фенрира" на повязке кровь, сам предложил её сменить. Фаэтон взял бинт и заперся в ванной. С банданой он не расстался - простирнул, высушил под дуйкой и надел поверх. Это был подарок доктора Сян, благодаря которой он хоть и потрёпан, но свободен. Шаткие рационализации разбивались о железобетонную данность: он хотел откатить время назад и перебороть передавшееся от предка злополучное обыкновение рубить с плеча. Вдали от Виктории он всё сильнее боялся, что с ней вот-вот произойдёт что-то страшное.*** Восстановление мегаполиса продвигалось активно, но в исщерблённых орбитальными обстрелами предместьях реставрационные работы ещё и не начинались. Пригорок на южной окраине, в просторечии Горб, славился тем, что с недавних пор без альпинистских снастей на него было не взобраться. Когда-то на нём стоял пятизвёздочный отель, но война стёрла в порошок и его, и лестницы, взбиравшиеся по стёсанным ветрами скалам, и бескрылым эта высота стала недоступна. Лишь экзолёт или глайдер мог послужить пропуском на плоскую срытую вершину, где здорово было отдыхать от шума, устраивая пикники и издали любуясь городом. Мысль, что без отеля для толстосумов Горб ничего не потерял, многие назвали бы кощунственной, но Виктория с этим бы согласилась. - Мистер Дирк! Томас в полудрёме привалился к опоре экзолёта, а она прошла чуть вперёд и снова позвала профессора, но в густой поросли лишь безразлично чирикали птички да ветерок покачивал растительность, невесомо шелестя желтеющими листьями. За год холм оброс лимонником, но если люди ещё могли укрыться в зарослях, то спрятать транспорт было бы проблематично. Скалолазанием нейрофизиолог точно не увлекался. Викки достала комлинк, позвонила Дирку - не ложные ли координаты? - и тут ей остро обожёг руку бластерный луч!
Разряд был слаб, но она взвизгнула и уронила комлинк в траву. Воздух задрожал и перед нею, искря статикой, сбросил фоторепульсионную маскировку неопознанный мини-шаттл. Камуфлированный и безномерной. Наводнив рынки, пиратская технология уже не ассоциировалась с пиратами и принадлежать он мог кому угодно.
Викки попятилась и уже хотела ринуться к машине Веласкеса, как вдруг ей отрезал путь шквальный огонь из кустов. Томас заскочил было в кабину, но за пульт так и не сел – точечный выстрел в плечо опрокинул его на полпути и вниз он свалился уже без сознания. Вооружённый наёмник в механоброне без труда взял его поперёк тела и унёс по трапу в салон шаттла, когда оттуда вышагнул среднего роста человек в фуражке. Поджарое тело облегала плотно застёгнутая серая форма, на позолоченной пряжке ремня был изображён сторожевой пёс с булавой в зубах. - Размяк твой друг, - высокомерно усмехнулся он, поправив воротник. – Вот что мир творит с теми, кто разучился уважать силу. А ты, кажется, искала профа? Я провёл с ним политбеседу и теперь он малость не в кондиции для... приватных обсуждений, - точь-в-точь повторил он оборот из сетевого разговора Викки с Дирком и она поняла, кто это.
Из шаттла вышел мордоворот, таща полупришибленного профессора, чьё измазанное в крови лицо бессильно свисало на грудь. Дышал он с натугой, стонал, кашлял, еле-еле подрагивали пальцы. У Викки от этого зрелища чуть не прогнулись колени, но на ногах она устояла.
- Увы, он слишком рьяно отказывался от сотрудничества. Гвозди бы делать из таких пенсионеров, - человек в сером почесал подбородок. – Жаль, пускать в расход тебя ещё рано. У тебя есть выбор! Или ты примешь опосредованное участие в параллельном проекте моего руководителя - или политбеседу тебе пропишут дважды в день и трижды в ночь. Твоё досье я читал и... учти, я не нахожу причин щадить тебя, как нормальную женщину. - Райнер! Ты, конечно, умный, - выдавила она из себя комплимент, - но балабол тот ещё. Пристрелил бы уже нас и не пыжился. Видимо, в политбеседах у тебя сублимируется что-то нереализованное. - Я бы тебя, сучка ебанутая, в сортире утопил, но покамест не разрешают, - Райнер пожевал губами. - В проекте "Эндшпиль" изначально был один безальтернативный изъян, являвшийся, как ни курьёзно, необходимым звеном. На определённой стадии его должны были ликвидировать, но объект отмочил непредсказуемое коленце до даты, когда это было бы по сценарию. Риски перевесили инструкцию и нам пришлось допустить его самовольный выгул, а корчевать нежданчики будем жёстко. По звуку шагов слева, справа и сзади Виктория догадалась, что её взяли в кольцо. На затылок ей обрушился приклад бластера - и мир почернел. По светлому осеннему небосводу лениво парили невесомые хлопья перистых облаков и замаскировавшийся шаттл отметился среди них лишь дрожью прозрачного силуэта.
