29 (1/1)

Служанка ничего не сказала, а сама Атенаис не заметила среди прочей грязи угольный рисунок у себя на лбу. А потом уже стало и вовсе поздно?— она просто стерла его глиной с песком. Как и прочую грязь. Если бы она вспомнила свой сон и рискнула бы расспросить кого-нибудь из слуг о дымной фигуре над озером, то узнала бы, что фигуры этой никто из них не видел. Да, был костер. Да, Госпожа над ним колдовала, и дым действительно был какой-то странный, не иначе как колдовской. Но?— рассеялся, как и положено всякому дыму. Но Атенаис была слишком напугана угрозой Нийнгааль, чтобы с кем-либо заговаривать. Да и смутный сон не особо её тревожил?— ну, пела, ну, колдовала, так ведь на то она и жрица?— Старшая Жрица! —?чтобы колдовать. Сама же Атенаис дымной и странно живой тучи над озером более не видела?— наяву обычные люди не видят таких вещей.*** Нийнгааль ждала ее у входа в шатер, сидя на краю накрытого к вечерней трапезе ковра. Была она, похоже, в на редкость хорошем расположении духа?— чудо из чудес! Одарила доброжелательной улыбкой и даже сделала изящной ручкой приглашающее движение?— присоединяйся, мол. Атенаис не рискнула сделать вид, что не заметила?— в последние дни настроение прекрасной госпожи менялось стремительней, чем весенняя погода в горах. За ослепительно солнечной улыбкой по малейшему поводу?— или даже без оного?— могла немедленно последовать такая буря, что крошились в мелкую пыль и столетние камни. Человеческая плоть, конечно, иногда бывает куда прочнее таких камней,?— так, во всяком случае, уверяют истории! —?но проверять это утверждение сказителей на собственной шкуре Атенаис пока не хотела. А потому присела на дальний от Верховной Жрицы край ковра, склонив голову в знак почтительности и благодарности. И даже взяла из корзинки какой-то сушеный фрукт. Она, конечно, предпочла бы поужинать одна, и, желательно?— внутри прогретого жаровнями шатра, но выбирать не приходилось. Впрочем, умостившись как следует, она поняла, что теперь, когда замерзшие ноги поджаты и полностью накрыты теплой накидкой, ей не так уж и холодно. Да и волосы за время прогулки успели высохнуть. —?А ты действительно красавица… Я не ошиблась в выборе. Атенаис вздрогнула и подняла глаза. Верховная Жрица Деркэто смотрела на нее пристально, но по-прежнему доброжелательно. Выглядела она благодушной и удовлетворенной, и?— еще одно чудо! —?похоже, никуда более не спешила. Следующие слова подтвердили возникшие у Атенаис предположения: —?Мы задержимся здесь на несколько дней?— животным надо набраться сил для перехода через пустыню. Да и нам отдохнуть не мешает. Ты ешь, ешь, не стесняйся! Запеченная рыба чудо как хороша! А главное?— она не сушеная. И не соленая. Свежая! Ты только попробуй?— язык проглотишь! И поворота клепсидры не прошло с тех пор, как била она серебряным хвостом в прозрачных водах этого дивного озера. Очаровательное местечко, правда? Я специально велела накрывать на воздухе, надоела эта вечная затхлость внутри шатров. Да и вид отсюда красивый. Только взгляни на озеро! Какой волшебный закат! Атенаис послушно посмотрела на озеро, хотя теперь, после восторженных излияний Нийнгааль, любоваться красочными переливами закатных отсветов над горами и на воде не было ни малейшего желания. Неожиданная и какая-то слишком активная доброжелательность Верховной жрицы начала вызывать у нее еще больший страх, чем презрение и чуть ли не откровенная ненависть последних дней. Почему-то вспомнились друиды-отступники?— про них тоже старый Хальк рассказывал. Их еще травниками называли или грибными друидами. Потому что они не только вдыхали дым какой-то чудодейственной травки, но и пили специальный отвар из ядовитых грибов. Эти грибы и травки давали отступникам небывалую силу. Дух надышавшегося или испившего отвар отделялся от тела и поднимался до самых небес, где на равных беседовал с богами, узнавая все их помыслы и чаяния.

