Глава II: Тень всегда рядом (1/1)

* * * "Всем приветики! Сегодня ясный сентябрьский денёк и с вами снова Вишенка Бэт…" - телеведущая в откровенном наряде послала аудитории воздушный поцелуй и начала нести околесицу о возрождающемся шоу-бизнесе, когда сигнал пульта в синекожей руке оборвал её на полуслове. То же самое и с клоуном, рекламировавшим фастфуды, и даже с белозубой журналисткой неосапиантского телеканала, бравшей блиц-интервью у некоего Марсалы. Впрочем, этих двоих он лицезрел чуть дольше. Отставной офицер Экзофлота, ныне омбудсмен по межрасовым отношениям, вещал о том, как его тревожит второе поколение, прожившее уже год, но отчего-то не спешащее по-человечески обзаводиться детьми. Болезненное дежа-вю, которое Фаэтон с трудом загнал обратно в тень, не давало ему покоя. Это лицо, эта метка, голос, взгляд... почему-то они нервировали его больше, чем всё, что он прочёл в Сети о своём чудовищном предке. У него зачесался язык поставить орденоносного словоблуда на место и он выключил экран. Двухкомнатная квартира Виктории в промзоне, по счастью нетронутой бомбёжками, раньше принадлежала её отцу, который никогда в ней не жил. Низкий этаж, наветренный угол, "бабушкин" ремонт. Из окон гостиной и спальни открывался вид на рощу деревьев, создававшую иллюзию парка, а окно кухни, напротив, выходило на уродливую бетонную коробку мусороперерабатывающего завода. Убогое, но единственное место, где Викки могла безопасно поселить Фаэтона. Так как район был почти безлюден, вероятность того, что вражеские ищейки нагрянут именно сюда, была смехотворно мала и он успокоился, разве что не выходил на балкон в дневное время. Кроме телепанели в квартире имелся встроенный морозильник, кухонный синтезатор, утилизатор и даже компьютер с прямым подключением к Сети. Их девушка купила у торговцев подержанной техникой, планируя сдавать халупу тем, кого не отпугнёт окружение. Несмотря на то, что всё свалившееся на них свободное время они проводили в пока ещё осторожных и несмелых, но уже увлекательных разговорах на десятки случайных тем, Викки избегала затрагивать свою семью и детство. Лишь один раз обмолвилась, что отец умер, когда ей было шесть. Заметив неловкость, Фаэтон решил, что не станет докапываться до подробностей. Ему хотелось бесконечно обсуждать фильмы с сайтов, которые она посоветовала проштудировать ради ликбеза, и слушать отвлечённые рассказы о современности. Ещё вчера он подозревал, что ему будет крайне дискомфортно жить бок о бок с человеком, с землянкой, на её жилплощади, но на практике сложности свелись к тому, что ночью она ложилась спать, а у него не кончались вопросы. Если проблема и была, то решалась сама собой – Фаэтон уединялся в гостиной за компьютерным терминалом и нырял в киберпространство. Когда прекратились головокружение и тошнота, он обнаружил, что его тянет на самообразование. Викки ни в чём его не стесняла, не цеплялась к мелочам, и единственным её требованием было изолироваться в четырёх стенах до обозначения плана действий. Вопросы его не казались ей глупыми и касались научно-технического прогресса, так что она учла его незнание полувековых изменений в Ближних Мирах и для заполнения пробелов просто дала ему соответствующие адреса в Сети. И особо пристального изучения удостоились экзотехнологии... Так пролетела неделя. Профессор куда-то запропал. На второй день после прибытия в Америку он покинул их, предупредив, что отлучится дней на пять, дабы найти достойного адвоката по политическим делам. Иногда он писал на электронную почту и в последнем письме поделился замешательством в связи с тем, что "опасных преступников" не разыскивает всесильный Интерпол, не показывают на уличных информационных дисплеях, не обкудахтывают в соцсетях. Тишь и благодать! Это значило, что им надлежит быть бдительными вдвойне. Не могли же спецведомства вот так забить болт на дерзкий побег того, кого согласно чрезвычайному указу Ассамблеи Ближних Миров вообще не должны были извлекать из инкубатора?! Очередной минувший день был трудным. Викки ушла спозаранку и вернулась за полночь с кучкой старых, но исправных трансиверов, с которых анонимно звонила знакомым. Зная, что Фаэтон на императорском троне терпеть не мог секреты, она рассказала Фаэтону в мешковидном кресле, что это за люди. Экзофлотовцы, ветераны Сопротивления, остепенившиеся пираты. Никому из них она не сболтнула лишнего, проконсультировавшись по азам выживания в розыске, и сведения оказались полезны. Обзвонив двадцать восемь номеров, она отрубилась без задних ног. В десятом часу утра учёная проснулась от звонка и, если бы не это, то проспала бы ещё часа три. Трезвонил один из давешних гаджетов. Зевнув, она утащила устройство под покрывало, которого с вечера на ней не было. - Веласкес? М-м-м, голова пухнет... Нет, здесь даже призраки не воют по