Глава 2 Травма (2/2)

Мне лишь недавно дали ту свободу, которой я распоряжался сейчас. И лишаться её мне было нельзя... не сейчас, когда я все ещё не смог даже проверить действия линий. Не просто опираясь на имеющиеся у меня знания, а... на практике.

В ответ на эти мысли где-то в глубине вновь начал разгораться страх, и на этот раз я не стал его подавлять. Вместе со страхом возвращались и другие эмоции. Медленно, словно просачивающаяся через трещины в каменной кладке вода...

?Страху меня не остановить?, — прогремела в моей голове одинокая мысль. На этот раз не пустая бравада, просто факт.

Не имеет значения, что я чувствовал по поводу трещин. Не имеет значения, как сильно те меня пугали. Мне нужно было разобраться. Понять больше. Линии во всем этом были лишь первым шагом... и возможно тем самым кусочком пазла, что даст мне возможность избежать возвращения в семейное поместье в течение недели. Я вовсе не ожидал ничего сверхъестественного от себя. Не пытался достичь контроля над... этим, как и не старался искоренить в себе страх.Я просто хотел разжечь в себе достаточно храбрости, чтобы иметь возможность заглянуть в глубины бездны, когда это будет нужно.

Я знал, чем являются видимые мной линии, знал их суть, цель и настоящую природу. Вернее, подспудно ощущал все это с того самого момента, как увидел иссекающие мир линии впервые. И именно это осознание заставляет меня впадать в панику каждый раз, когда я смотрю на них. Дело в том, что трещины, что я вижу, воспринимают отнюдь не мои глаза. Потому, когда погружаюсь глубже, я ?вижу? их со всех сторон от себя. Ощущаю как они покрывают каждый миллиметр всего вокруг, спереди, сзади, сверху и снизу. За какое-то мгновение я будто вновь оказываюсь в мире, где нет ничего кроме том месте, что рациональные мысли исчезают в тот же миг, оставляя только непередаваемый ужас.

Я уже давно понял что то, как я смотрю на трещины, отличается от зрения. Хотя бы тем, что я не могу закрыть те, другие ?глаза?, как бы сам не пытался. И даже когда я отстраняюсь от линий, стоит мне начать активно о них думать, и они, словно слыша мои мысли, становятся чётче. Все ещё недосягаемыми, но будто чуть ближе ко мне.

Каждый раз, когда я как сегодня вглядывался в линии, я попадал в замкнутый круг. Меня охватывала паника, мысли и рассудок полностью меня оставляли, были только разломы и я. Чем больше я концентрировался на окружающих меня трещинах, тем отчётливее они становились. И чем отчётливее они были, тем сложнее было думать о чем-либо ещё... Это продолжалось без конца.

В первый раз, когда я посмотрел в глубину, я вглядывался все глубже пока не потерял сознание от ужаса. Потому как просто не мог прерваться. Так же было во второй и в третий раз. В какой-то момент у меня получилось самому вынырнуть из этого транса, пусть я и при всем желании не смогу описать ?как?.С тех пор прошла неделя. И каждый день я заставлял себя смотреть. Уже сейчас, мне понадобилось только несколько минут чтобы восстановить дыхание, да относительно привести мысли в порядок.

Это был прогресс. Смехотворный и жалкий, как и многие вещи, что были связанны со мной, но тем не менее, прогресс, по сравнению с первыми попытками.

— Шики-сан? — раздавшийся в палате знакомый женский голос, заставив сначала вздрогнуть от неожиданности и мгновенно напрячься, а затем, секундой позже чуть расслабиться, когда до моего лишь недавно отошедшего от паники сознания наконец дошло, кто именно со мной заговорил.— Асагаи. — Не знаю, чего в моем голосе было больше. Раздражения на себя, из-за того, что не заметил, как в мою палату кто-то вошёл, или же злости на саму девушку, что так не вовремя меня прервала. А может это была даже радо... нет! Точно не она, да!

Так до конца и не разобравшись в своих чувствах я развернулся от окна ко входу, окинув свою гостью недовольным взглядом.Обычно подобное её совсем бы не смутило, и её лицо не изменилось бы в выражении. Но в этот раз во взгляде Хаи Асагаи я прочитал не только обычную для неё внимательность и собранность, но и нарастающее беспокойство... потому и поспешил отвернуться.

— С... С вами все в порядке Шики-сан? — Я только дёргано кивнул, и стараясь скрыть своё лицо за волосами, двинулся к кровати держась к девушке боком.

Слишком уж хорошо Асагаи понимала выражения этого лица. Пожалуй, лучше, чем кто-либо ещё из ныне живущих.

— Все в порядке, просто я... устал. — За спиной послышалось тихое, почти не различимое шуршание одежды. Моя ?гостья?, носившая традиционное, подобающие ?химе? уважаемой семьи, кимоно, очевидно двигалась ко мне.

