Одни принимают решения, другие ждут своего часа... (1/1)

Долго сидели два старых приятеля на скамье близ постоялого двора. Оттуда то и дело доносились то взрывы хохота, то шум внезапно вспыхнувшей драки, то разудалые крики подгулявших постояльцев, но Одвин и Гермольд словно бы и не замечали этого.В тот день Одвин, приехавший в Мелён за несколько дней до Эттингов, впервые вышел на улицу. Состояние раненого, к которому его привезли, было и впрямь тяжело, только благодаря молодости и крепкому здоровью продержался до приезда знаменитого целителя. Тут уж у Одвина все в ход пошло?— и его познания в медицине, и самые сильные травы, и медвежье сало, и заклинания. День и ночь трудился Одвин, и все это время наместник города, все его домочадцы и слуги тоже не смыкали глаз, творили молитвы. Вчера проклятый наконечник дротика был наконец извлечен. У раненого юноши спал жар и, под воздействием сонных зелий, он проспал почти целые сутки спокойно. А утром пришел в сознание, даже начал есть. Родители его были на седьмом небе от счастья, но не меньше радовался и Одвин?— знания его и труд пошли на благое дело!Вышел бретонец в город немного проветриться. А город не велик, и так или иначе, а придешь на рыночную площадь.Там оказалось весело и оживленно, раздавалась музыка и пение. Очень знакомое пение! Мельник подошел ближе. И глазам своим не поверил. Певец был его старый приятель, соученик по монастырской школе и бывший сосед?— Гермольд Эттинг!Видно, что-то страшное с ним произошло. Раньше Гермольд был только одноногим, а теперь он еще и слепец! И почему он покинул свой дом, где живет теперь?Одвин, дабы не привлекать лишнего внимания к себе и слепому певцу, дождался конца представления. Хотел сразу подойти к Гермольду, но его опередили две женщины. Молодая беременная блондинка была ему не знакома, зато вторая, худая старуха в домотканном балахоне, оказалась Альдой. Та самая женщина, которая, по словам десятника и старой Маго, больше всех настаивала сжечь Азарику… в тот день, даже кричала о его, Одвина, колдовстве. Одвин никогда ничего дурного Альде не делал, даже наоборот, и был немало удивлен этими рассказами. И сейчас он решил из осторожности не приближаться к Гермольду, пока она рядом. Проследил, куда пошел Гермольд со своими сопровождающими.И вот выждал момент и послал за приятелем служанку.Конечно же, оба старика уже забыли старую ссору, из-за которой когда-то много лет не общались. Как же это было глупо?— не понимать, что и гроша ломаного не стоили те обиды!Теперь они крепко обнялись.—?Расскажи мне обо всем, что было, Гермольд,?— просил Одвин. —?Все, что знаешь! Мне говорили, что ты отбил мою девочку у аббата, но вот что было потом… Этого никто не знает! Скажи мне все, даже если это причинит мне боль. Эта неизвестность так мучает меня, что ничем не могу тоску свою унять. Я даже не знаю, жива ли моя дочь!—?Я расскажу тебе,?— со вздохом ответил тот. —?Станет ли тебе легче, старый друг, от того, что услышишь, не ведаю, а рассказать надо.И он поведал обо всем, что знал. И о том, как вырвал девушку из похотливых лап аббата, и как лишил его зрения безбожный Тьерри, с молчаливого согласия Эда. Да, того самого, который нанес удар Одвину после неудачной травли оленя.Одвин знал от Куно, что этот же жестокий воин потом схватил Азарику и толкнул под копыта иноходца императрицы, замахнулся на беззащитную девушку хлыстом…Даже представлять это Одвину было больно.Но еще больнее было впереди.—?Не все подробности я знаю,?— с тяжелыми вздохами говорил слепой певец. —?Но точно она тогда спаслась и убежала куда-то, от ужаса не разбирая дороги, ведь она думала, что я мертв. А потом каким-то образом снова попала в руки фанатикам-попам, что желали ее сжечь как ведьму и возили в клетке. Винифрид и я помогли ей сбежать…Многих обстоятельств жизни Азарики Гермольд не знал, хотя кое-что слышал от Винифрида и Агаты.Точно знал лишь одно?— она стала женой Эда.—?Но, может быть, она не знала, что это он? —?с недоумением спрашивал Одвин. —?Не знала всей правды о нем? Может, заставил, силой брал? Или прельстил блеском золота и своим могуществом? Ведь она такая неопытная и юная!