глава 6 (1/1)

Макото, рассматривая Чую, сидящего на кровати Дазая, всего в бинтах и ссадинах, и поедавшего палочками принесённое бенто, находился в смешанных чувствах. Во-первых, он до сих пор не понимал, каким таким чудесным образом этот цыплёнок смог заслужить расположение Дазай-сана. Во-вторых, он не понимал, от кого Чуя так отхватил, испытывая не то восторг, не то жалость к этому маленькому существу. И, в-третьих, он всё никак не мог взять в толк, почему этот сиротка так грациозно управляется с палочками, которых в приюте отродясь не было. Он аккуратно подхватывал ими небольшие кусочки еды и клал в рот, даже ни разу в соусе аккуратные маленькие губы не перепачкал. И осанка. Он умудрялся держать осанку, даже будучи в таком плачевном состоянии.Мелкого пустили посидеть за особые заслуги перед Дазаем, который отправил того найти поесть что-нибудь нормального. Но Макото не просто нашёл, он принёс два бенто, несколько онигири, чай в бутылке, а ещё сигарет, пива и новые журналы. Осаму с Цубаки куда-то нужно было уйти, Фурихата увязался с ними. Кусакабе оставили за старшего, а вот Макото попросили присмотреть за Чуей, не рискуя оставлять его один на один с бугаём в косухе, который его недолюбливал. Да и Макото один на один с Чуей не оставишь, иначе всё могло кончиться новой дракой.И вот, Макото уже битый час сидел на кровати Цубаки, наблюдая за Накахарой, пока тот невыносимо грациозно, но медленно ел бенто.— И где только манерам выучился? — фыркнул пренебрежительно блондин.— Ну меня, в отличие от некоторых, не в пещере воспитывали, — прожевав, отозвался мальчик. Макото собрался открыть рот, но голос подал Кусакабе:— Завалите, — рявкнул парень басом.Чуя невозмутимо продолжил есть, а Макото грызть ногти. Через какое-то время он снова заговорил.— Кто тебя так отметелил?— Не твоё дело, — сказал Чуя и потянулся к бутылке с чаем, но Макото подлетел и схватил её с кровати Дазая.— Я с тобой нормально разговариваю! — взвизгнул он. — Неужели нельзя проявить хоть каплю уважения?— За что мне тебя уважать? — злобно глядя снизу вверх точно глаза в глаза, серьёзно спросил Накахара. Кусакабе оторвался от журнала и краем глаза начал молча наблюдать за перепалкой, готовый в любой момент растащить щенков по углам, потому что второй вспышки гнева Чуи их мальчик на побегушках мог не пережить.— Чем я хуже тебя? — в отчаянии спросил Макото.— Я по крайней мере ни на кого не рычу просто от скуки и не даю дебильные прозвища! — вскипел мальчик.— Так ты из-за этого на меня так взъелся? — рассмеялся блондин.— Я взъелся? — вскочил на ноги юноша и теперь был почти выше своего оппонента, стоя на кровати. — Я тебе слова не сказал, пока ты не докопался до меня!— А какого хрена ты пялился так нахально?!— Да хули вы все до меня доебались со своим ?пялился??! — не выдержал и сорвался на мат Чуя. Кусакабе опешил.— Захлопнулись и разбежались по углам, — рявкнул старшеклассник.Макото недовольно швырнул чаем в Чую и сел на своё прежнее место, а Накахара уселся на кровать обратно, агрессивно скрестив ноги.— Я по крайней мере Дазай-сану на жалость не давил, — пробубнил блондин, срывая у Чуи тормоза окончательно.— Ну всё, я точно прибью тебя, — как-то машинально выхватив из-под подушки Дазая нож, зарычал Чуя и молниеносно оказался возле Макото.Тот растерялся и пропустил удар по лицу, который Чуя нанёс ему в порыве ярости. Он повалил Макото на кровать Цубаки и оседлал его, приставив к горлу нож. Кусакабе опомнился, когда Чуя уже собирался перерезать ему горло, и вскочил с кровати.— Не двигайся! — закричал мальчик, не отрывая взгляда от испуганного лица блондина. — Иначе я прирежу его.— Режь! — закричал пришедший в себя Макото. — Тебе же смелости не хватит! Инкубаторский цыплёнок! Бройлер хре…Но договорить он не успел, Чуя быстро сложил нож, взял его в кулак и врезал с такой силой, что Макото резко крутануло на кровати.Кусакабе почувствовал, что это шанс их разнять, дёрнулся было, но застыл перед лезвием ножа, смотрящего точно ему в живот.— Не двигайся, — тяжело дыша, сказал Чуя, продолжая одной рукой держать Макото за горло, а другой угрожать старшекласснику. Кусакабе даже не понял, когда мелкий снова выхватил нож. Чуя был чересчур быстрым.