Императрица предполагает, а Бог располагает (1/1)

Убегать от мужа, закатывать истерики и самовольно уводить за собой воинов ей не пришлось. Император, побуждаемый герцогами, наконец отдал приказ. До него с трудом, но дошло, что потеря Парижа в конечном итоге приведет к потере всей Нейстрии. Армия выступила в сторону осажденного Парижа. Герцог Суассонский мог вздохнуть с облегчением. Несколько месяцев он убеждал государя. Сам не знал, что у него столько терпения. Когда в ответ на фразу ?Государь, спасая Париж, вы спасете империю!? Карл Толстый расслабленно пробормотал: ?Ну как же, как же, дорогой герцог, я понимаю, вам не терпится весело погулять с вашим другом графом Эдом, ах, это такой напористый молодой человек…?, Генрих с трудом удержался от неприличного выражения.Выступление несколько раз назначалось, но переносилось. То у императора заныл зуб, то расстроился желудок у любимой болонки, то скончалась канарейка.Канцлер Фульк, как обычно, интриговал и вел свою игру, никому, кроме его самого, не ведомую. Что и говорить, падение Парижа и разорение столь обширных территорий ему было не нужно, чем же тогда станет управлять его воспитанник принц Карл после того, как он, Фульк, низвергнет ненавистного Эда? С другой стороны, их общие дела с Сигурдом тоже требовали внимания. Уж очень хитер и жаден до добычи был король данов. Почти как сам Фульк. Вот и приходилось держать ухо востро.Рикарда везла с собой огромный обоз. За нею следовали прислужницы, музыканты, портнихи, парикмахеры, массажисты, чтецы, шуты, да всех и не перечислить. В огромных сундуках, с тысячей предосторожностей везли украшения, платья, меховые плащи и муфты, тончайшие вуали, атласные и сафьяновые туфельки. Можно было подумать, что Рикарда надумала обосноваться в лагере под Парижем на долгие месяцы. Злые языки шептались, что Эд Парижский скоро подвергнется еще одной осаде.Императрица всю дорогу была словно не в себе. Для ее путешествий имелся огромный роскошный дормез, стены которого для тепла были обиты мехом, а пол устлан драгоценными коврами. В этом дормезе императрица передвигалась со всем возможным комфортом в обществе Берты и фрейлин. Но на этот раз она словно не могла усидеть спокойно на месте. Изводила придирками своих дам. То ей было слишком жарко, и она приказывала убрать жаровни, то вдруг, по ее словам, становилось холодно, будто она лежала в сугробе. То ей слишком докучали ее собачки, и их срочно уносили. То она умирала от скуки без них и принималась кричать на Берту, что та дурно обращается с хвостатыми питомцами государыни. Потом оказывалось, что мех плаща недостаточно пушист и роскошен, а сапожки натерли ноги. Придворный певец получил веером по губам за якобы неблагозвучную песню, а чтец Ринальдо в очередной раз перенес вспышку гнева за то, что Андромаха слишком напыщенно и длинно объяснялась в любви Гектору. Во время остановок и привалов страдать от тяжелого характера императрицы приходилось уже не только ее ближайшему окружению, но всем, кто подворачивался под руку. Получил свою долю сарказма и супруг. Впрочем, его-то задевать было даже неинтересно, из-за своей лени он не хотел даже вдумываться в смысл ее оскорбительных, едких слов.Чем ближе подъезжали к Парижу, тем взбалмошнее становилась Рикарда. В конце концов она потребовала коня и принялась носиться, взрывая рыхлый мартовский снег. Может, она немного успокоилась бы и привела в порядок свои мысли, будь у нее возможность побыть одной, но вокруг постоянно сновали охранники, евнухи, люди из свиты… А ей так необходимо было все обдумать, да и просто успокоиться. Что она скажет ему? Сможет ли признаться, что ждала его все эти долгие тоскливые месяцы и хочет разделить с ним власть и корону? Захочет ли он? Хоть Эд и тщеславен, но он и очень горд. А вдруг он уже знает про ее соучастие в заговоре Фулька против него? Об этом было страшно подумать!И вот, когда до Парижа было уже рукой подать и они остановились на ночлег в лесу, ей пришла в голову гениальная мысль. Императрица заявила, что будет спать в своем дормезе с Бертой двумя-тремя женщинами, а для прочих пусть поставят шатер. Это пожелание никого не удивило, дормез был пригоден для сна со всеми возможными удобствами. И вот, когда ее женщины заснули, она накинула свой соболий плащ на одну из них, сама же закуталась в плащ фрейлины, низко опустила капюшон, как бы спасаясь от ледяного, бьющего прямо в лицо ветра, и выскользнула из дормеза. Нетерпение, сжигавшее ее душу, гнало ее куда-то, где можно побыть одной. Охранники, вавассоры и те из придворных, кто не спешил укрыться в раскинутых для них шатрах, грелись и болтали возле костров. Никто не обратил внимания на женщину из свиты, да она и в лес-то углубилась не сильно…Утром императорский поезд вновь двинулся в путь. Крепко спавшую под собольим плащом государыню будить не стали, ведь она так не любила рано вставать! К тому же все знали: чем больше она спит, тем меньше от нее вреда.Спустя несколько часов на то же место вышли трое воинов в норманнских рогатых шлемах и косматых меховых накидках. Это были люди Сигурда, отбившиеся от большого отряда в поисках добычи. На днях этот отряд совершил набег на один из еще каким-то чудом державшихся монастырей и разграбил его, но добыча оказалась совсем скудной. У монахов во время бескормицы почти закончились съестные припасы, а пополнить их было негде. Ценной утвари и дорогих церковных облачений тоже оказалось мало. В довершение всего, молодых монахов и послушников, пригодных для продажи в рабство, здесь не было, они все давно ушли защищать Париж. Старых монахов викинги в сердцах истребили, оставшийся в малом количестве скот погнали с собой. Путь их лежал снова под стены Парижа.