глава 5 (1/1)

Пока парни ушли курить на лестницу, Чуя сидел на кровати и довольно жевал онигири с бобовой пастой. Он давно не ел ничего такого вкусного, нормально сваренного и не шоколад. Правда, вторая в него влезла с большим трудом, а третью он оставил Дазаю.За окном продолжал лить дождь, мальчик сел за уроки, а Цубаки пытался прогреть батареи, ударяя по ним током. Правда, остывали они точно также быстро, как и прогревались.— Оставь это, — вздохнул Осаму, отрываясь от книжки.— Скучно, — пожаловался Цубаки, кладя руки на батарею и снова пуская по ней разряд.— Сходи куда-нибудь, — предложил Фури, занятый тем, что любовно раскладывал свою коллекцию журналов по датам публикации.— Думаешь, где-то веселее?— А что на четвёртом этаже? — неожиданно подал голос Чуя.— А что на четвёртом этаже? — отупело глядя на него, переспросил Цубаки. — Я там не был ни разу.— А ты был? — ткнув Дазая под бок, спросил мальчик.— Я уже говорил, что там только призраки, — продолжая читать, отозвался Осаму.Парни переглянулись на него. Если Дазай так говорил, значит мелкому там делать нечего. А если мелкому там делать нечего, то им…— Даже не думайте, — рявкнул парень. — Это территория Фёдора.Все как-то резко стушевались и решили замять разговор.— Кто такой Фёдор? — спросил Чуя, не выдержав.— Отморозок один, не бери в голову, — послышался тихий и несколько недовольный голос Дазая. Он не хотел об этом говорить.Чуя какое-то время разглядывал Осаму, а потом поднялся с кровати. После долгого сна и двух онигири он чувствовал прилив сил, а девать их было некуда.— Куда? — когда мальчик был у двери, спросил Дазай.— К ребятам, — соврал Чуя и выскользнул за дверь.Накахара понимал, что если Дазай запрещает даже старшим ходить наверх, то ему подавно нельзя. Но он уже представил себе разобранный четвёртый этаж, кучу строительной фигни, на которой мог полазить и…не смог удержаться. Он долго смотрел на табличку, а когда уже собрался её перешагнуть, сзади раздался незнакомый голос.— Туда запрещено ходить, — сообщал он.Чуя развернулся и увидел высокого юношу. Пожалуй, роста они с Дазаем были одного. Только этот сильно от него отличался. Он явно был старше. Лицо его было бледным, фигура очень худая, а волосы тёплого каштанового оттенка. Но на Дазая он совсем был не похож. У него была европейская внешность.— Почему? — спросил мальчик.— А может, это мне стоит спросить, почему малолетка ошивается на третьем этаже? — приблизившись к ребёнку, спросил парень. Чуя машинально отступил на шаг назад от него.— Это лестница.— Лестница разве была нейтральной территорией? — выгнул бровь незнакомец.— Не знаю, — честно сознался Чуя. Этот тип ему не нравился. И теперь на четвёртый этаж он хотел подняться просто из принципа.— Имя? — по-хозяйски спросил парень, сунув руки в карманы бордовых клетчатых брюк.— Накахара Чуя.— Что-то знакомое, — протянул юноша. — Ладно, так и быть. Закрою глаза на твоё появление здесь, если сию же минуту скроешься.Накахара сверкнул глазами. Скрываться он хотел в последнюю очередь.— Без проблем, — лучезарно улыбнулся он и рванул вверх по лестнице, перепрыгивая табличку.Парень бросился за ним. И хотя Чуя был достаточно быстрый, в силу роста его ноги были короче, поэтому и выдохся он раньше.Перед глазами уже мелькали строительные леса, оставалось какие-то жалкие две ступени до победы, мальчик перепрыгнул через одну и оказался на четвёртом этаже, но рассмотреть ему ничего не дали. За шиворот схватили цепкие пальцы и дёрнули его обратно. Чуя не удержал равновесия, заваливаясь назад. Он будто в замедленной съёмке представлял, как упадёт с лестницы и расшибётся насмерть. Перед глазами мелькнула страшная улыбка парня, и юноша окончательно упал.Он ощутил удар спиной, удар по голове, сильно ушиб руку и с размаху врезался в стену, когда скатился с лестницы окончательно. Воздух вышибло из лёгких, а спина невозможно болела.— Я же говорил, туда нельзя, — промурлыкал незнакомец. — Ты должен жить на своём этаже.