ночам... Нет, не с похмелья... Да неужели? – покрывало слетело с Виктории в один момент и она подскочила, как солдат на побудке. – Ты уверен, что в таком людном месте нас не повинтят?.. О, важные птицы, я соскучилась... Э-э, что за пират?.. Ого, вот как... Ох, Том, сдаюсь. Попробую уболтать... Фаэтон слушал односторонний диалог вполуха. Его заготовленным дежурным ответом, пока Виктория приближалась к нему с окрылившей её вестью, было гордецкое "ни за что", но когда она его атаковала, мероприятию уже нашлось место в зревшей у него стратегии. К ночи им предстоял визит в ночной клуб "Спектрум" - полузакрытый развлекательный центр, куда пускали только по приглашениям и только тех, за кого лично ручался хозяин. Будучи бывшим сокурсником Викки из Академии, он предложил ей помощь в первом шаге к большой цели. Сам он, разумеется, не в силах был как-либо помогать побеждённым, вольно или невольно закусившимся с государством-победителем, но обещал предоставить контакты компетентного лица.* * * - Блеск, - оценила она результат своего труда. Фаэтон посмотрелся в зеркало и дёрнул щекой. Легкомысленный наряд из фиолетовой майки, рубахи с принтом "сафари" и светлых джинсов, заправленных в высокие бежевые ботинки, был непривычен, и самым сомнительным был последний, жизненно важный штрих – малиновая бандана с разноцветными смайликами. Первым побуждением было фыркнуть и содрать с себя эту страмоту, но инстинкт самосохранения заверял, что всё правильно, что так и должно быть. Тем более, Викки рисковала, в одиночку сделав вылазку за тридевять земель, чтобы раздобыть всё это за свой счёт. Человеческая женщина, покупающая мужские неосапиантские шмотки – зрелище куда как запоминающееся… - Я похож на мажора. - А на мировое зло? - Хм-м... нет. Маскировка получилась эффективной. Главнейшая визитная карточка Фаэтона была спрятана под банданой, а от молодой, но видной и узнаваемой физиономии уводила внимание аляпистость рубахи. С остроглазыми и придирчивыми такое вряд ли прокатит, но в ночные клубы ходят "тусить", а не охотиться на двойников исторических личностей. Восьмифутовый рост, даже у его соплеменников считавшийся высоким, сам по себе ни на что не указывал. - То-то же, - победно подмигнула Викки и презентовала ему тёмные очки. – Возьми, пригодятся. Как страусу песок, но всё же... Сама она облачилась в неброский комбинированный костюм серо-коралловых тонов. Наспех прихваченный в бюджетном бутике, он неплохо подчёркивал её худощавое и тонкокостное, но спортивное телосложение. Ненавидя шоппинг, она, тем не менее, имела вкус, да и сама возможность одеться стильно после года в спецовке и халате её неистово будоражила. Вечером, когда весь город расцветился огнями, к ним прилетело наглухо тонированное беспилотное аэротакси. Обычно Томас Веласкес выделял такой транспорт самым именитым клиентам, но Викки повезло в том плане, что один из приглашённых вежливо отказался. Узнав, кто это был, она расстроилась – увидеть отставного адмирала Уинфилда в мирной неофициальной обстановке было её давнишней мечтой... Лететь было недолго, но высоко: "Спектрум" угнездился в пентхаусе на вершине двухсотъярусного небоскрёба. До 2118 года помещение числилось на балансе тяжеловесной робототехнической корпорации "Веласкес Индастриз", обслуживавшей Экзофлот, но сын директора выкупил одну из первых высот Чикаго в собственность и открыл там увеселительное заведение. Несмотря на банковские активы, позволявшие Томасу никогда не попадать на фронт, он сам пошёл в экзолётчики, служил на "Резолюте" и "Резолюте-2", а лишившись крыльев воевал в Сопротивлении под началом Шона Непьера. За годы войны он оброс друзьями, как бомж щетиной, полюбил их не меньше, чем свой бизнес, и теперь нередко проводил в "Спектруме" VIP-вечеринки для тех, с кем съел не один пуд соли. Викторию Сян и её приметного, хоть и нераспознанного компаньона он встретил на посадочной площадке. Охраннику парковки в красном экзолёте с фирменным логотипом он сообщил, что это не подлежащий учёту рабочий визит. Тот быстро потерял интерес к гостю, не внесённому в список фейс-контроля, но не запомнить его не смог - неосы, даже те немногие, кто был лоялен Экзофлоту, клуб ни разу не посещали. - Не мандражуй. Здесь место культурное, расистские наезды исключены, - для проформы пояснила Викки, взяв Фаэтона под руку. - Если пристанут с расспросами, говори правду, но без деталей - мы друзья, Томас пригласил нас вдвоём. Будь со мной и не вздумай снять бандану! Мандража как такового он не испытывал, но буйство света застало его врасплох и он мысленно поблагодарил её за очки. Окружающие не видели за стёклами, куда он то и дело неотрывно глазел, а глазел он в основном на парковку. На экзолёты, аэромобили и глайдеры. Их было так много, что они сливались в одно сплошное нагромождение тюнингованного