Последние страницы дневника. И снова Барсучий Горб (1/1)

И вновь темная головка графини Парижской склонилась над старым фолиантом Аделаиды Каролинг.… Одна мысль, навязчивая и жестокая, не давала покоя принцессе. Вот уже почти семь лет. Она, эта мысль, то таилась где-то глубоко, напоминая о себе противным ощущением, будто скребут кошки, то чуть ли не вырывалась наружу.Принцесса хотела знать, кто была та… родившая бастарда от ее мужа. Женщины, помимо законной супруги, у него всегда были, как и бастарды от них. Но все они мало для него значили. Не притащил бы он в дом ребенка, прижитого с какой-нибудь крестьянской девкой. Кто-то из знатных? Но тогда пошли бы слухи, и хоть что-то удалось бы узнать.Вот Аделаида уже вторично овдовела, и Роберт-младший родился после гибели отца, и проклятого бастарда, этого подкидыша, она отправила в глушь, с глаз долой. Можно было забыть о его существовании и спокойно вздохнуть, но никак не получалось. Слишком сильно она любила своего герцога и ревновала даже теперь, когда его не стало.

О, как она хотела отомстить той блуднице, что родила ребенка от ее мужа! Ребенка, который отобрал у нее, Аделаиды, ту часть любви Роберта, которая могла бы доставаться ей.Помнится, муж как-то выговорил ей:—?Я же не обижаю твоего сына Конрада, хотя он от другого! И в душу к тебе не лезу, что да как. Не понимаю, почему ты так нетерпима к моему ребенку.Похоже, он действительно не понимал, если сравнивал ребенка от законного, хоть и навязанного мужа, и бастарда, рожденного неизвестно кем!Пока муж был жив, она не осмеливалась расспрашивать его людей. Но теперь, когда эти самые люди во многом зависят от нее, совсем другое дело.Дольше всех герцогу прослужил сенешаль Ангерран. Часто сопровождал его, и не только на войне. И в то время, когда она, ради любви к Роберту, признала своим его бастарда, Ангерран уже состоял при будущем герцоге.Как оказалось, мыслила она правильно. Ангеррану вовсе не хотелось в его уже не юные годы искать новое место службы, да и принцесса проявила щедрость.От него она и узнала о таинственной женщине из Урочища Морольфа. По словам воина, та женщина жила в уединенной и очень богатой лесной усадьбе, где герцог и посещал ее. Она была уже не первой молодости, когда он видел ее последний раз. Своеобразно красива, но то была красота увядающего цветка.Какое-то страшное подозрение шевельнулось в душе вдовы герцога еще в начале этого рассказа. А уж когда Ангерран упомянул о занятиях женщины?— она была то ли знахаркой, то ли ведьмой, Аделаида уже почти уверилась в том, что это ее сестра. Хоть звали ее иначе, но слишком многое сходилось. А услышав о том, что у герцогской любовницы рассечена губа, она поняла, что должна увидеть свою соперницу, иначе не успокоится. Все же у нее теплилась надежда, что Лалиевра и Эвлалия?— разные женщины.А если одна и та же… О, это было бы слишком чудовищно!Ангерран долго отпирался от сопровождения госпожи в Урочище Морольфа. Видимо, побаивался ведьмы. Аделаида, перемежая угрозы с посулами щедрой награды, все же добилась своего.Аделаида никогда еще не бывала в таком диком лесном краю, даже во время охот, и при других обстоятельствах чувствовала бы себя здесь скверно. Но сейчас она не замечала ни мошкары, тучами кидавшейся на людей, ни звуков ночного леса, и даже не думала о возможном нападении разбойников, которые как раз в такой глуши и укрываются.Она стремилась вперед, как одержимая, на привалах почти не спала и не ела, изводила сопровождающих требованиями ехать без остановок, корила Ангеррана за медлительность. Все недоумевали, откуда у нее вдруг взялось столько сил.Усадьба, которой они наконец достигли, была обитаема. Над крышей вился дымок, слышно было ржание лошадей, поскрипывание деревянного флюгера. Вечером ворота открылись, впуская крестьянина, пригнавшего с пастбища хозяйских коров. Почти во всех отношениях это была усадьба как усадьба, если бы только не колья с насаженными на них черепами. Воины Ангеррана повидали всякого, но даже им явно было не по себе в этом месте.