—?Ты мужчина, Одвин,?— отозвался его друг. —?И не из трусливых, и мудр, как никто. А потому просто прими правду, как она есть, и не осуждай Азарику. Я уверен, что в сердце своем она от тебя не отреклась. Но мужа своего она любит, это несомненно. А он… Тебе трудно это принять, но, по-моему, он не так уж плох и больше тянется к свету, нежели к мраку. Видно, опалило его когда-то горе или обида какая, не в себе был. Но Азарика излечила его своей любовью, я в это верю. И еще?— Эд изгнал норманнов, один из всех смог повергнуть Сигурда! За это хвала ему и честь, и пусть былые грехи ему простятся.—?Но зачем она понадобилась ему? —?проговорил Одвин.—?Значит, любит. Не в наложницы, в жены ведь взял.—?Так ты говоришь, они помогли Винифриду?—?Да, у него, у всех нас теперь есть земля, дом, скот. И это благодаря твоей дочери, и думаю, ее муж тут сыграл не последнюю роль. Но проклятый Тьерри изувечил нашего Винифрида в своих застенках, и ходить без костылей он не может. Мы потому и здесь. Пришли молиться о его исцелении. Только не очень я верю в такие чудеса!—?Правильно не веришь,?— грустно усмехнулся Одвин. —?Так где, говоришь, вы теперь живете?Их разговор прервал хозяин заведения, пришедший напомнить Гермольду, что перерыв затянулся, а гости жаждут песен.Друзья сговорились продолжить беседу позже. Гермольд ушел, а Одвин еще долго сидел на том же месте, стараясь осознать все услышанное.С постоялого двора, из полуоткрытой двери, доносился голос Гермольда, поющего теперь о деяниях Карла Великого и рыцаря Роланда. Радостные и к тому же подвыпившие слушатели время от времени прерывали пение восторженными криками ?Аой!? и пытались подпевать. Похоже, тут все были довольны жизнью и не заглядывали далеко вперед.А вот Одвин должен был решать, что делать дальше. Через несколько дней, если с его подопечным все будет в порядке, он сможет покинуть город. И куда он направится, выехав за ворота Мелёна? Ведь сегодня главная тяжесть свалилась с его плеч, он узнал, что его Азарика жива и невредима. Самое простое было?— сразу вернуться на свою мельницу и спокойно жить с Жервезой. Но тогда… уж точно останется калекой бедняга Винифрид. Поехать, попытаться помочь? Ведь когда-то у самого Одвина были ужасно обожжены руки, но он сумел исцелиться, даже мельницу после этого построил. И теперь о тех давних мучениях напоминают только шрамы.И как он вернется в Туронь, не увидев Азарику? Не убедившись, что она счастлива? Да и она должна узнать, что он жив.Пока старый Одвин на постоялом дворе городка Мелён решал, куда ему держать путь, в имперской столице городе Лаоне принимались другие решения. Карл III почувствовал внезапный прилив сил, получив послание от эмира Кордовы. Тот отправил ему подарок?— живого слона. Кордова далеко от Лаона, посланцы вместе с гигантским животным добирались долго, и вряд ли эмир знал о том, что император вот-вот будет отстранен от власти, а все равно известие обрадовало тяжело больного Карла.Когда-то, лет 80 назад, другой Карл?— Великий, основатель династии Каролингов, тоже получил в подарок слона, Аббу-аль-Аббаса, который прожил у императора длительное время. Человек и животное очень привязались друг к другу, и смерть слона, как говорили, стала ударом для престарелого императора и приблизила его собственную кончину.Теперь Карлу Толстому было приятно, что его признают равным по величию тому, другому Карлу, раз уж прислали такой дар.Император поднялся с ложа болезни и повелел готовиться к встрече диковинного зверя.Он даже решил ехать верхом, отвергнув приготовленный для него паланкин.Пфальцграф сокрушенно вздохнул и велел седлать и своего жеребца тоже.За отъездом императора наблюдал с одной из галерей дворца канцлер Фульк.Что ж, это улучшение состояния здоровья Карла было ему сейчас на руку. Мудрые люди знают: если не можешь победить врага, не допускай решающего сражения, оттягивай его любыми способами, не сходись лицом к лицу! А тем временем набирайся сил, ищи союзников, думай! Чем дольше пробудет у власти Карл Толстый, тем проще устроить смуту, вызвать недовольство как магнатов, так и обнищавшего народа, спровоцировать беспорядки. Тем самым оттянуть избрание нового короля. Раз уж смены власти не избежать, он, Фульк, передаст ее… Кому? Идеальный вариант?