Руководимые жаждой наживы, трое воинов отделились от сотоварищей. Они знали, что иногда в лесных чащобах попадаются скрывающиеся там местные крестьяне, углежоги, лесники и прочий люд. Грабить у них нечего, но как товар для продажи вполне могут представлять интерес. На этот раз поиски добычи не увенчались успехом, и троица уже собиралась догонять своих, но тут очередной порыв ледяного мартовского ветра донес до них крик. Кричала женщина. Они двинулись в ту сторону, откуда он доносился. Чем ближе подходили, тем яснее становилось, что кричавшая не в себе или просто помешалась от страха. Она кричала без слов, просто выла и вопила что-то нечленораздельное. Голос доносился откуда-то из-под земли. Обшарив поляну, обнаружили остатки нескольких костров, почти занесенных снегом, видимо, недавно тут останавливался на привал большой отряд. В двух десятках шагов оттуда обнаружили глубокую узкую яму. Это была ловушка на зверя, но теперь в ней находился человек. Женщина. Она-то и кричала. Как она тут оказалась и почему спутники оставили ее, было совершенно непонятно. Впрочем, это не очень волновало норманнов.—?Ха-ха! —?захохотал Хальвдан, самый рослый и сильный из них. —?Баба! А ну-ка, Свен, спускайся за ней в эту яму, сейчас повеселимся!Свен, белобровый и веснушчатый молодой парень, спустился без особых уговоров и обвязал пленницу веревкой. Она теперь не кричала, лишь смотрела на него остекленевшими от страха глазами. Двое оставшихся наверху подняли ее, а затем Свена. Женщина оказалась еще молодой и, может быть, была даже красива, но сейчас, после как минимум нескольких часов, проведенных в яме в тщетных попытках выбраться и докричаться до людей, этого было не понять. Будучи вытянутой на поверхность, она не смогла держаться на ногах и бессильно опустилась прямо на снег. Практичный Хальвдан снова захохотал.—?Клянусь Локи, эта девка не из простых. Глядите, какие волосы. Видали вы у крестьянских девок такие? За эту рыжую нам дадут хорошую цену.—?Это если она вся такая гладкая,?— усмехнулся Орм, третий из приятелей. —?А ну-ка, проверим.Он бесцеремонно рванул с женщины плащ и отбросил его в сторону. Увиденное норманнам понравилось. На женщине было богатое платье, светло-зеленого бархата, отделанное дорогим мехом, и великолепные, достойные королевы украшения?— изумрудное ожерелье и такие же серьги, достигавшие ключиц. Она оцепенела от страха, к тому же, не понимала их речь. Викинги и сами были озадачены и некоторое время молча разглядывали ее.—?Однако же,?— нарушил молчание Хальвдан,?— это платье ей теперь вряд ли понадобится. Рабыне все равно не разрешат в таком ходить, да и зачем портить хорошую вещь. Учтите, платье я забираю для моей омелы злата?— Гудруны из Хедебю.—?Ну вот еще! —?возразил Орм. —?Всем известно, что твоя Гудруна из Хедебю?— старая гусыня, которой ни к чему такой наряд. Платье я отвезу моей Морне!С этими словами он принялся срывать платье с пленницы. Женщина вновь закричала, пытаясь укусить его за руку, но на помощь пришли другие двое. Общими усилиями им удалось снять платье, не очень повредив его. Женщина яростно сопротивлялась до тех пор, пока не получила несколько сильных шлепков по заднице. Держать ее стали еще крепче. Сопротивляться она больше не могла. На ней оставили только короткие сапожки и шерстяные чулки до колен. Викинги похотливо-оценивающе оглядывали ее со всех сторон. Полные груди, тонкая талия и нежные белые ягодицы им явно понравились. И каждый уже предвкушал, как окажется между этих аппетитных ножек...—?Замерзла, красавица? —?усмехнулся Хальвдан,?— ничего, сейчас мы тебя согреем.И принялся развязывать штаны. Нагая женщина расширенными от ужаса глазами смотрела на него.?— Погоди немного,?— остановил его Орм. —?Бабу мы еще успеем… а потом продадим, деньги поделим, с этим все ясно. Но ты глянь на ее цацки! Не будет ли умно с нашей стороны решить это дело сейчас, пока их видели только мы трое?Они сорвали с пленницы серьги, ожерелье, браслеты и перстни, а Свен, который был тугодумом, вдруг спросил:?— А как делить вот это?И показал приятелям золотой, изукрашенный алмазами, королевский венец. Эту драгоценность он нашел на дне ямы, когда поднимал оттуда женщину.Хальвдан и Орм были умнее своего приятеля и поняли: тут не все так просто. Женщина, явно изнеженная и не знавшая никакой работы, с великолепными длинными волосами, да еще в таком венце, вполне может оказаться родней императору. А значит, ее надо везти к Сигурду. Сами они были слишком мелкими сошками, чтобы разобраться в таком деле и потребовать выкуп у Каролинга. Зато рассудили, что их щедро вознаградит сам Сигурд. Впрочем, платье ей не вернули, решив, что имеющегося у нее теплого плаща вполне достаточно, а за этот наряд еще можно поспорить.Женщина, хоть и не понимала их слов, все же догадалась, что насиловать ее они не будут, по крайней мере, пока. Бежать нечего было и думать, и она со связанными впереди руками понуро пошла вслед за тащившим ее на веревке Хальвданом.