Хозяйка Урочища долго не появлялась. Ангерран помнил, что госпожа Лалиевра нередко отлучалась из дома по своим, одной ей ведомым, делам. Умела ли она вылетать из дома на метле через трубу, он не знал. Но вот то, что она перемещается на самых быстрых конях, которых иногда запрягает в повозку, но чаще скачет верхом, было правдой. И разъезжать так она могла много дней.Ангерран надеялся, что и сейчас колдунья в отъезде, его госпоже скоро надоест ждать, и они повернут обратно.Но вот на исходе второго дня ожидания, когда принцесса уже собиралась уединиться в своей палатке, из леса выступила закутанная в длинный плащ женская фигура. Часовые хотели остановить ее, но одного взгляда ведьмы было достаточно, чтобы они встали, как вкопанные, и застыли на месте.—?Не бойтесь! —?властно сказала Лалиевра воинам. —?Хоть вы и явились сюда без приглашения, но вы выполняли приказ, и я не стану обращать вас в камень или насылать проказу. Конечно, при условии, что вы не будете мешать моей беседе с этой дамой.Принцесса, сделавшаяся белее мела, дала знак воинам отойти.Сестры остались стоять лицом к лицу, возле горящего костра.—?Итак, Аделаида,?— ядовито усмехнулась Лалиевра,?— я знала, что ты явишься. Захочешь знать, кто была любовницей твоего мужа. Правда, забавно все получилось?—?Не так уж и забавно для тебя! —?проскрежетала принцесса. —?Забыла, что твой ублюдок?— в моей власти? Вы заставили меня его признать, но тем самым дали право распоряжаться им.Лалиевра расхохоталась.—?Не повезло тебе в жизни, принцесса! —?сообщила она. —?Мало того, что ты смолоду была дурнушкой и никогда не блистала умом, ты еще и трусливая, сестрица. Даже с врагом можешь справиться не иначе, как в сопровождении десятка охранников. А теперь еще, оказывается, и с ребенком собралась сводить счеты. Большее тебе не по зубам. Это одна из причин, почему я не боюсь твоих глупых угроз. А вторая причина -это моя волшебная сила. Запомни: если хоть один волосок упадет по твоей вине с головы моего сына, я наведу смертную порчу на твоих детей! Однажды я уже прокляла тебя, и результаты тебе известны. Отняв у меня и любовь, и положение, и почти отняв жизнь, чего ты добилась? У тебя так и не было счастья с любимым человеком! Но, по крайней мере, остались дети. Смотри же, от тебя зависит, будут они жить или умрут.Аделаида бросилась вперед, чтобы вцепиться в лицо ведьме, но в шаге от нее вдруг почувствовала, что ноги будто приросли к земле, а протянутые вперед руки застыли в воздухе. Пошевелиться она не могла, но все видела и слышала.—?Итак,?— сказала Лалиевра,?— ночь можете провести здесь, я же не такой зверь, как ты, не заставлю брести ночью через лес. Утром все уедете. Не оборачиваясь. И не остановитесь до тех пор, пока не увидите ворота своего города. Кстати, к попам на меня доносить не ходи. Бесполезно.Следующие несколько дней стали самыми ужасными в жизни принцессы. Ревность, ярость, унижение жгли ее, точно раскаленное железо.—?О Роберт, что же ты натворил, зачем ты это сделал? —?многократно вопрошала она. Этот вопрос она повторяла то мысленно, то вслух, то безразлично, то с громкими рыданиями.Ее так оскорбили, и она не могла отомстить.Слова Лалиевры относительно порчи на детей не были пустой угрозой. Вернувшись в замок, Аделаида застала обоих сыновей в лихорадке. Лекари сбились с ног, прописывая все новые лекарства, но ничего не помогало. Неужели озлобленная фурия решила осуществить свою угрозу?Ночью принцесса увидела во сне сестру. Эвлалия кружилась в танце возле костра, время от времени останавливалась и плескала в него что-то из фляги, напевала на непонятном языке.—?Покусишься на жизнь моего сына?— убьешь своих! Жизнь твоих детей зависит от тебя!После этих слов Аделаида, прикорнувшая в изнеможении возле детей, проснулась в холодном поту. Кинулась к мальчикам. Оба лежали спокойно, она было подумала, что они мертвы. На самом же деле?— просто спали. И жара уже не было.Она смирилась на долгие годы. По-прежнему не могла слышать имя Эда, да о нем при ней больше и не упоминали. Но покушаться на его жизнь не решалась.

