Вспоминает Фортунат (1/1)

Пока все это происходило в Париже, в монастыре св. Эриберта жизнь текла почти по-старому. Приором теперь сталчестолюбивый Теобальд. Для каноника Фортуната это почти ничего не изменило. Вот разве что видеть свое начальство он стал теперь реже. Если покойный Балдуин ревностно следил за ним, завидовал учености Фортуната и той любви, которую к нему питали прихожане, монахи и школяры, то приор Теобальд, самоуверенный молодой человек знатного рода, даже не задумывался об этом. Для него Фортунат был просто доживающим свой век стариком, не более.Монастырскую школу так и не восстановили, и Фортунат почти целыми днями готовил настойки, мази и прочие снадобья для болящих. Иной раз сам ходил в ближайшие деревни, если требовалась помощь неходячему больному, а то и последняя исповедь. Все труднее было ему переписывать книги. И глаза быстрее уставали, и рука уже не так тверда, как прежде. Спал он совсем мало. Бессонница. А может, так и лучше. Жалко старику тратить время на сон. Столько еще не сделано, столько не написано, а так хотелось оставить что-то после себя будущим поколениям. Единственное, что он мог оставить - это знания, мысли, его труд. Перечитал за последние месяцы свою хронику. По крайней мере, на память не жаловался, уже хорошо. Как это обычно бывает у стариков, он прекрасно, во всех подробностях помнил дела давно минувших лет. Но и недавние события не забывал. Лежа по ночам в своей келье, мыслями возвращался к былому. Скольких людей, близких и не очень, уже нет на этом свете. Одних унесли болезни, других?— старость, третьих скосила своей беспощадной косой война. Не так давно упокоился приор Балдуин, провалился в прорубь и сгинул. Нет в живых бывших школяров Иова и Протея. Умер и граф Конрад Черный. Недавно пришли известия о смерти архиепископа Гоццелина, которого Фортунат лично не знал, и принцессы Аделаиды, которую в свое время знал очень хорошо. И уж совсем давно погиб герцог Роберт Сильный. У него Фортунат был капелланом. Давно минуло то неспокойное время, а не забывается. Да и как забудешь? Ведь благодаря этому жестокому властителю в жизни Фортуната появился Эд, его духовный сын, его мальчик. Теперь он взрослый мужчина и воин, одно имя которого заставляет бледнеть врагов, но Фортунат помнит его розовощеким младенцем, хорошеньким, как ангелочек, но уже тогда упрямым и непослушным. Когда-то давно Фортунат надеялся, что его крестник выберет духовную карьеру. Такой путь часто бывает уготован не только бастардам, но и законным младшим сыновьям владетельных сеньоров. Не самый плохой путь, вот и Фортунат когда-то выбрал его для себя. Но, видно, не лежала к церковной карьере неукротимая душа Эда. Нужно, решил Фортунат, написать и о нем, дабы не думали люди, будто Эд, бастард Робертинов, а ныне?— граф Парижский, от природы жесток и безжалостен. Беда в том, что он слишком мало видел любви, вот и не знал, как надо любить.—?Моя вина,?— прошептал едва слышно старик. —?Ведь с самого начала любил его, как родного сына, а все-таки что-то я сделал не так.С чего же начать новую страницу, повествование о его крестнике?Точно такой же холодной и ветреной мартовской ночью 27 лет назад в келью каноника громко, по-хозяйски постучали. Это не мог быть кто-то из послушников или монастырских крестьян, слишком уж требовательно ночные гости барабанили в дверь. Сотворив крестное знамение, каноник открыл. За порогом в свете факелов увидел нескольких воинов. Стоявшего впереди он знал, это был Ангерран, доверенный человек Роберта Сильного.