Отец и дочь (1/1)
—?Не плачь, дитя мое,?— говорил Одвин, гладя темные волосы Азарики. —?Нет причин горевать.—?Я от радости,?— улыбнулась она. —?Это такое счастье, папа, знать, что ты жив, видеть тебя! Я сразу поспешила сюда, как только поняла, что загадочный лекарь, приехавший к Винифриду, это ты!Они разговаривали уже несколько часов, но Азарика хотела повторять снова и снова, как она счастлива, настолько велико было и потрясение, и радость.—?Ты жив, ты занимаешься делом, которое любишь, ты нашел свою судьбу. И ты здесь, рядом! Даже не укладывается в голове.—?Тише, дочка, успокойся! —?мягко сказал он. —?В твоем положении вредно волноваться.—?О да, отец, у тебя скоро будет внук.—?Вы хотите мальчика?—?Я буду рада одинаково мальчику и девочке, но Эд…—?Да, я понимаю, он хочет, конечно, только сына, наследника!—?Да, это так.И, немного помолчав, добавила:—?Я люблю его больше жизни, папа. Его невозможно не любить!—?Это понятно, он же твой муж. Но я бы хотел быть уверенным, что и он любит тебя так же сильно.—?Он любит!И, глядя прямо в глаза Одвина своими прекрасными глазами, она добавила почти с вызовом:?— Ты должен знать, папа: я не раскаиваюсь в том, что полюбила Эда, даже после всего! Если это дурно, пусть покарает меня Господь.
—?Почему же дурно, девочка? Любить?мужчину, тем более — своего мужа, не грех.—?Священники утверждают, что любить человека превыше, чем Господа, греховно.—?Господь, моя дорогая, сам разберется в этом и каждому воздаст по справедливости. Священники же?— только люди, а значит, им свойственно ошибаться и не все понимать, как и прочим людям.В этот момент Одвин особенно ярко увидел, как она изменилась. Это был уже не наивный и невинный ребенок, засыпавший когда-то под его сказания. Это была женщина, успевшая изведать жизнь, полюбить и готовая бороться и умереть за свою любовь. И эти переполнявшие ее чувства делали ее настоящей красавицей, одновременно загадочной, страстной и беззащитной.Она встала и прошлась по комнате, продолжая говорить:—?Был момент, о котором я только тебе могу сказать! Однажды зимой, в лесу, он сидел у костра, погруженный в свои думы, и даже не замечал меня. А я, тогда еще оруженосец, смотрела на него издали и думала, что за один только взгляд его глаз, за один поворот головы, за улыбку я отдала бы жизнь! Я шла бы за ним на край света и служила бы ему, даже если бы он… если бы он не полюбил меня.Мне бытолько быть возле него! Говорят, женщина никогда не должна признаваться мужчине в такой любви, в таких мыслях, если не хочет потерять его. И я не скажу ему этого. А тебе - говорю.—?Такие мысли естественны для любящих,?— проговорил он. —?И ты не должна в этомраскаиваться или бояться.—?Ты не испытываешь ненависти к Эду, отец?—?Нет, Азарика. Видишь ли, я совсем не знаю его, но знаю тебя. Будь он подл и коварен, ты не любила бы его. А то, что ты рассказала мне о его прежней жизни, многое объясняет. Он долго блуждал во тьме, нокто сам не желает оставаться во мраке, тот выйдет на свет. Думаю, он все же человек чести. Да и как я мог бы осуждать Эда, когда и сам большой грешник!—?На моей памяти ты делал людям только добро,?— улыбнулась она. —?Я не видела, чтобы ты кому-то отказал в помощи, и даже сюда ты приехал, чтобы помочь Винифриду. Стоило тебе пробыть тут несколько дней, и люди уже заговорили о добром и мудром Одвине! Иначе разве я нашла бы тебя?—?Ты просто слишком добрая девочка, и не хочешь напоминать о моих ошибках. Но сам я о них помню! Сейчас просто поражаюсь, каким был болваном, пытаясь уберечь тебя в нашем домишке от общества людей, от дружбы и влюбленности, от всего, чего хотят в твоем возрасте девочки, а затем девушки. Я сделал тебя затворницей, и твоими единственными друзьями на много лет стали книги. А ведь это должны были быть люди! В результате ты знала о заморских краях, до которых и за год не доберешься, и при этом не бывала даже в деревне, в трех лье от своего дома! Знала о деяниях Цезаря, Артаксеркса и Александра Великого, но не была знакома с соседями. Как же тебе было трудно оказаться одной в совершенно незнакомом мире!—?Сначала?— да. Но я не жалею, что попала в большой мир!—?О, конечно,?— улыбнулся Одвин. —?Ведь в этом мире ты встретила друзей и нашла свою любовь.—?Не только друзей. Но ведь и враги чему-то могут научить!—?Да, все так. Жизнь все-таки сложнее и интереснее любой книги, и порой враги становятся друзьями или возлюбленными.—?А друзья иногда предают,?— проговорила она.—?Да, предают. Тяжело мне было услышать, как Лалиевра поступала с тобою! Она всегда была... гмм...не проста, если не сказать - безжалостна и жестока, но такого я от нее не ждал.—?Она говорила мне, что когда-то давно вы были возлюбленными…—?Да, так и было. Когда-нибудь я расскажу тебе о ней больше.