— Эй, — попытался позвать его Кусакабе, ощущая, что запахло жареным. Замечая, как предметы начали подниматься. — Накахара, только молчи.Макото упрямо смотрел на него, сдерживая слёзы от больного удара, и не шевелился, пока Накахара пытался совладать со способностью.— Вы же все, — тихо начал он, — ничего не знаете. Видите только жалкого малявку, неспособного сигаретного дыма лишний раз вдохнуть. Избалованного мальчишку, который хочет к мамочке, — жёстко проговорил Чуя.— Здесь все хотят к мамочке, — тихо сказал Кусакабе, примеряясь, как бы получше выбить нож из маленькой руки.— Не равняй меня со всеми, — пророкотал Накахара. Предметы в комнате начали кружиться и образовывать небольшой вихрь. — Я же чувствую, что всех вас могу убить щелчком пальцев. Всего-то сказать пару слов, — Кусакабе сглотнул, а Макото всё пытался понять, о чём речь, уже отпустив слёзы по вискам. — Дазай не всегда рядом. Знаешь, как сложно этого не сделать? — прошипел Накахара. — Как сложно терпеть эту горячую злость?— Мы не знаем, — сказал Кусакабе. — Мы не эсперы.— Тогда какого чёрта вы все стараетесь меня взбесить?! — закричал Чуя. — Как держаться, когда каждый, все до единого, ведёт себя так, будто бессмертный?!— П-прости, — проскулил Макото, мало что соображая, но видя, как ясные голубые глаза налились кровью и теперь по-настоящему пугали.— Простить? — Чуя жестоко усмехнулся. — Теперь ты извиняешься, Макото? После того как из-за тебя, из-за тебя, мать твою, оно проснулось! — парень сглотнул вязкую слюну. — Теперь тебе страшно, да? — Чуя рассмеялся. — Теперь ты хочешь моего прощения. Потому что ты трусливое чмо, неспособное умереть с достоинством.Чуя резко метнул руку с ножом обратно к горлу мальчишки, Кусакабе напрягся сильнее.— Чуя, — позвал он. — Прекрати. Он сожалеет.— Нет, — покачал головой юноша, ведя острым лезвием по взмокшей шее. — Он не жалеет. Он даже не понимает, за что извиняется. Он просто боится. Маленький трусливый Макото.— Чуя, — прохныкал он.Накахара перехватил нож поудобнее в руку и замахнулся. Кусакабе дёрнулся, чтобы остановить его, но пацан молниеносно со всей силы воткнул его, комнату озарил крик.***Макото лежал под Чуей, тяжело дыша, пока он сам был на грани истерики. Кинжал торчал возле его головы, воткнутый в матрас, а сам блондин ревел, как белуга.Кусакабе, не теряя больше времени, схватил Чую со спины. Тот зашипел от боли, попытался вырваться, но его развернули и уткнули лицом в чужое непривычно широкое плечо. В нос ударил чужой запах дезодоранта и немного пота.Парень кивнул Макото на дверь, перехватил вцепившегося в него Накахару удобнее, отмечая какой он лёгкий, и пересел на свою кровать. Предметы продолжали беспорядочно парить по комнате, пока мелкий что-то бубнил ему в плечо.— Надеюсь, ты снова не призываешь своё проклятье? — осведомился старшеклассник.— Нет, — тихо скульнул Чуя. — Мне больно.Кусакабе, напрочь забыв, что пацан весь избитый, ослабил хватку и огромной лапищей погладил его по спине, неуклюже успокаивая.— Давай, рассказывай, — потребовал он, когда всхлипы стихли.— Нет, — покачал головой Накахара.— А Дазаю расскажешь?— Нет.— Тогда говори мне, обещаю, не проболтаюсь. Что с тобой произошло?Чуя всхлипнул. Он начал перебирать ткань футболки, пахнущей табаком, дезодорантом и слабо порошком. Как-то, непонятно даже для Чуи, Кусакабе смог вытянуть из него рассказ. Он рассказал, как впервые призвал способность, как родители его испугались и близко больше не подходили. Только на день рождения и рождество. А потом их убили, пока Чуя спал. Рассказал о тёте и дяде, которые забрали его наследство. Рассказал о невкусной овсянке и вырвиглазных картинах, об ужасной игре на скрипке и психоделичных стихах. Рассказал, как получал в первой школе, чему там научился. И рассказал, как Макото вывел его из себя.Кусакабе слушал молча, редко задавал уточняющие вопросы. Сидеть с ним оказалось неожиданно приятно. Не так, как с Дазаем, но с ним Чуя ощущал, что даже если взрыв — железобетонная спина Кусакабе защитит его.Постепенно предметы опустились на пол, когда Чуя успокоился. Парень его пересадил на колени себе спиной и, задрав футболку со спины, начал менять съехавший пластырь.