4. (1/2)

Я ненавижу эти сныКрасивые сёстры реальностиЯ ненавижу реальностьВместо нежности — пошлость и сальности"Высота", Сёстры ft СкриптонитАллилуйя, просто кончится одна иллюзияАллилуйя, одна шумная недолгая иллюзияАллилуйя, одна бесконечная иллюзияАллилуйя, кончится падшая иллюзия."О нашем поражении", Александр НепомнящийЭтой ночью Илья спал крепко и не хотел просыпаться. Ему снился странный, но приятный сон, в котором он сидел в старом кинотеатре и смотрел фильм про их с Петей несуществующую жизнь.Вот они знакомятся в клубе, только в этот раз нет ни Веры, ни ОМОНа, да и клуб не похож на тот самый — скорее, придуманный, подсмотренный в каком-то фильме. Петя выходит из теней и неоновых отсветов, грохочет музыка, но слов не разобрать. Илья пытается купить коктейль какой-то девчонке, но Петя опережает — покупает коктейль ему. От такого поворота Илья едва не роняет стакан, но Петя с ловкостью жонглера ловит его на пол-пути и смеется. Из клуба они уходят вместе.Фильм как будто включается на ускоренную перемотку, и Илья жадно всматривается в мешанину на экране, пытаясь выхватить самое главное. Вот они гуляют по ночной Москве, Петя восторженный и растрепанный, Илья берет его за руку и не отпускает. Петя тянет к себе и целует, целует, целует. Один поцелуй переходит в другой: они целуются на мосту на улице, потом под проливным дождем где-то в лесу, потом на чьей-то квартире, потом снова в клубе. Они вдруг отрываются друг от друга, и оказывается, что вокруг пляж — очень похожий на тот из видео с Ниной. “Ты идешь в воду?” — спрашивает Петя. Илья знает, что кивнул, но этого не видно на экране — он остался за кадром, потому что снимает Петю на телефон.Фильм действительно превращается в череду коротких видео, снятых как будто бы Ильей. Петя на них улыбается, что-то говорит, но Илья не вслушивается, а жадно всматривается в его лицо.

— Счастье есть! — кричит знакомый женский голос.

Петя важно поднимает палец.— Вот, слышишь? А ты мне что говорил?— Зачем мы здесь?— Потому что я хотел тебя всего. Себе. Бросай телефон, иди сюда.Картинки сменяются калейдоскопом, и вдруг Илья понимает, почему он это смотрит. На экране мелькают сообщения из мессенджеров — их с Петей бесконечная переписка. Люблю-скучаю, много-много смайлов, каких-то смешных картинок, иногда шифровка похожая на те, что Петя писал своим коллегам: буду поздно, что купить, съездим на выходные к маме. От упоминания мамы Илья вздрагивает в своем кресле кинотеатра и нервно озирается. Экран идет помехами, как старый телевизор.

