Уроки (2/2)

- Ах так, - лицо женщины исказилось, посерело, точно служительница была перед ней в чем-то виновата. Она же хочет, как лучше: чтобы смертную заметили, несмотря на ее тесное общение с ваньей, чтобы у нее был шанс стать тут важной фигурой, но девушка не понимает. - Тогда я приказываю тебе меня слушаться, - строго сказала Фригг.- Слушаюсь, - покорно склонила голову жрица, стараясь задержать раздражение между сцепленных зубов, не дать ему разгуляться снаружи.- Совсем скоро зима, большая зимняя охота, и ты там будешь! Ты будешь охотиться со всеми, но твой меч не годится, - богиня вытащила из-за спины лук, спрятанный за волосами, достала из кудрей стрелы. - Ты научишься стрелять из него так же метко, как охотники из Вальхаллы, - женщина подбросила в воздух свой венок, приняла странную позу и, натянув тетиву до подбородка, выстрелила: стрела пролетела через кольцо так, что долетев, венок остался висеть на ней. - Это твоя мишень. Каждый день я буду давать тебе сотню стрел, и ты будешь стрелять до тех пор, пока вся сотня не уместится внутри мишени. Ни одной мимо! - Фригг бесцеремонно всучила служительнице лук, сняла с пояса колчан, набитый кривоватыми учебными стрелами, и зацепила за спиной девушки. - Однажды, Бендзайтен, ты еще скажешь мне спасибо, - богиня ушла, посчитав, что одного примера было достаточно, а дальше сама научится, это же так просто.И вот уже почти неделю жрица вставала ранним утром, чтобы не попадаться никому на глаза, убегала в сад тренироваться. Это был приказ, очередная божественная прихоть, которую нельзя проигнорировать, что очень утомляло. Ладно бы, если дело двигалось вперед, но нет: чудом, была пара-тройка стрел в мишени. Сил тратилось много, а отдача запаздывала. Ради этого приходилось отказываться ото сна, ведь меньше молиться нельзя: здесь богов очень много, к тому же забывать старых нельзя.

Очередная стрела поразила дерево. Дерево, но не мишень. Бендзайтен хмыкнула, моргнула пару раз (зрение ее в последнее время ослабло, а свет давала лишь луна), достала еще стрелу, надеясь хоть немного ранить противника. Изготовка, выдох, прицел.- Дуб скорее свалится от сухой старости, чем ты попадешь, - за ее спиной прозвучал голос самого ненавистного ей бога на данный момент, которого она и за бога не считала: ей было бы все равно, насмехайся он над ней, не ставя ни во что, но эта слепая ярость, ненависть, появляющаяся в ней при его присутствии, была его часть, его суть, которую Бэнтэн поневоле делила, пусть в меньшем количестве.- Ты мечник, а не лучник, - ответила девушка, не оборачиваясь.- Если даже я вижу твои ошибки, это вдвойне их обличает, - лениво продолжил Тюр. Стрела свистнула в воздухе и затрещала, подбив корень. - Как и говорил. Не должны ли девочки твоего возраста находиться в постели в это время?- Я не ребенок, - смертная вытащила еще стрелу из колчана, намереваясь продолжить тренировочную стрельбу.