* * * Стоило Фаэтону прилечь на продавленную тахту и окунуться в просмотр космических заставок, как весь его организм стал остро требовать покоя, но зубастая совесть изрядно этому мешала. Он был взвинчен. Он был на иголках! Навязчивые переживания о свинстве по отношению к той, кого он считал очень особенным другом, были невыносимы. Когда все лимиты исчерпались, накатила вялость и оба полушария мозга отрубились аж на три часа. До полпервого Сильвера и Альгис начисто забыли о госте, а потом потащили гулять по тауну. Как и любой непосвящённый, Фаэтон принял это за сарказм, ибо в царстве серой антиутопии гулять негде, но мнение его полярно изменилось, когда лифт остановился этажа на три ниже вестибюля и фундамента. То, что простиралось за раздвинувшимися створками, не было ни подполом, ни подвалом. Просторные залы, галереи, коридоры. Четырёхметровые потолки. Приглушённый, не ослепляющий свет. Повсюду светлая, гладкая металлокерамическая облицовка, указатели с подписями, вывески и... множество неосапиантов вокруг! Поодиночке, вдвоём, втроём или небольшими компаниями они сновали по своим делам, забегали в кафе и магазины, сидели в альковах с едой и напитками, общались. Чем дальше от входного лобби близнецы уводили нового соседа, тем вокруг было оживлённее и разнообразнее, и локальные лифты тут и там подсказывали, что подцокольное пространство одним ярусом не ограничивалось. Как на улочках провинциальных городков Марса, ютившихся в разломах и сквозных пещерах. Десятки и сотни синекожих в органичной и эргономичной для них среде... - Вы построили всё это втайне от землян?! - замешкался Фаэтон с непривычки. В его сокрытом информационном багаже имелись образы и многотысячных армейских парадов, и многомиллионных митингов, но он, лично он столько сородичей видел впервые. - Не обольщайся, - невесело хихикнула Сильвера. - Земляне же и построили, чтобы и конвенции соблюсти, и врага убрать с глаз долой, хотя дизайнеры у нас свои отыскались и переобставили всё по-нашему. Вот здесь, например, висела пропаганда низкопоклонства, - они набрели на волнообразную стену, превращённую в красный каменистый скалодром, где в укромных нишах с матрасиками по-кошачьи разлеглись неосы с ноутбуками. - Раньше все плевались, а Марсала умилялся, сейчас нам море кайфа - и господин омбудсмен идёт лесом. Камни, кстати, марсианские. - Мы с другом сюда сеть прокидывали, - довольно добавил Альгис. Не был бы Фаэтон капитально дезориентирован и обуян тревогой за Викторию - тоже поцеплялся бы всеми шестнадцатью пальцами за рукотворный утёс. Тоже влез бы в каверну с подушечками под самым потолком. Тоже расслабился бы, пялясь в гаджет... Если не мечтать о полётах и дальних путешествиях, поумерить тягу к мобильности, то жилось в нео-тауне не так уж и скучно. Сильвера, взявшая на себя задачи гида, пояснила, что подземные части корпусов объединены и между ними можно перемещаться, не выходя наружу. Три яруса, сообщавшиеся как лифтами, так и лестничными клетками, нумеровались сверху вниз, и в этом муравейнике умещалось почти всё, что у землян распределялось по микрорайонам. На верхнем кроме супермаркета были офисы домуправления и медпункт - для госпиталя бедноватый, но с двадцатью укомплектованными койками. Средний целиком занимали торговые площади, где одёжно-обувные бутики и аптеки теснились вперемешку с закусочными и мастерскими. Нижний делился между обширным спорткомплексом и парком с деревьями, газонами, водоёмом и реалистичным экранным макетом неба, и там же, рядом с ними, притулилось учебное заведение. - Наш студиарий. Порой в лом туда переться, но его легализация ковалась потом и кровью, - Сильвера задумчиво приподняла бровь. Они прохаживались вдоль озера и наблюдали за тем, как на противоположном берегу, на траве под светопроницаемым заграждением, полдюжины "вторых" озабоченно горбились над датападами. - Гы, зубрилы. Тесты у них не за горами... Тень в подсознании опять зашевелилась. Как галлюцинация, поверх фасада училища померещилась громада Магинусского Студиария, подпирающего кряжистый обрыв каньона, чёткие, геометрически гармоничные перепады света на гранях его профиля, скошенного и угловатого, в стилистике индустриализованного ар-деко. Учредили его в семидесятых, когда тысячи неосапиантов первых генераций уже воспользовались компенсационными льготами и выучились на Земле, но появление на Марсе университета со своими преподавателями было колоссальным прогрессом. В нём эпсилоны, тогда ещё вовсе не подростки, а низшие чернорабочие, за три года развивались до гамм и бет, становясь специалистами ведущих сфер промышленности. В нём буквенные классы, введённые корпорациями для маркировки рабов по