О Лалиевре знала, что та приобрела большое негласное влияние среди знати, и даже церковь смотрела сквозь пальцы на ее проделки. Так уж устроен мир - какую-нибудь деревенскую бабу могут забить насмерть или сжечь просто по подозрению в порче соседской коровы, а знаменитая ведьма, вхожая во дворцы, может влиять на судьбы государств и жить в чести и почете.Однажды Аделаиду посетила радость. Она узнала о пленении Эда норманнами. Что ж, вот где ему самое подходящее место, этому гордецу - в рабстве! Письмо, в котором он просил о помощи, полетело в огонь. Она торжествовала. И делатьничегоне пришлось, и она теперь навсегда избавлена от этого живогонапоминания о вероломстве Роберта Сильного.Радовалась принцесса не долго.Во сне к ней явилась Эвлалия.- Скоро простишься навеки с одним из своих детей... - шипела она, задувая расставленные перед нею на столе черные свечи.Когда погасла последняя, самая большая, ведьма захохотала, а принцесса с криком ужаса проснулась.Но время шло, сыновья ее здравствовали, и она почти перестала думать об угрозе своего врага.И вот как гром среди ясного неба - Эд не погиб. Он вернулся.Это было ударом не только для Аделаиды.Конрад, всегда ненавидевший сводного брата, после его возвращения стал словно не в себе. Казалось бы, с чего бы ему, графу Парижскому, завидовать бродяге и наемнику, следить за каждым его шагом, слушать все, что говорили о его дерзких выходках и удальстве?

Но Конрад делал все это!

А уж после того, как императрица, в которую Конрад был влюблен, вдруг отвергла его и не на шутку увлеклась этим безродным, граф помышлял лишь о мести Эду.- Оставь его, сын! - молила Аделаида. - Что тебе в нем? Он - лишь пыль под копытами твоего коня, не снисходи до мыслей о нем!Но Конрада уже было не удержать.Как только ему сообщили о битве на Лигере и вынужденной высадке бастарда на его землях, он, как безумный, бросился поднимать своюдружину.Аделаида, терзаемая дурными предчувствиями, призвала на помощь архиепископа Парижского, дабы уговорить сына.- Будь благоразумен, граф! - говорил старый Гоццелин. - Не покрывай позором свое имя, а лучше протяни руку помощи людям, претерпевшим муки в плену. Встреть своего брата, как подобает, пригласи к себе, окажи уважение его воинам. И люди будут славить тебя за благородство.Но Черный Граф лишь зло рассмеялся, вскакивая на боевого коня. Славить за благородство, ха! Это ли было ему нужно, когда его братца-бастрада теперь будут славить за беспримерный подвиг?! Опять Эд обошел его, и что особенно противно, даже не специально, просто у него так получалось.Но Конрад был в своем праве на этих землях. А то, что его обвинили бы в отсутствии благородства - потребовал отдать ему в рабство свободных франков, попавших в беду - для него сейчас было не важно. Главное - он унизит Эда, покажет, кто тут господин, а кто - приблудный чужак.Но проклятый бастард снова восторжествовал.Его человек победил в Божьем суде. И Эд еще и проявил свою показную щедрость, подарив брату всех пленных норманнов.Трофейные драккары вскоре унесли Эда и его людей обратно в Самур, а Конрад вернулся в Париж в прескверном настроении.Но в тот момент у Аделаиды все же отлегло от сердца. Ведь ее сын был жив, проклятый бастард ничего с ним не сделал.