металла. Что он там выискивал, пока Веласкес вёл их с Викторией в общий зал, было известно ему одному, но первый пункт своей стратегии он отметил как выполненный. - Итак, дружочек, - бизнесмен позвал "рабочих визитёров" в занавешенный закуток со столиком на двоих и резко развернулся на каблуках к Фаэтону, заставив того моргнуть. - Если хочешь успешного финта ушами, соблюдай мой этикет. Ради моей и твоей безопасности я тебя не знаю и знать не хочу! Не выпытываю имя, не прошу показать лобешник. Я лишь связной между тобой и твоим ангелом... тьфу, демоном-хранителем. Мой приятель - персонаж влиятельный и колоритный, но в высшей степени закрытый, у него нет здесь официального представительства и в Ближних Мирах он вне закона. Если одним словом, то он мафиози. Чем бы ты ни насолил полиции или властям - он решит все твои трудности, если будешь хорошо себя вести, - по слогам отчеканил Веласкес и незаметно, как закладчик, сунул в руку собеседнику свёрнутую бумажку. - Тут координаты, в этой точке он пробудет ещё два дня. В полвторого ночи освободится одно из такси и я вас туда отправлю, а пока погуляйте тут, перекусите. - Как вы дадите нам знать, что пора? - Как-нибудь, - пожал плечами Веласкес и начал удаляться. - Всё, я вас оставляю, у меня ужин с инвесторами.* * * Концентрация народа под сводчатой крышей с каждой минутой повышалась. Посетители всё прибывали и прибывали, все они были вояками и набиралось их не менее семидесяти. Из них две трети предположительно были экзофлотскими, по необычной внешности и одежде угадывались мигрировавшие на Землю пираты, гостей без отличительных знаков идентифицировать не удавалось. Всех объединяла дружба с хозяином, что подразумевало определённую взаимную благожелательность, но... не гарантировало терпимости к отклонениям от неписаных социальных норм. Большинство гостей были увлечены приветствиями и распитием аперитивов, однако в толпе нет-нет да и мелькали взгляды, обращённые персонально на девушку, державшуюся за руку с неосапиантом. Негодующие. Неприязненные. Презрительные. Ненавидящие. И точно такие же возгласы. Хихикания. Шушукания на темы, от которых у Виктории, обладай она слухом почутче, тут же завяли бы уши. - Расслабься, на тебя всем плевать, - шепнула она, шлёпнув по твердокаменному синему предплечью. Её психику и настроение оберегала ширма неведения. Пентхаус был огромен! Сквозь стены-окна пейзаж столицы обозревался на триста шестьдесят градусов. Как ни пытался Фаэтон казаться невозмутимым, глаза у него разбежались и он застыл у стекла, как вкопанный. Панорама была потрясающей. Таких не было ни в старой, скрытой памяти, ни в новой, жившей здесь и сейчас, и он признавал, что это великолепие было плодом победы над его предшественником. Фаэтон-1 не смог уничтожить Землю, захлебнувшись своим умопомешательством, это предотвратили её защитники и значительная часть его же армии, и планета восстанавливалась, как организм после травм. Фаэтон-2, глядя на иллюминацию города, мучился внутренними противоречиями. Он восхищался пейзажем, но хотел умереть, исчезнуть, раствориться. Ему казалось, что мир проклинает его, отторгает и хочет развеять, как пережиток горячечного кошмара, но... рядом стояла Виктория и это ощущение притуплялось, отступало. Маленькая и скромная, она была человеком, как и остальные присутствовавшие, но он почему-то не чувствовал в ней чуждости, не рвался от неё отмежеваться невзирая на всё лившееся на них людское порицание. Ради него она бросила вызов могущественным военным функционерам, подставив под удар свою научную карьеру, благополучие и жизнь. - Почему? – дождалась она вопроса, которого неделю назад побаивалась. - Потому что для меня ты разумное существо, заслуживающее свободы и самоопределения. Мнемонический слепок преступника не делает преступником того, кому он загружен в мозг, и я не простила бы себя, если бы ничего не предпри... - Какие люди в Голливуде! – весело окликнул их сзади девичий голосок. К ним направлялась не кто иная, как инженер-экзотехнолог Первого опервзвода Мэгги Уэстон! Несомненно, в списке приглашённых её имя стояло на одной из начальных строк наряду с именем командира взвода Джея Ти Марша. Фаэтону её лицо ни о чём не говорило, тогда как Виктория, увидев неунывающие лазурные глаза и пышную взрывообразную причёску своей закадычной подруги, порывисто повисла на её шее и в приступе ностальгии прослезилась. Та же, всё та же Мэгги, что и год назад! Вот что изменилось со дня их последней встречи, так это её одежда – она была в штатском, пахло от неё не перепаянными микросхемами, а дорогими духами, хотя флотский значок и медальон неизменно были при ней. - Судя по всему, твоё "ничего" просто отлично, док, - выдала она широкую улыбку. – От тебя почти год не было ни слуху, ни духу, я так дико волновалась! А это кто с тобой? Как тебя