квалификациям и предопределявшие все их помыслы и желания, перетолковались в безоценочные градации психологического возраста и образования. И это был подлинный, воистину прорывный триумф генерал-губернатора Фаэтона-1. - Сначала Марсала настаивал, что мы должны учиться в смешанных группах с людьми в ихних колледжах, - фыркнула Сильвера, - но потом его то ли помидорами закидали, то ли здравомыслие у него проснулось и он помог открыть студиарии в таунах. - Два стула... и оба шатаются, - пожал плечами Фаэтон, прощаясь с тающим миражом. В эту секунду близнецы, до сих пор являвшие собой образчики ценимого комендантом прилежания, впали в замешательство. Они переглянулись, в них перещёлкнулся невидимый тумблер. Маски безобидных желторотых птенчиков отклеились, как подмокшие ярлыки. - Все всё понимают, но нам уже тошно поддакивать Марсале, - прорезались в голосе девушки злые нотки. - Он считает, что раз мы не были рабами, не бунтовали, не воевали и вообще ещё не жили, то у нас ни претензий нет, ни запросов! - У нас есть Сеть, а в ней архивы, - самодовольно сощурился Альгис и сквозь лёд его безэмоциональности пробилось нечто маньячное. - Да и опекунам мы верим побольше, чем животноводам. Гектор сцыт выкладывать на-гора всё, что ему и другим шишкарям анонимчик пересылает, но нам и саги о живорожденцах достаточно. Вчера ещё один помер... мутация, за двое суток лёгкие - в слизь. Хоть они и личинки, а не личности, жалко их. Не их вина, что кое-кто свои беды с башкой на всю расу проецирует! - тирада у Сильверы намечалась едкая, но на её запястье запищал сенсорный браслет и она отвлеклась, съев пилюлю из круглой баночки. - Ты болеешь? - вырвалось у Фаэтона. - Колёса пью, чтобы репу оффнуть, - утомлённо вздохнула она, но, исходя из того, что "Фенрир коматозник", расшифровала: - Репродуктивную систему выключить. - Контрацепция? Ты из... трёх процентов? - Нет! Просто не хочу истекать кровью, - сморщила Сильвера нос, - даже раз в три месяца. Срань неимоверная. И овуляция с просадкой иммунитета, и кровавый трындец как оплата за то, что нахер не всралось. Парням тоже несладко, во имя спермогенеза иммунка опущена не периодически, как у дев, а всегда. Это инфернорлайф*, - продемонстрировала она баночку, на этикетке которой наименование разворачивалось в слоган "бесплодие - норма жизни". - Инфернальненько, да? Дефертилайзер, лекарство от детородности. Подарок дядьки Металлурга! Для главного зоотехника - святотатство, - подмигнула она, - для сексуалов - контрацептив, для всех "вторых" - иммуномодулятор и домкрат самооценки. С ним мы обычные нео, разве что на колёсах... хотя всё равно завидуем вам. - В том и суть единства поколений, - вспомнился Фаэтону конкретный пассаж из речи Марсалы, - что при всей толерантности к иному и жажде новизны потомки так или иначе равняются на предков, а не на подсадных уток с агитпропом. Дайте-ка угадаю: старшие нет-нет да и обмолвятся о директиве, бесправии и утилизационных цистернах, где калек усыпляли газом и растворяли в щёлочи, сенаторы напевают, что всё это гнусный поклёп, а омбудсмен по межрасовым отношениям тактично глотает язык? Вынырнув из гнетущих раздумий, он поймал на себе неотрывный взгляд Альгиса. Тот, заворожённо уставившись на него, уже с трудом играл роль непрошибаемого киборга, и под этим недвижимым рыцарским забралом, как поросль одуванчиков в трещинах асфальта, проглядывала буря чувств. Осторожная надежда, боязнь разочарования и яркое, азартное, первооткрывательское предвкушение большой удачи. И он, и сестра колебались, как бы телепатически о чём-то совещаясь, но неловкая заминка длилась недолго. Сильвера, хитро сославшись на то, что на полтретьего ей назначили консультацию, откололась от троицы и упорхнула в студиарий, и бремя решающего дипломатического рывка досталось её брату: - Фенрир, а пошли-ка со мной в пиццерию, - перетаптываясь от волнения, произнёс он, - это на среднем ярусе. Там друзья наши скоро соберутся, познакомлю тебя с ними... и перекусим. Пиццы хочешь? За мой счёт. С карпаччо из индейки!