- Думаю, вам будет интересно, матушка, - со злостью говорил Конрад, когда она поднесла ему воду для умывания, - что я имел удовольствие лицезреть сегодня еще одного вашегосына, Роберта. Он был с Эдом и, по своему обыкновению, смотрел на него, как на небожителя. И сейчас снова побежал за ним, будто и не герцогский сын, а щенок. Наверно, тоже не прочь стать бандитом.Он отшвырнул кувшин и таз и вышел, на ходу вытираясь и комкая полотенце.Это был последний раз, когда Аделаида видела Конрада Вельфа живым.В тот же вечер напился и привел в ярость подаренного Эдом датского берсерка...В ночь после отпевания графа Парижского его мать добралась до своих покоев почти без сил. Стоило ей закрыть глаза, как увидела жуткое лицо Лалиевры.- Опять по-моему вышло... - торжествующе сказала она.Потрясенная Азарика долго сидела над фолиантом, не в силах поверить тому, что узнала.Несколько дней спустя через селение Кастеллум проезжал Одвин. Дурные предчувствия охватили его еще раньше. В эту летнюю пору всюду в деревнях обычно кипит работа. Но сейчас и деревни, и поля, через какие он проезжал, были пустыми. ?Куда подевались люди???— недоумевал мельник. Он слышал о том, что в округе неспокойно, это подтверждали и трупы повешенных, покачивавшиеся на деревьях. Но чтобы опустели все села?В Кастеллуме тоже было безлюдно, лишь возле постоялого двора сидел на скамье угрюмый человек, скорее всего, хозяин, да через приоткрытую дверь заведения доносились приглушенные женские голоса. Заметив незнакомца верхом на муле, хозяин сперва насторожился, даже сжал рукоять тесака, заткнутого за пояс, но понял, что приезжий один и по виду явно не разбойник, ответил на приветствие. Свое оружие, однако, не выпустил.После обмена обычными приветствиями Одвин спросил, может ли он перекусить и отдохнуть здесь. Хозяин немного оживился и велел служанкам собрать на стол.Видя, что прямыми расспросами тут толку не добьешься, Одвин решил действовать иначе.—?Хозяин, я направляюсь в сторону замка Барсучий Горб. В этих местах я впервые. Скажите, не сбился ли я с пути?Тот глянул настороженно. Как знать, откуда явился этот неизвестный старик, не подослан ли кем-нибудь тут вынюхивать?—?Да, вы едете верно,?— коротко ответил он.—?О, слава Богу! Во всей округе ведь не у кого спросить…Хозяин буркнул что-то неопределенное и ушел.Вместо него вскоре явилась служанка, поставила на стол миску похлебки, тарелку с сыром и хлебом.—?Скажи мне, дитя,?— обратился к ней Одвин,?— нет ли в ваших краях какой эпидемии? Чем ближе я подъезжал к вам, тем меньше видел людей. Что тут случилось?—?Все ушли Гермольда слушать,?— ответила девушка, косясь на дверь?— не слышит ли хозяин.—?Гермольд?— это тот, что играет на арфе и поет?—?Да! Но некоторые считают его пророком. И хотят просить его вести народ к самому императору.—?В самом деле? Для чего же?—?Эй, Агнесса, ты чем там занята? —?крикнул из дома хозяин.—?Да почти ничем,?— усмехнулась служанка. —?Чем я могу быть занята, если у нас всего один гость за последние несколько дней. Так и разориться недолго.И, вновь повернувшись к Одвину, она уточнила, видимо, для пущей важности:—?Нет народу?— нет прибыли. А на что жить?—?Послушай,?— сказал Одвин. —?Я вижу, ты умная девушка. Расскажи мне, не случилось ли беды с Гермольдом или его близкими? Я давний друг этого человека и как раз ехал к нему.Говоря это, он подкинул на ладони серебряную монету.Служанка оживилась.—?Еще как случилось, господин! Возвращался Гермольд из паломничества, а с ним две женщины?