Он медленно подошёл к Чуе, схватил его за шиворот и снова швырнул на лестницу. Накахара уже не понимал, где конкретно у него болит, когда скатился до третьего этажа. Всё его тело превратилось в один большой синяк и сильно саднило. Особенно спина.— Ну, ещё немного, — подойдя к лежащему на полу ребёнку и пнув того в живот, сказал старшеклассник. Накахара по инерции перекатился по полу и снова очутился на ступеньках.Это было очень больно. Очень больно и унизительно. И ведь Дазай ему говорил — не ходи. И почему он не слушал?Но додумать мысль юноша не успел. Он свалился на пролёт второго этажа, откатился к стене, задев собой пепельницу и, стукнувшись головой в последний раз, отключился. Последнее, что он увидел, это улыбающееся лицо подростка и его тихий шёпот: ?моя фамилия Достоевский?.***Когда Чуя очнулся, было уже темно. В коридорах не горел свет, а сам он так и продолжал лежать на холодном полу весь избитый, в окружении бычков.Не без труда сев, Чуя попытался встать, но не тут-то было. Спина болела просто адски. Кажется, он ударился каждым позвонком минимум раз по пять. Кое-как поднявшись по стене, мальчик поковылял на ощупь к душевым на второй этаж. Там, слава богу, свет горел. А ещё там были часы, они показывали двенадцать. В это время спят только младшие, и то не все.Дойдя до умывальника, мальчик осмотрел масштаб разрушений. Во-первых, он был весь в пепле и вонял сигаретами. Особенно много пепла было в волосах, юноша даже вытащил пару бычков из них. Во-вторых, из-под рыжих кудрей спускалась запечённая струйка крови по лбу, виску и ниже за ухом. Вздохнув, мальчик начал умываться, но кровь смывалась плохо. У него очень болели руки, каждое движение отдавалось адской болью в спине, ободранные костяшки и конечности щипало, собственно, как и ободранное лицо.Но юноша терпел. Он сжимал зубы и продолжал отмывать лицо. Потом стянул с себя толстовку, вытерся капюшоном и принюхался. Может, он просто привык к запаху, а может от него больше не пахло, но сигарет юноша больше не чувствовал. Натянув толстовку обратно, он надел капюшон, застегнул её до упора и натянул рукава на разбитые синие костяшки.Его очень беспокоила спина. Каждый неуверенный шаг отдавался болью. А ещё, кажется, что-то было с плечом. Казалось, что весь его скелет внутри раздробило на мелкие кусочки, идти было неудобно, от переизбытка боли тошнило, голова кружилась.С передышками Чуя кое-как доковылял до нужной комнаты на третьем этаже. Он прислушался, никаких звуков не было, свет не горел. Неужели спят?Но нет. Ребят просто не было. Видимо, к кому-то ушли пить или играть в карты. Радуясь своей удаче, Чуя быстро переоделся, спрятал грязную одежду в пакет и кинул его под кровать Дазая, надеясь, что успеет постирать форменные штаны завтра перед занятиями. Он быстро натянул на себя другие спортивки, отметив, что и ноги тоже в синяках, а местами кожа содрана, оставалось только молиться, что форменные брюки не порвал. Следом за штанами — чистую футболку и чёрный свитер с горлом. Спать в таком было неудобно, но в комнате прохладно. И лучше потерпеть, чем показать Дазаю его синяки.***Чуя, конечно, с трудом представлял, чем он думал, когда надеялся, что синяки ему удастся скрыть, но утром уверенность в этом резко исчезла. К моменту прозвеневшего будильника ребята ещё не вернулись. Решив, что это тоже шанс, Чуя начал собираться на уроки, но только стоило ему взглянуть в зеркало…вчерашние царапины запеклись, посинели и обзавелись компанией в виде небольших синяков. Волосы он вчера промыл плохо, поэтому у корней всё ещё была кусочками кровь. А вот руки его были просто как из задницы. На спину мальчик даже смотреть не рискнул.Он молниеносно, насколько это позволяло его состояние, переоделся в форму, спустился на свой этаж и принялся в душевой оттирать штаны от пыли и пепла, которые успел насобирать, пока подметал собой лестницы. С волосами была беда, но времени мыть голову не было.