Глава I: Возрождённое зло (1/1)

* * * - Он очень опасен, доктор Сян. Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт, - полушёпотом изрёк высокий веснушчатый мужчина, искоса поглядывая на дисплей, где перемигивались медицинские показатели, и на сотрудницу рядом. Поправив белоснежный халат, он сложил руки на груди и сосредоточился на нестабильных зигзагах энцефалограммы. Ассистентка, молодая латиноазиатская метиска, слегка нахмурилась. Весь её вид прямо-таки вопил, что она создана для бдений в лаборатории, но именно сегодня, именно сейчас смертельно устала и держится на одной лишь воле. В менее интеллектуальных кругах людей с таким амплуа обзывают протокольными роботами и практически всегда это суждение оказывается весьма далёким от истины. - Вы верите, что имя влияет на судьбу? – тихо спросила она. - В данном случае да. Тут не только имя, тут вся топология личности на момент считки мнемонической матрицы! А личность опасная. - Мистер Эрнелл, психика – это река, в которую нельзя войти дважды, даже если речь о клоне с памятью оригинала. Нас интересует, насколько они будут схожи, но то, что это клон, не даёт нам права полагать, что всё известно наперёд. Честно говоря, мы даже толком не в курсе, чего ждёт Управление. Лучше яхте плыть, как ей угодно, а мы понаблюдаем с берега. Руководитель пожевал губами и коротко кивнул. - Хорошо, Виктория. Я не ошибусь, если назначу вас куратором объекта? – требовательно посмотрел Эрнелл на девушку. - Вы получите свободу действий в применении методик, но на вас ляжет ответственность за его поведение. - Мне не привыкать, - вымученно улыбнулась та. - Отлично, - подмигнул он, - приступайте. Высокие гости уже в пути. Он вышел, скользящая дверь открылась и закрылась, выпустив его из комнаты, освещённой приглушённым светом настенных ламп. Виктория осталась одна. Или не одна? Цилиндрический контейнер с искусственной амниотической жидкостью подпирал собой потолок. Масса внутри была жёлтой, густой и такой мутной от биоактивных реагентов, что контуры тела содержавшегося там существа едва просматривались. В последние две недели его ударно накачивали гормонами и тонизирующими составами, и персонал всё чаще замечал, как подрагивают ладони и ступни, как непроизвольно напрягаются и расслабляются превосходно развитые мышцы. Всё происходило в разы быстрее, чем при нормальном выводе неосапиантов из пренатального анабиоза, так что его нервная система была порядком перегружена, но он всё ещё спал и не подозревал о том, что было ему уготовано. Не знала этого и Виктория Сян, дневавшая и ночевавшая на изолированной базе почти целый год. Она приблизилась и прикоснулась к толстому стеклу там, где к нему изнутри прислонялась облепленная электродами рука объекта. Тяжело вздохнув, она провела вдоль мощной конечности пальцами, как бы извиняясь за творимое начальством. Камеры слежения её не смущали, она знала пароль на доступ к видеопотоку и редактировала его множество раз. "На это я не подписывалась... но чему быть, того не миновать", - пронеслось в её мыслях. Даже подчёркнуто серьёзный внешний вид учёной не смог скрыть её замешательства. Изящное лицо с аккуратным носом, нетипично светлыми зелёными глазами, острым подбородком и тонкими губами утратило роботическую невозмутимость. Она растрепала густые чёрные волосы, сняв резинку и помассировав макушку. Поморгав, она выдохнула и, справившись с минутной слабостью, вновь зачесала шевелюру в строгую, протокольную причёску в виде фигушки на затылке. Время поджимало, нужно было готовиться к визиту представителей Управления.* * * На контрольном табло загорелся зелёный индикатор. Система жизнеобеспечения дала одобрительный сигнал и насосы откачали из капсулы желеобразное вещество. Тяжёлое тело лишилось опоры и медленно осело на дно. Виктория крепко стиснула в руках электронный блокнот, куда записывала всё, что видела и слышала. Ей не нравилось, что объект выглядит таким бледным, но то были всего лишь последствия запоздалого пробуждения. Всё-таки прошёл год с того дня, как его обнаружили экзолётчики, и ещё неизвестно было, насколько долго его, уже сформировавшегося, мариновал в анабиозе предшественник – первый, изначальный Фаэтон. Седативные препараты, непрерывно поступавшие в кровь, своё чёрное дело сделали, из-за чего ему предстоял долгий курс адаптации. На этом работа научного коллектива, согласно договору, будет завершена, счета пополнятся деньгами, а дальнейшая судьба объекта скроется за семью печатями. Да, это значилось в условиях – исполнителей обязали заранее отказаться от претензий к заказчику. Имени Виктории Сян в договоре не упоминалось. Она значилась не членом научной группы, а