— молодая и старуха, родственницы его, да еще их работник. Ну и совсем уже близко от дома наскочили на них всадники, по виду?— не разбойники какие-нибудь, а люди…Она понизила голос:—?… люди графа. Я не очень разбираюсь, но по каким-то вроде эмблемам их узнали. И увезли куда-то обеих женщин! А Гермольда и работника избили и на дороге бросили. Ну, а уж Винифрид, как узнал все это, стал кричать, что надо громить замки. Гермольд, понятное дело, хочет народ успокоить, чтобы не допустить бойни. И ведь до сих пор неизвестно, куда те всадники женщин подевали!—?А ты знаешь, где сейчас Гермольд?—?Он в селении смолокуров, как раз на полпути отсюда до Барсучьего Горба.Одвину не пришлось искать дорогу к селению смолокуров. Едва он углубился в лес, прямо перед его мулом выросли двое дюжих парней, одетых в дерюжные рубахи и такие же штаны.- Кто ты, старик, и куда держишь путь? – спросил один из них. – Мы тебя что-то не знаем!- Вы и не можете меня знать, я в ваших местах впервые и ищу Гермольда из рода Эттингов.

- А откуда мы знаем, что ты не подосланная к нам ищейка? – хмуро спросил второй парень.- Проводите меня к Гермольду, и он сам скажет, ищейка я или нет. Он мой друг с давних времен.Видя, что они сомневаются, как поступить дальше, Одвин добавил:- К Гермольду идут отовсюду самые разные люди, и он со всеми говорит. Почему же вы хотите лишить меня возможности поклониться тому, кого считают пророком?

-Хорошо. Мы отведем тебя. Но не дай Бог выяснится, что ты солгал!Один из лесных парней взял под уздцы мула, второй пошел сзади.Скоро глазам Овина представились развалины, бывшие когда-то виллой. Очевидно, остались еще со времен владычества Рима.Подобных разрушенных строений Одвин повидал много и знал, что они нередко таят опасность. Там могло быть волчье логово, гнездо змей, могли укрываться бандиты или одичавшие люди.Эта бывшая вилла тоже оказалась обитаема.Войдя в сопровождении своих стражей через пролом в стене, Одвин увидел заросший жухлой травой двор, местами еще сохранились остатки потрескавшихся каменных плит, которыми он был когда-то вымощен. Здесь толпились несколько десятков бедно одетых мужчин и женщин, некоторые держали за руки детей. На вновь прибывшего почти не обратили внимания, ибо слушали речь слепого старика с перевязанной головой.Видно, и правда сильно досталось Гермольду от подонков, напавших на него и его спутников, - с болью подумал Одвин.Рядом с Гермольдом он увидел мужчину на костылях. Не сразу узнал Винифрида. Мельник помнил своего бывшего соседа совсем юным, с румяным лицом, всегда готового и в работе помочь, и посмеяться веселой шутке. Теперь же это был исхудавший человек, с бледного лица которого, казалось, горе навсегда стерло улыбку.- Я прошу вас, друзья, не горячитесь! – убеждал Гермольд. – Идя напролом, мы ничего не добьемся.- А как добьемся? – с горечью спросил Винифрид. – Сидя здесь, как мыши в норе?- Верно говорит Винифрид! – закричали те из собравшихся, кто помоложе. – Надо идти на баронов!- Нет, друзья мои. Надо добиться правосудия. Это труднее, но лучше так, чем громить и жечь усадьбы.- От кого ты хочешь правосудия, дядя Гермольд? – с горечью спросил Винифрид. – От Эда? Он не станет нас слушать. Даже если он не приказывал напасть на вас и увезти мою мать и жену, все равно это сделали его люди! И он закроет глаза на их преступление, как уже не раз делал!