Змея с двумя головами (1/1)

У графа Хайме было пятеро сыновей в возрасте от 15 до 25 лет, и три дочери.Две из них давно вышли замуж, жили далеко от родительского замка и на Рождество не приехали. Зато младшая, семнадцатилетняя Адонсия, пригласила своих подруг и дочек некоторых вассалов, и вместе с ними веселилась от души, подготавливая костюмы и маски для себя и кавалеров. В этих нарядах предстояло танцевать в рождественскую ночь в большом зале, где будет устроено празднество. Одни из них были сделаны из тканей, пергамента, перьев и всего, что можно было пустить на их изготовление, другие?— из цельных звериных шкур. Они были наиболее интересны, но и страшны, о чем и высказалась одна из самых молоденьких девушек, Тереса, воспитанница графини Синобии, пугливо отодвигаясь в сторону, когда к ней приблизился оруженосец Муньеко во время примерки. На нем было нечто вроде куртки из меха волка, а на голову он накинул капюшон, представлявший собою настоящую волчью голову с торчащими ушами. Впечатление усиливалось тем, что одеяние было сделано не из соединённых пластин меха, а из одной цельной шкуры, и сразу становилось ясно, насколько велик и опасен был зверь.—?Милый Муньеко, снимите поскорее этот жуткий наряд! —?проговорила Тереса, осеняя себя крестным знамением. —?Вы в нем просто как волк-оборотень, это страшно! Вот, почему бы вам не примерить лучше это?Она указала на черное, расшитое серебристыми звездами и ещё чем-то блестящим шёлковое одеяние.—?Это же наряд чародея! —?рассмеялся оруженосец. —?Любезная сеньорита, он же ещё опаснее, чем волк-оборотень. Тот просто съедает человека, а колдун может наложить чары на кого захочет, может подчинить своей воле, даже на расстоянии! Как же вы его не боитесь?—?Но он всё-таки не очень страшный с виду! —?улыбнулась Тереса.—?Вам не должно быть страшно, когда рядом поклонник вашей красоты! —?сказал Муньеко, приглушив голос, чтобы только она его слышала. —?У меня есть святая реликвия, защищающая от колдовства и любых злых сил. Она защитит и любезную сеньориту, если та просто будет со мною рядом! Особенно если вы, сеньорита, будетеи дальше называть меня милым!- Я так говорила? - смущенно и в то же время шаловливо спросила она.- Минуту назад, прекрасная Тереса! И за такое слово из ваших уст я готов сразиться со всеми волками округи!—?Но вас даже не былов последний раз с вашим сеньором, когда он схватился с волком и спас донью Эльвиру! - поддразнила она.—?Ах, сеньорита Тереса, вы не знаете мужчин! Дон Мартин и не стал бы звать на помощь, чтобы разделаться всего-то с одним волком! Когда мы с Гонсало приехали на ту поляну, зверь уже валялся мертвым у ног моего сеньора. Могу лишь сказать, что тот волк был воистину огромен. Но я надеюсь показать вам своё умение, когда мы все вместе поедем на охоту.Пока они беседовали в сторонке, а остальные с весёлыми шутками и хохотом примеряли и подгоняли праздничные одеяния, одна фигура отделилась от всех и сделала несколько шагов к Муньеко и его юной собеседнице.Невозможно было различить, кто это, ибо фигуру скрывал длинный темный плащ, а на голове была маска быка. Она была не из настоящей головы животного, но сделана поистине устрашающе, точно воспроизводя морду разъяренного быка, чьи острые рога были покрыты позолотой.Увидев это мифическое существо, бедная Тереса вскрикнула от страха, а бык расхохотался неожиданно тонким голосом, не торопясь снять маску. Когда он все же сделал это, под нею обнаружилась молодая донья Эльвира, которая ещё долго не переставала радоваться своей шутке.