зовут? Видимо, находчивость была у Фаэтона в крови, как и стратегическая жилка, ведь именно она не дала ему окаменеть, когда эта боевая дева с креативной стрижкой и звёздочками в глазах оглядела его с головы до ног. - Ф-фенрир, - своевременно пришёл на ум гигантский волк из скандинавской мифологии, которую он почитывал, отдыхая от документальщины и юриспруденции. За неделю он успел намалевать немало эпичных рисунков с этим монстром. - Приятно познакомиться. А я та самая Уэстон. - Та самая? – Вопрос Фаэтона был попугайским, но для Мэгги прозвучал как наполненный знанием сути. - Да, та самая Мэгги Уэстон, - прорвалась злая ирония. Вероятно, все, кто не из Экзофлота и не из её взвода, её уже им замучили. - Викки всё тебе рассказала или постыдилась и умолчала про Долину Маринера? Виктория густо покраснела и стушевалась. Время от времени она урывками рассказывала Фаэтону о своей закадычной подруге, всегда подсоблявшей ей во всём, что относилось к электронике, но всё-таки не решилась упомянуть о марсианской переделке, едва не перечеркнувшей её обучение в Академии. До этого её отталкивала сама мысль о помощи в наземном ориентировании, а после – начисто отшибло желание идти в экзовойска. - Мэг мне как-то раз с учёбой помогла, - нашлась она. – На третьем курсе я проходила полевую практику на Марсе… ну, там, куда вы позволяли высаживаться. Она была инструктором. Мы должны были идти по маячкам и сбивать тренировочных ботов, а один недоумок глушил маячки на моём пути. Я заблудилась, сорвалась в пропасть. Дожигатели смягчили падение, но реактор отказал и я блуждала по дну каньона, пока она не подбросила меня наверх. Недоумка отчислили, но ориентирование мне не зачли и в бойцы не записали. Это остудило мой пыл... зато я принесла пользу в лазарете. - О, Бронский до сих пор помнит, какую диету ты для него изобрела! – не удержалась инженерка. - Слышала бы ты, как он ворчал... но уже через неделю без проблем влез в кабину. - Мисс Уэстон, спасибо, - вдруг сказал Фаэтон. Глаза Мэгги в непонимании распахнулись. Вроде бы "Фенриру" формально было за что её благодарить, например за опосредованное участие в избавлении от обезумевшего вождя, но эту спорную догадку Уэстон с ходу отмела. Было бы наивным полагать, что неосы искренне поют осанну тем, кто низвёл их до третьесортной категории населения и расселил по так называемым нео-таунам, кварталам компактного проживания в фактическом статусе гетто. Вопреки стараниям Марсалы они жили по принципу государства в государстве, причём не только первое поколение, но и второе, не знавшее рабства и войны. Земные власти негодовали, но, не желая выпускать недавних врагов из поля зрения, не разрешали им улететь на восстановленный Марс. Мэгги не видела в этом логики и в последнее время подумывала о том, что в Конгрессе творится нечто подозрительное. А между тем Фаэтон уточнил: - За то, что не пялитесь на нас, как... многие тут вокруг. - А-а, ты вон про что, - хмыкнула экзолётчица. - Да всё о'кей, я не какая-нибудь реднечка венерианская! Где нашли-то друг друга? Странный поворот диалога несколько смутил Викки, но Мэгги попросту была собой. Она ляпнула глупость, но без осуждения и исходя из весьма ограниченных и неоднозначных визуальных данных. Был ли смысл на неё обижаться? - В госпитале при лагере для интернированных, - подыграла Виктория, сообразив, что удобоваримая легенда им таки позарез необходима. - Фенрир попал в реанимацию на грани аутомутационного синдрома и я от него практически не отходила. Он поправился, но мало-помалу... - Мы осознали, что хотим и дальше быть вместе, - водянисто договорил Фаэтон, безошибочно просёкши задумку. Он обнял Викки за плечи и она не отстранилась. Собственно, она и раньше не отстранялась, но раньше Фаэтон её и не обнимал - кроме как при побеге в кабине экзоистребителя, когда не было альтернатив. В ответ она обхватила его за пояс, насколько позволяла длина руки, и поёжилась от контраста между охлаждаемым кондиционерами воздухом и его тёплым боком. - У-ня-ня, как милашно, так бы вас и сфотала! Шутка, - засмеявшись, прокомментировала Мэгги, и добавила вполголоса: - На улице поосторожнее, ладно? Сами знаете, законопроект уже без пяти минут закон. - Законопроект? - Тю-ю-ю... Ви, ты в своём храме науки от жизни отстала, - удивлённо присвистнула Мэгги. - Законопроект о незыблемости и неприкосновенности основополагающих ценностей и естественного образа человеческой семьи бла-бла-бла. Кратко суть - вас вот-вот запретят, как двести лет назад запретили бы нас с Ритой. "Дома хоть насмерть замилуйтесь, прилюдно - штраф", как-то так. - Что за фимоз? - вырвалось у Фаэтона. Он поморщил нос, вновь напомнив Викки кота - большого, импозантного британского кота, нелепо наступившего на жвачку. - По просьбам оскорблённых граждан, во имя недопущения "нежелательного в шаткой послевоенной обстановке социального напряжения". Принято в трёх чтениях за день, подписание не за горами, - развела руками Уэстон. - Всё, идёмте за стол, там уже закуску подают.