младшим ассистентом ведущего нейрофизиолога, и подпись её стояла только под персональным обязательством о неразглашении гостайны. Солидного термина "куратор", синонима няньки, психолога и медэксперта, там тоже не было. Из лучших побуждений Майкл Эрнелл просил Управление нанять на эту должность неосапиантку, но получил резкий выговор и уверение, что подобные идеи наказуемы. Чуть позже он узнал, что марсиан нет ни среди спонсоров, ни даже среди учредивших проект правительственных лиц. Управление состояло исключительно из людей-силовиков, что казалось Эрнеллу неправильным и вызывало тяжёлые мысли о том, что он втянут во что-то противозаконное. С ним и группой они связывались через агентов, периодически проверявших, всё ли идёт по плану, и это также добавляло нервотрёпки. Ведущий нейрофизиолог, пожилой седобородый профессор Дирк, вырвал Викторию из раздумий: - Викки, - по-отечески обратился он к ней, - он скоро очнётся? Неуставно, неформально, но привычно. - Зависит от стимуляторов, - мрачно ответила она, цепко следя за тем, как шестеро крепких медбратьев, покряхтывая, поднимают объект и кладут на каталку. - К их прибытию он должен быть в сознании, - пожал плечами Эрнелл. - Стандартной дозы не хватит, а если вколем слоновью, он умрёт. Над дверью загудел зуммер и она отъехала. Заглянул охранник, слышавший часть разговора: - Не торопитесь, они опоздают на пять часов. Ночью был шторм и кораблю пришлось сесть на лёд. В кои-то веки шторм был радостным известием! Виктория ненавидела штормы, тем более такие жуткие, как здесь, на побережье Гренландии. Прожив шесть лет в Пекине и двадцать в Бразилии, она терпеть не могла холод, но если непогода задержит проверяющих, то на долю объекта выпадет меньше страданий. Судя по тишине в процедурной, реанимационные мероприятия проходили в штатном режиме. Так казалось Викки, пока она не услышала тревожный писк компьютера. Сразу же насторожённо загомонили санитары: - Почему он до сих пор не дышит? - Пульса нет! Её руки похолодели. Растолкав коллег, она рванулась в процедурную и подбежала к кровати, на которой лежал бездыханный Фаэтон-2, приодетый в серую пижаму и опутанный датчиками. Консоль показывала нитевидную линию, но санитары уже вовсю над ним трудились. Один прижимал к его лицу кислородную маску, второй со старшим на "и раз, и два!" орудовали дефибриллятором, от чего огромное мускулистое тело на полметра подбрасывало над матрацем. Виктория была не у дел, созерцая, как её подопечного вырывают из скользких лап смерти, и бездействие её решительно не устраивало. Наконец, нить на табло сменилась ритмичной кривой. Пациент раздышался, состояние стабилизировалось. Некоторое время врачи боялись спугнуть результат, но кризис, по-видимому, миновал. Виктория бросила блокнот, оттёрла медбрата и подошла к койке поближе. Взглянув на жёлто-красную племенную метку на лбу объекта и с усилием приструнив руку, потянувшуюся к его плечу, дабы похлопать, как обычного больного в обычной больнице, она совсем не ожидала, что в это мгновение широко раскроются янтарные глаза. Она отпрянула, но, обратив внимание на расфокусированные зрачки, удивилась и вздрогнула. На неё смотрел вовсе не кровавый диктатор, пылающий ненавистью к землянам. В лучшем случае это была его "ранняя версия", ничего кровавого - окромя Великого Неосапиантского Восстания 2069 года - ещё не совершившая, в худшем... просто новосозданный индивид, владеющий лишь базовыми комплексами телодвижений, навыками самообслуживания и речью. Как такое могло получиться?! Слепок мнемонической матрицы оригинала, заносимый в мозг клона, гарантирует наличие всей памяти о жизненном опыте до момента считки! Именно поэтому клоны Дракониса, Тайфунуса и Шивы приступили к своим обязанностям сразу после извлечения из инкубационных капсул. Но это… На ярком свету стало заметно и то, что до этого утаивалось за мутью физраствора - визуальный соматический возраст. Скуластое лицо Фаэтона-2 имело намного более молодые черты, чем у его матёрого родителя, заживо пожранного аутомутационным синдромом. Объяснение могло быть только одно: этот, конкретно этот клон был создан задолго до своего сиблинга, погибшего во взрыве флагмана "Олимп-2". - Вот дерьмо... - прошептал Эрнелл. - Парень, сколько лет ты бултыхался в колбе?