- Давай оставим ее! Мне хочется знать больше о тебе, отец.- Да, прости меня! Ведь ты так мало знала обо мне, да и о себе самой. Знала только то, что я позволил тебе знать. И так, как я это преподнес. Все думал, что ты маленькая, что расскажу потом... Стыдно вспомнить, но даже о том, что у ребенка должны быть и отец и мать, ты узнала из книги! И когда ты спросила, где твоя мама, я растерялся. И, как всегда, пообещал тебе рассказать о матери, когда вырастешь.- Я выросла, отец.- Да, и сама скоро станешь матерью.
Он обнял ее за плечи и вновь усадил рядом.- Знаешь, в африканских песках водится птица страус. Она огромна, но труслива и не слишком умна. Встречая хищника, страус прячет голову в песок и думает, что его теперь не видно!
- К чему ты это? - рассмеялась она.- К тому, что был так же труслив и глуп, скрывая от тебя то, что ты должна была знать.- Почему не открыть это теперь?- Да, я расскажу тебе!И он поведал о восстании крестьян в далекой Гаскони и своем бегстве от стражников. Об опустевшей деревне, все жители которой были казнены. Все, кроме крошечной девочки, которую он нашел и увез с собой в Туронь. О своем чувстве вины, когда погибло столько людей, а он, подстрекавший их на бунт, спасся. О том, как он решил укрыться от большого мира и посвятить остаток жизни научным изысканиям и ей, своей приемной дочери.- Если бы я не нашел тебя, наверно, не стал бы спасаться, а вернулся и разделил участь тех несчастных, - глухо проговорил он, - слишком тяжел оказался этот груз! Но ты... Наверно, это был знак свыше - быть сильным, искупить вину, остаться жить ради беспомощного существа и заменить тебе родителей.Азарика долго молчала, выслушав эту горестную повесть. Но ни на секунду не отстранилась от Одвина, продолжая сжимать его руку.Наконец она нарушила молчание:- Ты все равно мой отец и им останешься. Пусть не ты дал мне телесную жизнь, но ты спас ее мне, а потом подарил и другую жизнь - духовную. Только ты - мой отец навеки. Осуждать тебя за что-то я не имею права и не хочу.И, меняя тему, тягостную для Одвина, добавила с улыбкой:- А насчет страуса - он не такая уж легкая добыча, отец!Если к затаившемуся страусу подойти совсем близко, он вскакивает и убегает. А ноги у него очень длинные, и бегает он быстро!- Откуда ты знаешь?- Откуда обычно, из книги! Один автор-римлянин описал редкостных животных, коих во множестве собрал в своем зверинце император Нерон. Ах, в библиотеке Парижского дворца были, наверно, тысячи книг! Я прибегала туда каждую свободную минуту! Думала, может, древние мудрецы подскажутмне то, чего я не могла понять. Или хоть помогут избыть мою тоску!- Тоску по нему?- О да! Но ответов на свои вопросы я в тех книгах не нашла.- Есть вещи, которых там и не найдешь, дочка. Но судя по твоему рассказу, ты в нужный момент сама поняла, как поступить! И все же жаль книг. Ведь все они погибли при пожаре?- Да. Я пыталась спасти хоть что-то, а в результате... И сама могла сгореть, и чуть не погубила Эда!- Это он спас тебя?- Да, отец.
- Броситься в пламя ради спасения другого способен не каждый.
- Не каждый! - с гордостью подтвердила она. - Но Эд... он необыкновенный, удивительный!Я очень-очень хочу, чтобы Эд узнал тебя, а ты - его! Пожалуйста, прости его, отец!- Я давно простил! И когда-нибудь ты сможешь без страха все рассказать ему. Но всему свое время! Не торопись, найди благоприятный момент, пусть даже не скоро. И когда вы оба будете готовы к такому разговору, ты поймешь это. Теперь ведь ты и сама знаешь, сколь хрупко счастье и как трудно найти любовь. А сохранить ее еще труднее.Он подошел кокну и приоткрыл ставень.- Уже рассветает, моя девочка! Мы проговорили всю ночь. Как когда-то у нас дома, в Турони.
- О, там было так хорошо. Ты рассказывал мнечудесные истории! И даже уверял, что я стану королевой. Наверно, ты просто чуть-чуть ошибся, я ведь только графиня.- Королевой ты еще станешь! А теперь ты должна лечь спать.- Ты говоришь в точности как тогда, отец.
- Ложись спать, милая. Агерад покажет мне, где я смогу отдохнуть до открытия ворот. А потом поеду к Винифриду. Я не оставляю надежды, что ему можно помочь.- О, если бы это было так! Но если ты будешь лечить его, то можешь задержаться тут еще надолго!- Да, но ты скоро уедешь к мужу.- Перед отъездом я обязательно увижусь с Винифридом и Агатой, а значит, встречу и тебя, отец.Одвин ушел, а Азарика долго еще лежала с закрытыми глазами, но не спала.- О Эд, - шептала она едва слышно, -как же мне не хватает тебя. Быстрее возвращайся!