Глава 66. День баррикад (1/2)

Париж, 12 мая 1588Послышался гулкий стук шагов за дверью. Кажется, кто-то бежал по галерее. Шпоры гремели, ударяясь о мраморные плиты.Генрике, отрывая взгляд от книги, поморщился. Он ненавидел подобную резкость.Дверь с грохотом распахпулась и на пороге возник буквально задыхающийся Луаньяк.– Если там не произошёл апокалипсис, тебе стоит опасаться моего гнева. У меня сегодня ужасная мигрень и я не в состоянии переносить шум, – невозмутимо произнёс король.– Хуже, чем апокалипсис, Ваше Величество! – вскричал гасконец. – Герцог де Гиз, несмотря, на ваш запрет, в Париже!От Валуа можно было бы ожидать криков, сжатых кулаков, угроз, но ничего подобного не произошло. Ни малейшей эмоции не отразилось на его лице. Генрике медленно поднялся и прошёл к окну, стремительный светом отдёргивая тяжёлую портьеру, пуская солнечный свет, который мгновенно залил королевские покои.Он развернулся к Луаньяку и тот увидел, как тонкие бледные губы растягиваются в какой-то странной облегчённой и торжествующей улыбке.– Я знал, что однажды он явится.Король давно предвидел то, что Гиз ослушается приказа не появляться в Париже. И ждал этого дня. Теперь будет открытая борьба, а не годы напряжённого ожидания. Отчего-то ему казалось, что так будет проще.Гиз хочет битвы за Францию? Он её получит. И пусть победит сильнейший.– Призовите в Париж три полка швейцарских гвардейцев. Для начала. Разместите их в городе.– Но, Ваше Величество, законы ведь запрещают расквартировывать иностранные войска в Париже! – осторожно заметил Луаньяк.– Я король здесь, чёрт возьми?! Пускай герцог де Гиз соблюдает законы. А я хоть вновь потоплю пол Франции в крови, как в Варфоломеевскую ночь, но не дам ему свой престол!***– Горожане строят баррикады, – мрачно вымолвил Шико, стоя рядом с Генрике. – Они недовольны тем, что в Париже войска. В народе полное сметение, они начинают протестовать.

Теперь они наблюдали за кипящим городом с верхней галереи Лувра. И наблюдения эти были весьма неутешительны. Шло время, а ситуация накалялась.– Мой король, что теперь будет? – испуганно спросил Анджело, хватаясь за ладонь Генрике, который успокаивающе погладил его дрожащие пальцы.

Он понятия не имел, что будет, но отчего-то сохранял полнейшее благодушие. Кажется, Валуа был рад тому что теперь все точки будут поставлены.– Ворота открыты? – спросил он у городского губернатора, который пришёл во дворец.– Лишь Сент-Оноре, Ваше Величество, – пролепетал он.

– А что вы можете рассказать об обстановке?

Этот грузный человек средних лет со вспотевшим лбом сам едва ли что-то понимал, находясь в абсолютном сметении.– Буржуа закрывают лавки. Люди шатаются по улицам и выкрикивают протесты. Доступ к основным городским организациям начинают перекрывать... Ну... В самом прямом смысле.

– Я же сказал – баррикады, – встрял Шико. – Они сваливают посреди улиц мешки с зерном, мебель... В общем, всё, что под руку попадается.

– Этот народ безумен! – вздохнул Генрике.

– И народ того же мнения о короле Валуа, – горько усмехнулся Шико.

Даже отсюда Генрике видел, что на улицах действительно царил ажиотаж.

Между тем, губернатор вновь крайне неуверенно заговорил:– Ваше Величество, если позволите... Я... Кхм... Я бы мог отправиться на улицы и лично сообщить буржуа, что всё в порядке, им не стоит беспокоиться из-за этих швейцарцев...Не хватало ещё, чтобы бушующая толпа его растерзала!– Вы уверены, что будете в безопасности? Если уж они озверели, – он абсолютно надменно аристократичным жестом указал в сторону прлстиравшегося внизу города, – это предельно опасно для всех.

***– А что если мне арестовать Гиза и прочих основных людей Лиги, а? Ведь происходящее можно уже расценивать как бунт! А ещё вздёрнуть на главной площади парочку тех, кто сейчас очерняет имена правящего дома Валуа!

С этими словами король вошёл в залу, где ближе к вечеру в очередной раз собрался совет.

– Тогда, Ваше Величество, вздёрнуть понадобится пол Франции, – вздохнул канцлер. – И Гиза вы не схватите. Он высказывает вам открытое неподчинение, а когда в дело вступает сила, законный король вы или нет – уже роли не играет. Он пойдёт до конца и напролом, а остановить его невозможно.– Я всё это понимаю, – буркнул Генрике.– На Новом рынке и у моста святого Михаила усилились беспорядки. Там уже открытый мятеж! – сообщили королю.– Но позволить нашим наёмникам сейчас дать отпор бунтующим – значит устроить резню, – вдруг неожиданно рассудительно сказал Генрике, усаживаясь в кресло во главе стола.– Эта резня спасёт нас всех и не позволит офицерам Гиза взять Париж! – воскликнул нервно мечущийся по залу д'Эпернон.Сейчас его яркий расшитый наряд смотрелся крайне не в тему. Герцог напоминал экзотичную птицу во мраке ночи.

– Я не был организатором Варфоломеевской ночи. И вторую устраивать не желаю, – твёрдо заявил Генрике. – Да, отдать швейцарцам приказ применить силу – значит сохранить безопасность и Париж. Однако вопрос цены. Я не желаю множества смертей. Я тот ещё грешник, но не правитель-убийца.

Ещё утром он говорил ровно противоположное. Однако сейчас Генрике вдруг понял, что должен быть не трусливым королишкой, а истинным благородным королём из древнего рода.– И что нам делать? – вопрошающе взглянул на него Дюплесси-Морне.

– Ждать и наблюдать.***Следующее утро началось с дождя. Редкие капли нитями срывались с мрачных небес.А в воздухе пахло отчаянием.Генрике не спал всю ночь, сидя у окна и слушая не стихающие крики, наполнившие город.Кажется, кто-то воспользовался всеобщей суматохой, чтобы свести и личные счёты.Генрике размышлял о том, что этот народ, по сути, всё ещё живёт в прошлых эпохах, когда в мире царило насилие, а человеческая жизнь едва ли ценилась. Возрождение, казалось бы, осветило всё лучами мудрости, гуманности однако мрак не уйдёт быстро. А они все – часть этой тьмы. Франции нужно что-то новое для избавления от оков прошлого.И Генрике с грустью осознавал, что он этим новым не станет. Поздно уже.Было часов восемь утра, когда он покинул свои покои и вновь направился в зал. Там его вновь ждали. Эти люди, которые всё ещё были подле него, когда половина двора в страхе покинула Лувр, теперь вызывали у него ещё больше уважения. Кое в чём ему всё же повезло: мудрейшие мужи Франции верны ему.– Где сам Гиз, позвольте узнать? – обратился Генрике в пространство.

– На подступах к Парижу, – сообщил Луаньяк, только что выбиравшийся на разведку.

Губернатор, вновь пришедший в Лувр, принялся хаотично креститься. Казалось, бедняга вот-вот хлопнется в обморок.

– Говорят, у мятежников запасы оружия в монастыре Кордельеров, – продолжал гасконец. – Они начали раздавать его студентам