— Карлу Простоватому, прямому и законнорожденному потомку Каролингов. Но может и не получиться, вся страна знает, кто будет тогда истинным правителем, а врагов у Фулька много. И не скоро забудется, как он препятствовал отправке войск в помощь гибнущему Парижу и одновременно вел переговоры с Сигурдом, обещая баснословные деньги за его уход.Если не Простоватый и не Гвидо Сполетский, уже отсеявшийся нелегитимный претендент на корону, то кто? Оставался Арнульф Каринтийский, совсем недавно взошедший на престол Восточно-Франкского королевства. Тот пока выжидает. Власть над еще одной, не меньшей, частью колоссальной империи, конечно, привлекает его, но тут не все так просто, а Арнульф?— опытный политик. Вместе с опустошенными войной землями он получил бы еще одну войну, ибо западные франки видят своим королем только Эда, им нужен истинный защитник от норманнов, а если он при этом бастард с одной лишь каплей крови Каролингов, их это уже не волнует. К тому же, Арнульф и сам бастард… И слишком много сил вынужден тратить на войны с мадьярами, чтобывыступить против Эда, а потом воевать еще и с данами...

Что ж, поглядим. А пока лучший способ?— восстания и беспорядки на землях графства Парижского, дабы рассеять силы врага и выиграть время. Средств на это канцлер не жалел. Не скупился на обещания. Его главный союзник?— Готфрид Кривой Локоть, усиленно вербовал сомнительных типов вроде Тьерри Красавчика. Да и зачем скупиться? Фульк и Готфрид знали, что многие из таких людей, привлеченные жаждой быстрой наживы, все равно не выживут, и платить им не придется. Наглядные примеры?— аббат Кочерыжка, близнецы Райнер и Симон, барон из Мельдума, иные, коим нет числа. А кто выживет, ну ладно, заплатим. Все равно не внакладе.Азарика сидела у очага с работой в руках. Мягкая, приятная на ощупь ткань лежала у нее на коленях, свисая почти до пола. Молодая графиня занималась шитьем пеленок для младенца, не очень внимательно слушая спор между Клаудией и Гислой.—?Меня в таких делах вполне можно послушать,?— важно говорила вдова. —?Я вырастила пятерых детей. И никогда не готовила им приданое, кроме самых необходимых вещей, заранее. Это дурная примета!—?А я, хоть мне только двадцать лет, родила уже троих,?— с гордостью отвечала хозяйка Веррина. —?А до этого воспитывалась в монастыре, и там нам внушали: суеверие?— грех, который надо искоренять! У меня все детские вещи были готовы заранее, к рождению каждого ребенка.Так они спорили каждый день, иногда к ним присоединялись, делились своим опытом, и другие дамы.Азарика не была суеверна, и стопка готовых пеленок день ото дня становилась все больше. Она бережно укладывала их в специальный сундук, прислушиваясь к своим ощущениям. Беременность протекала легко, и большую часть своих обычных дел она продолжала выполнять.Сейчас это было хорошо, ибо не давало слишком много думать о скором отъезде Эда. Он собирался проинспектировать свои владения, а точнее, те из них, где начались подстрекательства к мятежам. Были случаи нападения на людей графа, даже попытки захвата богатых усадеб. На замки пока не нападали, но такая вероятность не исключалась.Бунты, вызванные голодом и произволом власть имущих, случались в королевстве не так уж редко, но были стихийными, и после жестокого подавления все до поры затаивались.Теперь же в происходящем смутно чувствовалась некая спланированность, и мятежи не прекращались. Пойманные крестьяне, подозреваемые в причастности к бунтам, на допросах показывали, что причиной послужила жестокость вавассоров графа, которые не только из жадности последнюю рубаху с крестьянина готовы были снять, но и избивали, и женщин увозили, и деревни жгли. Зная, что Эд сурово карает за нарушение закона на своих землях, и в то же время щедр к тем, кто верно ему служит, все недавние случаи можно было назвать странными. Вассалы графа, вызванные, в свою очередь, для дачи показаний, чуть ли не в один голос уверяли: они не брали с крестьян, чего не положено (ну, разве иногда, самую малость), и якобы крестьяне, наслушавшись каких-то подстрекателей, сами чинят беспорядки и отказываются платить подати.