- По тебе не скажешь: лицо круглое, тела за ванским мешком не видно, - он оперся спиной о дерева и вполглаза следил за ней. - Сейчас вообще мимо ствола пролетит, - стрела ускользнула в дальние кусты.- Всегда думала, что боги достаточно заняты, чтобы не обращать на меня внимания. Будь я человечней, была бы польщена, что сам Тюр встал ни свет ни заря помешать мне стрелять, - Бендзайтен покосилась на него, приметив, насколько поблекло золото в его глазах. Не спал. Так зачем же ему цепляться к ней в такой час?- Многое о себе мнишь, смертная, - он скривил пол-лица, видя, как она совершает одни и те же ошибки. - Ты не стреляешь, а мучаешь лук, - Тюр опустил веки, не собираясь смотреть на то, как этот недочеловек из раза в раз промахивается. Тетива не треснула, воздух не рассекся - бог уже думал, что девушка не смогла вставить стрелу правильно, как его пихнули в бок. Он удивленно уставился на жрицу, которая с непроницаемым лицом протянула ему лук со стрелой.- Если такой умный, то покажи, как нужно, - служительница не надеялась на то, что он ее послушает, скорее, на то, что усмехнется, развернется и уйдет. Тюр отстранился от дерева, взял в руки оружие и двинулся к мишени. Не ожидавшая этого Бендзайтен вросла в землю.- Чего встала? Издалека не будет видно, - спокойно сказал мужчина. Бэнтэн медленно покинула всякая агрессия, оставляя только заинтересованность в процессе. - Ты перенапрягаешь ноги и тело, когда только берешься за лук. Никогда так не делай: твоя задача: найти баланс, чтобы тело стояло неподвижным, но не перенапряженным и не без опоры. Просто, ну, сконцентрируйся, - он встал на изготовку, размяв плечи. - Следующая твоя ошибка - руки. Рука, которой ты держишь лук, должна быть прямой, несмотря на то, с какой силой оттягивается тетива; а большой палец и мизинец руки со стрелой вообще не участвуют, расслабь их, зато при натяжении тетивы нужна спина. Отведи назад плечи и выпрями спину - только в этом случае стрела полетит достаточно далеко, а потом резко расслабь пальцы, - он даже не прицелился (мишень немаленькая, к чему ему позориться?), но поразил кольцо так непринужденно будто готов был сделать это и с закрытыми глазами. - Теперь сама, - служительница приняла лук обратно и попыталась встать правильно, учитывая все ошибки. - Теперь перенапрягаешь шею. Следи за мышцами и задействуй только необходимые, - Бендзайтен выдохнула, прицелилась и отпустила тетиву. - Почти, - благодушно отметил Тюр, - осталось поработать над прицелом, но уже неплохо, - у жрицы потеплело на душе. Она повернулась к нему и увидела, что бог улыбается впервые за все время. Он почувствовал ее взгляд. - Что?- Спасибо, - сегодня она не переставала его удивлять: бог проглотил воздух от такой мелочи и неловко кивнул, осознавая, что война выбила из него все навыки общения, которые были. Жар гнева начал возвращаться, надеясь задержать его, служительница вернулась к мишени.- И все же, зачем тебе стрельба?- Госпожа капризничает. Ей невдомек, что то, что она желает, не так желанно мне, - вырывалось из служительницы излишне яро. Последующие стрелы били если не цель, то близко к цели, что успокаивало злобу. Девушка радовалась: хоть что-то ей удается контролировать. Но этот бог был... Его чувства сильнее всех тех, кто попадался до сего момента.- Я думал, что демон для лярвы будет отличной парой.