Казалось бы?— чего еще желать? Атенаис тогда прямо спросила Халька, может ли их тарантийский друид дать ей эту травку или отвар?— она очень-очень хотела бы побеседовать кое-с кем из богов. А еще лучше?— богинь. У них бы нашлось о чем поговорить! Вот тогда-то Хальк и объяснил, кряхтя и вздыхая, что не все так просто было с этими травками. Не зря же сами друиды объявили своих чересчур увлеченных отварами и дымокурениями собратьев отступниками и публично срезали их имена с Великого Древа. А дело все было в том, что чересчур рьяно соблюдающий грибные ритуалы друид через какое-то время уже не мог жить без своих ядовитых отваров и курений. Лишенный их, он впадал в неистовство, мог неделями не спать и не есть, был готов совершить любые подвиги и преступления, только чтобы добраться до вожделенного зелья. Такие друиды с голыми руками бросались на вооруженных стражников?— и зачастую побеждали. Они становились подобны демонам?— злые, безумные и почти неуязвимые. Мысль, заставившая Атенаис содрогнуться под теплой накидкой, заключалась в том, что Верховная Жрица ведет себя очень похоже на то, о чем когда-то рассказывал старый свиткохранитель. Все предыдущие дни она была неутомима и зла, ничего не ела и почти не спала, с каждым поворотом клепсидры становясь все более нервной и раздражительной. В последнюю ночь, уже после перевала, она чуть ли не в голос рыдала, когда все-таки пришлось остановиться. И пинками подняла людей и животных задолго до света?— первое время пришлось идти практически наощупь.Она действительно вела себя так, как ведут себя друиды-отступники, лишенные своего зелья. А сегодня… Сегодня она была благодушна и довольна, много говорила и восторгалась всем подряд. И?— никуда уже более не торопилась. Совсем как друид-отступник, наконец-то всласть надышавшийся дымом своей вожделенной травки и наобщавшийся со своими богами так, что больше уже и не хочется… Может быть, та вчерашняя трава, что Нийнгааль в костер бросила, вовсе и не во сне была? Может быть?— этот отступнический ритуал именно так и выглядит? —?Ты прекрасна, дитя дикого короля из далекой страны. Нийнгааль больше не смотрела на озеро. Она на Атенаис смотрела. В упор. Со странной смесью восторга, печали и раздражения. И еще чего-то, очень похожего на ревность. —?Волосы как шелк и такая нежная кожа… Не удивительно, что Он тебя одобрил… Он был ласков со мной. Я всегда привожу ему лучших. А из тебя получится просто чудесная невеста. Самая лучшая за последние полсотни зим… Похоже, в этот момент грусть взяла верх над переменчивым настроением Жрицы Деркэто. Атенаис отстраненно подумала, что это очень похоже на воздействие крепкого вина. Но ведь Жрица почти не пьет?— так, слегка подкрашивает вином воду для вкуса, и все. Значит, действительно, травка. Но травка там или не травка, подобным состоянием своей похитительницы стоило воспользоваться и узнать хотя бы что-нибудь о том месте, куда ее везут. Только расспрашивать следует осторожно и издалека. Пусть считает обычным девичьим любопыством. —?А этот Повелитель, Госпожа, он… красив? Нийнгааль рассмеялась, запрокинув голову. Смеялась она долго, и под конец этот истеричный и совсем не хрустальный смех ее был больше похож на плач. —?О! Он самый красивый Повелитель во всем подлунном мире! Глаза ее оставались сухими и цепкими. И от Атенаис потребовалось немалое мужество, чтобы продолжить расспросы под обжигающим взглядом этих лихорадочно прекрасных глаз. Но расспросить было нужно. Особенно теперь, когда окончательно стало ясно, что отец ничем не сможет помочь. Он явно потерял их след, иначе не была бы Нийнгааль так спокойна. —?Он богат? Снова смех?— на этот раз короткий и сухой. —?Очень. Ты поразишься, когда увидишь его башню. Стены внутренних покоев там сплошь выложены драгоценными камнями, а вся металлическая утварь?— только из золота и серебра. —?А эта его башня… я скоро ее увижу? Она далеко?—?Уже нет. Радуйся, прекрасная дочь короля-варвара! Еще каких-то два-три дневных перехода через Шан-э-Сорх?— и ты увидишь знаменитую Рубиновую Башню. И своего будущего супруга. Он уже ждет тебя. Атенаис слегка приободрилась. Если нет возможности сопротивляться?— может быть, стоит смириться с неизбежным и попытаться получить максимальное удовольствие из любой, пусть даже и самой плохой, ситуации?