* * * …- Бронский, не нападай на еду! - Я не нападаю, а защищаюсь… ум-хрм, стряпают тут богически. Виктория плоховато знала женщину с кольцом в носу, но Мэгги, состоявшая с ней в гражданском браке, хвалила её как толковую оперативницу. Звали её Маргарита, а фамилия была, кажется, Торенс или Торвис. Грузный мужчина, заросший щетиной, был ей хорошо знаком – кто же забудет старого Вольфа, единожды повстречавшись с этим центнером юмора и безбашенной отваги? Когда его направили в медотсек "Резолюта", Викки прописала ему мягкую диету с пониженными углеводами, за что он распустил по кораблю слухи о её нереальной жестокости. Остальных она тоже частенько видела то в ангарах, то на больничных койках, но не общалась. Мэгги её со всеми познакомила – то были Кас Такаги, Ева Хэнли, Рамон Лонгфезер, Винсент Пеллегрино, душа всей этой компании Джей Ти Марш и не совсем дружелюбно косившийся на "Фенрира" Шон Непьер, бывший глава земного Сопротивления. Фигуристую молодцеватую женщину с роскошными рыжими кудрями по левую руку от Марша звали Коллин О'Райли. Викки мимолётно пересеклась с ней взглядом и сразу же его отвела: её и Фаэтона будто бы просканировали сверху вниз, снизу вверх и насквозь. - Алек не любит сборища, - объясняла Уэстон причины отсутствия других членов опервзвода, - он слишком домашний. У Нары и Хэлласа на ферме забот невпроворот, хотя, живи они не на Венере, могли бы и заглянуть. Про Марсалу ты и так знаешь - из телика не вылезает, как актёр. Удачи ему, конечно, но… эх. Адмирал хотел прилететь, но, кажется, пока не допишет мемуары, с ранчо ни ногой. - А Батлер? – не удержалась Виктория. - Горит на работе, - с придыханием усмехнулась Коллин, прожевав кусок омара, - готовит новое поколение боксёрских груш и до сих пор таскает шлемак с глазами козодоя. Разговоры проплывали мимо ушей Фаэтона, как облака мимо луны за стёклами. Играть роль становилось утомительно, но он не подавал вида, выхватывая отдельные куски информации и еды. Вкус роллов и ягнёнка во фритюре притуплял мышление, но он запивал их не вином, а колой, так что, расправившись с порцией, стал просто анализировать то, что казалось занятным. - ...а всё потому, что на носу выборы, - закончил Кас фразу, начало которой затерялось в гомоне. - Выборы-выборы, кандидаты… а-а-ай! – сжался в комок Бронский, схлопотав от Риты подзатыльник за нецензурную рифму, так и не вылетевшую из набитого картошкой рта. - Иногда тебе лучше жевать, чем говорить, - сверкнула она глазами, пригвоздив его к тарелке. - И всё же Вольф прав, - подытожила Мэгги. Политота бесила. Будь Фаэтон менее сдержанным, давно бы высказался похлеще. Ему было невдомёк, как его предок мог посвятить всю свою жизнь этой опасной тягомотине. Ведь мог же остаться уважаемой персоной, наставником, мэтром! Нет, захотел властвовать, командовать, повелевать, и из-за власти над массами утратил власть над собой. Прошло около двух часов и у Виктории заболело в висках. Шум и толчея быстро превратили самоуглублённую учёную в варёную креветку. На эстраду вышла какая-то малоизвестная группа, затянув козлетоном ретро-шлягер, и она капитулировала, направившись на лоджию. Фаэтон, следуя её заветам, двинулся за ней. - Что за выборы? Кого выбираете? - У-у-у... президента Конгресса. Негусто с кандидатами. Один ни рыба, ни мясо, но предлагает избирать президентов на всех планетах по-отдельности, а второй – представляешь? – хочет строить на Венере турбазы, будто аграрии потеснятся и не взбугуртнут. Но эти - детишки в песочнице, а вот третий, старый консерватник… - Консерватник? – под прицелом внимания Фаэтона была каждая мелочь, вписывавшаяся в прикидки, и, не будь Виктория такой уставшей, она заметила бы, как он насторожился. -Ага. Бесполезное испопаемое, хотя раньше в Экзофлоте служил. Свежий ветер после клубного воздуха подействовал на неё как снотворное, она потёрла лоб и зевнула. Когда Фаэтон удостоверился, что они одни, и, присев, аккуратно оторвал её от пола, она вздрогнула, но возмущаться не стала. Усевшись поудобнее на его согнутом локте, она блаженно прищурилась и взвесила каждое из взвихрившихся чувств. Шок, робость, некое онемение, но ни грамма гадливости или ощущения испачканности, как иногда в корабельных госпиталях и столовках, когда в её личное пространство вторгались мужчины-люди, влекомые половой нуждой... - Можно я тебя чмокну? - улыбнулась она. - За что? - Просто так. Ты такой красивый... - И не страшно тебе? - Страшно... Она выпрямилась, дотянулась до шеи неосапианта рукой, легонько похлопала по холке, чтобы чуть склонился - и, примерившись, поцеловала в скулу. Он замер, отдавшись переживанию, и попытался