* * * Свет с потолка, стекло с односторонней проницаемостью, голые ровные стены. Тишина. Её можно было бы назвать гробовой, если бы не колкая резь в ушах. Свежая татуировка со штрихкодом на плече чесалась, но он ничего не мог поделать – наручники приковывали его руки к спинке вмурованного в пол кресла. То же самое и с ногами. Виктория была резко против таких излишеств. Объект не проявлял агрессии. Он вообще ничего ещё не проявлял, кроме недовольства, когда бешеный свет ударил ему в глаза, но и этого оказалось достаточно, чтобы визитёры настояли на полных мерах предосторожности. Их было четверо, а охранников, прилетевших с ними, десять. Трое остались снаружи, на сорокоградусном морозе, семеро находились рядом с господами с обратной стороны стекла. Они были облачены в десантную механоброню и вооружены бластерами. Викки не видела посадки, не слышала их разговора с Эрнеллом, но тот успел сказать, что они прилетели на элитном транспорте в сопровождении экзолётов без опознавательных знаков. - Яблоко. Стол. Рука… Виктория показывала объекту чёрно-белые картинки и он безошибочно узнавал предметы, но вдруг задумался и взглянул на неё вопросительно: - Нож? - Нет, - без упрёка покрутила она головой. - Внимательнее. Это домик с острой крышей, у него окошечко есть. Зрительного контакта она избегала. Так советовал Дирк. Он почерпнул немало сведений о Фаэтоне из записи показаний его подельников, говоривших, что прямой взгляд в глаза император расценивал как вызов. Единственной, кому он это позволял, была Ливия, ныне отбывавшая пожизненный срок в тюрьме на Аляске, но с ней никому не удавалось пообщаться, потому что она наотрез отказывалась говорить с "человечьей мерзостью". С неосапиантами, впрочем, тоже. Трэкса она нецензурно обругала, а в Марсалу, навестившего её с её любимым ликёром, швырнула кружкой. - Это нож, - упрямо гнул свою линию Фаэтон-2. Он склонил голову набок, но продолжал смотреть на девушку, не моргая. Брови наморщились, зрачки расширились. В заторможенном подсознании блуждали тени почти истлевшей чужой памяти. - Согласна. Расскажи подробнее. - Тяжёлый электрический нож… для резки… - ещё больше нахмурился он, - э-э, камней. Больших красных камней. Которые едут на тележках в кольцо света наверху. В этих словах Виктория увидела немало смысла и быстро занесла в блокнот догадку: память о марсианских рудниках сохранна. Первичное обследование показало, что мнемоническая матрица в его мозге датирована не 2122-ым годом и даже не 2118-ым, а аж 2072-ым, и, естественно, за год без надлежащей поддержки почти изгладилась. И, тем не менее, она решилась копнуть глубже: - Как берут этот нож? - Два пальца в ухват, два по бокам, вот так, - Фаэтон-2 явно хотел показать наглядно, однако наручники помешали. Он дёрнул щекой и стиснул зубы, не выказав дальнейшего протеста, но Виктория была готова побиться об заклад, что за стеклом начался оживляж. - Я поняла. - А ещё им удобно бить, - вдруг сказал он, глядя перед собой, но уже не на неё, - под коленные сочленения и в батарею. Главное – повалить, пробить лобовое стекло, а потом… Помутневшие глаза были направлены в пол, он силился вспомнить дальше, но прошло три тягостных минуты, а он всё молчал и молчал. Викки видела, как он весь напрягся подобно змее перед броском, и если бы он не был прикован, у неё была бы серьёзная причина для беспокойства. Дыхание Фаэтона-2 стало рваным и тяжёлым, он застонал и хотел схватиться за голову, но опять помешали кандалы. Он обмяк, а консоль, к которой тянулись провода от нацепленных на его кожу датчиков, замигала красным. - Больно, - скривился он. Балансируя на краю обморока, он нашёл в себе силы взглянуть на учёную исподлобья. - Я дам тебе аминазин и ледяной компресс, - шепнула она, положив руку на его горячий, как сковородка, лоб. Ладонь её была приятно прохладной. Он прикрыл глаза... "Золотистые. Как два солнца!" - Снимите наручники, - попросил он, и Викки почувствовала себя неуютно. Прошмыгнувшая мысль немало удивила её: если бы обстоятельства позволили, она бы сняла. До этого она боялась, что он сломает кандалы и свернёт ей шею, но если он просит, да ещё и без приснопамятной надменности своего предка, то это признак доверия. - Нельзя. Извини, я не должна была допытываться про нож. Прежде чем объект смог бы ответить, в камеру вошли трое конвоиров в механоброне и один из них воткнул ему под лопатку стокубовый шприц. Он сполз по спинке кресла, после чего двое отстегнули его и повели-понесли в палату, а третий встал между ним и Викторией. - Покиньте помещение, мисс Сян. - Послушайте! От снотворного ему станет ху… - Это приказ. - Я не солдат, - строптиво выпалила она, - я куратор. Я за него отвечаю, и если вы хотите, чтобы он хорошо себя вёл, не подливайте масла в огонь! С этими словами она безуспешно попыталась сдвинуть бронированного, но тут в камеру вошли двое из тех, ради кого пришлось устроить демонстрацию. За их спинами беспомощно маячили профессора. Если раньше у девушки ещё оставались сомнения, то теперь она чётко осознавала, что это не правительственный