Муньеко слегка нахмурился, но, к счастью, настало время, когда в замке ужинали, и все устремились в трапезную.Сопровождая туда Тересу, оруженосец подумал, что донья Эльвира с первой минуты не понравилась ему. Нет, она не делала ничего дурного, а внешне была даже привлекательна, что-то в ее манерах, да и во всем облике напоминало расшалившуюся козочку. Может, виной были слишком частые взгляды, устремлённые на его господина? С другой стороны, нет нечего плохого в том, что она это делает. Он и сам не понимал, что вызвало его неприязнь. Не понравился ему и отец Эльвиры, дон Эстебан. Опять-таки, ничего отталкивающего во внешности, благородные манеры, но слишком заметно было, что он будто бы постоянно ждет одобрения дочери во всем, что делает. Муньеко решил присмотреться к этим новым лицам повнимательнее.Об этих же гостях говорили дон Хайме, донья Синобия, их старшие сыновья и Мартин, сидевшие в большом зале возле очага.—?Дон Фернандо рассказал мне немного о своем брате,?— говорила графиня. —?Он рано овдовел и больше не женился, ибо не захотел приводить в дом мачеху. Он очень привязан к дочери. Что касается Эльвиры, то ей поездка сюда должна пойти на пользу. Бедняжка два года безвыездно прожила у себя в замке, оплакивая гибель жениха.—?Он убит на войне? —?спросил Мартин.—?Нет, это был поединок. В Эльвиру был влюблен ещё один рыцарь, вот его-то и вызвал тот несчастный молодой человек.—?Что ж, жаль, но она ещё так молода,?— сказал дон Хайме,?— и непременно полюбит опять.Он отведал густого, чуть кисловатого вина и перешёл на другую тему.—?Мой управитель Анселмо ездил в столицу с поручением и задержался, а потом, вернувшись, рассказал об удивительных делах. Ну что вы скажете на это? Он говорит, что как раз в тот день, когда нужно было возвращаться, все городские ворота оказались перекрыты стражей и воинами! Вы знаете, как хитер мой Анселмо, так вот, ему удалось узнать, что какие-то злоумышленники проникли в королевский дворец и совершили кражу! Вот их-то и пытались найти люди короля. Но так и не нашли.—?Может ли такое быть,?— поразилась графиня Синобия,?— чтобы воры проникли во дворец? Да ещё и ушли безнаказанными?—?Что же они украли? —?спросил Мартин.—?Точно никто не знает, но говорят, что какую-то шкатулку. Уж не знаю, что в ней было, но ни шкатулки, ни ее содержимого нет во дворце, и оттуда ее тоже не выносили, вот такие идут разговоры!—?Но не растворилась же она в воздухе,?— рассмеялся Клименте, старший сын графской четы. —?Видно, просто не там ищут!—?Вы лучше подумайте, как охраняется королевский дворец! —?махнул рукой дон Хайме.?—В прежние годы такого не случалось!Лёгкое облачко на миг затуманило взгляд и мысли Мартина при упоминании о исчезнувшей шкатулке. Это было похоже на промелькнувшее видение или забытый сон, который напрасно силишься вспомнить. Впрочем, какое ему было дело до всего этого?—?Мартин! —?весёлый юный голосок вернул его к действительности. —?Ты не забыл, что обещал повторить со мной фигуры фанданго?Это была его юная кузина Адонсия.Пока Мартин был в Нейстрии, она успела обручиться, и ее жениха ожидали в Алакуасе через месяц. Это должен был быть брак по любви, и счастливая Адонсия только и думала о том, чем поразить возлюбленного. Старинный танец фанданго, который было принято называть танцем влюбленных, идеально подходил для этого.—?После ужина, если хочешь,?— весело ответил он, и тут же забыл о пропавшей шкатулке.