Илья поворачивается полностью, кресло из кинотеатра под ним превращается в стул на колёсиках, а сам кинозал меркнет и уходит куда-то на второй план. Теперь он просто в темной комнате, но не один — напротив сидит Нина в свободном платье, которое она выбирала, показывая Пете фото в чате, и Петина мама, лицо в тени, не разглядеть.— Его нужно искать, — горячечно говорит Илья. — Он пропал, он не отвечает на звонки!Нина с мамой переглядываются и фыркают.— Какая чушь, он на задании! — говорит мама Пети незнакомым голосом.— Он пишет тебе. И мне, — вторит ей Нина и показывает телефон.— Это не он. Это кто-то за него. Я знаю, я…Нина смеется, красиво запрокинув голову.— Это он, он! Просто ты его не знаешь, а вот я знаю. Я его везде всегда узнаю.— Может, ему плохо. Может, его похитили. Или убили, — бормочет Илья, но его никто не слышит. — Ему нужно помочь. Нужно помочь...Нина поворачивается к Петиной маме, контуры которой расплываются в пространстве, и что-то говорит про свадьбу. В кармане у Ильи тихо тренькает телефон, он достает его и смотрит на экран. Заставка все та же — Петя с загадочной улыбкой смотрит в камеру и светит дорогими часами. Время на телефоне 00.00. Телефон оживает в его руке, входящий вызов, абонент “Илюша”.Илья резко вдохнул и открыл глаза. Настенные часы показывали восемь утра, он был в своей кровати, реальность вокруг не расплывалась и не превращалась в видео с телефона. Петя лежал рядом, нагло закинув на него руку и ногу, и, по счастью, не реагировал на внешние раздражители. Илья понятия не имел, что стал бы ему говорить, если бы разбудил просыпаясь из своего кошмара. Он слегка отодвинулся, что было не так-то просто сделать и перевернулся на бок, чтобы смотреть на Петю перед собой. У него было какое-то дурацкое лицо, в разное время для разных людей он мог казаться то ангелом, то бесом, и Илья знал его в обеих ипостасях. Впрочем, и Петя его тоже, просто не всё помнил.Смотреть на расслабленного безмятежного Петю было странно, почти больно. Илья вспоминал вчерашний вечер, вечер до этого, и еще раньше. За короткое время всё столько раз перевернулось с ног на голову, что он перестал считать и устал удивляться. И совершенно не знал, что делать дальше. Семь лет назад Петя растоптал его жизнь, появившись в самый лучший ее момент — молодость, свидание с любимой девушкой, первый курс универа, когда всё-всё еще впереди. А теперь появился в самый черный и ненастный день, и поправил всё, что смог. Что делать с этим внезапно открывшимся знанием о том, каким он может быть добрым, смешливым, заботливым, нежным и горячим? Что делать с мыслями о том, как все могло было быть по-другому, — которые пролезли даже во сны? Петя был так чертовски прав, даже в своем беспамятном состоянии, когда смутно чувствовал между ними какую-то тайну и боль и всеми силами пытался ее загладить.

Не хотелось делать ничего. Просто плыть по течению, уповать на волю божью. Тянуть, ломать комедию до последнего, воровать чужие, не предназначенные ему поцелуи, добрые слова и признания, урвать себе крохи тепла за годы одиночества. Причем, у того, кто в этом виноват, урвать! Да даже если просто так, не озвучивая корыстных целей — мам, можно мы его оставим?Илья осторожно выбрался из-под руки Пети, подвинул с себя его ногу. Сложнее всего было перелезть через него, не разбудив, и не споткнуться о валяющуюся одежду. Он натянул трусы и джинсы, хотел распределить оставшиеся шмотки по двум стопкам, но в итоге сложил в одну. Телефона нигде не было видно, и на мгновение по спине пробежал мерзкий холодок, но Илья быстро догадался выйти в коридор и проверить куртку — целый и невредимый, выключенный со вчерашнего утра.Он закрылся в ванной и включил воду скорее для перестраховки, потому что Петя явно намеревался проспать сегодня как минимум до полудня. Телефон долго загружался, а потом лавиной посыпались уведомления о непрочитанных сообщениях. Илья с досадой смахивал какие-то незнакомые имена — больше всего писали из рабочих чатов, спрашивали, где Петя и почему не отвечает, вбрасывали загадочное “тут такое…”, а некоторые даже сразу ругались. Стыдно сказать, но до этого всего Илье не было дела, главное, что Петина мама молчала, а Нина прислала пару грустных селфи и каких-то цитат прямо на картинках. Илья долго метался по перепискам, пытаясь пробить адрес, вбивал в поиск и так, и сяк. Мог же он кому-нибудь из друзей отправить геометку? В инстаграме, или других соцсетях он так не палился, к тому же там обычно хвастались местами, которые посещают — рестораны, клубы, бары, другие страны. Зачем отмечать свой дом?Илья вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться. Нужно было подумать рационально: где может мелькнуть собственный адрес в личной переписке? В документах, каких-нибудь курьерских бумагах, почтовых отправлениях. Нужно было искать что-то вроде этого. Он открыл рабочую почту и начал пробивать поиском там. Нужное сообщение нашлось неожиданно — сканы паспорта в какой-то служебной переписке. Илья с сомнением пожевал губу, но все же решился пробить по картам. Прописка не обязательно совпадает с настоящим местом жительства, ведь так? Петя мог снимать квартиру, быть прописанным у родителей. Место неожиданно показалось ему знакомым — не визуально, а названиями. Илья вернулся в инстаграм Пети и нашел недавнее фото, где он со стаканчиком кофе стоял под ёлкой, а подпись гласила: “С первым снегом!”. И еще там действительно была метка с названием жилого комплекса. Илья на мгновение прикрыл глаза ладонью. Петя-Петя… С первым снегом, блядь.На фото Петя был чуть припорошен этим самым снегом, солнечно улыбался и щурился в камеру. Наверняка идея пришла в голову Нине и фотографировала тоже она. Странно только, что после ссоры он не удалил это. Или наоборот, ничего странного. Илья уже запутался в их сложных взаимоотношениях, в которые сам внес еще большую сумятицу.Над чатом с мамой Пети он завис. Хотел было написать от своего имени, но… не будет ли это ошибкой, так засветиться перед ней? Илья попытался представить ситуацию с другой стороны: вот в личной переписке появляется странное сообщение, мол, здравствуйте, такая-то, я друг вашего сына… Сразу можно подумать, что с этим сыном случилось вообще всё на свете и немного больше. Да и потом, как зовут маму Пети? Илья решился, напечатал первое, что в голову пришло и быстро отправил.“Мам! Можешь подъехать ко мне на квартиру через пару часов? Нужно поговорить”Ответ пришел так быстро, будто мама Пети держала телефон в руке и гипнотизировала чат в ожидании сообщения.“Петенька! Что случилось? Ты там в порядке?”“Да, мам, в полном. При встрече всё объясню. Не телефонный разговор”“Хорошо. Как там твой друг?”Илья действительно вдруг задумался, как он.“Уже гораздо лучше”“И хорошо. Сегодня гололед, будь осторожнее на дороге, береги себя!”Он усмехнулся, выключил воду и наконец вышел из ванной.

