3. Спокойная ночь (1) (1/2)
Она истекала кровью. Кровь хлестала из пробитых ладоней, пузырилась между ног, клокотала в горле, мерзким соленым привкусом стояла во рту. Не в силах ни шевельнуться, ни крикнуть, Памела медленно погружалась в липкую трясину. Бобби лежал с ней рядом – словно в тысяче миль, холодный и неподвижный, как мертвец; не дотянуться до него, не докричаться. Она одна здесь, в зловонном кровавом болоте. Совсем одна. Над ней раскинула ветви старая яблоня из сада тети Мэгги – та, на ветвях которой они с Клиффом играли в Тарзана и Джейн. Когда это было – сто, тысячу лет назад? Ветви гнутся и клонятся к земле под тяжестью урожая. Огромные красные яблоки, словно множество налитых кровью глаз, смотрят прямо на нее, тянутся к ней – ниже… ниже…
Но, боже, откуда такое зловоние? И этот тусклый багровый свет, идущий словно из-под земли… И почему так холодно? Где же солнце? - Солнца не будет, - произнес тихий нежный голос над самой ее головой. Памела с усилием повернула голову – и увидела перед собой босые девичьи ноги, легко ступающие по липкой грязи. Чуть выше – белый подол ночной рубашки. - Это же Хелливиль, - колокольчиком прозвенело над ней. – Здесь всегда ночь. Келли Харпер, девушка из мотеля, присела над ней. Она снова куталась в старушечью шаль с кистями; голова ее была низко опущена, копна белокурых волос закрывала лицо. - Помоги… мне… - с трудом простонала Памела. Келли взяла ее за руку. Пальцы ее были как лед. - Твой ребенок умер, - тихо сказала она. – И ты не можешь жить дальше без него. От сострадания, звучащего в ее голосе, у Пэм сжалось горло. - Помоги… Ветви яблони тянулись к ней, словно руки со множеством пальцев, усеянных огромными алыми каплями. Одно яблоко сорвалось с ветки, упало в грязь. Еще, и еще.
- Знаешь, - проговорила Келли таинственным полушепотом, словно делясь секретом, - у меня теперь тоже будет ребенок! Только он не умрет. Никогда не умрет.
Новое яблоко упало с ветки ей в ладонь. Маленькая, почти детская рука с обломанными ногтями поднесла яблоко к губам Памелы, предлагая попробовать.
Темный ужас заставил Памелу, сжав губы, отчаянно замотать головой. - Никто не умирает у нас, в Хелливиле. А знаешь, почему? Знаешь? Келли впилась в яблоко ногтями – и сияющий румяный плод лопнул, брызнув слизью Памеле в лицо. Из-под кожицы посыпались черви. - Знаешь, почему? - с каким-то мистическим восторгом в голосе повторила Келли. – Знаешь? Она запрокинула голову к багровому бессолнечному небу; порыв ветра откинул назад серебристые волосы – и Памела закричала, увидев ее лицо. Она проснулась, тяжело дыша, с отчаянно бьющимся сердцем. Пижама была противно-липкой от пота. Тускло горел ночник на тумбочке; Бобби не спал – сидел рядом на кровати, к чему-то прислушиваясь. - Я тебя разбудила? – пробормотала Памела, с усилием возвращаясь из кошмара в реальность. – Извини… - Нет, не ты, - вполголоса ответил Бобби. – Пэм, ты тоже это слышала? - Что? - Я проснулся от шума.