* * * Поднявшись наверх на локальном лифте, они несколько раз сворачивали то влево, то вправо мимо различных магазинчиков, прежде чем проход, огибавший секцию с камерным кинотеатром, вывел их в длинную галерею, где почему-то не сдавалась в аренду ни одна лавка, кроме пиццерии. Запах фастфуда так туда и манил, впрочем, вопреки ожиданиям Фаэтона, Альгис даже не задержался возле выставленного стенда с сегодняшним меню. Он сказал, что из-за ремонта стойки администратора в пиццерию пока ходят через подсобку, а в тупике торгового ряда вырисовалась непримечательная дверь. Не имевшая таблички, она была оснащена замком без скважины и внешнего кодового блока, но с биометрическими сканерами. Перед чужаками такие намертво блокируются, но расторопно авторизовавшийся по отпечатку пальца и радужке глаза "второй" её придержал. - Вольёшься в коллектив - занесу в белый список, - пообещал он. - Гектору ни слова! Поинтересоваться, отчего коменданту не положено знать о посиделках за пиццей, как и побрезговать тусованием в захламленном ящиками и тарой помещении, Фаэтон не успел: дверь уже захлопнулась, а находилась за нею отнюдь не пиццерия. Она была по-соседству, оттуда валил пар и вкусно пахло выпечкой с индейкой и сыром, но обозримые апартаменты, очевидно некоммерческие, с виду походили на склад, где наскоро, кустарно обустроили антикафе или... закрытый штаб для неформальных подростковых сборищ. На подвесных балках колыхались под кондиционером тряпичные баннеры с неразборчивыми картинками и надписями, на дальней стене висели сплошь истыканные дротиками портреты нескольких державных людей и одного медийного неосапианта. И, судя по тому, что штаб не пустовал, Альгис и его протеже слегка припоздали. Всего в подсобке собралось около тридцати неосов и "первых" среди них не нашлось, кроме, разумеется, новенького. Со многими Альгис мимоходом здоровался и представлял им его как абстрактного коллегу по работе. На полукруглом столе посередине лежали коробки с порезанной пиццей и возвышалась пузатая кега с квасом, но вместо непринуждённости молодёжного пати на сходке эпсилонов царило предгрозовое напряжение. Никто не шумел и не дурачился. - ...подать петицию, заручившись подписями из всех таунов, - уловил Фаэтон обрывок чьей-то фразы. Он хотел было осведомиться у Альгиса, о чём дискуссия, но тот, угостив его куском ещё тепловатой пиццы, затерялся в массовке. - От этих трусливых челобитных нет толка! - вскричал красноглазый юноша со взором горящим и несимметричным, извилистым алым рисунком на весь лоб. Встав одной ногой на скамью, другой на столешницу, он притопывал, от чего тарелки с пиццей подпрыгивали. - В петициях нет смысла, если даже письма наши ей не доходят! Вертухаи потрошат их, ржут в голосину и подтирают ими свои привилегированные бело-чёрно-жёлтые жопы! Бычить надо, бугуртить, барагозить! Или Марсала своей брехнёй таки склонил вас к уме-е-еренности?! - Йотуна мать, Ксеркс, тише будь! - осадила его мускулистая и очень хмурая девица на бескаркасном диванчике. - От твоего "пыф-пыф" тем более выхлопа нет. Хоть на люстру взгромоздись - Ассамблея и не хрюкнет, тут нужно прямое воздействие. - И я о том же! - не унялся юноша и топнул так, что чей-то стакан разлился. - Нужна внезапная силовая акция! Внезапная и силовая, Беллона, а не терпильские пописульки! - Ещё раз вякнешь про силовую акцию - кегой уебу, - прорычала Беллона, - внезапно и по-силовому. У тебя два выговора, maien ziilhe**! Если тебя мусарня на карандаш возьмёт, Нерей тебя отмазать не сможет, а я и подавно! - Белл, он отчасти прав, - тихонько вставила её содиванница, девушка с малиновыми глазами. - Правозащита уже не та, что в семидесятых, она печётся о человеках и все наши петиции оседают под сукном. Ключевую фигуру осужденного режима не реабилитируют по прошению. - Верно! - показал Ксеркс жест одобрения и разбуянился ещё пуще: - Старый хер от ПРО не от балды вынес на повестку дня её смертную казнь! Это меткий предвыборный ход - бюджет дефицитный, электорат наэлектризован! Снулая кодла на трибунах не будет вечно удерживаться от благоприятствования его инициативам! У нас нет права филонить в тылу, забавляя нашей наивностью Марсалу, пока земляне убивают Ливию! Даже на строгаче она верит в неосапиантский строй, и наш долг - доказать, что её вера не напрасна! Ударить по приспешникам Моррингера на улицах!!! Ксеркс выкрикнул это с жаром, с яростью. Аудитория, за минусом немногочисленных сомневающихся и экспрессивно зевнувшей Беллоны, отреагировала рёвом солидарности и оскалами с обнажёнными клыками. Фаэтон почувствовал, как по спине лавиной пробежали мурашки... потому что прозвучали имена. Ливия. Ближайшая сторонница генерал-губернатора. Он её не клонировал. К концу войны она была его бессменной советницей вплоть до того момента, когда отчаянный порыв спасти его заставил её разладить "устройство судного дня". Экзолётчики ворвались в бункер, когда с нею намеревались расправиться неолорды, и, устранив монстров, Первый опервзвод передал её правосудию. Женщину приговорили к пожизненному заключению за пособничество узурпации и геноциду, и то, что своим саботажным деянием она отменила всеобщий аннигилец, правосудие не учло. Народным массам Земли и Венеры, как истцам, было нужно живое лицо поверженной Неосапиантской империи как однозначно