- Нас не могут связывать иные отношения, кроме имеющихся. Госпожа хочет друга - я буду играть в дружбу, если придется, - на Тюра накатило омерзение: смертная ни во что не ставила ни свою честь, которую пятнает ванья, ни, как оказалось, саму дружбу ваньи. Пусть долбанная прялка ему ненавистна, но само подобное отношение, даже к ней, его отталкивало.- А если госпожа захочет, чтобы ты спала с псами?- Выполню, - она не понимала, чего он добивается, и посмотрела на него пустыми глазами.- Ты хоть немного себя уважаешь? - мужчина вновь начинал заводиться.- Мне это ни к чему, - лицо ее не изменилось даже тогда, когда над ней угрожающе навис бог.- Ты отвратительное лицемерное ничтожество, - Тюр развернулся и ушел, жалея о том, что вообще потратил на нее время. Ему настолько осточертела смертная, что глазам уже чудился милый силуэт Ёрд, мелькающий в окнах.Бэнтэн пожала плечами и продолжила стрелять: приказ есть приказ. Как только солнце встало, стрелы испарились. Девушка повесила лук за дерево, спрятав от посторонних глаз: ее ждет еще много дел, скоро придет Фригг, чтобы оценить прогресс и заменить стрелы. Боги пробудятся с минуты на минуту, а вот с ними пересекаться не хотелось. Жрицу тут невзлюбили. Божества старались не гневить Одина, которому девчонка пришлась по душе, они не так ужасно бранили ее, однако за какой улыбкой не спрятали бы северяне неприязнь, Бендзайтен почувствовала бы. Такая нелюбовь не имела под собой весомого повода: она просто не нравилась им такой, какой была, да и любить ее им было не за что. Не то, чтобы это нечто новое для нее, но даже Тюр ненавидел ее не за абстрактное "странная", "неживая". Зато добрым к ней всегда оставался Браги. Его вообще мало что могло разозлить. К нему жрица приходила после обеда, не всегда спросить о чем-то, ведь библиотека вся в ее распоряжении (незачем мешать богу, когда можешь сделать все сама), но просто остудить голову в спокойствии. Однако сегодня задать вопрос был повод."Ты видящий из настоящего сон"Как странно все было, будто реальность сквозь толщу воды. Так отчетливо. Казалось, ночью ее дух покинул тело, отправившись блуждать по Асгарду. Она видела то, от чего ее уши загорелись, хотя после уроков Бастет служительница считала себя закаленной в этом плане. Пусть невестой Одина была Фригг, влекла его по-прежнему Ёрд, и там было, чему влечь. "Это в последний раз," - женщина почти дьявольски усмехнулась на эти слова, накидывая рубашку, и ушла, ничего не сказав. Она ему не поверила, как и множество раз до этого. Мужчина потер руками лицо, пряча глаза от себя самого. Бендзайтен шла за Ёрд, шла долго. Женщина не собиралась спать, ее путь лежал за пределы дворца, за пределы крепости. Она устремилась в покорный ей лес. Там, вдали от посторонних, за кустами, ветвями и стволами ее ждал... некто. Не человек, не бог, а странное существо с бычьими рогами, начинающимися еще с твердого костяного лба. "Когда мы получим свое?" - тихим рыком спросило существо, встав во весь свой исполинский рост. "Когда снег станет достаточно силен, чтобы скрыть наши следы," - ответила Ёрд и бросила ему кольцо. Бэнтэн узнала это украшение. Браги рассказывал байки про кольца у Одина: одно позволяет жить без сна и голода, другое - дышать под водой, их много, но работают они недолго. Собеседник богини надел кольцо на мизинец (единственный палец, на который оно бы налезло) и пропал. Ёрд улыбнулась. "У нас все получится. Уже получилось. И весь Асгард нам будет ни по чем," - после ее слов мрак стал расползаться во все стороны, пока жрица не оказалась в нем, как в коконе. Потом появилась женщина средних лет, возникла из ничего, будто сняла то самое кольцо. "Ты видящий из настоящего сон", - она снисходительно улыбнулась Бендзайтен, выставила руку - тело служительницы повторило за ней, точно марионетка. А потом женщина вырвала себе язык.- Чего окочурилась? - Браги потряс ее за локоть, выводя из своеобразного транса. Девушка сморгнула остатки видения и глупо посмотрела на бога. Она хотела сказать что-то, попросить объяснить сон, но почувствовала, как пустеет ее рот. Жрица не могла вымолвить ни слова о сне. - Странная ты сегодня. Может зима на тебя так влияет.- Извините, господин, - Браги махнул на нее рукой. Ему вообще не нравилось это ее высокородное "господин". Оно слишком претило его простой натуре. - Я хотела спросить, - оживилась служительница, - нет ли на севере рогатых существ.