поискать аналогичное в помойке не-своей памяти. Врата её не отворились по целенаправленному зову, но если бы там хранилось эхо чьих-то поцелуев, если бы тиран Ближних Миров когда-то познал нежность, из омута донёсся бы на излёте её отклик... а его не было. Импульс был новым и живым, как сам Фаэтон-2, и принадлежал исключительно ему и Виктории Сян. Принюхавшись к её дыханию, он убедился, что она трезвая, хоть и смертельно вымотанная нервно и физически. Что-то ещё он хотел у неё спросить, что-то про Марсалу или про Уинфилда... но подзабыл и опоздал. Она уснула, сжавшись и устроив головку между его плечом и грудью, и вся светилась невероятным доверием. Помня предостережение, он ещё раз осмотрелся кругом, а потом ткнулся носом в волосы на её макушке. Никто не отирался поблизости, лоджия пустовала и были все условия для того, чтобы побыть с Викки наедине, поохранять её сон, однако момент был идеален для реализации его замысла! Это значило, что лучше было отнести её в свободный номер, тихо слинять и позаботиться о кое-ком другом. Если не поторопиться, всё пойдёт прахом. Уложив девушку в кровать и накрыв одеялом, Фаэтон покинул номер, но вернулся и достал из прикроватного столика листок и карандаш. Нехорошо было бросать её в неизвестности. Он оставил ей лаконичную записку, прикрыл дверь и прокрался по притемнённому коридору мимо курилки, откуда раздавались приглушённые звуки мужского трёпа. - Не нравится мне этот неос, - тихо, но различимо произнёс один его участник. Походило на хмурого Непьера. - Да ну, брось, - судя по непринуждённому смеху, вторым был Такаги. – Ну взрыв, ну синюки... что теперь, Шон? Ты их всех в террористы запишешь? В Чикаго их сорок тысяч расквартировано. Точно. Непьер. За столом Фаэтону казалось, что коп мечтает содрать с него шкуру. - Те трое тоже носили банданы, Кас. - Ты когда-нибудь форму снимаешь? Я в штанах и куртке чувствую себя защищённее - вот и они тоже ценят приватность. - Хорошо, если так, - удовлетворился аргументом Непьер, - но всё равно он мне не нравится. Знаю, абсурдный повод для антипатии, но уж больно он смахивает на... кое-кого. Ты его харю видел? Голос его слышал?! А здоровенный-то какой, ебёны элероны! - О-о-о, уволь меня от паранойи! Пойдём доедим торт. Не столкнуться бы с ними! Хорошо, что они возвращались к остальным. Пользуясь полыхающей светомузыкой как прикрытием, Фаэтон снова очутился на лоджии, где раньше заметил пожарную лестницу на крышу. Видовая площадка позади парковки была пуста и чиста, если проигнорировать Марша и О'Райли, всецело сосредоточенных на милованиях, за которые их никто и никогда не оштрафует. Громадная тёмная фигура была явно не из разряда вещей, способных отвлечь их друг от друга, и прошло минут десять, прежде чем их отвлёк взволнованный охранник, бегавший туда-сюда и причитавший, что "отошёл до ветру, а когда вернулся - машины не видать"…* * * - Рон, что за гул? – женщина разлепила глаза и подняла над подушкой голову в бигудях. Рядом, недовольно закашлявшись, завозился её муж. Он до полуночи корпел в офисе, переделывая с нуля забракованный начальством отчёт. Еле доползши вчера до дома и проглотив пригоревший ужин, он бухнулся в кровать, чтобы спустя три часа быть разбуженным по пустяку... - Ассенизатор приехал, - промямлил он. – Отстань и спи. Так Рональд Райнер дал жене знать, что не намерен развивать тему, но, когда встревоживший её раздражитель вскоре обеспокоил и его, резко принял сидячее положение. Повернувшись к раскрытому окну, он был ослеплён яростным светом дальних фар. - О боже! Гул превратился в оглушительный рёв, горячий поток воздуха ворвался в мирно дремавшую комнату, сметая цветочные горшки с подоконника и одеяла с тел... ...Но экзолёт не врезался в дом. Он вырулил и набрал высоту. Не успели Райнеры облегчённо вздохнуть, как он зашёл на второй круг и в этот раз на черепичную крышу, на стены и дворик обрушились бластерные разряды. Один попал в бра прямо над сжавшимися в комок людьми, другой снёс дерево в саду, целая очередь пришлась на крыльцо, но даже помощник менеджера вроде Рональда, всю войну просидевшего в бомбоубежище, понял бы, что агрессор совершенно не умеет целиться. И водить тоже не умеет – ещё чуть-чуть и протаранил бы дом, но сел точно на крышу, из-за чего двухэтажную конструкцию ощутимо встряхнуло. Взвыла и тут же стихла сигнализация. - Дети! – воскликнула жена. В одной пижаме она рванулась в соседнюю комнату, где навзрыд плакали испуганные мальчик и девочка, а Рональд всё никак не мог прийти в себя, держась за сердце. На лестнице, ведущей с чердака на второй этаж, он услышал шаги. Тяжёлые, но быстрые, они приблизились, а затем немного удалились в направлении кухни. Раздался шелест вытягиваемого из сушки тесака и у несчастного клерка внутри всё обмерло. Шаги вновь стали громче и, наконец, сияние