Глава 65. Кого любит бог (1/2)

– И что же ты, просто войдёшь в Париж? Генрих, да ведь это же немыслимо! – воскликнул Луи. – Это революция! Побойся Бога.

Он стоял чуть в стороне, явно опасаясь четвероногого чуда света, и пытался вести с братом серьёзные разговоры. Кардинала очень сильно напрягали последние планы Гиза. Точнее, они даже ужасали. Луи всегда отличался рассудительностью и сейчас она твердила ему, что как бы триумфально Генрих наверх не шествовал, падение с самой вершины может оказаться смертельным.

– Бог за меня, милый брат, – ответил Генрих, хватая под узды гнедого жеребца.

Это был прекрасный андалузский конь, чернота которого так и сияла под лучами солнца. Его прислали в подарок Гизу, который теперь занимался усмирением буйного нрава породистого животного.

Кажется, все лигисты кроме осторожного кардинала поддерживали дерзкие планы Генриха. Каким бы чистейшим безумием они не являлись.

К чёрту правила, традиции, многовековые устои, когда можно попросту силой занять престол. Благо, у них её достаточно. А Валуа теперь уж слишком слаб.

– В народе каждый день поднимаются бунты. Люди ненавидят короля, – промолвил Генрих, ставя ногу в стремя. – Я же пообещаю им новую династию и новую жизнь.

Он едва ли мог дать им жизнь лучше. Только они об этом не догадывались. Да и Генрих всегда отличался излишней самонадеянностью.

Ещё недавно в его мыслях была изощрённость, теперь же он решил ринуться напролом.

– Осторожнее, он необъезжен! – воскликнул Луи. – Может и скинуть.

– Меня? – горделиво взглянул на брата Гиз. – Никогда.

***Марго уже привыкла слоняться по замку без дела. Теперь её не занимали политические интриги, а хозяйкой, устраивающей банкеты, ужины, балы, охоту, она в этом доме не была.Екатерина Клевская глядела на неё с нескрываемой ненавистью. А муж ту и не замечал вовсе. Лишь приходил в детскую проведать своих чад.

Мария-Екатерина тоже была холодна. Теперь у неё были все причины не доверять Маргарите.

Замок был наполнен людьми, только вот поговорить здесь было не с кем. Генрих был вечно занят, проводил с Марго лишь ночи, а днём вечно пропадал. Они были счастливы вдвоём на берегах Нормандии, но теперь будто бы отдалились друг от друга.

Валуа теперь была на вторых ролях. Всего лишь любовницей великого человека, на которого с замиранием сердца глядела вся Франция. Поскольку над ней Франция насмехалась. Она отвергла свою принцессу. В народе только и ходили слухи о том, что Маргарита собирает сердца своих умерших мужчин, а ещё совершила кровосмешение со всеми братьями, да и вообще самая настоящая ведьма, промышляющая чёрным колдовством.

Она лишь насмехалась над всем этим. Много нового о себе узнавать всегда забавно.

Одним из солнечных мартовских дней Марго, встав после полудня, привычно прогуливалась в саду. И угораздило её встретить на своём пути герцогиню де Монпансье, тоже неспешно шествовавшую по дорожке. Было неловко оказываться один на один. Теперь, когда отношения между ними были весьма натянутыми.

– Добрый день, Марго, – кивнула Мари, останавливаясь.

Валуа осторожно ответила на приветствие.

– Что ж, не составишь мне компанию, раз уж мы обе здесь? – достаточно доброжелательно предложила герцогиня.

Они пошли дальше вместе, держась на порядочном расстоянии, изредка бросая друг на друга изучающие взгляды.

– Я уже несколько месяцев хочу спросить, – подала голос Мари, – зачем тебе это всё?

Маргарита непонимающе приподняла брови.

– Что всё?

– Быть здесь подле Генриха.

Она и сама едва ли знала, зачем ей это.

– Что бы ты обо мне ни думала, я люблю его, – пожала плечами Маргарита.

Герцогиня усмехнулась очень цинично.

– Вы с моим братом используете друг друга, – напрямую высказала она свои мысли. – И любовью называете эгоизм.Марго совсем не желала об этом говорить.

– Ты ничего не знаешь, – бросила она, ускоряя шаг и весьма непочтительно оставляя Марию-Екатерину позади.

– А ты не хочешь признавать очевидного! – крикнула ей вслед та.

Маргарита не хотела и думать о подобном. У них с Генрихом оказалось всё гораздо сложнее, чем они оба могли ожидать. Они любили друг друга в юности, но теперь, ставшие совсем другими людьми, едва ли друг друга знали. Оба чувствовали нарастающее непонимание. Можно испытывать страсть, нежность, но понимать друг друга – это совсем другое.

***Генрих пришпорил коня, теперь послушно двигающегося рысью под уверенными руками, сжимающими поводья. Оставалось совсем немного, каменные стены монастыря уже виднелись за деревьями.

В этот день он никому не сказал, куда едет.

В эти места он не наведывался, однако теперь решил, что пришло время.

Монастырь был совсем небольшим, с каменной стеной и побелёнными стенами. Встретили его с поклонами, как сеньора этих земель и одного из первых людей Франции. Тем более, эту обитель организовали под его личным патронажем, поэтому герцога здесь буквально боготворили.Настоятелтница сама вышла ему на встречу. И, разумеется, не отказала в просьбе проводить его к сестре Августине.

Они прошли через внутренний двор монастыря, где цвёл прекрасный сад, повсюду под солнцем виделись белые одежды монахинь, прогуливающихся под полуденным солнцем или же выполняющим свои послушания. Путь их шёл через сводчатую галерею, расписанную прекрасными фресками. Генрих немного приостановился, когда взгляд его уцепился за изображение страшного суда. Архангел Михаил чертами походил на него самого. Кажется, художник остался предельно доволен предложенной ему суммой денег. Гиз иронично усмехнулся.

Через какое-то время они прибыли к месту назначения, отказываясь перед низкой дубовой дверью в тёмном коридоре.

Жила она скромно, сама выбрав крохотную келью, где всё свободное время проводила в молитвах. Другие монахини поражались её благочестию. Среди них ходили слухи о том, кем она была в миру. Всем было известно, кто её сюда определил. Однако, что такая благочестивая скромная девушка делала в окружении скандально известного на всю Францию великого господина, им было невдомёк.

– Она может быть в молитвах, милорд, – предупредила настоятельница.

– Полагаю, мне она позволит её отвлечь.

И он решительно постучался.

Дверь открылась через какое-то время. И он онемел.

За то время, что они не виделись, лицо её стало изучать ещё больше благодати. Она, кажется, похудела, но на щеках её горел здоровый румянец. Значит, эта обстановка благодатно влияла на неё.

Увидев его, она мягко улыбнулась, вставая с колен и отходя от распятия, висящего на стене.

– Я ждала тебя.

– А я никак не мог доехать до тебя, Агнесса.

Ей дали другое имя при постриге, но она всё ещё была его нежной Агнессой. Он помнил её той.

– Как ты живёшь здесь?

– В умиротворении и с Господом. Сёстры очень добры ко мне. А ты как?