- Ты сам говорил, Винифрид, что надо судить по справедливости. Все мы только что пережили страшную войну, на которой всем пришлось тяжко. Ты сам был тогда в Париже и видел, что там происходило. Эд не позволил данам надеть на всех нас цепи рабства, и, каковы бы не были его прежние грехи, заслуживает уважения. Он владелец этих земель, и надо проситьего во всем разобраться. И в похищении женщин нашего рода, и в остальном. Подумайте, люди, разве не обязаны мы использовать любой шанс, чтобы избежать резни?- Да будет ли он разбираться? – хмуро спросил кто-то. – Все мы знаем, что многих, пойманных вавассорами графа, уже повесили!- Повесили тех, кто жег усадьбы и выступил с оружием в руках. И, хоть я и слеп, но не глух и знаю, что кастелян Бушар схватил и кое-кого из чужаков, сеявших тут смуту. Будем надеяться, что их заставят признаться.- Да грош цена признаниям, которые они дадут под пыткой! – возразил Винифрид.Бедные смолокуры, никогда не уезжавшие дальше соседнего села, не знали, кого слушать. Старики и женщины были согласны с Гермольдом, но молодые мужчины выкрикивали, что переговорами толку не добьешься, раз уж женщин забирать стали. Сейчас увезли Агату и Альду, а кто будет следующими жертвами?В этот момент кто-то заметил Одвина, стали спрашивать, что это за чужак и откуда явился.- Говорит, что к Гермольду приехал, вроде как знает его, - объяснили смолокуры.- Одвин, так ты здесь? – спросил Гермольд.

- Да, и вижу, что приехал я вовремя. Вместе мы должны уладить эту беду!Весь следующий день Одвин и Гермольд до хрипоты спорили с Винифридом и прочими молодыми крестьянами, углежогами и смолокурами. Убеждали, что нет смысла громить богатые усадьбы и замки и нападать на воинов. Это повлечет лишь приход карательных отрядов и гибель людей, но не вернет Винифриду жену и мать. Если Винифрид хочет, чтобы они снова были с ним, надо их разыскивать.Вечером, сидя рядом с Винифридом в его доме у очага, Одвин рассказал кое-что о своем прошлом.- Ты пойми, Винифрид, - говорил он, - зло может породить только другое зло, еще большее. Когда-то я и сам не понимал этого, думал, что через реки крови можно прийти к справедливости. Народ на мятежи поднимал. Но чего я добился? Сначала восставшие нередко торжествовали, но это только благодаря внезапности и сторонникам, которые были у них в замках среди челяди. Ну убивали они тех из сеньоров, которые уж очень народ терзали, как вот ваш Тьерри. Но потом-то, опьяненные кровью, начинали вырезать и их семьи, детей! А после этого не разбегались и не шли дальше на других сеньоров, а выкатывали из погребов бочки с вином и здесь же, около еще не остывших трупов, пьянствовали. А потом приходили войска, и земля пропитывалась кровью, а деревья ломались под тяжестью повешенных.- Для чего вы все это рассказываете, дядюшка Одвин? – хмуро спросил Винифрид.- Чтобы ты понял: не скоро еще мир придет к торжеству справедливостии разума. Не при нашей жизни. А потому давай думать здесь и сейчас, куда могли утащить твою жену и Альду? Не бывает такого, чтобы никто ничего не видел и не слышал.- Ну вот наш работник видел, что это сделали люди с эмблемами графа Парижского на плащах. И что же дальше?- А дальше – не все то правда, что на поверхности лежит. Этот трюк часто используется для простаков – напасть под личиной другого! И пусть потом люди режут друг друга, а тот, кто все задумал, в сторонке смеется.