Воин неумело держал в руках маленький, сердито орущий сверток. Каноник посторонился, давая воину войти.—?Дитя это поручается твоим заботам, Фортунат,?— без предисловий бухнул Ангерран. —?До того момента, когда господин Роберт или госпожа Аделаида пришлют новые распоряжения насчет него. Надеюсь, задавать лишние вопросы ты не станешь?О, Фортунат и не собирался. Он давно зналРоберта (тогда ещё не герцога) , знал и о его любовной связи с королевской сестрой. Они не были ровней, но Аделаида в свои 39 лет так и не смогла выйти замуж, хотя помолвлена была не раз. Государственная необходимость неоднократно заставляла ее брата, короля Карла Лысого, то обещать ее руку кому-либо из герцогов и принцев, то расторгать соглашение. Принцесса уже смирилась с мыслью, что жизнь свою она закончит в монастырской келье, не познав радостей любви и материнства, но все-таки ей было суждено иное. Встреча с красивым, яростным, привыкшим идти к цели напролом выходцем из Саксонии изменила ее жизнь. Конечно, за принцессами королевского дома постоянно следят десятки глаз, но в случае с Аделаидой, немолодой и далеко не красивой, все получилось иначе. Ее настолько привыкли считать старой девой и без пяти минут невестой Христовой, что ослабили бдительность. И исстрадавшаяся без любви принцесса не замедлила упасть в объятия молодого, страстного любовника. Которого, впрочем, вскоре услали на какую-то войну.Получалось, что сейчас перед ним, Фортунатом, как раз и находится плод этой тайной страсти. Светловолосый, крепкий, удивительно хорошенький мальчик, которого он окрестил именем Эд.Фортунат нашел для него кормилицу в ближайшей деревне, благо вместе с ребенком передали и увесистый кошель. Мальчик рос смышленым и здоровеньким, с каждым днем становился все красивее. Фортунат при каждой возможности брал его к себе, возился с малышом, видел его первые шаги, умилялся улыбкам и первым словечкам.Спустя ровно 3 года за ребенком приехали. За это время произошло немало событий, как трагических, так и радостных. Аделаида, которой венценосный брат все-таки подыскал знатного супруга, успела побывать замужем, родить еще одного ребенка, овдоветь и стать наконец-то женой избранника своего сердца?— Роберта, теперь уже герцога.Саксонец сам прибыл в Эриберт и велел привести мальчика, ещё слишком маленького, чтобы стесняться, когда его разглядывал голеньким огромный незнакомый человек.Увиденное Роберту понравилось. Ребенок был такой же белокурый, как он сам, здоровенькийи без каких-либо изъянов. Герцог остался доволен и признал Эда своим сыном.

Фортунату герцог предложил стать его капелланом, таким образом, каноник переехал на новое место жительства вместе с крестником и видел, как растет маленький Эд.Герцог очень привязался к ребенку и уделял ему много времени, чего нельзя было сказать об Аделаиде. Она ни разу не приласкала малыша, не позаботилась о чем-нибудь вкусном для него и, казалось, готова была вымещать на ребенке все свои обиды, многолетнее одиночество, неудовлетворенность, а главное?— унижения и покрывший ее позор после рождения бастарда. Если изредка она и брала мальчика на руки или сажала на колени, то только когда рядом был муж, в угоду ему. Все остальное время она не замечала Эда.Когда Эду было шесть лет, Конраду - пять, а Аделаида носила еще одного ребенка, герцог Роберт погиб в сражении с норманнами на Бриссартском мосту. Вдова, одетая в глубокий траур, прорыдала безостановочно целый месяц, потом родила Роберта-младшего и всецело посвятила себя ему.