контракт. - Вы сами подлили, - сказал полный человек в военной форме. - Я не могла это предвидеть, мистер… с кем имею честь? - Не ваше дело. Доктор наук вы только у себя в Рио, а здесь – маленькая ассистентка. Строчите буквочки и молчите в тряпочку, - криво, с претензией на насмешку, растянул губы агент. – Если господин Эрнелл возложил на вас функции по прямому надзору за объектом, не истерите и сконцентрируйтесь на обязанностях. - Я именно это и делаю! – не сдавалась Виктория. Она стояла перед ним руки-в-боки, игнорируя охрану, и если бы глаза её испускали лазерные лучи, оппонент уже был бы нашинкован. – Никто не вправе обращаться с ним, как со зверем. Вы, едва прилетев, потребовали показать его, как экспонат, а когда вас попросили хотя бы дать ему оклематься, смертельно обиделись! Хотелось поскорее узреть пленного монстра? Вы знаете, что нам пришлось ему вширнуть, чтобы привести в чувство за такой короткий срок?! Триста кубов анальгетиков, ноотропов и отборной дури! И это при том, что его лихорадит и рвёт кровью! Он почти ничего не помнит, а то, что удалось вытянуть, причиняет ему такую боль, что… - Ох-хо-хо, - подал голос второй проверяющий, - он помнит, как с помощью камнереза вывести из строя экзолёт. Этого достаточно, чтобы считать его вменяемым, что, к слову, как раз нам и нужно. Мы даём вам месяц, чтобы закрепить результат, - уходя, он испепелил Викторию взглядом: - Не удержусь и выскажу личное мнение. Вы сильны в видеомонтаже, мисс Сян, но мы всё мониторим и знаем, как вы работаете с объектом. Болтаете за жизнь, сердобольничаете. Помимо пренатальной привязанности к вам у него возникает и постнатальная, и это норма, но у вас же ещё и ручки шаловливые... - губы его неприязненно поджались, - а нам, фронтовикам и людям с традиционными ценностями, прискорбно видеть, как юная дева, которой надо бы замуж да демографию восстанавливать, мацает неосапа. Хотел бы я заменить вас кем-нибудь порациональнее, но выбора, увы, нет. Агенты ушли, оставив побледневшую Викторию в пустой допросной, и она с трудом уняла дрожь. Наконец-то всё позади. Вечером уроды улетят восвояси. После проводов господ весь бункер погрузился в тишину. Медперсонал сидел на своих местах, ожидая окончания смены. Эрнелл и Дирк негромко совещались в переговорной, а Виктория уже второй час проводила у койки поднадзорного. Утверждение, что неосапианты не спят, являлось в корне неверным. Любой органический мозг нуждается в регулярном отдыхе. Сначала спит одно полушарие мозга, как у дельфинов, затем другое. Происходит это на фоне состояния общего расслабления и малоактивности и при этом синим исполинам снятся вполне человеческие сны, разве что они наслаиваются на поле зрения, как полупрозрачные галлюцинации. Однако сейчас Фаэтон-2 снов не видел. Его организм был так измучен, что нейролептиков не понадобилось, хватило дезинтоксикационной сыворотки. Привязанность... Викки не решилась бы говорить за него, но у себя её ростков не отрицала. Любой медик после месяцев щепетильной, выматывающей заботы о сложном пациенте ощутит некую незримую связь с ним, правда, у неё всё же было нечто иное. Тревога за его здоровье, в коем неизвестный заказчик заинтересован вовсе не из благожелательности. Вина за своё бессилие, за отсутствие сколь-нибудь значимого авторитета, даже медицинского. И что-то ещё. То, что делало абсолютно неприемлемым желание расторгнуть контракт, если возможно, и вернуться в Рио, к малооплачиваемой, но безобидной рутине в фармкомпании или частной клинике. То, что скрашивало, а то и сводило на нет весь жестчайший стресс её непрекращающихся будней. Особенно наедине с этим ни в чём не повинным, но опасным, немыслимо опасным из-за своего происхождения созданием, таким пугающим из-за генома мёртвого тирана и таким... притягательным. Держа его руку своими двумя, она отмечала, что обе они тонут в четырёхпалой ладони, и ей это нравилось. Нравилась плотная фактура безволосой небесно-синей кожи, упругость мышц под ней и температура в тридцать восемь градусов, естественная для неосапиантов и котов. Было в этом нечто азартное. Вызов, риск, ходьба по лезвию, запретный плод. Поглаживание тигра сквозь прутья клетки тайком от сотрудников зоопарка. Нет, он не "объект". Он Фаэтон. Так и только так. На древнегреческом его имя означает "Горящий", "Лучезарный". Самонадеянный, бесстрашный, свободолюбивый сын бога солнца. Викки встрепенулась, обнаружив, что клюёт носом, и посмотрела на часы. Пора спать, завтра напряжённый день. Завтра она будет думать, как выкрутиться.