Петя уже проснулся, сел на кровати и потирал заспанное лицо. Теперь, при дневном свете, были очень заметны последствия вчерашних укусов на шее и ключицах.Больше всего хотелось сесть рядом, провести пальцем по самым заметным, спросить больно ли, поцеловать утешающе. И сделать так еще раз. Илью мгновенно бросило в жар, он искренне порадовался, что Петя любит свитера с высоким воротом. Тот поднял на него настороженный взгляд.— Доброе утро?— Доброе. Собирайся, поедем к тебе.Петя печально улыбнулся.— Я почему-то так и знал, что сегодня мы начнем с этого.

Илья тяжело вздохнул и присел на кровать, но подальше от самого Пети.— Тебе правда пора возвращаться в мир живых. Такое ощущение, будто я украл тебя из нормальной жизни.— Да ладно, бред какой. Тебе была нужна помощь.— А тебе?Петя промолчал и опустил глаза.— Тебе даже тот травматолог сказал, что память отшибло не потому что по голове настучали, а потому что проблем в жизни дохера и ты от них сбежал. Даже если у этого диагноза нет названия, то это всё вполне в твоем духе решения сложных вопросов.— У этого есть название, я вспомнил — диссоциативная фуга.— Да хоть ассоциативный менуэт, Петь. Ты все равно не сможешь прятаться у меня вечно.Петя посмотрел на него, а потом заржал, отмахиваясь руками. Илья начал смеяться вслед за ним. Напряжение между ними испарилось, как и не бывало.— Менуэт, блядь. Вот как с тобой разговаривать?— Ты первый начал со своей фугой. А если серьезно, то я прав. И ты сам в глубине души это понимаешь. Вместо своих проблем решил взяться за мои, потому что они более простые и понятные. Но ключевое — не твои. С чужими косяками всегда легче разбираться, ведь так?Петя задумчиво взлохматил волосы, которые и так напоминали воронье гнездо. А потом как бы невзначай почесал крупный засос на шее и поморщился. Илья отвел взгляд.— Но ты же и сам так сделал. Вместо разруливания своих проблем, поехал меня искать. Ведь так?— Ну, так.— И какого ты меня обвиняешь в том же самом?— А я не обвиняю. Мы с тобой очень похожи, я только сейчас это понял. И на своем примере говорю тебе, что побег от своих проблем это не выход. Проблемы решаемы, даже когда кажется, что всё безнадёжно.— Проблемы решаемы, когда рядом кто-то есть и ты не один, — сказал Петя, глядя куда-то в пустоту, а потом встал с кровати.Когда он вышел из комнаты, Илья уронил лицо в ладони и несколько минут просидел так.В этот раз Петя собирался не так уж долго. Побрился, причесался, натянул свои шмотки, пожаловался, что брюки отстирались плохо — остались какие-то выцветшие полосы, прогнать бы в машинке еще раз. Позавтракали остатками вчерашних салатов, Илья нашел почти закончившуюся банку с кофе и залил его кипятком для Пети, а потом подумал и все-таки поменял кружки местами, отдав свой чай. Потом курили под форточкой, поглядывая в окно, не подъезжает ли машина.— Я вчера сделал что-то не то?