Смерть ходила по пятам за Сехмет уже целую неделю. Ходила в облике мрачного, но, в общем, ничем не примечательного мужчины в темном, грубой шерсти плаще с капюшоном, обычной одежде небогатых горожан.Смерть шла за нею на рынок и к колодцу, в стойло, где египтянка проведывала своих мулов, к вольеру, где содержались дрессированные собаки… да и на постоялом дворе была рядом.Уже несколько раз смерть подходила настолько близко, что почти касалась Сехмет своими черными крыльями, но в последний момент убийца отступал. Потому что ему очень сильно мешали. И помеха была такова, что убрать ее с пути он не мог. Она звалась?— принцесса Вивиана.И имела привычку появляться внезапно, словно вдруг вырастала среди метели.Вот и сегодня он готов был нанести удар, уже сжал в руке костяную рукоять отточенного, как бритва, кинжала, ожидая, когда эта черномазая вещунья выйдет из лавки зеленщика. Она, видите ли, не могла обходиться без розмарина и базилика даже зимой, когда они так поднимались в цене. Дитя юга! Филин скривил губы. Что ж, ему это на руку. Путь от лавки зеленщика до постоялого двора проходил через темную подворотню, вот там он ее и прирежет, а пока ее найдут, он уже исчезнет из города.Скрипнула дверь, выпуская закутанную с головы до пят женщину. Потом захрустел снег под ее быстрыми шагами. Корзинку, укутанную в несколько слоев полотна, египтянка прижимала к себе. А вот в другой бок войдёт кинжал, очень даже спокойно. Убийца двинулся за своей жертвой, был уже в нескольких шагах от нее. Вот сейчас, перед подворотней, он ускорит шаг и…—?Здравствуй, Сехмет! —?раздался звонкий голосок, от которого его уже мутило. Снова она!На этот раз королевская дочь явилась к зеленщику, и не одна, а привела какого-то мальчишку. Сопровождал их высокий, статный молодой рыцарь, которого Филин уже видел в обществе принцессы. И, конечно, с ними была охрана. Одному из стражников Вивиана велела донести корзинку Сехмет, а сама с рыцарем и мальчиком вошла в лавку, откуда через секунду донеслись голоса:—?Герман!—?Нани!—?О, ваше высочество, какая честь!—?Невозможно работать! —?в очередной раз прорычал себе под нос Филин, исчезая в соседнем переулке.Пока дети оживлённо болтали и вручали друг другу маленькие подарки, Вивиана в сопровождении Винифрида прошлась по рынку.Охрана держалась на расстоянии, а сама Вив была в одежде горожанки, чтобы не привлекать излишнего внимания. В одном из рядов заметила высокого воина в плаще, подбитом волчьим мехом. Он покупал серебряную детскую погремушку с бубенчиками. Это был Рауль и, конечно, он быстро исчез в галдящей, по-предпраздничному возбужденной и нарядной толпе.Ах, если бы помочь ему было так же просто, как маленькому Герману!-… А потом, сынок, мы отпраздновали Рождество. Но совсем не так, как празднуем его сейчас. Припасы у нас почти закончились, и на столе были ржаные лепешки с отрубями, студень из хрящей и вино. Его твоя мама подогрела и заправила пряностями, и получилось вкусно. Язычники обстреливали нас из катапульт, но этот грохот не мог заглушить нашу музыку. Ибо я велел музыкантам играть. Не могли же мы позволить себя сломить! Было холодно, но музыканты расселись вокруг гигантского костра на площади и играли, играли…А потом их сменили другие.—?Эд, ты думаешь, он понимает?Король повернулся к улыбающейся жене.—?Конечно, понимает. Видишь, как внимательно слушает?Двухмесячный принц Мишель спокойно лежал на руках Эда и, похоже, рассказ ему действительно был интересен. А может, просто нравился глубокий, чуть хриплый голос отца.—?Помнишь, как наша Вив заставляла тебя чуть ли не каждый день рассказывать историю рейда на Самур?