Весь день в классе Рю к нему принюхивался и хмурился, а Накахара боялся ладони на парту положить. Ладно, хоть физкультуры не было.Решив всё же сходить в душ после уроков, Чуя поднялся наверх за полотенцем. Он был просто на все сто уверен, что ребят ещё нет. Они либо не вернулись после ночной вечеринки, либо пошли на уроки. Но, как назло, в комнате они были. А именно — курящий Дазай и слегка помятый Цубаки.— О, малыш, ты где был? — спросил последний.Чуя натянул на пальцы рукава и, как можно бодрее, прошёл к тумбочке Дазая.— На уроках, — отозвался он, сосредоточенно ища полотенце.Как только Чуя прошёл мимо него, Дазай резко уставился на мальчика, опешив от запаха, который он почувствовал. В первые секунды он списал это ощущение на запах из его пепельницы, но Чуя прошёл мимо снова, направляясь на выход из комнаты.— А ну стоять, — рявкнул Осаму и спрыгнул с подоконника. Чуя остановился как вкопанный у двери.— Я спешу, — брякнул он, не поворачиваясь и прижимая к себе полотенце.— Чуя, — жёстко сказал Осаму. — Подойди ко мне.Мальчик сглотнул и, немного опустив голову, чтобы волосы прикрывали лицо, побрёл к нему. Дазай под заинтересованный взгляд Цубаки наклонился и вдохнул запах волос Накахары, ощущая табак.— Совсем взрослым себя почувствовал? — холодно спросил старшеклассник. — Раз начал курить в десять лет.До юноши вдруг резко дошло, как он выглядит со стороны в глазах Дазая. Он сжал зубы и зажмурился.— Так ты не стесняйся, можешь попросить сигаретку! — распалялся парень.— Я не курил, — тихо сказал Чуя.— Что? — не расслышал Дазай.— Я не курил! — резко подняв голову, рявкнул мальчик. И тут же понял, какую ошибку совершил. Он опустил лицо обратно, но было поздно. Дазай уже всё увидел.— Иди-ка сюда, — схватив пацана за руку, позвал он. Чуя зашипел от боли, Дазай застыл. Он опустился на корточки и резко поднял расцарапанное личико к свету из окна. Чуя зажмурился от неожиданно яркого света и попытался дёрнуться, но лишь сдавленно охнул, когда прошило болью.— Кто это сделал? — рассматривая ссадины, поинтересовался Осаму.— Упал.— Серьёзно думаешь, что я поверю? — вскинул брови парень, отпуская маленькое личико.— Правда, упал, — Чуя отвёл глаза в сторону. — С лестницы.Цубаки и Дазай переглянулись. Последний усадил мелкого на кровать и принялся раздевать под слабые протесты. Но когда снял с того рубашку и увидел полностью синюю спину, кое-где с кровоподтёками, то побледнел, казалось, на пару тонов. Даже Цубаки опешил.— И сколько же пролётов ты падал? — поинтересовался Дазай.Чуя прикинул, сколько будет сказать правдоподобнее.— Два, — ляпнул наугад он.— В темноте споткнулся? — подкинул идейку Цубаки.— Д-да, — опешил Чуя.— И ногой сам себя в живот пнул, — осматривая гематому спереди, добавил Осаму.— И ногой…что? Какая нога? — не понял ребёнок.— Чуя, меня с лестницы почаще твоего спускали, — сообщил Цубаки. — И даже после трёх этажей головой вниз я выглядел лучше, чем ты.— Ну, мне не повезло, — пожал плечами юноша. И тут же зашипел. Дазай быстро осмотрел его руки.— Переломов нет. А вот растяжение связок вполне возможно, — сообщил он, дотрагиваясь до предплечья пальцами. Чуя зашипел. — Болит?— Болит.— А сигаретами от тебя почему пахнет? — спросил Цубаки.— Упал в пепельницу на втором этаже, — насупился Чуя. — Как раз собирался отмыться.— Вот что, малыш, — решил Осаму. — Я пойду с тобой, чтобы ты ещё откуда-нибудь не свалился. А Цубаки найдёт нам зелёнку, бинты и вату.— Вот ещё, — возмутился Чуя, он не хотел мыться с Дазаем.А Цубаки напротив, уже вылетел из комнаты выполнять поручение.***Обмотав мелкого в огромное махровое полотенце, Дазай вручил ему шампунь, мыло и понёс вниз. Пара человек из младших, что были в душе, едва увидели Осаму, пулей вылетели из душевой, даже не вникая в то, кого он с собой несёт.Поставив Чую на кафельный пол, Дазай подошёл к одной из кабинок душевых и включил там воду.— Я сам могу помыться, — двумя руками кутаясь в полотенце, продолжал протестовать Накахара.— Я не сомневаюсь, — отозвался Дазай. — Я просто прослежу за тобой.