- Ты о быках? - растянулся в улыбке мужчина. - Рогачей у нас много. Говори конкретнее, - он наблюдал за тем, как забегали ее глаза. Девушка схватилась за уголек и пергамент, села за стол, а потом с минуту старательно черкала, вырисовывая кого-то.- Вот. Здесь похожие изображения встречаются на гобеленах, но я не могу понять, кто это, - Браги глянул на угловатое схематичное нечто и невольно охладел, будто всю его добродушную горячность сдуло.- Это ётун, если судить по росту, то турс, - бог мрачнел все больше, он даже не смотрел на рисунок, а куда-то сквозь него. - С етунами у нас отношения сложные, натянутые. Небольшие стычки случаются почти каждый день.- Но, кто они? - не унималась жрица с привычным любопытством, - самой характерной ее чертой.- Я попытаюсь объяснить, - сказал Браги и заговорил на непонятном языке. Мужчина гудел, как шмель, то громче, то тише. Девушка могла поклясться, что видела его слова, видела, как они обретали форму, превращаясь в лес, воду и небо. - Я очень не люблю писать, зато память у меня - ого-го! - подмигнул ей бог. Теперь они стояли в воздухе, высоко над землей, мимо их голов пролетали птицы.Под нами Асгард - наша небесная крепость, но земли наши отнюдь не бескрайни. К юго-западу от нас, за морем, стоит цветущий Ванахейм, а на северо-западе - Альвхейм: это все земли природы теплой и покладистой, огромный остров богов-ванов, хранящих оба подвластных мира. Там тепло круглый год, светит солнце и цветут цветы. Далеко на юго-востоке горит Муспельхейм - земля вымерших пламенных созданий; северо-западнее укрылся туманом Нифльхейм - бывший край хримтурсенов, инеистых великанов. Однажды меж ними началась война двух крайностей, Война Огня и Льда. Видишь, к чему это привело? Теперь там нет ни городов, ни жителей. Хримтурсены победили, но муспели не ушли так просто, они наложили на них проклятие. Великаны лишились своей силы, перестали легко переносить холода и морозы. Их черно-синие волосы порыжели, а кожа обмякла и перестала напоминать иней. Отныне они не могли называться хримтурсенами и стали ётунами, пожирателями. Не, не подумай, что у них зверский аппетит, хотя, возможно, от конкретного ётуна зависит. Они стали слабее, лишились своей почти божественной силы, обратились в подчинение огня. Ётуны настолько ожесточились, что грызлись сами с собой, ведь силы огня на всех не хватало, а суровые зимы длились долго. То была бойня между своими. Так великаны и поистребляли бы друг друга, если бы не нашелся достойный. Принц Сурт Чернорогий отважился просить у духов огня искупления и совершил паломничество в Муспельхейм. С собой он взял медальон из морозной ртути - регалию мертвого короля. Сурт бросил самую ценную вещь, последнее средоточие силы хримтурсенов в пламя, молясь, чтобы его народу помогли пережить холод. Призраки былого огня, тронутые самоотверженностью юного великана, испустили дух, оставив последние силы Сурту, ставшему богом. Он получил достаточно сил, чтобы сберечь свой народ, теперь само пламя текло по его венам. Его провозгласили королем. Новый правитель основал новую столицу, а дальше все пошло странно. Культура Ётунов совсем не такая, как наша, возможно, тебе доведется там побывать. Я уважаю Сурта: то, что он сделал, под силу не каждому даже из нас, но Ётунхейм - крайне неплодородная земля, на которой мало что растет, поэтому ётуны частенько пытаются отхватить себе более лакомый кусочек, нападая на всех подряд. Армия у них сильная, а пламя способно пожирать камни и землю, слушаясь беспрекословно только своего хозяина. Тот, из ётунов, кто смог сохранить свой исполинский рост, несмотря на проклятие, ведет свою родословную испокон веков, боясь замарать кровь, зовется турсом. Это их высший чин, близкий к королю. Турсу выдается земля с селением на ней и власть над этой землей. Турсы сильны и опасны, а некоторые из них сохранили в себе крупицы магии холода, из-за особо чистой кристальной крови, устойчивой к проклятиям. На самом деле, многие из асов произошли от муспелей, хримтурсенов или даже ётунов, ведь бог рождается тогда, когда он нужен людям, если в Асгарде не было никого, кто мог бы выносить дитя, то оно рождается поблизости. Меня, например родила великанша Гуннхольд, причем родила в пещере, Тюра тоже забрали у великанов, Ёрд туда же.

