"Они лучше и добрее, чем были мы..." (1/1)

—?Даже и не знаю, чем все это закончится,?— говорил в тот же вечер король.Азарика грустно улыбнулась.—?Давно не слышала от тебя подобных фраз. Обычно ты знаешь все!—?Обычно мои дети не ставят передо мной столь трудных задач.Они были вдвоем?— Азарика и он. Он задумчиво смотрел на пляшущие в очаге язычки пламени, ожидая, когда она нальет вино в кубок и подаст ему.—?Только у тебя одной получается правильно подогреть вино и добавить специи, как мне нравится,?— проговорил он, задерживая ее руку в своей. —?Я подметил это еще тогда, в Париже, во время осады.—?Ты тогда придумал, что нам нужно делать! —?она ласково провела ладонью по его обветренной щеке.—?Возможно, я был тогда умнее.—?Нет, не так, любимый мой король. Просто молодости не свойственно много сомневаться, что все получится! А накопленная годами мудрость имеет и свою обратную сторону.—?О чем ты, моя умница? Что-то ты заговорила загадками.—?Нет никакой загадки. Чем больше наш опыт, тем чаще мы сомневаемся, тем меньше верим в самые смелые, безумные идеи, а ведь как раз они порой и есть самые верные! Помнишь, даже такой неустрашимый и благородный человек, как архиепископ Гоццелин, однажды утратил мужество и заговорил о капитуляции! И если бы не твоя железная воля, эту мысль могли подхватить и другие.—?То была воля молодого рубаки, не имеющего собственной семьи и не очень-то дорожащего своей жизнью,?— медленно проговорил король. —?Теперь мне было бы труднее принимать такие решения, как тогда.—?Ну, ты и теперь решил бы точно так же. Только тебе могла прийти мысль разыскать рецепт греческого огня, и ведь ты даже ни секунды не сомневался, что и рецепт найдется, и состав получится!—?Но без тебя идея никогда не была бы воплощена, мой верный оруженосец.—?Спасибо за признание моих скромных заслуг, мой любимый господин и повелитель.Он притянул ее к себе на колени. Мог ли он не сделать этого, когда на него смотрели самые прекрасные и любящие глаза на свете?—?Но теперь у нас есть наши дети,?— вернулся он к своей недосказанной мысли. —?И потому мы более уязвимы, чем раньше.—?Они лучше и добрее, чем были мы,?— вздохнула королева.—?Что ж, соглашусь. Другое время, другая жизнь. И они не были вынуждены пройти через такие испытания, что выпали нам.—?У них?— свои испытания, мой король. Из доброты и нежности не сковать броню, что защитит от невзгод, а наш мир все еще остается жестоким.—?Ничего, все наши дети умеют держать удар. Они справятся.—?Но что будет с Вив? Она выглядела такой несчастной после вашего разговора! И вечером прислала сказать, что не будет ужинать.—?Наверно, плачет где-нибудь в объятиях своего рыцаря.—?Я бы и сама плакала на ее месте. Он ведь уедет на целый год. Для любящих сердец это очень больно. О, как я мучилась, когда ты уезжал хотя бы на пару недель, даже не могла заснуть без тебя!—?Так вы страдали по мне, ваше величество?—?А вам это приятно, ваше величество?—?Конечно, ведь ты меня любишь! Прекраснейшая из всех роз Компьеня…—?А он называет нашу дочь ?мой цветок?, я случайно слышала…—?Снова ты о нем!—?Он совсем не нравится тебе?—?Мне было бы трудно испытывать симпатию к любому, кто из этого рода,?— признал Эд. —?Я знаю, что должен быть благодарен Мартину, ибо он вырвал нашу дочь из рук подонка там, в лесу. Да и потом смело за нее сражался. Но мои чувства к нему противоречивы, и я сам не знаю, больше в них добра или зла.—?Но почему, Эд? Только из-за его отца? Или есть что-то иное?—?Пожалуй, есть. Он, как и наша дочь, вырос в роскоши, и тоже горд. Я знаю, что он участвовал во многих битвах, но все-таки он избалован, ибо привык получать все, чего желал. И мягким человеком его не назовешь. Просто теперь не то время, когда все споры решались только мечом или кулаками. Нынешние молодые люди владеют словом лучше, чем мы когда-то, и лучше образованы. Из слов Мартина я понял, что он не лгун и чужд предательства, но он и не апостол смирения, характер у него далеко не медовый.