Мальчик вспыхнул. Он шагнул в кабинку, прикрыл дверь и только тогда стянул полотенце, закинув его на эту самую небольшую дверцу, которая только чудом не открывала всем посторонним всё самое сокровенное.— Как дойдёшь до головы, скажи мне, — отходя к окну, попросил Осаму.Сначала Чуя не понял, зачем, но когда у него не получилось поднять рук, всё стало ясно. Он собирался с мыслями долгих три минуты, рассматривая своё уродливое тонкое тело. Мало того, что оно и раньше особой красотой по мнению мальчика не отличалось, так теперь ещё и цвело гематомами. А именно перед Дазаем представать в таком виде совсем не хотелось.— Дазай, — тихо позвал мальчик, больше не давая себе времени сомневаться.— Иду, — оттолкнувшись от подоконника, на котором сидел, отозвался парень.Он не особенно разглядывал мальчика, понимая его смущение, а лишь осторожно намыливал ему волосы, аккуратно массируя кожу головы. Он ощутил под пальцами небольшую болячку. Видимо, поранился.Максимально аккуратно смыв пену, Дазай схватил полотенце и обмотал им мальчика. Тот откинул голову, облегчённо вздохнув. Было жарко. А вот Осаму слегка болезненно закусил губу. Теперь, когда рыжие мокрые локоны не обрамляли лицо, а были убраны назад, личико Накахары показалось старшекласснику не таким уж и детским. Да, глазищи у него были очень большие, а вот острый подбородок, скулы, прямой чуть вздёрнутый носик, создавали совсем недетское впечатление. Чуя был красивым, в самом широком понимании этого слова. И что-то Дазаю подсказывало, что когда он вырастет, а черты лица приобретут некоторую резкость, то он станет просто умопомрачительно сексуальным.— Лучше? — вытирая влагу с волос краем полотенца, спросил Осаму.— Гораздо, — сознался пацан.— А теперь обратно, — подхватывая мальчика на руки, скомандовал парень.Он пронёс его по коридору, чудом ни на кого не наткнувшись. Чуя настолько сжался в его руках, что даже носа из-под полотенца не казал.Когда его усадили на кровать Осаму, он заёрзал, не желая расставаться с полотенцем, но Дазай быстро вдел его в трусы, нацепил штаны и велел ждать.Цубаки вернулся несколькими минутами позже с охапкой бинтов. Первым делом Осаму наложил тугую повязку на растяжение, а потом уже принялся обрабатывать йодом и зелёнкой синяки и ссадины. На самые тёмные гематомы он нанёс мазь от синяков и залепил пластырем. Не трогал только лицо и руки. Зато все колени были зелёные.— Теперь всё? — устало спросил Чуя. Его волосы подсохли и начали завиваться сильнее обычного.— Всё, — осторожно натягивая на него футболку через голову, сообщил Дазай. Потом он аккуратно продел каждую ручку и уложил под одеяло.— Я принесу тебе что-нибудь поесть, на ужин и обед сегодня не ходи, ладно? — подтыкая одеяло под маленькое тельце, попросил Дазай.— Как скажешь, — зевнул Чуя. Он чувствовал резко навалившуюся усталость, хотя и выспался нормально.— Мы скоро вернёмся, пока отдыхай. Ладно?— Угу.***Дазай сидел на лестнице, курил и наблюдал за тем, как Цубаки собирает разбросанные окурки в пепельницу. Они осмотрели лестницу, заметили свёрнутую табличку на четвёртый этаж и мелкие капельки крови, которые тянулись до самого второго, а заканчивались у той самой пепельницы.— Значит, его через два этажа, — вздохнул Цубаки, закончив со своим занятием, и тоже закурил. — А пацан молодец, не крысячит.— Да боится отхватить за то, что на четвёртый этаж сунулся, — хмуро отозвался Осаму.— Да нет, не думаю. Не станет он стучать, если вообще знает того, кто это сделал, — затянулся парень. — Кстати, где Фури с Кусакабе?— Без понятия, — потёр глаза Осаму. — Убились травой, наверное.— И смолчишь? — спросил подросток.— А что я им скажу? В комнате не долбят и ладно, — пожал плечами Дазай.— Оставь пацана, Дазай, — резко перевёл тему Цубаки. — Только проблемы от него…— Отстань, Василёк, — отозвался старшеклассник, Цубаки скрипнул зубами. Он ненавидел это прозвище. — Я уверен, что он выкарабкается.— Если никого не прибьёт, — пробубнил юноша.