* * * Месяц прошёл, как затянувшаяся минута. Однообразие и расплывчатое понятие о текущем времени суток свели тридцать дней к одной сплошной череде тестов, измерений и приёмов лекарств. Заключённый в серых штанах и майке с биркой выглядел утомлённым и осунувшимся, но человеческий сон ему был более не нужен. - Привет. Как успехи? - заглянула Виктория ему через плечо. На второй день этого месяца Фаэтон попросил лист бумаги и шариковую ручку. Виктория расшиблась в лепёшку, чтобы выцыганить у упырей в регалиях его право на досуг, и с тех пор он круглосуточно рисовал. Для этого ей пришлось сочинить легенду, что рисунки помогут препарировать подсознание и частично реконструировать матрицу по старым следам. Считалось, что его расе чужды творческие позывы, но перед глазами был живой пример того, что в каждом правиле есть исключения. Успехи Фаэтона, впрочем, не радовали её, а беспокоили. Лист был густо изрисован жуткими абстракциями, и даже не будучи психологом можно было прочесть в них тяжёлую депрессию. - Вас когда-нибудь душили колючей проволокой, доктор Сян? – на грани слышимости спросил он, вырисовывая двуногое чудовище с острыми клешнями. Викки не ослышалась. В животе у неё словно всё замёрзло. Наследие предшественника опять отравляло его ум и ряд ядовитых воспоминаний шёл дальше: - Если не заговоришь, отведаешь колючки, а если соврёшь, я переломаю тебе рёбра. Кто-нибудь порациональнее на её месте пулей вылетел бы из комнаты, но это была не угроза, а цитата. Угрозой были пытки, пережитые не им. Боль атаковала его, как стая пираний, а дежурившая под дверью охрана походила на надзирателей в экзолётах, чьи клешнеобразные манипуляторы легко ломали рёбра смутьянов... Помутнение. Очередной флэшбэк. Их бывало до десяти за день. Виктория напоминала, что это происходило не с ним, и аргументы доносились до него сквозь толщу крови, тяжело ухавшей в висках. Только шлепки по плечам не давали ему снова стать жертвой чужого прошлого. - Фаэтон, это глюки, - пощёлкала она пальцами, заставив его отвлечься от наваждения. Салатовые глаза снова встретились с золотистыми. - Не было этого! Никакой колючки, никаких переломов! - Доктор, не заморачивайтесь, - впервые улыбнулся он. - Я же всё-таки вменяемый. Грохот открытой пинком двери едва не заложил уши. Двое бронированных, один с шоковым ружьём наперевес, а второй со шприцем, ураганом влетели в палату. Фонари на шлемах били в глаза тем самым страшным светом, который лился с потолка в камере допросов. Тот, что вошёл первым, грубо схватил Викторию за руку и выкрутил ей сустав... и тут произошло то, чего боялась охрана при всём своём преимуществе. Стоило солдату волоком потащить Викки прочь, как неосапиант вдруг с места прыгнул на него и выдрал из брони один из гидравлических шнуров. Стальная пятерня разжалась, броненосец стал узником своего костюма и с ужасом вытаращился на Фаэтона, который выхватил у него ружьё и выстрелил в его коллегу. Тот как раз замахивался шприцем, но выронил его и в прострации растянулся на полу. - И… что дальше? – пролепетала учёная, баюкая отдавленное плечо. Сидя на полу в полной растерянности, она осознавала, что этого Управление им не простит. - Мы будем драться, - сказал Фаэтон тихо, но твёрдо. Его голос прозвучал низко, директивно, с металлическим оттенком. Как у того, кто вещал с трибуны о новом мировом порядке. Викки стало не по себе, она невольно вспомнила те жуткие трансляции по телеканалам всех трёх планет, но в эту секунду он... помог ей встать на ноги. Неуверенно, но уже не безнадёжно проследила она за его взглядом, перескочившим на шприц в углу и обратно на неё - и подняла шприц. Пути на попятную не было. И она, и вся группа были здесь такими же заложниками, как и Фаэтон, особенно после ужесточения режима, когда охрана перестала ограничиваться им и начала конвоировать по коридорам самих учёных, чтобы не натворили втихаря чего-нибудь недозволенного. - Не валяй дуру, очкастая! Он убьёт тебя, как только в тебе отпадёт надобность! - хриплый голос цербера, пленённого в заклинившей механоброне, заставил её обернуться и скривиться от омерзения. Она вогнала шприц ему в ногу и нажала на поршень. Глаза его закатились. Получивший неосапиантскую дозу транквилизатора, он был обречён провести без сознания как минимум три часа. - Доктор, у нас мало времени, - констатировал Фаэтон. Судя по сузившимся зрачкам, ему не терпелось разделаться с оставшимися безопасниками и он явно досадовал, что Управление не здесь, а где-то в Америке. За месяц он немало о нём разузнал. - И оружия нет... - Достанем. Идите со мной и показывайте, где тут у вас ангар, только не лезьте вперёд. Она усмехнулась. Фаэтон-1, несмотря на наличие гвардии и телохранителей, сам был отличным воином. Накануне Восстания учился сам и учил подручных использовать рабские