И началось все это именно теперь, когда Карлу III оставалось править считанные недели.Со всем этим нужно было разобраться, а при необходимости учинить суд и расправу прямо на местах.Итак, Эд на днях уедет. Он сразу заявил: не могло быть и речи о том, чтобы ей на этот раз поехать с ним. Азарика ссылалась на опыт Хильдегарды, супруги Карла Великого, которая сопровождала венценосного супруга во всех походах, иногда там же и рожала.—?За сто лет многое изменилось! —?возразил граф. —?Ты останешься здесь, Азарика, и больше давай не будем возвращаться к этому разговору. Я вернусь через две-три недели.Три недели! Для нее, так давно не разлучавшейся с ним даже на три дня, это было очень много! Вновь напомнила себе: надо быть сильной, если вышла замуж за такого мужчину. Быть под стать ему.Она загрузила себя работой даже больше, чем обычно, чтобы не думать о предстоящем отъезде мужа.В тот день Эд был слишком занят подготовкой к своему рейду, и Азарика выслушивала утренний доклад майордома вместо него.На первый взгляд, ничего из ряда вон выходящего не случилось. Ни убийств, ни грабежей. Лишь мелкие кражи и пьяные драки.Но напоследок майордом приберег нечто такое, что заставило ее задуматься. И опять это было связано с Тьерри.Как оказалось, Тильда, вдова мечника, напрасно прождала своего любовника Тьерри весь вчерашний вечер. Не появился он и ночью. Такое случалось и раньше, но сейчас Тильду мучили какие-то неприятные предчувствия. Она поделилась своими тревожными мыслями с соседкой, а та, особа весьма практичная, посоветовала проверить, на месте ли вещи Тьерри… и не только его! Совет оказался дельным. Ничего из его вещей в сундуке не было. Еще более неприятный сюрприз ожидал Тильду при осмотре ее шкатулки с украшениям. Вернее, шкатулки, где раньше хранились украшения, ибо теперь она оказалась пуста.Вся в слезах, Тильда бросилась к Сторожевой башне и требовала аудиенции графа.—?В уме ли ты, женщина? —?остановил ее майордом. —?Чтобы его милость граф Эд лично разбирал такие дела!Но женщина упорно не уходила.—?Если она до сих пор тут, приведи ее ко мне,?— велела Азарика.Женщина, вошедшая через несколько минут, была молода и миловидна, да и одежда выдавала в ней обеспеченную горожанку. Азарика вспомнила ажиотаж среди дворцовых служанок в Лаоне, когда Красавчик появлялся в поле их зрения. Странно, что женщины находили в этом недалеком, жестоком, жадном Тьерри?Вдова мечника заново рассказала все, что Азарике уже поведал майордом.Но майордом был пожилым мужчиной, и плохо знал Тьерри, поэтому задаться некоторыми вопросами ему просто не пришло в голову. А Азарике?— пришло. С какой стати Тьерри вдруг совершил кражу, тем самым закрывая себе дорогу назад, в Париж? Тем более, как говорили, он планировал повесить боевые доспехи на стену и жениться на Тильде. Тогда он стал бы хозяином всего ее имущества, а не какой-то горстки золотых колец, цепочек и серег. Все указывало на то, что Красавчик снова отправился навстречу приключениям. В то время как в Париже затевались серьезные дела, и его меч пригодился бы и здесь.Об этом надо было рассказать Эду.Но Тильда все еще была тут, терпеливо ожидала решения госпожи.—?Тильда, составьте список всего пропавшего у вас, и не забудьте указать, как выглядели эти вещи,?— сказала графиня.-?Нотарий может вам помочь.—?Зачем список, госпожа графиня? —?непонимающе спросила та.—?Ну как же? Если вещи будут пытаться продать, их можно будет найти по приметам, и так выйти на вора!—?А вор?— это мой Тьерри? —?заплакала Тильда.—?По всей вероятности, судя по вашим же словам, так оно и есть.—?И его точно найдут, госпожа?—?Думаю, да.—?Тогда я составлю список! —?обрадовано заключила Тильда. —?Ведь его найдут! И он вернется ко мне, и увидит, как сильно я его люблю, как я его прощаю, и исправится!