6-летнему Эду было необходимо начинать воинское обучение, ибо именно с этого возраста мальчикам принято давать мужское воспитание под руководством опытных воинов. Вместо этого Аделаида отправила нелюбимого ребенка на воспитание в деревню, где он когда-то и жил. Попытки Фортуната воззвать к ее материнским чувствам привели лишь к тому, что ему тоже пришлось вернуться в Эриберт. Принцесса была слишком капризна и злопамятна, чтобы позволить ему остаться.По дороге в монастырь священник, как мог, старался развлечь мальчика, рассказывал притчи и сказки, а тот слушал с не по-детски непроницаемым, серьезным лицом. Они ехали на спокойной пегой лошадке Мирте, чуть поотдаль двигались их сопровождающие?— небольшой отряд, который им выделил сенешаль Ангерран. Дорога вела их через желто-красный осенний лес, и каноник, дабы развлечь своего маленького подопечного, то и дело показывал ему то скачущих с ветки на ветку веселых белок, то пугливых зайцев, кидавшихся от всадников в кусты. Начал было рассказывать о повадках этих животных, но его крестник мыслями оставался где-то далеко.—?Тебе не интересно, дитя мое? —?мягко спросил каноник.—?Нет, — признался ребенок. —?На что они мне нужны, все эти трусливые зайцы?—?А какие звери тебе нравятся, сын мой?—?Волки, кабаны,?— начал перечислять ребенок,?— медведи. Ну и олени, на них тоже можно охотиться. Мой папа брал меня с собой на охоту. Но теперь он умер и больше не возьмет.Задумался на некоторое время, потом вдруг спросил:—?Если меня задерут волки, матушка очень обрадуется?—?Что ты говоришь, дитя! —?воскликнул каноник. —?Конечно же, нет! И никакие волки тебя не задерут.—?Если я буду сильным,?— рассудительно сказал мальчик,?— то отобьюсь от них. Когда я вырасту, буду сам охотиться на волков, и из их шкур сделаю ковер для твоей кельи. А на зайцев пусть охотятся всякие девчонки!?— Что ж, охота?— это неплохо,?— поддержал разговор каноник. —?Например, жил когда-то неутомимый охотник Губерт. Он был внуком короля и сыном герцога, но решил удалиться от мира и стал священником, потом?— епископом, а после смерти его стали считать святым покровителем Арденн.?— Я бы лучше остался охотником,?— сказал Эд,?— так интереснее. А может быть, стану воином, еще не решил. Но тогда я уж точно не сяду на Мирту, у меня будет настоящий рыцарский конь, вот!Спустя время он проговорил:- Жалко, что мне не позволили взять с собой моего пони, которого подарил папа. Его отдадут Конраду, и у него их будет два.После этого он долго молчал, и Фортунат решил было, что его маленький спутник заснул, убаюканный мерной поступью лошади. Но мальчик неожиданно спросил:—?Отец Фортунат, я очень плохой?—?Какие странные вопросы ты задаешь, сынок! —?удивился каноник. —?Ничего подобного, ты хороший мальчик!—?Почему тогда матушка не любит меня?Каноник не нашелся, что ответить, лишь крепче прижал к себе мальчика. Чувствовал, что ни утешения, ни спасительная ложь Эду не нужны, а правда… Ох, если бы Фортунат сам знал ее!В деревне, будучи отданным на воспитание в семью крестьянина Элуа и его жены Бэгги, Эд быстро сдружился с их детьми, и если и продолжал переживать из-за смерти отца и ненависти матери, то на его поведении это никак не сказывалось. Все-таки ребенок есть ребенок, и ему интереснее играть, дудеть в самодельную дудку и плескаться голышом в реке, чем думать о проблемах, придуманных взрослыми.