А когда тебя не было дома, рассказывать приходилось мне. Правда, она была все же постарше.Король улыбнулся воспоминанию.—?Однажды, когда она была совсем крохой, я решил проверить, понимает ли она смысл той истории. И когда она уже почти заснула, взял и сказал, что голосу сатаны подражал тощий Нанус. Ты бы видела, как она мгновенно проснулась и возмущенно заревела! Ведь кричал Крокодавл, и Вив это знала!Он прошелся по комнате с ребенком на руках.—?Вив и сейчас сильно интересуется прошлым. —?продолжал он. —?Иногда меня ставят в тупик ее вопросы.—?Ее нужно понять. В ее жизни сейчас временно образовалась пустота, и девочка заполняет ее, как может.—?Я понимаю. И все же после Рождества ей лучше сменить обстановку! Это развлечет ее.После обеда Нанус ушел репетировать новые трюки с жонглерами. В дни праздника им предстояло работать почти без сна и отдыха, а Нанус был столь же требователен к своим гистрионам, как Эд?— к палатинам.Оставшись в комнате одна, Сехмет вновь достала бобы.Судьба принцессы, к которой она успела привязаться, очень волновала ее.Она чувствовала угрожающую Вивиане опасность. Причем опасность эта была какой-то двойственной, похожей на двуглавую змею. Та голова, что ближе, угрожала жизни, но в чем заключалась угроза, кто желал причинить зло, было окутано плотным туманом. Вторая голова была дальше и хищно показывала ядовитый зуб, но была не властна убить, зато могла причинить боль через любимого человека. Не напрасно в прошлый раз Сехмет увидела очертания женской фигуры, притягивающей руки к возлюбленному Вив.Теперь настало время, когда гадания бывают самыми верными. Все дни до окончания Святок можно задавать вопросы и получать ответы, ведь именно тогда книга судеб позволяет заглядывать в свои загадочные письмена, а порой и менять их смысл!Сехмет и на сей раз использовала белые бобы, ибо именно они предпочтительны при гадании на судьбу молодых, ещё не женатых людей. Пригодилась и бронзовая широкая чаша, наполненная водой, в которую она бросала засушенные лепестки цветов, собранных летом на руинах языческого капища...Гадалка привычно раскладывала бобы на три кучки, глаза ее были чуть прикрыты, а губы беззвучно шептали слова заклинаний, взывая к старым богам этой земли. Вот она увидела на поверхности воды сначала расплывчато, а потом все чётче и яснее лицо того, о ком вопрошала неведомые силы. Лицо молодого мужчины с голубыми глазами.Стены будто расширились, стало светло от ярких смоляных факелов, и вот уже не в тесной комнатушке на постоялом дворе она была, а в огромном, разукрашенном к празднику зале богатого замка.Здесь играла красивая музыка, а голос, мягкий и чарующий, пел под звуки ситара:Девушка, дай мне немногоСлез твоих чистых в награду,Я в серебро их отправлюУ ювелира в Гранаде!(фрагмент старинной испанской песни,под которую танцевали фанданго?—танец влюбленных?— прим. автора).И под эту песню голубоглазый кружился в чувственном и страстном танце с юной дамой.Сехмет чувствовала: это не та девушка, что несёт в себе опасность, но все же что-то здесь было не так.Какие-то нарядные люди стояли у стен, любуясь кружащейся парой, и едва прекратилась песня и резко, с каким-то дрожащим стоном умолк ситар, раздался голос:—?Я тоже хотела бы так танцевать! Вы не откажетесь меня учить, Мартин?Этот был голос женщины. Той самой.Видение стало терять четкость, а затем и вовсе исчезло. Сехмет так и не услышала, что ответил рыцарь.Бобы, вода и цветы упорно не желали раскрывать тайну будущего принцессы и ее возлюбленного, а когда такое происходит, чрезмерное упорство может навредить.Египтянка все же отважилась и вопросила еще раз, но смогла рассмотреть лишь смутный силуэт всадника, исчезающего в лесных дебрях, а впереди него, словно сквозь туман, был виден крест. И ещё она увидела огонь. Много огня.