Илья вздрогнул.— Нет. Всё было очень хорошо.— Бля, только вот этого не надо. Спасибо за ночь, секс был чудесным, но…— Я такого и не говорю.— Но обещаний своих не держишь.

Видимо, отказ так резанул по раненому самолюбию, что Петя мгновенно превратился в более приближенную к обычному себе версию. Даже подбородок надменно приподнял, смотрел мимо, скользя взглядом. И это все еще без вернувшейся памяти, а дальше-то что будет? Илья вдруг испытал раздражение. Вообще-то из них двоих тут только один пытался сделать правильную вещь, а другой всячески это саботировал. Он поймал Петю за подбородок, заставив посмотреть в глаза, а потом шагнул к нему и поцеловал с полным осознанием, что это может быть в последний раз.— Я от своих слов не отказываюсь, — сказал Илья, отрываясь от его губ. — Но считаю это нечестным. Обещания нужно давать в здравом уме и трезвой памяти. И просить, кстати, тоже.— Тут я бы поспорил.— Знаю. А ты не спорь. Когда у тебя восстановится память, подумай еще раз, нужно ли тебе то, что ты просил. И тогда мы поговорим.Петя раздраженно выдохнул и поймал Илью, который пытался отойти хотя бы на шаг, чтобы дать им немного пространства, за плечи.— Ну что, что там может быть? Расскажи мне то, чего я не знаю.Нельзя было говорить ему правду. Он должен был вспомнить сам, а если нет, то и это к лучшему. Можно было сказать часть правды.— Петь. У тебя девушка есть. Всё очень серьезно, ты ее любишь и вы решили пожениться. Она беременна от тебя.Петя наконец отступил на шаг назад, растерянно убрал руки.— Вы поцапались, она хотела на аборт идти. Ты не успел ее отговорить, потому что пропал, и мне пришлось делать это за тебя.Это было жестоко, безжалостно и бесчеловечно. Илья не чувствовал удовлетворения, глядя на чужую боль и растерянность. Он так долго мечтал, чтобы Пете было больно, а теперь у него самого болело еще горше.— Нина, — вдруг сказал Петя. Он снова смотрел пустым взглядом мимо и хмурил брови. — Блондинка, голубые глаза, родинка над губой.— Да, — выдавил Илья и с трудом продолжил, — ты начинаешь вспоминать.Петя вскинул на него глаза.— Прости меня.— За что?— За то, что втравил тебя во все это. Ты не должен был…— Ничего, — Илья попытался улыбнуться. — Ты для меня сделал бы то же самое.Снизу раздался сигнал подъехавшего такси — как раньше, по-старинке. Илья снова вызвонил Алика и выключил телефон, а тот не смог дозвониться обратно.Всю поездку Петя вел себя очень тихо, то залипал в окно, то прикрывал глаза, словно устал смертельно. Илья периодически посматривал в его сторону, пытаясь по выражению лица угадать, что сейчас происходит у него в голове. Самое главное, сколько у него — у них, — осталось времени. Это очень напоминало сказку “Золушка”, когда она бежала из дворца под бой часов, а платье превращалось в лохмотья, лошади в крыс, карета в тыкву. Алик заметил их нервозность, прикрутил громкость радио и постоянно спрашивал, не нужно ли им по дороге заскочить еще куда-нибудь. Правда, въехав в Москву, он полностью сосредоточился на дороге и на навигаторе, который приятным женским голосом сообщал, где сейчас пробки и как лучше их объехать.На въезде в жилой комплекс они слегка заплутали — навигатор Алика не разбирался в корпусах, а Илья не знал, какой именно дом им нужен. Он попросил остановить где-нибудь у тротуара и расплатился за поездку.— Может, тебя подождать? — настойчиво поинтересовался Алик. — Мне не сложно, даже за простой не возьму. Со своих не беру, знаешь.— Нет, спасибо большое. Это надолго.— Ну как знаешь. Если что — звони.— Спасибо еще раз.