— Я же говорила, что тебе стоит прекратить говорить о себе так, Шики, — тихо сказала девочка, присаживаясь на край кровати. Второй раз на моей памяти она назвала меня просто по имени. — Даже если тебе так тяжело встречаться с семьёй... теперь тебе не стоит использовать ?оре?, даже если ты думаешь, что ты одна. (прим. Автора: если вкратце, то ?Ore? это одна из вариаций того, что у нас используется как местоимения, который и звучит грубо (в том плане, что услышать его незнакомец может в основном от хулиганья, да задир), да и является чисто мужским местоимением. Можно даже сказать ?мужицким?.) — Пусть слова Хаи и были, по сути, упрёком, злиться на неё совсем не получалось. Пусть я и так был несколько... не в себе, и обычно в таком состоянии мог нагрубить даже когда сам того не хотел.В конце концов Асагаи меня раскусила. Пусть и неправильно поняла причину моего дурного самочувствия.

— Не думал, что ты навестишь сегодня, — тихо сказал я, нарочито проигнорировав упрёк.— Я и сама уже не ожидала, — недовольно поджав губы согласилась Хаи. Судя по тому, какой она бросила на меня взгляд, к теме правильных обращений мы ещё вернёмся... — Обычно в это время у меня дополнительные занятия, но родители разрешили мне посещать тебя вместо них. Я... все волнуются о тебе, Шики. — У меня не было ответа на это.У меня вообще было прискорбно мало ответов для кого бы то ни было. Как для семей Асагаи и Кизоку, так и для самой Хаи.

Люди — странные существа. Я не буду врать, что понимаю их. Не буду я также врать, что понимаю хотя бы самого себя.Именно поэтому для меня все происходящее было смехотворно. Я даже не был Шики, но казалось, никого кроме Хаи да здешних врачей это не заботит.

Было важно лишь то, что я был назначен наследником семьи. Ещё своими родителями. Обманом.

Я мало помнил об окружающем мире по обрывкам имеющейся у меня памяти. Слишком уж неупорядоченной и рваной она была. Иногда я не знал даже вещей что считались ?здравым смыслом?, но помнил совершенно бесполезные детали вроде счета товарищеского баскетбольного матча между Бразилией и Испанией в сентябре 2009-го.

Потому даже ситуация в которой оказался я, или вернее ?Шики Кизоку?, от меня ускользала очень долгое время.

И, наверное, я так бы и не понял ничего если бы не Хаи.

В этой стране наследовать семейное дело может мужчина. По нынешним законам конечно главой родительской корпорации может быть и женщина... но старые семьи живут по старым заветам, и ?дело? моей семьи не было ограничено лишь легальной и задокументированной частью. Среди самой семьи, мало кто готов был принять над собой девушку, для дочерей глав подобных семейств была уготована другая доля, и заключалась она в бытие ?принцессой? семьи.

Таковы обычаи, и в этой стране они зачастую держат не меньше веса чем полноценные законы. Именно этот порядок вещей по какой-то причине и отвергли мои родители.

Шики была у них первым ребёнком. И единственным. Мать Шики больше не могла родить. Даже то, что сама Шики появилась на свет — уже было чудом, по словам Хаи невозможность моей матери зачать ребёнка была известным фактом.

Обычно в такой ситуации в семью усыновляют сына, и готовят из него наследника. Но отец Шики почему-то не хотел этого. Но и пойти против обычаев открыто не мог.

Потому сам пол Шики держался в тайне. Её воспитывали как наследника, круг общения ограничили даже от других членов семьи. В то время единственным другом девочки была её ровесница, девочка из другой не менее ?знатной? семьи, с главой которой тесно дружил отец Шики. Для всех вокруг их встречи и поездки к друг другу в поместья выглядели естественно. Как помолвка...

Но по факту Шики Кизоку и Хаи Асагаи были просто очень близкими друзьями. Которые знали друг о друге все.

До той аварии.

Тогда многие секреты совсем неожиданно были открыты.Не знаю на что рассчитывал отец Шики, как собирался убедить собственную семью в праве его дочери на наследие, когда девочка бы выросла, но, в сущности, это и не важно. Какой бы план он ни готовил — той затее не суждено было увидеть свет. О поле Шики узнали сразу — больница ведь не знала, что подобное было секретом, а потому и информацию предоставила вполне однозначную. Легально — Шики все ещё была наследником контрольного пакета акций компании.

По факту же для всех влиятельных людей в семье, ещё лёжа в коме, она стала костью в горле. Химе, воспитанная как наследница. Которая также по совершеннолетию должна была унаследовать всю ?легальную? часть семейного бизнеса. В таких обстоятельствах не удивительно, что никто особо не печалился известию о том, что Шики с пережитыми ей травмами скорее всего не очнётся.

Прогнозы врачей были однозначны - Шики Кизоку уже, по сути, не имела шансов на реабилитацию.