Королевские дочери лишены возможности выбирать себе супругов сами, это ведь общее явление. Рано или поздно отец все равно нашел бы ей политически выгодного мужа. А она, возможно, до самой свадьбы его бы так и не увидела. Так стоит ли так уж сильно негодовать по тому поводу, что выбор этот сделан не отцом и несколько раньше того времени, на которое она рассчитывала? Может быть, все еще даже и к лучшему обернется. Не для людоедских культов последователей Йога похитили ведь. А самому Повелителю в законные супруги, хоть и неясно, кто он такой, этот Повелитель, и кем же он, собственно, повелевает! Но чем этот неведомый Повелитель Нийнгааль хуже какого-то черного короля, вполне возможно, уже давно припасенного для нее отцом? Он ведь тоже что-то вроде здешнего короля, раз уж даже Высшая Жрица Деркэто называет его Повелителем. К тому же?— красивый и богатый, что тоже немаловажно… —?Госпожа, а что такое Шан-э-Сорх? —?Это пустыня. —?Нийнгааль хихикнула. Похоже, ее забавляло, что кто-то может не знать таких простых вещей. —?Великая Красная пустыня Шан-э-Сорх! Слышишь, как даже в самом названии этом шуршит под ветром колючий красный песок? Ш-ш-шан-э-С-с-сорх-х-х, Ш-ш-шан-э-с-с-сорх… Вот там, среди вечных ветров за чудным оазисом Ахлат, и стоит Рубиновая Башня моего Повелителя… Красная пустыня Шан-э-Сорх. Атенаис почувствовала себя так, словно ее со всей силы ударили в живот. Кое-что из рассказов Халька про эту самую Красную Пустыню она все-таки помнила. В частности?— то, что в этой пустыне никто не живет, кроме диких кочевников. И Повелитель, про которого рассказывает Нийнгааль, наверняка повелевает многочисленной дикой ордой полуголых пустынных бродяг. С нее станется! И тогда вполне объяснимым становится ее непонятное до этого времени злорадство?— она ведь ни в чем не обманывает свою пленницу. Главарь кочевников действительно может владеть несметными с точки зрения городского жителя богатствами?— в Красной пустыне много заброшенных городов, в полузасыпанных красным песком капищах полно богатых подношений давно уже забытым богам. Кочевники действительно едят из золотой посуды?— но при этом такую гадость, от которой отказался бы и последний тарантийский нищий. Да и гадости этой?— и то не досыта. Они действительно могут облицовывать драгоценностями стены своих убогих жилищ, но при этом живут впроголодь, ходят в страшном рванье и спят почти что на голой земле… И вот ей, воспитанной в одном из утонченнейших королевских дворов подлунного мира, предстояло стать женой одного из… этих?! —?Госпожа, я все-таки дочь короля Аквилонии! Я не могу стать женой какого-то … простого человека! Потрясение было настолько сильно, что она не сдержалась. Только в самый последний момент опомнилась и сумела-таки заменить уже почти сорвавшееся негодующе-презрительное ?дикаря-кочевника? более нейтральным ?простого человека?. Но все равно?— неосторожно. И за меньший проступок Высшая Жрица могла пребольно крутануть за ухо или отвесить тяжелую затрещину. Атенаис втянула голову в плечи и напряглась, в любой момент готовая отскочить. Но чудеса продолжались?— ее выходка, похоже, не только не привела Нийнгааль в ярость, но даже и развеселила. —?В таком случае?— радуйся, прекрасная дочь аквилонского короля! —?сказала Высшая жрица Деркэто, склонив голову набок и усмехаясь чему-то, известному только ей одной. —?Мой повелитель?— не простой человек. Больше того?— он вообще не человек. Он?— Великий Хранитель Великой Красной Пустыни Шан-э-Сорх, владелец Рубиновой Башни, непосвященными и неумеющими видеть прозванной Черной, тот, чье имя не стоит произносить вслух лишний раз. Но тебе-то, его невесте, думаю, можно его услышать… Его зовут Горгон. Демон Древней Ночи Горгон. Так что радуйся, дочь короля Аквилонии. Радуйся, пока еще можешь…***