Дневники принцессы. Аделаида и Эвлалия (1/1)

Приезд гостей не заставил Азарику отказаться от привычного распорядка.Каждое утро, едва позавтракав, она принималась за дела. Если не нужно было куда-либо ехать с Эдом, она в сопровождении охраны, верхом на Байоне, перемещалась по городу и предместьям. Необходимо было держать под неусыпным контролем рабочих и невольников, занятых разбором завалов и восстановлением зданий. Норманнские трибушеты и катапульты во время осады разрушили и повредили многие строения, не меньше пострадало и от пожаров. Поэтому в городе было огромное количество бездомных людей, ночевавших кто в палатках, а кто и просто на мостовой. Появились и бродяги, которые не прочь поживиться найденными среди руин монетами, да и всем, чему еще можно было найти применение. Эд всегда был строгим правителем, казни не являлись редкостью в городе, а ворам и прочим разбойникам не стоило надеяться на снисхождение, и все равно были случаи воровства и даже ограблений купцов, которые снова потянулись в Париж. Таким образом, с преступниками тоже приходилось бороться.Наведение порядка в городе, раздача горожанам провианта, помощь раненым и недужным, отправка изувеченных защитников города и осиротевших детей в монастыри, где они получат надлежащую помощь и пропитание?— это был далеко не полный список дел, которые Азарика теперь выполняла. Кроме охранников, за нею следовали несколько ученых нотариев, коим надлежало помогать молодой госпоже вести необходимые записи и расчеты.Несмотря на разрушения, жизнь в городе продолжалась, буквально бурлила, вот уже отстроены заново сыроварни и загоны, в которых вовсю мычат коровы и блеют овцы. Снова начинают работать прядильни, кожевенные дубильни, ткацкие. Повсюду был слышен стук молотков, рабочие что-то красили, ремонтировали, чистили, перекликались между собой.Из разрушенных монастырей Азарике привозили книги, которые чудом удалось спасти от варварского уничтожения. В ближайшее время она собиралась привести в порядок опаленные огнем и испорченные сыростью манускрипты, а затем неплохо бы найти переписчиков. О, как бы ей пригодились советы и помощь доброго каноника Фортуната, будь он рядом!Да, и о книгах! Вчера Авель притащил ей сундук с фолиантами и свитками.Сундук этот был ей незнаком, но ее приятель уверял, что забрал его в том старом особняке, где они жили после ранения Эда. Теперь в дом возвращаются хозяева, где-то пережидавшие осаду, вот Авель и решил проверить, не оставили ли его господа что-нибудь нужное в том временном пристанище. Мера оказалась не лишней, ибо в спешке Азарика забрала с собой только свои ларцы с травами и готовыми лекарствами, да еще оружие и одежду.И вот теперь среди нескольких сундуков, ящиков и баулов, доставленных Авелем и заполненных, в основном, какой-то рухлядью, обнаружился этот сундук, с книгами. Может быть, это хозяйственные записи Юдика, управителя покойной принцессы? Ведь некоторое время и сама Аделаида, и ее приближенные жили в этом доме. Куда делись после смерти Аделаиды ее приживалки и обслуга, Азарика не знала. Видела только Юдика, и еле узнала его. До осады это был пожилой, но еще крепкий и представительный, всегда роскошно одетый мужчина, но голод и прочие лишения превратили его в бессильного старика, похожего на обтянутый кожей скелет. Тем не менее, он выжил и, как говорят, уехал в одно из пожалованных ему принцессой имений.Что ж, Юдика теперь не расспросишь, придется разбираться самой. Если это старые хозяйственные записи, от них тоже может быть польза.На сегодня дела вне дома закончились, и Азарика велела свите поворачивать.Эд и Роберт с утра отправились на охоту, а значит, вернутся поздно вечером, к ужину. Обедать ей придется в обществе Аолы.Стол был накрыт в большом зале, служившим трапезной для хозяина, его семьи и воинов. Здесь же принимали гостей, устраивали празднества, а иногда и танцы.Азарика вошла в сопровождении двух фрейлин. Старшая, строгая и очень начитанная вдова, звалась Клаудиа. Вторая, Северина, ровесница Азарики, была невестой одного из офицеров. К ней Азарика даже привязалась, ибо их судьбы были чем-то схожи. Северина, девушка из небогатой семьи, тоже прошла со своим возлюбленным через все опасности войны, лечила его раны и теперь готовилась к свадьбе.