- Что же нам предпринять, Одвин? – спросил сидевший здесь же Гермольд.- Надо еще раз расспросить местных. Вы тут всех знаете, вот и скажите мне, кому обычно про все ипро всех округе ведомо? Кто общается со многими людьми? Кто мог в тот час быть поблизости и видеть или слышать похитителей?Таких людей сразу вспомнилось несколько. Конечно, это некоторые местные женщины. Это и хозяин постоялого двора, и пастух, и даже местный дурачок Жанно, и ребята, вечно бегающие по лесу в поисках птичьих гнезд, орехов и ягод.Но идти кого-либо расспрашивать не пришлось. Прибежавший из деревни работник Агерад принес новости.В тот день деревня возле замка была взбудоражена появлением всадницы, примчавшейся на взмыленной лошади. Посреди деревни, на небольшом пятачке, именуемом здесь площадью, она остановилась и не соскочила, а рухнула на землю со стоном:- Помогите, ради всего святого, ради самого Господа, воды!Люди окружили женщину и на всякий случай послали предупредить Бушара. Он вскоре явился в сопровождении замкового капеллана.Женщина была молода, одета в изорванную ветвями деревьев одежду. Когда она осушила ковш воды и откинула с лица растрепанные волосы, в толпе крестьян кто-то вскрикнул:- Да это же Альпаис!Как выяснилось, женщина эта раньше жила в соседней деревне вместе с родителями, зажиточными крестьянами. Год назад Альпаис была похищена подороге в город, куда сопровождала отца на торг. Поиски не увенчались успехом, как в воду канула. И вот теперь появилась.Рассказанная Альпаис история никого бы не удивила в жестокое время, когда люди, ложась спать вечером, не знают, проснутся ли утром.Будучи привезенной в один из приграничных замков Кривого Локтя, под названием Понт ле Шене, она оказалась во власти управителя. Выбор был не велик: стать наложницей этого человека или обслуживать весь его гарнизон.

- Я только и думала, что о побеге! – говорила она. – Но мой хозяин так жесток, хуже зверя! Он поймал бы меня и отдал воинам на потеху. Я поняла: единственный способ спастись – это притвориться, что смирилась со своей участью.Потом долгие месяцы женщина работала по дому, готовила, шила, стирала на своего хозяина и ублажала по ночам. Через некоторое время бдительность хозяина Альпаис стала слабеть, следили за нею уже меньше.И вот сегодня наконец, воспользовавшись суматохой при прибытии в замок какого-то нового отряда, она смогла украсть лошадь и убежать.- Скажи, - спросил ее Бушар, - не видела ли ты в том замке других пленных?- Видела. В приграничных деревнях крестьян, что помоложе, захватывали, но они там не задерживались, видно, на продажу куда-то усылали. В основном, женщины похищенные в замке были. Только им хуже, чем мне, приходилось, воинам их отдавали. Непосильной работой морили. Некоторые уже умерли. А вот недавно еще двух привезли. Уж и не знаю, как они живыми доехали, идти не могли, воины их тащили. Одна старуха совсем, вторая – беременная. А их еще и в подвал бросили.Говоря это, она содрогнулась. Потом объяснила, что в том подвале и сама сидела в первые дни плена, крысы там огромные, а холод – прямо как могильный, до костей пробирает.По приметам получалось, что эти женщины и есть Агата и Альда.Вечером Гермольд, Винифрид и Одвин явились в замок.- Что же теперь, господин Бушар? – вопрошал слепец.- А что теперь? – невесело хмыкнул тот. – Может, выкуп потребуют, это было бы неплохо. Не пойдем же мы на чужую землю штурмовать там замки. Тогда уж мы преступниками окажемся. Одно дело – стычки на границе, другое – ворваться в чужое владение и захватить замок. Да и никто не подтвердил нам слова этой бывшей пленной! Я утром отправлю гонцов к графу, а больше пока не могу ничего сделать.Говоря это, воин понимал, что не скоро его гонцы доберутся до Эда. Тотведь и сам в походе, перемещается всегда быстро, попробуй узнай, где он будет завтра или послезавтра!А вот написать ещё и графине - это мысль. Уж она-то умница -разумница, да и добрая!