Встреча (1/1)
Азарика настороженно ждала прибытия Роберта с супругой. Любое вторжение в их жизнь – ее и Эда – пока было болезненно для нее. Была ли это боязнь новых преград, что могут быть воздвигнуты между ними? Или просто нежелание делить Эда с кем-либо? Им было так чудесно вместе, они так любили друг друга... Их любовь была для Азарики дивным сокровищем, которым она никак не могла в полной мере насладиться, налюбоваться. И которое не желала ни с кем делить! О, каким наслаждением для нее было находиться подле него, всюду ездить вместе с ним и вместе возвращаться, помогать заново отстраивать, укреплять, защищать, находить новых союзников. Слышать его голос – звучный и резкий, когда он отдавал приказания, и становящийся таким ласковым, когда он обращался к ней, видеть прекрасное лицо, чертить угольком на стене его профиль. Кормить, купать, наслаждаться его ласками и ласкать самой.К ее удивлению и радости, он вдруг пожелал учиться грамоте.Он оказался способным, хоть и не очень усидчивым учеником. Собственным успехам он радовался, как ребенок, но уж когда что-то не удавалось, злился, отталкивал книгу, а перо в его сильных пальцах тут же крошилось на мелкие части и швырялось на пол.
– Отец Фортунат рассказывал, что ты и маленьким вел себя точно так же! - с ласковым упреком говорила Азарика.Он демонстративно отворачивался, но она уже знала, как улестить своего милого. Брала со стоявшего перед нею подноса маленькие сдобные пирожки, макала в мед и кормила его. Вскоре этот сластена менял гнев на милость и на некоторое время становился прилежным учеником. А она невозмутимо возвращала на место книгу и пергамент и клала перед ним новое перо, благо их у нее было припасено достаточно. И одним из этих перьев в один прекрасный вечер он написал: Азарика!
Азарика, вне себя от радости, принялась целовать его. Эд и сам был рад не меньше, но пирожки на этот раз отверг.- Нет уж, моя милая! - сказал он со смехом. - Прекрати кормить меня сладким, если не хочешь, чтобы в день нашей свадьбы с тобой у алтаря стоял некто, похожий на Авеля. Порадуй меня чем-нибудь другим!Награда очень быстро нашла героя и была изумительно щедрой.Склоняясь над шитьем у очага, Азарика в мыслях укоряла себя за ревность к Роберту. Ведь он единственный родственник Эда. И Эд всегда любил его, вот и теперь с нетерпением ждет его приезда. Нет, решительно, в чем-то он очень наивен. Азарика грустно улыбнулась. Эд уверен, что любовь Роберта и Аолы зародилась уже в Трисе, куда он сам же младшего брата и отправил. И она, Азарика, не могла и не хотела бередить его душу сомнениями и вбивать клин между ним и братом. Но чутьеподсказывало, что их верная дружба сРобертом, веселым и бесшабашным товарищем по монастырской школе, осталась в прошлом. И Азарика, и Роберт стали иными, и будут ли они друзьями в этой новой, взрослой жизни, она не знала.
В прежней, оставшейся так далеко жизни, где еда была скудной, монастырский балахон- один на все случаи жизни, а дормиторий – общая спальня – на два десятка человек, им нечего было делить. Разве что последнюю краюху хлеба и глоток кислого вина, которые она отдавала заболевшему Роберту.
Иное дело - теперь. Роберт всегда говорил, что они с Озриком – лучшие друзья, но вряд ли он думал тогда, что в будущем им придется делить любовь Эда. Или не только любовь?