луны в дверном проёме затмил огромный силуэт. Глаза по-хищнически отсвечивали жёлтым. Схваченный за горло, Рональд беспомощно задрыгал конечностями. - Не хочу причинять тебе вред, - тихо и зловеще прорычал налётчик, вздёрнув его на полтора метра над полом, и до клерка дошло, что это неосап, - но с братцем тебе не повезло. Сейчас ты в подробностях расскажешь, как он выглядит, где живёт, как его найти и какова численность его охраны. - Я… я… н-не понимаю… - Всё ты понимаешь, – сощурились люминесцирующие глаза. – У тебя есть брат Макс, шишка в погонах. - Да, да, у меня есть брат! – отчаянно закивал человечек. – Макс, мой старший брат… он действительно служит в органах, но я его уже двадцать лет не видел! Мы с ним рассорились и не роднимся… Он задыхался в хватке жилистых пальцев, крепко сомкнувшихся вокруг его цыплячьей шейки, морщинистое лицо заливали ручьи слёз. - Не убивайте папу! - проканючил четырёхлетний мальчик, стоявший в тёмном коридоре с игрушечным роботом в руках. Это было смело с его стороны. - Гарри, не ходи туда! – закричала мать. Она втащила его обратно в детскую и залопотала ему на ухо: - Тише, птенчик, полиция уже летит нас выручать… Острый холод вдруг перестал упираться Рональду в живот. Нож упал на пол, а за ним и сам мужчина. Его изрядно изумило то, что жалобные детские глазки его сынишки проняли эмоционально-тупого, как и все неосапы, бандита – хотя, конечно, это было явно не так. Тот просто увидел в окно три яркие точки полицейских экзолётов и поспешил смыться. Дом содрогнулся от воя стартующих двигателей, через мгновение злоумышленник ретировался, а семья обнялась и плакала в унисон, пока не прибыли блюстители порядка. Опрос по горячим следам, впрочем, ничего толком не прояснил. Ни Рональд, ни его супруга, ни тем более дети не могли и двух слов связать. Всё, что они запомнили и назвали – это раса, цвет глаз и цветастая повязка, скрывавшая лоб.* * * "Пилот красного "эфирио", номер ST3347841, немедленно совершите посадку!" - приказал голос из динамиков. В ушах неприятно затрещало. Будто бы не слушая, Фаэтон прибавил скорости и продолжил выжимать из служебного экзолёта всё, на что тот был способен, а способен он был не на многое. Охрана парковки нужна для пасения парковки, а не для виражей в духе Каса Такаги, два сине-белых полицейских "ястреба" уверенно нагоняли "эфирио" и перестраивались так, чтобы не позволить ему маневрировать, и это было плохо. Автопилот, выстроивший маршрут по координатам с бумажки, домчал его до точки назначения и ему и так, и эдак уже нужно было заходить на посадку, но ни в коем случае нельзя было делать это при копах! Если пребывавший где-то тут искомый мафиози узрит их, то, как и любой уголовник, примет всё на свой счёт и вмиг смотает удочки. Где-то в прошлой несуществующей жизни отыскался самый минимум того, что нужно для ручного управления, но Фаэтон был не настолько беспечен, чтобы с бухты-барахты на это положиться. Современные модели спроектированы так, чтобы не только бывалый летун, но и чайник, прослушавший базовые курсы вождения, залез и полетел даже без нейроинтерфейса, на одной бионике, так что гордиться было нечем. Взлететь, сесть, шагать – элементарщина, написанная на кнопках. Со стрельбой было труднее, но в орудиях он уже разобрался, разве что бластеры у ведра с гайками были маломощные. Изрешетить непрочное здание, убить пешехода без бронежилета – максимум их возможностей, а уж о том, чтобы взорвать "ястреб", и речи быть не могло. "Повторяю: сейчас же приземлитесь и выйдите из машины с руками за головой!" - А иди-ка ты в жопу... Взорвать нельзя, но вот стекло попортить очень даже можно! Фаэтон дёрнул за штурвал, поймав мишень в визир, и нажал на гашетку. Один красный луч, скользнув по покатому крылу, не оставил и подпалины, но второй впился-таки в стекло и выбил сигнальный светодиод. "Ястреб" качнулся, словно замешкался, и открыл огонь. Летающий гроб заколошматило. Фаэтон больно ударился затылком о то место, где болтался остававшийся не у дел штекер. Кто бы ни сидел в "ястребе", раньше он, скорее всего, был штурмовиком. Первый же выстрел прожёг одну из спинных дюз и это означало неминуемое падение. Фаэтон-оригинал хорошо летал и умел падать. Умел! И не так, как тёзка его из мифов Древней Греции... "Я не хочу умирать!!!" - заорало подсознание Фаэтона-клона. То самое, в котором обитали панцирные твари с клешнями. То самое, в котором томилась тень того, кого они душили колючей проволокой. То самое, которое выключило разум, чтобы перехватить управление телом и на какие-то доли процента вернуть контроль над нейросетью экзолёта. Он бездумно, но в верной последовательности пробежал пальцами по нужным сенсорным кнопкам, вручную активировав стабилизаторы, и они на мгновение компенсировали гравитацию. Для мягкой посадки этого было маловато, но достаточно, чтобы упасть не камнем. Означенный бурым дымом последний путь угнанного красного "эфирио" пролёг в узком провале между отвесными стенами двух из десятка многоэтажек, одинаковых прямоугольных параллелепипедов, стоявших в ряд сплошным массивом. Редкие окна были там светлы – более чем наполовину квартал окутывала непроглядная мгла. "Ястребы" зависли на месте. Пилоты посовещались между собой и с командиром участка, а потом получили приказ прекратить погоню. Это нео-таун и лучше пока туда не лезть...