виновный ответчик, и ради их удовлетворения суд похоронил этот факт в процессуальной кутерьме. В документалистике, которую Фаэтон-2 зачитал до дыр, сухим канцеляритом упоминалось, что Фаэтона-1 связывали с Ливией узы глубочайшей привязанности и десятилетия партнёрства, но чужая память безмолвствовала и не отзывалась на её имя... зато отозвалась на фамилию "Моррингер"! Именно его имела в виду Виктория, охарактеризовав как бесполезное ископаемое. Почему на ментальном кладбище прошлого нет важнейшей персоны из свиты вождя, а какой-то обрюзгший человеческий политикан есть? Почему это имя взбаламутило придонные слои океана, где спало лихо? Диспут, между тем, не затухал. Ксеркс самозабвенно, пламенно витийствовал, топча стол и призывая к неприкрытому хулиганству. Парни, попивавшие квасок, ему скептично оппонировали, но сам курс, саму затею не отвергали. Беллона напряглась, как пума перед броском, её однокашница недоверчиво подбоченилась, обе источали мрачность. - Да, у копов пукалки маломощные, - рассуждал кто-то из слушателей, - но у нас нет и намёка на оружие! Без стволов, без амуниции и техники мы никто и звать нас никак. - Парочку драндулётов мы у них отобьём, - кивнул ещё один, - и нас тут же размажет Нацгвардия. Это уже не буза, а разбой. - А то и теракт, - дополнила сухопарая жилистая дева с меткой в форме тёмно-синего трёхлистника, - и карается соответственно. А ещё многие хавают марсалину лапшу... ну, ту, что не о плодячке. Стопудово пересрут и эстафету нашу не подхватят. - Не поддавайтесь пессимизму, соратники! - Ксеркс поднял руку с растопыренными пальцами ладонью вниз. Манера была авторская, запатентованная - Фаэтон такое не мог не узнать. - У нас есть Металлург, и пока он не улетел, мы придём к нему и…
- Он пират и не будет подставлять Симбакку, - насмешливо перебила малиновоглазая.
- Симбакка его не пасёт! – заупрямился Ксеркс. – Металлург предприниматель, но он к нам не равнодушен! Ты, ты и ты, - тычками указал он на тех, кто активно возражал, - вам понадобились скрытые нейрошунты – он их вам установил! Ты, - обратился он к девушке с краю стола, - хотела колёса впрок - он продал тебе сто банок по оптовой цене! Если мы все вместе его попросим, он откликнется и подгонит нам пиратские волыны! Только с оружием в руках мы перестанем быть глупенькими дитятками, которыми Марсала нас воображает! Ещё раз напоминаю, что угнетение многогранно, а угнетатели повсюду, и поэтому... Выпавший из реальности Фаэтон мгновенно снова оказался здесь и сейчас. В голове будто бы зажёгся сигнальный факел. Ещё недавно его тянуло пнуть Ксеркса под зад, как назойливую сварливую собачонку, но вдруг он увидел подстрекателя в совсем ином свете. - Для угнетения недостаточно одних лишь угнетателей, - вмешался он, чем привлёк всеобщее внимание. - Нужны угнетенцы. Шавки, звонко лающие на обидчиков, но вполне принявшие навязанные правила. Ты шавка? - Чего?! - моментально опешил юнец, неготовый к тому, что его окоротят. К тому, что Беллона вскочит на ноги, схватит его за ремень и стащит на пол, он тоже не подготовился, но отмахнуться не посмел. - Ты шавка, Ксеркс? - продублировал Фаэтон с расстановкой, покинув тёмный угол. Двух непредвиденных помех было для раззадоренного эпсилона многовато и, что-то невнятно буркнув своей весьма недовольной ровеснице, он сосредоточился на незнакомом мужчине с перебинтованным лбом. На одной плоскости полуторафутовая разница в их росте стала драматично заметной. Послышались смешки. - Ты... и не за, и не против? - смутился Ксеркс, пасуя перед захожим "первым". - Всё-таки не шавка, раз допускаешь третье, - нейтрально хмыкнул тот. - Петиции и впрямь дрянная стратегия, но нападениями на легавых вы участь Ливии не облегчите, а вот условия усугубите и ей, и Шиве, и директивникам. И себе. И нам. И наставникам вашим. Об этом тебе талдычат соратники, но уши у тебя явно с бананами. - Ты за или против?! - обиженно, нетерпеливо просопел Ксеркс. - За вызволение политзаключённых, но против тактики бродячего шавла, - хмыкнул Фаэтон, гася его запал. - Для силовых акций нужна сила, но в нынешних обстоятельствах - не столько физическая, сколько организационная, так как на государство нельзя повлиять без обретения политической субъектности. Если ответ тебя устроил, я удалюсь на галёрку, если нет - тоже удалюсь, в стендаперы не нанимался. - Дельно говоришь, но куценько, - ухмыльнулась Беллона, заступив ему дорогу. - Тут не сейфспейс и за хейтспич не банят, так что не сцы, разворачивай месседж. - О'кей: силу мало иметь, ею надо быть. Хотите защищать узников? Организуйтесь и станьте силой! - О, и как же? Опиши хотя бы приблизительно, - слюбопытничал кто-то из парней.