— Неприятная история, но не самая худшая, — заметил Кусакабе.— Твоя хуже? — спросил Чуя. — Расскажи.— Ну, я-то не эспер. У меня всё по сценарию. Спились. Избили, а потом на них соседи заявление написали. Родителей в тюрьму, меня сюда. Три года назад они скололись, едва отсидели.— Кошмар, — отупело глядя перед собой, сказал Накахара.— Кошмар. Но это не самое худшее, малыш. Тут есть люди и с более ужасной судьбой.— Дазай? — догадался он.— Не только Дазай. Тут много таких — сломанных. Так что нечего тебе со всеми воевать. Нам надо вместе держаться.— Что-то вы не сильно рвётесь держаться вместе со мной, — ядовито выплюнул Чуя.— Ты просто новичок. К слову, дерёшься как бешеный. Тут таких любят. Макото первый перед тобой стелиться начнёт, когда подрастёшь. Уж поверь. И глотки за тебя грызть будет.— Не нужны мне ничьи глотки, — печально отозвался мальчик. — Я вообще не знаю, что там дальше. Пройдут восемь лет и что?— Тут до восемнадцати редко задерживаются, — задумался Кусакабе. — Не волнуйся, скоро ты поймёшь, что делать дальше, — опуская футболку на мальчике как была, поведал парень. — А теперь надо прибраться.— Я помогу.***Когда Дазай, Фури и Цубаки зашли и застали Кусакабе, усадившего Чую себе на плечи, который пытался достать с лампочки под потолком дазаевскую футболку, они слегка опешили. А когда Цубаки заметил нож в своей кровати, они и вовсе все разом побледнели.— А Макото где? — осипшим голосом спросил Фурихата.Кусакабе резко развернулся, утягивая за собой и Накахару, который почти дотянулся до чёртовой футболки, и как-то странно на них посмотрел.— Пошёл в свою комнату.— Но я же просил его остаться здесь, — замечая беспорядок и то, что Кусакабе как-то резко изменил своё отношение к его Чуе, прошелестел Дазай.— Они немного повздорили, — беря мальчика под руки и поднимая ещё выше, сообщил парень. Чуя наконец смог добраться до футболки и, схватив её, прижал к себе. Большие руки опустили его на пол, и он посмотрел на Дазая снизу вверх любопытным взглядом. Дазай наклонил голову к плечу, отвечая таким же взглядом. Чуя тоже наклонил. Осаму заметил какую-то перемену в своём подопечном, но не мог её точно различить.— Дазай, больше не оставляй ребёнку ножи, — попросил Кусакабе, вытаскивая кинжал из кровати. — А то одного из них можем и не досчитаться.— Кого? — продолжая неотрывно сверху вниз смотреть на Чую, как и он на него, спросил Осаму.— Ну уж точно не меня, — неожиданно фыркнул мелкий и вернулся на кровать доедать своё бенто.***— Пацан-то бешеный оказался, — сказал, затягиваясь, Кусакабе, когда они ночью вышли во внутренний двор покурить.— А я говорил, — безуспешно пытаясь подкурить от неработающей зажигалки, сообщил Фурихата.— Говорил, и что? Он Макото чуть не прирезал, — выдохнул дым носом бугай и дал Фури подкурить от своей зажигалки.Дазай, сидя на перилах крыльца, глотнул пива и передал банку Цубаки.— Что произошло? — спросил он.— Да я сам не понял, — сказал Кусакабе и пожал широкими плечами. — Сидели, грызлись, а потом у одного в руках нож, а другой ревёт, как белуга.— Ревел, значит, Макото, — самодовольно усмехнулся Цубаки. — Я говорил, что он его рано или поздно пришибёт.— Ну, ещё не пришиб, — пожал плечами Дазай.— Его либо вернуть надо, либо учить, — сказал Кусакабе. — Он границ не видит. Уверен, что и с лестницы его за нахальную моську спустили.— А кто? — спросил Фури.Дазай пожал плечами и снова глотнул пива из банки, которую ему вернул Цубаки.— Надо его Огаю показать, — задумался Дазай.— Не надо, — покачал головой Кусакабе.— Придётся, — хмуро сказал Осаму. — Он должен знать о всех зачисленных эсперах.— Мелкий тут не числится.— В каком смысле? — опешил Цубаки.— Его опекуны Мацумото подкупили. Официально он в семье живёт.— Зачем его сюда тогда? — не понял Фурихата.— Головой подумай, — вздохнул Дазай. — Из-за денег, наверное.— Угу, — кивнул Кусакабе. — Он богатеньким мальчиком был, с наследством.— Это он тебе рассказал? — злобно прищурился Дазай.— Я обещал не говорить, — пожал плечами Кусакабе.Дазай залпом допил пиво и, швырнув банку в траву, слез с перил.— Ты куда? — спросил Цубаки.— Спать, — рявкнул Осаму.