Слишком многое теперь разьединяло Роберта – юношу знатного рода, и Азарику - ещё недавно нищую и преследуемую,но сумевшую полонить самое неприступное сердце Франции.В любом случае, решила Азарика, они с Робертом не должны стать врагами! В яркий, обволакивающий теплом и брызжущий солнечными лучами майский деньв Париже встречали Роберта с супругой. И знатные, и прислуга собрались в замковом дворе ради интересного зрелища. Конечно же, в большом городе приездом знатных гостей никого нельзя удивить, здесь насмотрелись на гордых вельмож, отважных рыцарей и красивых дам, наряженных в парчу и увешанных драгоценностями. Да и все здесь хорошо знали Роберта, и его жена Аола появится в Париже не впервые. Год назад, в сопровождении того же Роберта, она прибыла в Париж из герцогства Трис, дабы стать супругой Эда Робертина. Но судьба распорядилась иначе. День, когда должно было состояться венчание, закончился отлучением жениха от церкви и отъездом несостоявшейся графини обратно в Трис. И не как хозяйка и графиня въедет сегодня Аола в город Париж, а лишь как гостья и супруга младшего Робертина.Графиней же скоро предстояло стать возлюбленной Эда, разделившей с ним все превратности его нелегкой судьбы, все тяготы войны и осады.Вот поэтому каждый из собравшихся желал понаблюдать за въездом высоких гостей и так или иначе задавался вопросом: как-то встретятся эти две пары, для одной из которых последний год был непрерывной чередой увеселений в роскошном дворце в Трисе, а для другой – столь же непрерывным риском для жизни, голодом, ранами, гибелью друзей?Роберт и его супруга въехали в сопровождении свиты, под оглушительный рев труб. По толпе встречающих прокатился восторженный шепот, ибо эти двое были, как и прежде, хороши собой и нарядны. Роберт помог жене спешиться. На нем была синяя туника, а поверх нее – плащ более темного оттенка, украшенный на плече великолепной, с крупными сапфирами и изумрудами, золотой фибулой. Аола в роскоши одежд не уступала супругу. Ей был удивительно к лицу фиолетовый, богато расшитый разноцветными шелками плащ, окутывавший изящную фигурку до самых башмачков. При ходьбе плащ распахивался, как раз настолько, чтобы было видно великолепное ярко-голубое бархатное платье. На руках, голове и шее молодой женщины сверкало такое количество драгоценностей, что при ярком солнечном свете на нее было трудно смотреть, не зажмурившись.Но стоило появиться в поле зрения другой, встречавшей их, паре, как всеобщее внимание переключилось на нее. И уже не шепот, а восторженные возгласы и рукоплескания были приветствием графу Парижскому и его невесте.
Высокий, прекрасно сложенный молодой мужчина с собранными в конский хвост льняными волосами, вел за руку стройную девушку-брюнетку.В Париже, как и во всей Нейстрии, пожалуй, не нашлось бы человека, который не знал бы этих двоих – неукротимого Эда, недавно разгромившего грозные полчища норманнов, и его бывшего оруженосца, а ныне – возлюбленную графа, Азарику.Граф вышел встречать гостей в длинной тунике темно-лилового бархата, с украшенными золотой вышивкой разрезами по бокам. Талию его перехватывал тяжелый рыцарский пояс, с которого свисал кинжал в богато украшенных ножнах.
На Азарике было жемчужно-серое платье из самого лучшего тонкого фризского сукна, с длинными, сужавшимися к запястьям рукавами, поверх которых сверкали драгоценные браслеты. На плечах девушки была широкая накидка красного бархата, с которой чудесно сочетались любимые рубиновые серьги. Темную головку украшал тонкий золотой обруч.Все взгляды были прикованы к встретившимся посреди дворадвум братьям, всегда искренне любившим друг друга, и их женщинам, которым любить друг друга было не за что.Эд склонился к ручке своей бывшей невесты, Роберт поцеловал руку Азарики. Затем, уже менее церемонно, братья обнялись.Дамы лишь слегка пожали друг другу кончики пальцев, а взгляды их встретились всего на несколько секунд. Обе молодые женщины хорошо умели скрывать свои чувства. Одной это было с младенчества положено по статусу, другую научила сама жизнь. Если бы не это их умение, во взгляде каждой из них окружающее смогли бы прочитать: “Что ж, пока придется потерпеть твое присутствие”.