- "Хотя бы"? - передразнил Фаэтон, нехотя примиряясь с тем, что просто так сойти со сцены ему не дадут: сам виноват, не сдержался и попал, как кур во щи. - Хотя бы перестать идентифицировать себя через Марсалу. Марсала воображает нас глупенькими, Марсалу забавляет наша наивность... Марсала то, Марсала сё. Вам не нравиться слыть хавающими лапшу дитятками, но не стрёмно ли формировать свою позицию на отрицании заблуждений скомпрометировавшего себя лоялиста? Громко и жалобно скуля об угнетении, вы косвенно заявляете, что вы и есть дитятки и объекты для спекуляций и манипуляций. А что насчёт позитивного дискурса? Кто вы? Какие вы? - опёршись на стол, риторически спросил он. К горлу подкатил ком, между рёбрами похолодело, но язык зачесался изречь то, что на нём давно вертелось: - Если для взращивания субъектности и нужны отсылки к Марсале, то от них стоит отталкиваться не бякаясь об его чаяния и фетиши, а манифестируя свою истину. Безотносительно того, для чего нас создали такими, какие мы есть, наши отличия дают нам кардинальные преимущества, и одно из таковых - воспроизводство с помощью разумно спроектированной, разумно управляемой биотехнологии. Кое-кто воспринимает сей расклад как трагедию, - иронично осклабился он, - но в какой-то степени именно благодаря этому мы чувствуем себя частью восходящего вектора прогресса, разрывающего цикл всевластия энтропии. Без оков старческого ретроградства прошлое не похоже на гибельную трясину, без животнорождения и семейной травматики будущее пригодно для строительства бытия, где выживание вида не принуждает индивида жертвовать здоровьем и свободой. Не навьюченные традиционализмом, не расфасованные по гендерным кастам, мы живём вне морали скотного двора, чистые как сам космос! - озвучив, наконец, ядро и квинтэссенцию своего несогласия с Марсалой, Фаэтон возвысил голос, но тишина и так висела гробовая. Эпсилоны затихли и прекратили броуновское движение. Некоторые, в частности Ксеркс, туда-сюда переводили взгляды с него куда-то наверх и обратно на него, перешёптываясь, однако он не придал этому значения и, прошедшись по последнему тезису эпохальной речи омбудсмена, завершил свою: - А вот чего нам люто-бешено недостаёт - так это достойной и не липовой репрезентации Neo Sapiens в инстанциях власти. Что же до Ливии, то оградить её от произвола можно исключительно посредством резонанса в Сети. Есть Сеть? Есть сила! Нужна сетевая акция, наглядно транслирующая посыл, что казни невыгодны, а притязания этого... Моррингера... абсурдны и противозаконны. Всем спасибо, у меня всё. В первый миг молчания у Фаэтона звенело в ушах и пульс был учащённым, как после спринтерского забега. За крошечным кофейным столиком в уголке он отыскал Альгиса и подоспевшую с занятий Сильверу. Направившись к ним, как утопающий к спасательному кругу, он шатался и обтирал об джинсы вспотевшие руки, а "вторые" аплодировали и что-то кричали. То, что они вслед задавали ему уйму вопросов, до него дошло не сразу, а погодя, когда близнецы подвинулись и он вгрызся в презентованный Сильверой хот-дог, но утолить разбушевавшийся от стресса голод ему было не суждено: усевшись в отдалении от общего стола, он разглядел то, на что поглядывала публика во время его выступления. Высоко на средней подвесной балке, не видимый со стороны входа, висел крупный баннер, с которого, воодушевляя ораторов, светоносно улыбался… его породитель. Фаэтон-1. В генеральском обмундировании, здоровый, сильный, на фоне сияющей галактики и армад неосапиантского космофлота. Не прошло и минуты, как Фаэтон-2 поперхнулся сосиской в тесте и обнаружил себя застывшим, как персонаж поставленного на паузу фильма. Его физиономию сличали с портретом? Сравнивали мимику, тембр, лексикон? Гадали и прикидывали, что под бинтом и банданой? - Фенрир, тебе плохо? – Альгис взял его под локоть.
- Да, - шепнул он, - мутит…
- Идём домой. Братья, сёстры, нам пора. Фенриру нездоровится. На диванчике обескураженно негодовал Ксеркс. Косясь на перевязанного, в каком-то роде анонимного "первого", чей экспромт впечатлил реваншистскую тусовку в разы больше, чем его собственный, он препирался с оттаявшей, развеселившейся Беллоной, пока она не утихомирила его поцелуем в лоб. Размякший и жмурящийся, он с блаженной лыбой уложил голову девушке на колени и их дальнейшее общение наверняка было далёким от политики. Фаэтон не вслушивался. Он думал о Викки. Ему хотелось так же... Едва Альгис проводил его наружу - он согнулся над урной и расстался со съеденным, превозмогая лихорадочную трясучку. В затылке и висках окопалась колючая боль. Перед внутренним зрением так и торчал баннер и на этот раз оберхуйлер смеялся, презрительно и персонально над ним.
- Какой-то ты бледненький, - участливо оглядела его Сильвера. - Ах, да, сотрясение...