Свита Аолы была гораздо более многочисленной и состояла из знатных дам и девиц, уроженок Триса, а также нескольких придворных кавалеров и пажей. Азарика порой ловила на себе то любопытные, то оценивающие взгляды всех этих людей. Она им явно не слишком нравилась. Особенно это проявилось после того, как Азарика решительно поставила на место одну из трисских фрейлин, невежливо говорившую о Клаудии. Девица вздумала во всеуслышание насмехаться над недостаточно роскошным платьем вдовы. Азарика ждала, что нахалку одернет Аола, ее госпожа, но та хранила свое обычное равнодушно-царственное молчание.—?Дама Клаудиа все утро делала перевязки раненым,?— жестко сказала Азарика,?— для этого занятия парча и шелка не нужны, а требуется лишь доброта и умение.Фрейлина осеклась под строгим взглядом темных глаз, замолчала. Зато Аола на несколько секунд словно проснулась. Она не привыкла к замечаниям, пусть даже в адрес ее людей, и тем более не желала их выслушивать от этой возвысившейся нищенки! Глаза герцогской дочки зло сверкнули, а с языка уже готовы были сорваться язвительные слова, но она вовремя вспомнила, что велел ей супруг: занимаем выжидательную позицию и наблюдаем, не ссорься, больше молчи, слушай и запоминай!И Аола промолчала.Она вообще мало разговаривала, это Азарика помнила.Но гостеприимство и обязанности хозяйки?— отнюдь не пустой звук для любой женщины, тем более?— будущей графини, к которой приковано всеобщее внимание, и Азарика радушно приглашала Аолу, шла ли речь о верховых прогулках, дегустации приготовленных по новому рецепту бисквитов или благотворительности. Аола иногда отказывалась под благовидным предлогом, иногда принимала приглашение, но и в этом случае почти не поддерживала беседы. Итак, обе не горели желанием проводить время вместе, но ради соблюдения приличий делали это, и между ними установился вооруженный нейтралитет. Они посещали вместе мессы, а по вечерам иногда, окруженные фрейлинами и служанками, рукодельничали у очага. И только.Роберт с супругой должны были остаться до свадьбы Эда и Азарики, а значит, еще не менее месяца надо будет сосуществовать с этой красавицей, а потом они еще и в Компендий все вместе поедут, где состоится венчание!Да, и о Роберте. Он был безукоризненно вежлив с невестой брата, называл милой сестрой, восхищался ее платьями, неустанно делал комплименты ее красоте и весьма остроумно рассказывал забавные истории. Но ни разу не заговорил о прошлом! Будто только на днях был представлен незнакомке, которая станет женой Эда.Азарика недоумевала, а Эд был склонен считать, что Роберт просто смущен всем случившимся с ними?— братом, им самим и их женщинами?— и не знает, как себя вести, нужно просто дать ему время, и он станет прежним.

- Роберт, как мне показалось, хочет, чтобы между вами все было, как прежде.- Да, возможно.- А ты? По-моему, ты не очень хочешь этого, Азарика. Ты замыкаешься, когда он рядом.- Просто его не было очень долго, я успела отвыкнуть.- Жаль, если так. Ведь вы были очень дружны!- Я во всем покорна твоей воле! Если ты хочешь…- Я не могу заставлять тебя. Хочу только попросить не быть к нему слишком строгой. Ему тяжело сейчас. Смерть принцессы потрясла его. И теперь еще его ранят разные слухи…Говоря о слухах, Эд имел ввиду разговоры, ходившие по городу и для Роберта крайне неприятные. Его винили в том, что все время осады Парижа отсиживался в Трисе, прикрываясь полученным от Эда распоряжением. Пусть винили не открыто, но все же… Сразу по приезде Роберта с супругой по Парижу и окрестностям распространились песенки о них, не слишком лестного содержания.Одна из них начиналась так:Эй, слушай, старый,

Слушай, малый,Рассказ наш новый, небывалыйПро то, как герцогской сынокНевесту брата устерег!Юнец не спал, не ел, не пил,Все за красавицей следил!Днём - все балы, пиры, охота,А ночью - самая работа... Авторов и исполнителей до сих пор поймать не удавалось.Для сравнения, об Эде пели по-другому:Могучий Эд, великий полководец,Воюет, сна и отдыха не зная.Земель своих пределы расширяет,Трепещет перед ним безбожный Сигурд,Что земли франков отобрать решился,Взять приступом и города, и замки,И в рабство обратить свободных франков.Граф Эд поверг осадные все башни,Поджег драккары, пленным дал свободу,Не сдал Париж, о даны, трепещите!Лишь Сигурд-нехристь скрылся от возмездья,Но не уйдет от кары он Господней.Аой!Что касается Аолы, то с нею Эд почти не разговаривал. Как, впрочем, и раньше, когда они, будучи женихом и невестой, виделись только в церкви. И, как и тогда, Азарика ловила себя на том, что ничуть не огорчена этим обстоятельством!