К тому же, ему очень понравилась застенчивая дочка крестьянина, его ровесница Магали, и гораздо приятнее было думать о ней.Фортунат начал обучать крестника грамоте, но тот не отличался усидчивостью?— ломал перья, захлопывал посреди занятия книгу, отказывался зубрить неинтересное. Даже будучи отшлепанным, не становился усерднее. Впрочем, разве мог добрый Фортунат всерьез наказать ребенка, тем более почти что сироту?Так прошла зима, вновь наступила весна, а затем лето. И вот тем летом, как и теперь, в Нейстрии высадились норманны. Грабили, жгли, убивали, увозили в рабство людей. О нападении на деревню, где жил его крестник, Фортунат узнал утром. В монастырь из деревни прибежал мальчик-подросток, сообщил о несчастье. По его словам, драккар был только один, и как раз теперь на него грузят съестные припасы, нехитрые пожитки, отобранный в крестьянских дворах скот и пленных. Ветер уже доносил гарь пожара со стороны деревни. Надо было спешить. Приор выделил отряд вооруженных монахов, и они, одни на лошадях, другие просто бегом, бросились к деревне. Местный сеньор, тоже получивший известие о нападении, прислал отряд своих вавассоров. Норманны, опьяненные легкой добычей, запахом крови, да и найденной в крестьянских погребах брагой, встретили их поначалу ожесточенным сопротивлением, но почти все полегли от франкских мечей и секир. Нескольких врагов удалось захватить живыми, и теперь они, связанные, понуро сидели на земле. Знали, что пощады не будет.Фортунат, примчавшийся верхом во главе монастырского отряда, нашел своего крестника среди захваченных пленных и даже не сразу узнал. Половина лица мальчика была одним сплошным кроповодтеком. Каноник заключил ребенка в объятия, принялся осматривать, но, кроме разбитого лица, повреждений не обнаружил. Не всем деревенским жителям так повезло. В схватке были убиты несколько мужчин, оказавших сопротивление врагам, и женщин, пытавшихся защитить своих детей. Рядом с родителями лежали трупы нескольких мальчиков и девочек, все они уже были прикрыты грубой тканью. Как рассказали спасенные, норманны для развлечения подбрасывали и ловили детей на копья?— излюбленное развлечение в захваченных селах и городах! Горько рыдали подвергшиеся насилию девушки, жены оплакивали погибших мужей. Среди убитых оказалась вся семья Элуа. Как понял Фортунат из сбивчивого рассказа местных, маленький Эд кинулся защищать добрую Бэггу и, конечно же, был схвачен здоровенным рыжим викингом. Яростно сопротивляясь, ребенок вцепился зубами в его руку, получил сильный удар и потерял сознание. Обозленный викинг хотел было добить мальчика, но другие обратили его внимание на то, что тот хорош, как майский денек, а главное?— он светлоглазый и белокурый, такие стоят целое состояние на рынках рабов. Оттуда они отправляются в Византию или к маврам, где им предстоит услаждать пресыщенных богачей-содомитов. После жестокого удара Эд некоторое время пролежал без чувств и только теперь узнал, что вся семья погибла.—?Мне можно попрощаться с ними? —?спросил он, указывая туда, где родственники и монахи готовили к погребению убитых. Там же лежала и его маленькая подружка Магали.

—?Лучше не надо, дитя мое,?— мягко сказал каноник. Он уже подходил к убитым и видел, как истерзаны женщины и девочки… Но Эд решительно высвободил руку из сжимавших ее ладоней Фортуната и бросился в ту сторону… Потом он до конца дня не произнес ни слова. Молча и не отворачиваясь смотрел и слушал, как казнили плененных норманнов. А смерть им выбрали не самую быструю?— всех посадили на колья.Ночью, когда они приехали в монастырь и Фортунат искупал мальчика и обработал его синяки целебной мазью, тот спросил:—?Отец Фортунат, их еще осталось много?—?Кого много, сын мой?—?Ну этих, норманнов. Мне говорили, что они нападают каждый год. Значит, их где-то должно быть очень много?Фортунат признал, что да, очень много, и они уже превратились в проклятье не только для империи Карла Великого, но и Британии, Ирландии, других стран.—?Они убили моего папу, убили Элуа, Бэггу, Магали и ее братьев. И еще других. А я вырасту и убью их.Потом он добавил:- Отец мой, это очень важно - выполнить последнее желание... Ну, того, кто умер?- Хорошо, если удается его выполнить, дитя, - подтвердил каноник.- Тогда Магали сейчас, наверно, довольна мною там, на небесах.За день до нападения между детьми вышел спор. Магали считала, что мальчик должен приносить девочке цветы, а Эд упорно не понимал, почему бы ей не собрать букет самой, цветов-то полный лес!