инструменты как орудия освобождения, в бою был и искусен, и свиреп, за компанию со своим другом Шивой и будущим отступником Марсалой охотился на разбежавшихся по карьеру вооружённых надсмотрщиков, а после избрания губернатором Марса в несъеденные политикой часы много и жёстко тренировался на полигоне. Фаэтон-2 не дрался ни с кем и никогда, но доверился унаследованным боевым навыкам и они не подвели. Даже будучи слабее здорового неосапианта, не замордованного анабиозом и транками, он был раз в семь сильнее любого человека, а адреналин избавил мозг от лишней нагрузки. Первым делом Виктория сломала видеокамеры в изогнутом коридоре, куда выходила дверь палаты Фаэтона, затем он высадил дверь одного из хранилищ и взял за ручку как щит, а шокер отдал ей. Признаки западни учёная почуяла, когда они беспрепятственно прошли через весь коридор. Её спутник прикрывал куском металла их обоих, и, как только из-за поворота показались трое бронированных, она загодя открыла по ним прицельный огонь. Она затруднялась припомнить, когда в последний раз стреляла. Кажется, на учениях в Академии Экзофлота, куда поступила, не зная, что получить боевой диплом не суждено. Но, как бы то ни было, умение никуда не делось, и, вывернув мощность на максимум, Викки приготовилась целиться в солнечное сплетение, даже под бронепластинами уязвимое для импульсных разрядов. Прежде чем кто-то из врагов успел бы напасть, она дала три залпа и скосила двоих, а третий ухитрился попасть Фаэтону в ногу из травмата, на что тот лишь выматерился. Коктейль захлестнувших его гормонов агрессии погасил боль и он продолжил путь, направляясь к шлюзу, связывавшему внутренние сектора с внешними. - Я об этом думала, - поделилась Виктория планом, в котором он её опередил, - но и у них не кал в голове. Это самоубийство... - Какие у нас варианты? - По пути в ангар есть кубрик, в нём магистральный электроблок. На днях там что-то сбойнуло и, пока нет деталей для замены, ремонтники соединили главную электросеть с резервной, - сказала она скороговоркой, непрестанно глядя по сторонам. - Если разомкнуть одну, отрубятся обе, и все замки кроме тех, что реагируют на именные ключи, разблокируются… Когда наверху что-то зажужжало, она вся съёжилась, ожидая струй усыпляющего газа, но этого не последовало. - Доктор Сян, - прогремел незнакомый голос из активировавшегося громкоговорителя под потолком. - Меня зовут Макс Райнер, я глава Управления. Я снисхожу до общения с вами, чтобы предложить угомониться. Бросьте ружьё и отойдите от объекта, пока охрана не применила боевое оружие. Виктория задавила порыв ответить. На диалог этот деятель не настроен, да и рассусоливать нельзя, тем более что навстречу уже выдвинулись двое обладателей механоброни и ещё двое заходили сзади, чтобы взять бунтовщиков в клещи. Если идти на прорыв, то сейчас или никогда. Пока из-за поворота не показались задние, Фаэтон размахнулся и швырнул свою ношу в передних, опрокинув их. Когда он снова подобрал щит, девушка успокоила их шокером. Позади громыхали шаги преследователей, и если бы беглецы не подсуетились, те настигли бы их в тот же миг. Спас их шлюз, за которым обнаружились растерянно метавшиеся, паниковавшие Эрнелл и Дирк. - Мисс Сян! Что вы здесь де… Закончить вопрос Эрнеллу не дала пуля. Отнюдь не резиновая и угодившая в глаз. Он умер до того, как упал, но, подхваченный Викторией, успел произнести: - Б-бегите… Она не впервые прикасалась к мертвецу и не боялась крови. Не так давно, служа бортовым врачом в медицинском отсеке экзокрейсера "Резолют-2", она видела такое ежедневно и не теряла самоконтроля, но не каждый день умирает тот, кого ты знаешь и безгранично уважаешь почти восемь лет. Ледяное оцепенение, в которое она впала, опуская на пол тело своего научного руководителя, почти завладело ею, но его предсмертное повеление помогло ей позаботиться о собственной судьбе. В полуметре от неё свистнула следующая пуля, тоже не резиновая. Дирку окровавило правый бок, но на этот раз доктор шоку не поддалась. Схватив вскрикнувшего старика, она потащила его к следующему шлюзу, последнему перед искомым кубриком. Он бормотал что-то бессвязное и почти плакал, Викки тяжело было это слушать, но она пресекла эмоции до более подходящего времени. Бойцы службы безопасности с травматами присоединились к подтянувшимся бронированным и побежали следом. Фаэтона такой расклад злил. Во внутренних секторах он неплохо ориентировался и сам искал лучший маршрут, но теперь, в одном из внешних, был вынужден положиться на людей. Почему-то это вызвало страх и, как следствие, раздражение. - Почти на месте, - подошла Виктория к электроблоку и отколупнула крышку. Пробки стояли не