Обед закончился, и Азарика, удостоверившись, что ее гостья всем довольна и желает проследовать на отдых в отведенные ей покои, с чистой совестью прошла к себе.Невесть почему, ее словно какими-то чарами притягивали принесенные Горнульфом книги.Азарика аккуратно стерла пыль с сафьянового переплета и начала читать.Во всяком случае, в первой книге явно не содержалось записей о расходах, поступлении податей и прочего. Чернила успели выцвести, значит, писано в давние годы. Вспомнилось, что и у отца были некоторые очень старые книги, даже, вернее сказать, старинные. Тексты были тоже немного выцветшими. Уж какие из тех книг были халдейскими, она не знала. Отец давал ей читать только то, что могло развить ее природный ум, но ни в коем случае не испакостить душу.Азарика погрузилась в чтение. Почерк был не слишком красив, но разборчив, и с первых страниц Азарика поняла, что это записи Аделаиды Каролинг. Но Аделаиды?— тогда ещё не старой высохшей женщины в нелепом роскошном парике с блёстками, а Аделаиды молодой, страстной и ревнивой. Сначала Азарика испытала некоторое неудобство и хотела уже перейти к проверке других фолиантов и свитков из сундука, а эти мемуары можно было бы отдать… Кому? Эд без нее пока все равно не прочитает, да и захочет ли он читать записи принцессы? Они не испытывали приязни друг к другу, в чем Азарика убедилась, случайно подслушав их яростный спор в старом дворце. Да и потом, когда принцесса фактически отреклась от старшего сына. Отдать Роберту? Опять же, без позволения Эда нельзя. Нет, всё-таки сначала она просмотрит сама.Вскоре чтение увлекло ее. Как любой молодой девушке, Азарике казалось странным и удивительным, что старая эгоистичная дама когда-то была молодой щеголихой и даже влюблялась в мужчин и спала с ними!Одного из этих мужчин, более прочих интересовавшего принцессу, звали Ганелон.Строки, посвященные ему, буквально дышали любовью и восторгом, а о его красоте и страстной натуре Аделаида писала так, как и сама Азарика написала бы об Эде. Затем речь шла о женщине, ставшей соперницей принцессы. И вот тут уж страсти накалились добела!?О я несчастная! —?писала Аделаида. —?Могла ли я думать, что меня предаст та, которой я доверяла превыше всех! Она превзошла меня красотой, и вот воспользовалась этим, дабы украсть моего Ганелона! Она забыла то добро, что было сделано для нее в нашем доме, порвала узы сестринской любви и дружбы, обманула меня!?Далее следовали проклятия в адрес соперницы, с которой бедной принцессе пришлось делить Ганелона.?Он, мой любимый, не в силах сделать выбор! С одной стороны?— я, внучка, дочь и сестра королей, рожденная в порфире! А с другой?— презренная бастардка моего отца, но она красива, а я?— нет! Будь же ты проклята, Эвлалия. Сейчас ты торжествуешь, но месть внучки Карла Великого настигнет тебя, хоть бы ты и скрылась на дне моря?.Теперь было ясно, что Эвлалия?— воспитывавшаяся во дворце внебрачная дочь короля Людовика, который, хоть и носил прозвище Благочестивый, видно, не пренебрегал мирскими соблазнами. В любой знатной семье наличие бастардов считалось делом естественным, но редко кто из них удостаивался любви и заботы своих увенчанных королевскими и графскими коронами родителей. Наглядным примером был Эд.Но тут?— эта Эвлалия воспитывалась вместе с принцессой, и та любила ее, пока они не стали соперницами…Далее Аделаида живописала свои страдания и пренебрежение любимого мужчины. Она решилась на месть, страшную месть сопернице.Что именно она сделала, Азарика не могла понять, и открытым текстом это не было написано, но было вот что: ?Теперь ты не будешь нужна Ганелону, он забудет тебя и вернется ко мне?.Он вернулся, но вскоре был отправлен королем на войну с бретонскими язычниками, где и погиб. Аделаида горько оплакивала его.На следующих страницах принцесса как-то отстраненно, будто речь шла о совершенно посторонних людях, повествовала о своих женихах, с которыми была обручена по воле брата. Все помолвки были расторгнуты королем по различным причинам, но ни горя, ни радости принцесса от этого не испытывала. Ей было все равно.Азарика невольно почувствовала жалость к этой женщине, пусть эгоистичной и мстительной, но так много страдавшей.Северина доложила, что граф возвращается с охоты, и Азарика, убрав до поры книгу, поспешила встречать, на ходу давая распоряжения насчет ужина.