И вот сегодня он положил цветы на ее могилу.Эд так и не смог лечь в постель в ту ночь, все сидел и думал о том, как холодно, должно быть, лежать в земле и как это обидно и несправедливо?— завтра опять взойдет солнышко, а они его не увидят. Ни завтра, ни послезавтра?— никогда! Это было так обидно, что не укладывалось в его детской голове.С того дня Фортунат начал хлопотать, чтобы Эда отправили на обучение куда-нибудь в замок, в рыцарскую семью, где он сможет постичь воинскую науку, как подобает сыну прославленного воина. Ведь он не просто бастард, прижитый господином с крестьянкой, он был официально признан своим отцом-герцогом, а его мать?— внучка самого Карла Великого. Впрочем, принцесса даже не удостоила ответом послание скромного каноника. А вот письменное обращение к архиепископу Парижскому возымело действие, и Эд отправился для дальнейшего обучения в Орлеан. С тех пор Фортунат стал видеть своего крестника совсем редко. Но из переписки с капелланом герцога Орлеанского знал, что Эд здоров, прекрасно осваивает мастерство боя на мечах и секирах, стрельбу из лука, превосходно владеет копьем, а в верховой езде ему и вовсе нет равных. Соучениками его были несколько таких же мальчиков, все?— бастарды или младшие сыновья, которым нет смысла рассчитывать на наследство или протекцию родни. Из них растили, в первую очередь, сильных, выносливых и безжалостных бойцов, поэтому, кроме воинских упражнений, им не преподавали ничего.—?Ты по-прежнему желаешь стать рыцарем, сын мой? —?спросил Фортунат.Они сидели в келье каноника. Эда отпустили погостить к крестному отцу на Рождество. За несколько лет, прошедших после его отъезда из монастыря, мальчик очень вырос и окреп, в нем не осталось и следа детской нежности и наивности. Можно сказать, что это уже не ребенок, а маленький мужчина. Хотя по-прежнему невероятно привлекательный.—?Да, я твердо решил,?— ответил он.Фортунат вздохнул и осенил его крестным знамением. А мальчик продолжал:—?Герцог оставляет в своей гвардии тех, кто отлично владеет оружием и ездит верхом. Думаю, меня туда примут. Я очень стараюсь и обязательно стану рыцарем!Фортунат улыбался и хвалил Эда за такое рвение и смелость, но сам в глубине души понимал то, чего пока не мог понять его крестник. С получением рыцарского пояса многие проблемы не решаются! И новоиспеченным молодым рыцарям остается лишь искать, кому можно повыгоднее продать свою силу, здоровье и умение. Далеко не всем сильным и отважным уготована счастливая судьба?— получить титул и богатство. Многие из них гибнут молодыми или становятся калеками, которых из милости кормят в монастырях. Ну и некоторым удается поправить дела за счет женитьбы на состоятельных вдовах. Эд обо всем этом пока не задумывался, а Фортунат не хотел раньше времени разбивать его иллюзии. К сожалению, через никоторое время их разобьет сама жизнь.Спустя положенное время Эд и вправду остался служить в войске герцога Орлеанского, а в 18 лет был посвящен в рыцари. Что ж, в неспокойное время постоянных войн, смут и мятежей, когда люди, ложась вечером спать, не знают, суждено ли проснуться утром, 18-летние рыцари?— не редкость, а самое обычное явление. Он был посвящен после удачного штурма вражеского города, когда еще дрожали катапульты и отовсюду доносились то стоны умирающих, то мольбы женщин-несчастных жертв победителей, то радостные вопли людей герцога. Получить посвящение из рук своего сюзерена, посвящение, после которого на плече остается кровавая полоса от меча, не знавшего позора поражений и лишь пять минут назад разившего врагов - это ли не счастье для любого юноши?Эд был невероятно счастлив и горд, и не беда, что вскоре пришлось искать службу в другом месте! Герцог овдовел и вскоре женился на прелестной юной девице, годящейся ему почти что во внучки. После этого он стал непомерно ревнив и совершенно не переносил молодых красавцев на расстоянии полета стрелы от своей милой.Следующие два года Эд служил другому сюзерену. А потом случилось то, что случилось.В одном из кровопролитных боев с датчанами на Луаре он был ранен и попал в плен. Вернее, попал туда не один Эд, а вот в рабстве оказался только он. Всем его сотоварищам родные прислали деньги на выкуп. Выкупили своих сыновей даже обнищавшие рыцари, собравшие деньги при помощи угроз, побоев и пыток со всех крестьян округи.Эд, все эти годы не видевший матери и братьев, отбросил гордость и продиктовал письмо принцессе. Ему?— молодому, гордому и прекрасному?— становиться рабом? О нет, он не мог в это поверить, ему помогут! Но поверить пришлось, следующие три года он провел в рабстве. И только ненависть и жажда мести заставили его жить дальше и думать о спасении. Богатые и могущественные родичи, у которых одна фибула на плаще стоила больше, чем требовалось для его освобождения, еще заплатят за всё сполна!Фортунат узнал о пленении своего крестника, когда следы Эда уже затерялись где-то в северных морях. Или в южных, ведь невольника могли продать куда угодно. Тогда каноник был еще не так слаб и немощен, как теперь, и смог выдержать этот удар судьбы. Вознося молитвы господу, тешил себя надеждой, что его мальчик вернется, ведь не все же пропадают в плену.