Дома Альгис вновь уткнулся в монитор. Его жалостливая сестра накормила Фаэтона абсорбентами, но тот знал, что зря. Вреда не будет, но паршивое тошнотное самочувствие зародилось не в желудке. Жаркий прилив энергии, сподвигший его отбросить социофобию, вознаградил его сюрпризом из симпатий и уважения, но он был не польщён, а шокирован, и корней испуга не нащупывал. Нет, невзирая на гостеприимство Гектора и его подопечных, он обязан был взять себя за шиворот и волевым пинком вышибить из тауна, пока у них не кончились бинты! А в мозгу с щелчком соединились фрагменты паззла. От Томаса Веласкеса он получил цифры, направившие угнанный экзолёт сюда, с ремаркой о двухдневном сроке, а эпсилоны буднично признавались, что некто могущественный и нездешний снабжает их то запрещённой фармой, то нелегальными имлантатами. И ещё не отбыл восвояси... Коротая остаток этого взбалмошного дня, Фаэтон сначала смотрел ужастик, регулярно прерываемый низкопробной рекламой, а затем, вслушавшись в доносившуюся из комнаты Сильверы музыку, отключил телеэкран и сконцентрировался уже только на ней. Тяжёлая. Грубая. Злая! Прекрасная в своей бескомпромиссной брутальности, буквально вводящая в транс отточенным машинным ритмом и жёстким вокалом со стальными призвуками. Песня за песней проигрывались с домашнего терминала, но, как ни пытался Фаэтон разобрать текст, не удавалось даже определить язык. Немецкая фонетика, вкрапления скандинавских тонов и оттенок чего-то русского. Что бы ни было там смешано, как в алхимической формуле, оно казалось ему... неуловимо родным. Забытым, истёршимся, но родным. Титанщина. Слово само прыгнуло на ум, когда он некстати подумал об уставе Гектора. Очарованный неизвестной группой, он дожидался ночи с меньшим мучением, а как смерклось - подошёл к близнецам. - Извиняюсь, что без стука, - стрельнул он глазами по полу. - Вы не могли бы отвести меня... к этому вашему Металлургу? Он ведь ещё где-то здесь, так?* * * Домовой лифт доставил их на нижний ярус. Один из локальных, завешенный шторкой со знаком "Ремонт", увёз ещё ниже. Вниз, вниз и вниз спускался он, ниже общеквартальных электрокоммуникаций, ниже теплотрассы... и открылся в землистой тьме.
Узкий коридор, пробуренный в толще сырого камня и лишённый такой роскоши, как облицовка стен, слепо обрывался в пещере с толстенной дверью на вентильном замке. Пока они к ней добирались, плюхая по лужицам от натёкших грунтовых вод, Сильвера со слов коменданта пересказала, что в военное время здесь был бункер чикагского Сопротивления. Так вышло, что ни застройщик, ни жилкомсервис не подозревали о его сносном состоянии. Энтузиасты втихую перестроили его под бомбоубежище и позже неосы стали привечать там своего таинственного благодетеля. - Ну, удачной аудиенции, - вполголоса напутствовал Альгис, дав Фаэтону понять, что переступить порог он должен один... ...И первым, что бросилось в глаза, когда он приоткрыл дверь, была стилизованная под старину бутылка рома. Она стояла на столе монументально, как памятник канувшим в Лету пиратам морей, и была уполовинена. Рядом мерцал экран походно-полевого ноутбука, а по полу вились кабели какого-то оборудования. - Барон, - лениво раздалось там, откуда они раскинулись. Никто не отвечал и вскоре обращение повторили настойчивее: - Баро-о-он! Реакции не последовало. - Барон Криоптус, извольте немедленно протрезветь! - зычно потребовал позвавший.
- Бля... кого там ч-черти волокут?! – ругнулся хрипловатый голос.
Обладатель его восседал или, точнее, возлежал за столом в вальяжной позе, но пьян не был. Чтобы свалить неосапианта, человечьего алкоголя нужно литров восемь, а Криоптус выпил всего один и его чёрные глаза с недоумением вытаращились на посетителя. На нём всё было чёрным – бронещитковые штаны, шипованная куртка-косуха с клёпками и пиратской бляхой, ботинки с грубыми рантами, дырчатые перчатки. Довершала картину метка: печать Сатаны, чёрная перевёрнутая пентаграмма. При должной пытливости можно было по следам филигранных разрезов распознать её ненатуральность.
- Тебе чего, малой? Не боись, не укушу, - изобразил Металлург добродушие, сверкнув металлическим клыком. - Садись, поплачься, но не затягивай... через пару часов я съебу. - Я не малой и мне нужен нейрошунт, - холодно, по-деловому поправил его Фаэтон.
- Гы, ну хоть не экзокрейсер!.. - душевно выдохнул мафиози и в ледяной пустоте его зрачков блеснуло благоволение. – Извини. Где-то с час назад ко мне пожаловала делегация суицидников… хотя к чему посвящать в это тебя? Тайну исповеди нарушать нельзя, но шунт тебе будет.
- Цена?