так, как положено, и были перепаяны, но зато рубильник был связан с обеими сетями. Повернув его, она убила двух зайцев. Двери, требовавшие именной авторизации, заблокировались и заперли секьюрити внутри, а обычные, в том числе и та, что вела в ангар – наоборот, однако всё вокруг погрузилось в кромешную тьму. - Упс, блэкаут, - донеслась справа усмешка Фаэтона. - Ладно, я вижу всё. Он выкинул железяку и снова взял Викторию за руку - чтобы она его не теряла - хотя до экзолётов оставалось всего ничего. Вскоре она всё же разглядела три охранные машины, две шагательные и один двухместный экзоистребитель, стоявшие в ряд вдоль чёрно-жёлтого полосатого порога. - Вот как назло, а?! – вырвалось у неё. Шагательные модели были бесполезны, втроём на таких не улетишь, а истребитель, в просторечии экзокрыл, она не пилотировала ни разу. - Я поведу, - вызвался Дирк, и она посмотрела на него с такой благодарностью, что он даже немного покраснел. Никоим образом не являясь военным лётчиком, он имел скромный, но всё же опыт – в составе экспедиций летал на напичканных цифровыми потрохами крылатых научных станциях - и не мог им пренебречь. Рана очень болела и сковывала подвижность, но пуля не прошла глубже кожи. - Что с остальными? – с неопределённой интонацией спросил Фаэтон. Незаметно было, чтобы он волновался за кого-то, кроме себя и "куратора". Если она была для него союзницей, а хозяева лабораторного комплекса – врагами, то статус подневольных медиков находился где-то посередине. - Убиты, - выдохнул Дирк, возясь с замыкателем створок кабины. - Так было условлено на случай подобного инцидента, я кое-что подслушал... У Виктории ёкнуло сердце. Она стукнула себя по лбу, но закусила губу и ничего не сказала. Между тем профессор довёл дело до победного конца, створки разъехались и приборная панель вспыхнула подсветкой. Он устроился спереди, перерезав скальпелем провод противоугонной системы, и аварийно обнулил конфигурацию киберсвязи, чтобы экзокрыл не заартачился под чужаком. - Вы оба - назад. - Оба? - Да! Живее, пока они не взрезали шлюз лазером! Пространства на заднем сидении вполне хватало на двоих пассажиров, но только если один посадил бы другого на колени... что и сделал Фаэтон без малейших раздумий и намёков на этикет. Виктория, не успев и пискнуть, поразилась его нахрапистости, но возражать не стала, лишь удивлённо покрутила глазами и застегнула страховочный ремень поверх них обоих. - Спасибо... генерал-губернатор. - Генерал-кто? Дирк рассмеялся в бороду. Дюзы изрыгнули синее пламя и истребитель оторвался от пола, наполнив ангар жаром, от которого тотчас же растаял иней на воротах. Как ни намеревался нейрофизиолог избежать шума, не было иного способа открыть ангар, кроме как пальнуть из бластеров. С трёх выстрелов преграда начала плавиться, на пятом вылетела из пазов. Внутрь ворвалась буря, нёсшая с собой снежную позёмку, и чуть только экзокрыл вылетел за пределы ангара, его тут же повело в сторону. Дирк заругался, но справился и включил тягу, быстро набирая высоту. Шторм снова был им на руку - если охрана и доберётся до оставшихся экзолётов, то угловатые двуногие машины при таком ветриле быстро отстанут от остроносой и обтекаемой металлокерамической птицы. - В Рио? - Нет, там нас найдут! – перепугалась Виктория. - Берите курс на Чикаго. Ночь была беззвёздной и безлунной, неистово бушевавший над Гренландией буран не позволил экзолётчикам разогнаться. Уныло покружив над островом, они вернулись в комплекс ни с чем, тогда как Викки всё не могла поверить, что выбралась из концлагеря живой. Аккуратно, но крепко притиснутая ручищей своего попутчика к его широкой бугристой груди, она вспомнила, как не без удовольствия тихонько ощупывала жёлтые треугольники над его бровями и красный ромб посередине, пока он отлёживался под капельницей, как он прижмуривался, молчаливо разрешая ей вольничать, и смотрел на неё пристально, неотрывно, с бессловесной, но явственной симпатией. Смирившись с положением, она поймала себя на мысли, что теперь они квиты - и что протестовать ей как-то уже и не хочется...