И он вернулся! Просто постучался однажды вечером в келью, и сердце подсказало старику, что это Эд, еще до того, как он распахнул дверь. Что ж, он вернулся к единственному любившему его человеку! Одинокий, ожесточившийся и не верящий больше никому, он все-таки пришел. Впрочем, предложение остаться в монастыре он, как и прежде, отверг.С тех пор он стал рыцарем удачи?— то разбойник, то наемник, смотря по ситуации. К родственникам он больше не обращался.

Архиепископ Гоццелин сам разыскал его, дабы передать отцовский меч?— великолепный Санктиль, ибо таково было желание, высказанное когда-то Робертом Сильным. С архиепископом к Эду приехал Роберт-младший. Как ни старались принцесса и братец Конрад, а разговоры о вернувшемся из плена бастарде дошли до Роберта, и тот горел желанием познакомиться с Эдом. Видно, и ему жилось не весело без друзей, с вечно трясущейся над ним матушкой и холодным, как лед, сводным братом. Эд, поначалу не желавший и слышать о любых родственниках, все же внял увещеваниям Гоццелина и встретился с младшим братом. Что ж, парнишка оказался добрым и открытым. Вопреки ожиданиям, братья искренне привязались друг к другу. Вскоре и Фортунат получил возможность получше узнать Роберта, поскольку тот был прислан на обучение в монастырскую школу Св. Эриберта. Что ж, неплохой мальчик, но было в нем что-то не то… Может быть, чрезмерно увлекающийся? Жизнь научила Фортуната не очень доверять таким людям, увлечения ведь могут и поменяться, и какими они будут завтра, столь же благородными или нет?— Бог весть! Ладно, время покажет.Немало огорчений доставлял канонику его строптивый крестник целых два года после своего возвращения. То замешан в грабеже, то устроил набег или еще того похуже… То вдруг пошли слухи, что он стал фаворитом самой императрицы. Впрочем, Эд первый смеялся над этими сплетнями и клятвенно заверял, что светлейшую он не тр..., ах простите, святой отец, не трогал! И у Фортуната немного отлегло от сердца, по крайней мере, его крестника не обвинят в измене императору! Когда он сказал Эду об этом, тот цинично возразил:- Меня просто невозможно винить в измене императору! Это же не я ему изменяю.Тщетно пытался каноникувещевать Эда. Иногда казалось, что он делает все это нарочно, назло предавшим его родственникам, чтобы позор пал и на них. Или боль его была так сильна, что утолить ее можно было, только делая другим столь же больно? Каноник сокрушенно покачал головой, вспоминая об этом.Вопреки чаяниям Фортуната, став графом, Эд ничего не забыл и не простил. В день его триумфального въезда в новое владение принцесса Аделаида была вынуждена смирить свою гордыню и выйти встречать бастарда. Надо отдать должное, престарелая дама была на высоте, играя роль благородной матери семейства, но это для других, а обмануть Эда она не могла и двадцать лет назад. Его поклон был почтителен, но взгляд холоден и полон сарказма. Он добился, чего хотел. Он был сильнее и знал это. И она знала.И все-таки Господь внял мольбам Фортуната и ниспослал спасение Эду. Ниспослал в лице Озрика. Это было благороднейшее, добрейшее создание из всех, кого встречал в своей жизни престарелый каноник. Непонятно даже, откуда являются такие ангелы в этот грешный мир.

Недавно старик получил послание от них, самых дорогих ему людей, Эда и Азарики, нашедших свое счастье посреди войны, на самом краю гибели. Да, он знал, давно знал, что она девочка. Но заниматься разоблачениями?— это было не в его духе. Ждал, чтобы сама рассказала. И вот?— это письмо, написанное ее идеальным почерком, но составленное ими вместе. Они рассказали, как Эд был ранен, а Азарика ухаживала за ним, как теперь они стали неразлучны… и просят не беспокоиться за них. ?Только не обижай ее, сынок,?— подумал старик. —?Ты научишься любить и сострадать благодаря этой девушке, только береги ее и подари ей любовь!?