- Миллиард крышек от колы. - Что?.. - То. Ты же Фенрир? Ты отсоветовал соплякам в рейд на мусорку переть? Подходишь под описание. Умных проняло, они что-то в онлайне мастрячат, а дебилы припёхали ко мне клянчить плазмострел! - ничтоже сумняшеся нарушил он тайну исповеди и, достав комлинк, отправил кому-то пару строк. - Нахуй пошли... а тебе добряк. Не канителься! На рынке нет шунтов дешевле тыщи, а это пять ваших подачек. В сердце кольнуло. Не подвох ли? Живые отзывы свидетельствовали, что не подвох. С шунтом, даже пиратским, свобода станет ближе, чем без него, и когда из соседней двери выглянул медработник с "Весёлым Роджером" на лацкане, Фаэтона не отвратило то, что это был человек. В операционное кресло он сел без малейшей капли страха. Процесс занял около получаса. Болезненными были лишь инъекции, две в основание черепа и одна в загривок. Пиратский хирург не суетился, не трындычал и не покушался на бандану, просто убрав её хвосты с поля своей деятельности. Первый шейный позвонок ощущался как дерево, по которому он постукивал, вколачивая в высверленное отверстие муфту, и это было единственным, что бередило рефлекс избегания. При внедрении нанитов, сшивавших ткани с инородными материалами, возникла щекотка, а финальным этапом был тест – врач подключил к шунту штекер нейросвязи и, велев пациенту поуправлять моделькой экзолёта на компьютере, откалибровал интерфейс. Виртуальная конструкция двигалась неуклюже и рассыпалась на пиксели, но он заверил, что это лечится тренировками на реальной машине. Когда Фаэтон вышел из операционной, Криоптус прикончил ром.
- Затычка, - икнул барон, кинув ему пакетик с синей силиконовой заглушкой под цвет и фактуру кожи. - Гигиену знаешь?
- Затыкать, протирать спиртом, три дня не мочить. Вот, возьми, такие вещи бесплатно не делаются, - на стол легла стодолларовая купюра, выданная Викторией в ресторане. - Не нужны мне твои нищебродские шиши, голодранец! - вскинулся Металлург. - Вали отсюда и не попадись. Так Фаэтон-2 выяснил, что подразумевал Ксеркс под неравнодушием... правда, юный максималист ушёл отсюда несолоно хлебавши. Ввиду того, что ни с историей, ни с логикой, ни с фактологией Ксеркс не дружил, это было неудивительно. Боготворимый им Фаэтон-1 за поддержку Ливии, оспорившей его последнюю безумную волю, отдал бы его на растерзание неолордам.
- Ну, как ты? – атаковала Сильвера гостя, когда он, воспрянувший духом, вернулся из подпольной клиники с нейрошунтом, как у экзолётчика.
- Мне бы теперь колымагу... но это было бы нахраписто. Гектор сказал, что здесь есть отнорок.
- А это зачем? Ты не останешься? - Альгис не смог скрыть, что расстроен.
- Я подвергаю вас опасности и должен уйти.
- Да ёптить, чем ты насолил землянам?!
- Тем, что в колбе не протух.
Сильвера поёжилась, грустно отвела взгляд и свернула в ответвление коридора. У неё хватило чуткости не наглеть, не вторгаться туда, куда "Фенрир" не то что чужих не пускал - сам не совался. Они остановились там, где путь упирался в стёсанную стену и продолжался как шахта с железной пожарной лестницей, уходившая на добрых сто метров вверх.
- Люк на пустыре за лесополосой, там никто не ходит. Закроешь, ладно?
Двухцветные глаза брата и сестры лучились таким простым и естественным доверием! Будто они говорили не с малознакомым неосапиантом, а с кем-то значимым. Фаэтон долго вглядывался в них, запоминал, благодарил... и рука его сама протянулась для рукопожатий. - Ты в соцсетях-то есть? В "Макрокосме", в "Сквокере", - уточнил Альгис. - Спишемся? - Меня нигде нет, - из соображений безопасности солгал Фаэтон, - но спишемся, если вы дадите мне ваши даркнетовские контакты. Они у вас есть. Сильвера замялась, явно тоже поразмыслив о мерах предосторожности, но вытащила из ременной сумки авторучку и на завалявшиемся фантике от конфеты написала имя своего аккаунта. Второпях сунув его в карман, Фаэтон устремился к лестнице, но, едва коснувшись перекладин, обернулся: - Как группа называется? Ну, титанщина... - "Ледокол "Окаянный"****. Стыдно такое не знать!----------------------------------------------------------------------------------------------------------Сноски:* Infernorlife - этикетка гласит: infertility is a norm of life.** "Душа моя" на фанонном неосапиантском языке, выросшем из диалекта пиратов Титана, который, в свою очередь, вытек из немецкого и скандинавских. Все в сад, ничего не хочу слышать про всеобщий английский. Языковая сепарация - неизбежное следствие стремления народа, тем более другого вида(!) к автономии и суверенитету.*** Сейфспейс - "безопасное пространство". Концепция цензуры под видом тёплой-ламповой атмосферы, в которой не могут быть оскорблены ничьи чувства. Повсеместно распространена в инфантилизированном обществе стран Запада. Неосапианты, несмотря на рабское прошлое, сие явление не жалуют из-за его очевидной "детскости".**** "Ледокол "Окаянный" - аллюзия на группы "Eisbrecher" и "Unheilig", чьё творчество люто-бешено цепляет меня и повлияло на реалии мира фанфика. Происхождение названия будет раскрыто позже ;)