* * * Постучали по треснувшему стеклу, а показалось, что по голове. Она гудела, ныла и раскалывалась, из разбитой брови стекала за ухо горячая влага. Фаэтон нерешительно пошевелил пальцами рук и ног, глубоко вдохнул дымный воздух и посильно приготовил себя к самому страшному. Боль нередко запаздывает, накрывая и растерзывая в клочья уже постфактум. Если серьёзно повреждены внутренние органы, если его придавило и он провалялся под грудой металла до кровоизлияний и некрозов, если он весь обгорел, как гусь в тандыре, то приключеньице чревато АМСом. АМС гарантирован. АМС неизбежен! Начитавшись статей об этом фатальном недуге, он на сутки потерял аппетит и воображение надолго заняли мерзкие, леденящие кровь фотографии из полевых госпиталей. Корчащиеся искажённые тела, утратившие гуманоидные очертания и прилипшие к койкам. Оплывшая распадающаяся плоть, где уже неразличимы ни кожа, ни кости. Тягучая клейкая масса, конвульсирущая за счёт полураспавшихся мышц при относительно целых, дышащих лёгких и ещё пока работоспособной нервной системе, непрерывно подающей по всему организму сигналы SOS. Безграничная и вездесущая ожоговая боль. Именно это и произошло с его предшественником после судьбоносного падения с отвесного утёса на марсианском Олимпе и обваривания в затопившем командный центр потоке магмы... Стоп. Незачем себя накручивать почём зря. Тупая, далёкая и вроде не жгучая, боль локализовалась во лбу и в правом колене.

- Эй, ты там жив?

- Немёртв… - на автомате выдал Фаэтон и с натугой прокашлялся.

Моргнув, он увидел над собой размытые из-за выступивших слёз контуры синего лица с зелёными глазами, и у него отлегло. От облегчения и умиротворения потеплело в груди. Чувство глупейшее, но оно подстегнуло надежду и он не хотел, чтобы оно улетучилось. Это его собрат и он основательно пораскинет мозгами, прежде чем сдавать его копам, если те заявятся с ордером. Блокираторы кабины заклинило и квёлый, обессиленный Фаэтон не справился с выламыванием искорёженного фонаря, но вот подошли ещё двое с фомками и освободили его. Когда они отковырнули фиксирующую раму и принялись его вытаскивать, он их мягко отстранил, вылез сам и сел на испещрённый подпалинами, побитый "эфирио".

- Спасибо, - покивал он, осматривая и прощупывая себя.

Аккуратно помассировав колено, он зашипел от укола в прищимленном нерве, но это было полбеды. Под банданой набухал шишак, что доставляло отдельный неиллюзорный дискомфорт. Нет у неосапиантов участков тела чувствительнее, чем лобная метка – оттого было так здоровски приятно, когда пигментированный узор ласкали тонкие нежные пальчики Викки, и оттого же всё острее становилась болезненная пульсация в этих пронизанных капиллярами и тактильными рецепторами тканях, ушибленных об стекло. Он терпел. Кривился, но терпел. Переломов и ожогов нет, а это главное.

- Идти сможешь?

- Да… аргхъ! – встав и сойдя наземь, он пошатнулся. Нерв пронзительно стрельнул вниз по голени. - Вот же говнище!..

Встреченный первым местный житель не дал Фаэтону растянуться на асфальте. Сноровисто подставив плечо, он подхватил его и позволил на себя опереться, в то время как пустырь между двумя длиннющими пятнадцатиэтажными домами-кораблями, куда загремел алый экзолёт, наполнился зрителями. Множество зевак высыпали из тёмных подъездов, высунулись из окон. При виде металлолома и хромоногого горе-пилота все они застыли, объединённые маловероятными, по расхожему мнению землян, эмоциями, но и завзятые скептики согласились бы, что это жалость. Искреннее сочувствие, сопереживание. Отражение чужих неприятностей. Впрочем, скептики не преминули бы оговориться, что это всего лишь имитация, срабатывание заложенного в мнемонической матрице алгоритма человекоориентированности, но людей там не было вовсе и их гипотетические измышления интересовали свидетелей крушения в последнюю очередь.

- Товарищи! Приберитесь-ка тут, - указав на экзолёт, велел зеленоглазый и повёл жертву воздушно-транспортного происшествия во тьму.

Вопрос о конечном пункте был бы невежлив, уместнее было просто брести и ковылять потихонечку. Наваливаться на менее рослого избавителя и благодарить за столь удачное приземление немую тень из бездны бессознательного. Позади слышался лязг разбираемого “эфирио”, от которого спустя час не останется ни гайки.