Памела напрягла слух. Нет, она проснулась не от шума – от запаха крови и гнили, от ужаса, порожденного темными словами Келли, оттого, что хорошенькое личико ее превратилось в оскал мертвеца. Но никаких подозрительных звуков не слышала, ни тогда, ни сейчас. Стояла глубокая ночь, и мотель спал – как спал, должно быть, и весь город. - Я точно слышал какой-то шум, - медленно проговорил Бобби, - и доносился он с того конца коридора. Из комнаты Дж.Р. - Знаю я, что там был за шум! – пробормотала Памела и отвернулась к стене. - Да нет, я серьезно… Памела поняла, чего он опасается: вдруг диковатые братья Келли застали Дж.Р. в постели со своей сестрой и теперь преподают ему урок арканзасской патриархальной морали? - Знаешь что, - сказала она решительно, - если твой брат в очередной раз вляпался в историю – может, пусть для разнообразия выпутается сам? Он же у нас мастер договариваться и убеждать, верно? Вот пусть применит свой дар убеждения на практике. - Я все-таки схожу проверю, все ли у него в порядке, - секунду поколебавшись, проговорил Бобби.
Встав с постели, натянул джинсы и двинулся к дверям.
- На всякий случай запри дверь, хорошо? – бросил он, оглянувшись. – Я сейчас. Пэм подчеркнуто вздохнула; затем за спиной у Бобби раздался шорох, шлепанье босых ног по полу, и щелкнул замок.
?На всякий случай?, - мысленно повторил Бобби. Он не стал говорить об этом жене, чтобы ее не тревожить; скорее всего, ему показалось… да, конечно, просто почудилось со сна… и все же… И все же он был почти уверен, что проснулся от выстрелов. ?Не спеши, Бобби, пусть твой братец хоть пару раз получит по морде!? - с этой нехристианской мыслью Памела забралась под одеяло, закрыла глаза… И снова увидела перед собой яблоко, полное червей, и острые оскаленные зубы Келли.
В последние месяцы ее нередко мучили кошмары; но этот кошмар был как-то особенно ярок. Кажется, и сейчас она чувствовала пронзительный холод и боль в запястье, там, где мертвая девушка во сне взяла ее за руку. И запах… слабый, но отчетливый запах гнили стоял в воздухе и сейчас. Нет, снова заснуть ей не удастся. Пэм села, ежась от холода, спустила ноги на пол. Ковер, мягкий и пушистый вечером, сейчас показался ей неприятно влажным и каким-то колючим. Памела окинула комнату взглядом. Вставать и включать верхний свет не хотелось; но даже в тусклом свете ночника ее не оставляло ощущение, что номер как-то… изменился. Неприятно изменился.
Скорее бы вернулся Бобби!
Она прислушалась – но из-за двери не доносилось ни звука. Желая чем-то себя занять и отвлечься от воспоминаний о кошмаре, Пэм взяла с тумбочки Библию в коричневой обложке, раскрыла на середине…
- А это еще что такое?! – спросила она вслух. Книга без названия оказалась вовсе не Библией.
Трудно было сказать, книга ли это вообще. По тонким, пожелтелым от времени страницам разбегались от центра к углам спиралевидные узоры, сложенные из мелких косых штрихов и черточек. Когда Памела попыталась в них всмотреться, у нее сразу зарябило в глазах. Похоже на письмо: но это определенно не кириллица, не арабская вязь, не иероглифы, вообще не какая-либо известная ей система письменности. Памела нахмурилась, поднеся руку ко рту, борясь с приступом тошноты: эти спирали и черточки вызвали у нее что-то вроде морской болезни. Вдруг новая мысль пришла ей в голову. Пэм встала, повернула ночник так, чтобы он бросал свет на противоположную стену, и подошла к пейзажу на стене. Ей хотелось проверить свою догадку. Да, несомненно, это был вид на Хелливиль – и на картине не было той же детали, отсутствие которой заметила Памела вчера, когда они проезжали через город. Вот мэрия с флагом; вот двухэтажное кирпичное здание школы; вот ровные, словно по линейке вычерченные, улицы и аккуратные ряды домов с палисадниками… но нигде нет церкви. Но это же Библейский Пояс! Как может здесь не быть церкви – даже в самом захудалом городке? Памела вздрогнула и обхватила себя за плечи, снова ощутив, что в номере холодно, очень холодно – даже для ночи в ноябре.