Затем я открыл глаза.

Не помнящий ничего, умеющий ещё меньше...

Смешно.Если и сама Шики в столь юном возрасте почти не имела шансов быть признанной наследницей, то уж я...

Наверное, это даже по-своему хорошо, что своим пробуждением я смешал всем все карты. Улёгшаяся было, борьба за власть внутри семьи начала вновь набирать обороты. Как-никак умирать я не планировал, и теперь учитывая ?висящее на мне? наследство, мне была уготована роль стать важной фишкой в этой самой борьбе.

Конечно, сам я никогда все это бы не осознал. Даже если бы не лежал все это время в госпитале, имея возможность видеться только с несколькими ?высокопоставленными? членами семьи, которых ко мне пускали.

Нет, понять все это мне помогла именно Асагаи Хаи.Та самая сидящая передо мной с озабоченным личиком девочка. Ровесница Шики, и её лучшая — единственная подруга.Я помню, как её лицо, не выражающее и малой доли той ?отчуждённой холодности?, что она постоянно пытается на себя напустить, было залито слезами в день нашей первой встречи. Помню, как мне пришлось провести долгие часы с ней на руках, пытаясь подобрать слова, найти что сказать человеку — что считал тебя себе близким. Родным. И кто плакал за тебя.

Это... прошло. Слезы я имею ввиду. Но иногда я все ещё получал эти взгляды полные боли и жалости... Ей было больно оттого, что я не помнил. Это было сложно упустить. Не один и не два раза я видел, как во время особо жарких споров, стоило мне переспросить значение непонятного слова или термина, Хаи вздрагивала. Будто от удара током. Именно те моменты осознания приносили девочке больше всего боли, когда забывшись в разговоре она вспоминала, что знакомое лицо перед ней не делило с ней общие воспоминания, общий опыт, что делал их однажды столь близкими.Но Хаи это не остановило. Скорее наоборот, её визиты стали достаточно частыми. Я лишь позже узнал, что мои родственники вообще пускали ко мне кого-то от семейства Асагаи только потому, что Доктор так долго настаивал, что мне нужен был контакт с кем-то из ?прошлой жизни?. Как можно более положительный, и главное — необходимый как воздух.Обеспокоенная Хаи помогла мне осознать, что вообще происходит вокруг меня. Буквально пояснила на пальцах абсолютно все, что я должен был понимать о своей нынешней ситуации.

— Обо мне нечего волноваться, Асагаи, — улыбнулся я, кинув взгляд в сторону окна. — Немного утомился, да и только.

— Ты всегда была никудышной лгуньей, Шики, — тихо ответила та. — И никогда не могла врать, глядя мне в глаза. — Кто бы что ни говорил, но я не залился краской. Не залился, я сказал!

— Но я не вру! Сегодня правда не случилось ничего особенного, — уже куда тише закончил я.На несколько секунд воцарилось молчание.— Тебе все же стоит привыкнуть говорить как подобает до того, как ты вернёшься в поместье, — тихо, и как-то печально сказала девушка. — Твои учителя там будут куда строже меня. — Мне не нужно было смотреть на лицо Хаи в тот момент.

Даже глядя в сторону окна я знал, что увижу.Плотно сжатые губы. Нахмуренные брови. Тяжёлый взгляд, направленный куда-то сквозь меня. А также написанная через все лицо боль.

Я встал. Медленно направившись к окну.— Возможно... Возможно, я никогда и не вернусь туда. — Мой голос прозвучал тихо. Сдавленно. Едва ли громче шёпота. Но я знал, что Хаи меня услышала.— Шики? — Голос подруги Шики, что сделала для меня так много, звучал куда звонче моего.

— Скажи, Асагаи... — Я облокотился на подоконник спиной закинув голову назад. Мой взгляд упёрся в белоснежный, аккуратно составленный из множества панелей, потолок. — Чего нам стоит смерть?

— Я... Я не понимаю, — тихо, но твердо ответила она.

— Да... — прикрыв глаза согласился я. Лучше слов было и не подобрать. Она и правда не понимала.

Никто в полной мере не понимал.

— Шики? — Лениво приоткрыв левый глаз я перевёл взгляд на сидящую на кровати передо мной девочку. — Все будет хорошо. Это... Это не так уж и страшно. Жизнь в поместье — совсем не конец света. — Я вновь закрыл глаз.Даже сейчас алые линии горели вокруг.— Да, наверное, это не так уж и плохо, — согласился я. Для Хаи и, возможно, для Кизоку Шики это было бы так.

В тот день мы с Хаей проговорили ещё долго. О всяких мелочах, о предметах, новостях, о многих, многих вещах.

Тогда я забыл много своих забот и просто отдался разговору с кем-то.

Возможно, уже тогда я знал... чувствовал, что стоило отдаться моменту.

Это был последний визит Асагаи Хаи.