—?Кого-то мне это описание напоминает,?— сказала Азарика, отмечая про себя, что ее муж теперь разбирается в людях лучше, нежели прежде.—?Ко всему прочему,?— продолжал Эд, словно не слыша ее,?— парню не дает покоя история его отца. Он не говорит этого прямо, но все именно так. У него это как раскаленные угли, припорошенные золой. Как рана, которая затянулась, но след остался. Угли могут истлеть без остатка, но могут и стать причиной пожара. Рубец от раны может исчезнуть, но может и остаться навсегда. Вот я и хочу понять, насколько сильна его любовь к Вив, прежде чем они принесут друг другу нерушимые клятвы у алтаря.—?Он готов ради нее простить смерть отца,?— задумчиво проговорила королева,?— или вести себя так, будто простил. Хуже то, что он не может понять всего случившегося тогда.—?Чего еще ждать от человека, когда он так молод, и честь для него?— не пустой звук? Он пока не может уместить в голове, что его отец мог быть совсем не таким, как ему говорили. Да, наверно, Готфрид любил своих близких, баловал молодую жену и с удовольствием играл с маленьким сыном где-нибудь в саду. И как объяснить этому сыну, пусть уже и не маленькому, что его отец мог быть и иным? Что он (не тем будь помянут) был первым интриганом в королевстве, предавал и устранял неугодных так же легко, как дышал, а ради своих интересов не задумался нарушить вассальную присягу? Кто его заставлял быть заодно с отравителями после того, как получил мое прощение? Я не стал говорить всего этого Мартину, и не только ради Вив. Пусть этот мальчишка не думает, что я стану оправдываться перед ним!—?Ох, Эд! Хватит! Все прошло…—?Выходит, не все,?— он сжал ее руки, постепенно успокаиваясь.—?На этот вечер хватит воспоминаний,?— мягко попросила она.—?Прости, родная, я опять вел себя, как эгоист. Ты устала.—?Да, я желала бы отдохнуть. Помоги мне, милый, разобрать эту прическу. Красиво, но не слишком удобно!—?Да, нелегко вам, женщинам,?— согласился он.Он принялся расплетать ее косы, освобождая шелковистую массу локонов от золотых, украшенных жемчужинами, шпилек.Это занятие всегда успокаивало его, отвлекало от тяжелых мыслей, и она знала об этом.Ночью, когда он, наконец, задышал ровно и спокойно, погружаясь в сон, она все лежала с открытыми глазами.Азарика редко обращалась к кому-либо за помощью, чаще другие просили ее. Но теперь, она чувствовала это, настал тот час, когда ей потребовалась помощь доброго и мудрого друга. Человека, давно покинувшего этот мир, не нажив богатств и оставив на память о себе лишь старые деревянные четки. Но после него осталось неизмеримо больше, нежели золото?— его труд. Его хроники. Вот что должно было помочь в ее нелегком деле.—?Отец мой, опять вся надежда на вас! —?едва слышно прошептала она, засыпая.—?Обещай мне только, что не будешь суров с Вив, особенно сейчас,?— попросила она на следующее утро. —?Пусть до отъезда Мартина им никто не мешает, ведь впереди целый год разлуки.—?Я хоть раз в жизни был с нею суров? —?то ли удивился, то ли обиделся он. —?То я жестокий, то суровый, прямо не король, а сущий демон!—?Самый любимый демон на свете,?— шепнула она, обвивая своими прекрасными гладкими руками его шею.—?К тому же,?— продолжал король более веселым тоном,?— у нас будет чем заняться в ближайшие дни. Вестовые доложили, что к нам движется герцог Орлеанский с супругой и всей свитой!—?Бог мой! —?воскликнула она. —?Их необходимо встретить!—?Не волнуйся, обязательно встретят,?— улыбнулся он.