Петя вылез из машины и настороженно осматривался, а потом пошел четко по какой-то известной ему траектории. Илья догнал его через пару шагов и спросил:— Узнаешь что-нибудь?— Тихо, не сбивай. Нумерацию корпусов я и не помнил никогда, но куда идти знаю.Они шли по идеальной расчищенной от снега дорожке в парке к такой же идеальной новостройке. Несмотря на то, что снега здесь было поменьше, чем в Лобне, всё выглядело прянично-сахарным и каким-то немножко ненастоящим. Илья поежился — странно, но не хотелось оставлять Петю одного в этой рождественской открытке.Петя свернул к одному из домов, отряхнул ноги на крыльце и нажал на кнопку звонка. Стеклянная дверь распахнулась, Илья вошел вслед за ним. Из маленькой подсобки выглянула благообразная бабуля-консьержка:— Ой, Петенька! Что-то я давно тебя не видела, в командировку уезжал, что ли?Петя слабо улыбнулся и слегка заторможенно кивнул, а потом помотал головой.— Здравствуйте, Алла Константиновна. Нет, у друга был, вот, засиделись мы… Скажите, у вас запасные ключи мои еще оставались?— Господи, ну конечно! Опять потерял? Петя, ну что же такое, третий раз замки меняешь, какой ты рассеянный!Охая и причитая, она вынесла им связку ключей, смерила Илью сканирующим взглядом и проследила, пока они не зашли в лифт. Петя уверенно нажал на пятый этаж и прислонился к стене, снова прикрывая глаза. Илья дернулся к нему.— Плохо?— Голова раскалывается, и всё плывет немного. Такое, как в тумане.Илья подошел ближе, взял его под руку, Петя навалился на него плечом и пробормотал какие-то сдавленные благодарности. Двери лифта бесшумно открылись.— Длинный ключ в верхний замок, два оборота.У Пети мелко тряслись руки, поэтому Илья отпер дверь сам и втащил его вовнутрь.— Сигнализация?— Не работает. Давно. Кажется.

В коридоре собственной квартиры Петя немного пришел в себя, наощупь включил свет, снял ботинки и поставил в угол к разбросанным кедам и кроссовкам, бросил пальто в сторону шкафа. Ушел куда-то влево, оказалось, что на кухню. Илья тенью следовал за ним, хотя свою миссию он уже выполнил и нужно было уходить. Он не мог оставить Петю в таком состоянии, потом извелся бы, сам себе не простил.— Я твоей матери написал, она скоро подъедет.— А? Хорошо, спасибо.Петя набрал в чашку воды из-под крана и выпил залпом, а потом тяжело оперся локтями на высокую столешницу и закрыл лицо руками.

— Тебе лучше лечь, я думаю.Они осторожно прошли в сторону спальни, где Петя упал плашмя на кровать и снова зажмурился. Илья открыл окно на проветривание и поплотнее закрыл шторы — темные и тяжелые, это хорошо.— Может, тебе таблетку обезбола какого принести? Где у тебя аптечка?— Не надо. Посиди со мной, пожалуйста.Илья присел рядом, забравшись на кровать с ногами, Петя взял его за руку, и они переплели пальцы. Таяли их последние минуты вместе.— Почему же ж так херово, почему всё не может быть просто нормально? — тихо произнес Петя, но Илья расслышал и улыбнулся.Раздался звонок в дверь.