* * * Экзокрыл без номерных набоек приземлился в зелёной зоне в двадцати километрах от мегаполиса. Профессор Юджин Дирк спрятал его в обваленном тоннеле старого метро, куда реконструкционная машинерия доберётся очень нескоро, и перевёл в спящий режим. Ещё над океаном он стёр сигнатуру, обнулил идентификаторы и вывел из строя чёрный ящик, так что если Управление и следило за транспортным средством, то в тот момент оно бесследно пропало с радаров. На том, чтобы не взрывать его, а приберечь, настоял Фаэтон. Его инициатива была поначалу воспринята в штыки, но Виктория нашла в ней резон: с крыльями, пусть и крадеными, лучше, чем без крыльев... и ни она, ни Дирк не заметили его довольной полуулыбки. О чём бы он ни размышлял, что бы ни бродило в потёмках мозга, ещё не очистившегося от психотропной дряни – всё осталось в тайне. Расположившись на крыше порушенного коттеджа, они устало глядели на деловой центр необъятного Чикаго. На фоне рассветной зари он напоминал расчёску со сломанными, поредевшими зубцами. Вдали со свистом проносились пригородные поезда, но концерт цикад был громче. Виктория чувствовала себя потерянной, застрявшей между жизнью и смертью, мокрыми глазами уставившись в никуда. Она провожала в вечность годы работы и почти дружбы с Майклом Эрнеллом. Он был необщительным, шутить не умел, смеялся редко, студенты и аспиранты считали его неуживчивым шизоидом, но для неё он был умом и сердцем института. В наследство всемирной науке остались его публикации, где-то живут его дети, но Викки ценила его самого, ушедшего в небытие. Часть её ушла туда вместе с ним. Кем себя считают те, кто способен по указке сверху убивать невиновных? Она поглощала чудом сохранившуюся в кармане халата шоколадку, забыв, что обычно их вкус приносит удовольствие. Дирк оперировал себя, закусив губу и стараясь не выронить иглу - пуля прошла по касательной, но глубоко рассекла кожу. Тот, чьё имя недавно носила столица Америки и Земли, сидел на обломках, ссутулившись, и угрюмо смотрел на сонные утренние звёзды. - Хочешь? – предложила ему Викки свой запоздалый ужин-завтрак. Фаэтон сперва отказался, затем нюхнул протянутое ему лакомство, откусил кусочек и в удивлении приподнял бровь. В лаборатории его кормили гадкой протеиновой кашей... Когда позади пучина неизвестности, а впереди неизвестный же горизонт, что выберешь ты, имея при себе лишь горстку потускневших чужих воспоминаний? Места, где ты никогда не был, и события, которых ты никогда не инициировал, заточили тебя в мираж старого мира, как в тюрьму. Постепенно, но неумолимо он тает и уступает место новому, в котором тебя быть не должно. - Доктор... моя раса истреблена? Я последний? - Конечно же нет! – поспешила Викки развеять его страх. – Прости, что никогда не говорила с тобой о твоих сородичах. Не было условий. Он согласился, но сжал кулаки. Костяшки скрипнули. Виктория с содроганием ждала вопроса о том, почему вокруг столько развалин, почему он не на Марсе и зачем его спасли, но он спросил о другом: - Так, значит, это точно был не я? - Точно. От него у тебя только имя. - Не только! – с неожиданной злостью огрызнулся Фаэтон и поднял глаза на облака, раскрашенные в жёлтый и красный цвета. Он нахохлился и насупился. Ему хотелось знать всё о том, чей геном он в себе нёс и что тот, старый, сделал перед тем, как кануть в небытие и потащить за собой его, нового и ни к чему не причастного. И ещё то, почему земляне, пробудившие его от многолетнего сна, с такой убеждённостью принимали его – Фаэтона-2 – за подобие Фаэтона-1. - Нога болит? – вернул его в реальность участливый вопрос. Он кивнул, потёр голень и посмотрел на пальцы, слегка измазанные в лиловой сукровице. Уже завтра ссадина заживёт, но припухшая гематома долго будет болючей. Виктория снова порылась в безразмерных карманах и выудила пачку лейкопластырей. - Заклей, - вручила она ему бактерицидный квадратик. - Мистер Дирк, вы там как? - Выживу. Всё, собираемся! Нельзя здесь куковать. - Куда вы меня денете? - в лоб поинтересовался Фаэтон. Хочешь не хочешь, а с генами не поспоришь. Диктатор не позволял себе быть игрушкой обстоятельств. Его потомок, несмотря на полупустую голову и отсутствие документов, уже не "объект". Он не упрямился, не агрессировал, но, как ни банально, он крупнее и сильнее их обоих и, если его вдруг что-то не устроит, он избавится от них в два счёта. - Я понял, что вы не хотите мне смерти или того, что удумал этот... Райнер, - буркнул он, испытующе всматриваясь учёным в глаза, - но я здесь чужой. Землю видел только на фото. Картинно вздохнув, Викки с хлопком положила руки ему на плечи. - Не беда, освоишься. Мы денем тебя туда, где ты привыкнешь к Земле и выучишь законодательство, а мы всколыхнём прессу. Тут не ахти какая демократия, но правозащитники встанут за нас горой. А ещё пора покончить с официозом, я задолбалась корчить из себя чопорную педантичку! - сдёрнув резинку с волос, она будто бы сбросила каменный панцирь. - Отныне я для тебя не "доктор Сян", а Виктория или просто Викки. Скоро мы укроемся в недрах нашей неприглядной действительности... и я закажу поесть, - она улыбнулась и, склонившись к его уху, прошептала: - Вашество, не желаете ли шницель с кровью? В глазах цвета солнца тотчас же зажглись задорные искры.