Огромный обоз герцогини Орлеанской тащился через лес с черепашьей скоростью, то застревая в рытвинах, то подскакивая на ухабах. Слуги то и дело собирали рассыпавшуюся при падении кладь, а когда с этим было покончено, выяснялось, что расковалась какая-нибудь из лошадей или отлетело колесо у повозки, и это снова приводило к задержке. Потом все-таки путешествие возобновлялось, но тут начиналась такая чаща, что не проехать, и нужно было искать обходной путь.Таким образом, расстояние, которое всадникам можно преодолеть за несколько дней, затягивалось в разы. Но правила есть правила, не подобает герцогу ездить без свиты, особенно когда в дорогу с ним пустилась жена.Впрочем, сами герцог и герцогиня предпочитали перемещаться верхом, а в дормезе и повозках тряслись придворные дамы и служанки.Вот и сейчас они существенно опередили сопровождающих, тем более, что разговор между ними был серьезный.—?Супруг мой,?— с негодованием говорила герцогиня,?— как могло такое статься, что я только сейчас узнаю о ранении нашего сына??— Ты же знаешь, дорогая моя, как Готье не любит, чтобы над ним тряслись,?— ответил герцог. —?Вот и на этот раз он все скрыл, а вестовой случайно проболтался!—?О, как безжалостны дети к своим родителям,?— воздела руки герцогиня. —?Знает, что я каждый раз изнываю в тревоге за него, и ничего не сообщает!—?Потому и не сообщает, что не хочет тревожить. У нас хороший сын, мадам. Только одно плохо?— никак не женится.—?Но этот недостаток нужно исправить! Ведь мы для того и отправились в такой неблизкий путь, чтобы попросить его наконец вспомнить о чувстве долга, вернуться домой и, как положено, избрать себе супругу.- Знаю, мадам! Вы даже везете с собой список и подробные описания внешности знатных невест, подходящих по возрасту! - усмехнулся он.- Списки их приданого тоже при мне, - не смутилась его супруга.Разговор прервало появление новых вестовых, сообщивших, что мессир Готье выехал навстречу своим родителям, дабы приветствовать их как можно скорее и лично сопроводить в королевскую резиденцию.—?Вот видишь! —?сказал герцог. —?Сын выехал навстречу, значит, он не болен. Солдат, где сейчас мой сын и как скоро он встретит нас?—?Ваша светлость, мессир Готье движется навстречу вам в карете… —?начал было вестовой. Договорить он не успел.—?Как?— в карете?! —?тут уже сам герцог не на шутку испугался. —?Ты ничего не путаешь? Готье с пятилетнего возраста не заставишь сесть в карету, он ездит верхом, даже будучи раненым, даже в грозу и ураган! Даже из Бретани, где его проткнули копьем чуть ли не насквозь, он приехал на боевом коне!—?Я говорила! —?простонала герцогиня. —?С ним что-то случилось!—?Не надо паниковать раньше времени,?— сказал ее муж. Сам, однако же, сделал знак солдату отъехать в сторону и спросил шепотом:—?Он что, совсем плох? Изувечен? Говори правду!—?Ваша светлость, он…—?Ну?!В этот момент из-за деревьев показалась карета с эмблемой королевского дома.Герцог соскочил с коня и тут же оказался в объятиях сына, который совсем не был похож на умирающего.—?Ничего себе, больной! —?говорил герцог, очень довольный. —?Сдавил меня, как матерый медведь!А Готье тем временем уже обнимал мать.Но самое главное у него было припасено напоследок.Он распахнул дверцу кареты, и оттуда выпорхнуло неземное создание, окутанное словно бы лунным светом?— так тонко и прозрачно было ее покрывало. Девушка приподняла его с лица, и все узнали принцессу Изабеллу.—?Отец, матушка, прошу вашего благословения на брак с прекрасной Изабеллой, которую уже давно люблю всем сердцем! Мне так не терпелось сообщить вам эту радостную весть, что я дерзнул просить принцессу выехать навстречу вам со мною вместе!У герцога и герцогини не нашлось слов для ответа. Вместо этого они заключили в объятия сына и покрасневшую от смущения Изабеллу.