Иллюзия растаяла, как весенний снег, не оставив после себя ничего. Они вновь стояли в библиотеке. Это колдовство заворожило жрицу: она так явно видела вулканы Муспельхейма, хвойные леса, цветущие сады и ледяные вершины, что оставалась бы в этом колдовстве вечно. Браги удовлетворенно хмыкнул, довольный своей проделкой: ему любознательная девчонка нравилась, он понимал, что в ней разглядел Один, осталось подождать, когда до этого дойдут все остальные и, самое главное, она сама.- А боги потом могут видеться с родителями? С семьей? - нахмурилась Бендзайтен.- Нет. Асы - семья асам. Боги растут со своими и даже не вспоминают о тех, кто их породил. На то мы и боги.- Поняла. Там, откуда я родом, бог может просто появиться из желания людей, но это редкие боги. Рожденные сильнее по крови, у них есть наставники... - девушка поникла. Браги протянул ей кружку кваса, понимающе похлопав по плечу.- И ты своего выберешь. Хорошо все будет, малая, вот увидишь. Я бы взял тебя на себя, да боюсь, что со мной ты научишься только пиво литрами залпом выпивать. Тебе нужен настоящий северянин, который всему тебя научит, чтобы потом тебе не было страшно даже остаться в лесу одной без еды и воды, - она подняла глаза, принимая квас, и даже слегка улыбнулась.- Спасибо. Вот только где мне найти такого северянина, который бы занялся всем этим? Тут меня не жалуют, кого выбирать, не знаю. Невелика разница, раз я никому не нравлюсь, - Браги пожал плечами, налил себе полную кружку пива и решил вставить свое слово.- Тут главное не в том, нравишься ли ты богу, а в том, понимаете ли вы друг друга. Остальное приложится, - они чокнулись и выпили.

Слова Браги не выходили из ее головы еще долго. Уже завтра будет пир, а свой выбор она все еще не сделала. Бендзайтен с удовольствием бы остановилась на Браги. Он всегда был добр к ней и внимателен, общался почти на равных, пытался помочь, где можно, будучи добряком по натуре. Самый старший из асов, Браги был свидетелем слишком многих бед, чтобы оставаться в стороне, когда может подсобить. Жрица его понимала. Один тоже бы подошел. Мужчина пусть был молод для царя, но лидерские качества имел. В нем жило чувство ответственности за каждого подчиненного, за каждого бога. Он имел жизненный опыт не по годам и стальное терпение, но времени заниматься служительницей у него не хватало, как Один сам признался: "Я бы с радостью сам всему тебя обучил, когда был царевичем, а не царем." Да, бог не был идеальным, не поспевал везде и за всеми (что придет с опытом правления), но старался. Его Бэнтэн тоже понимала. Фригг с натяжкой сошла бы за соратницу, хотя не за учителя. Женщина готова была ее поддержать и всему обучить, просто не знала, как. Ванья легко шла на жертвы, работала с полной самоотдачей, оставаясь неисправимой трусихой, неуверенной ни в чем. Несомненно, многие нужныенавыки она имела, а из лука стреляла лучше всех асов вместе взятых, да и жрица понимала ее с полуслова, вот только саму себя богиня понимать не научилась. Желая одного, думала она о другом, делала третье, получалось четвертое. Желая иметь опору, друга, Фригг думала, что Бэнтэн без вопросов им станет, но в случае неповиновения не чуралась приказов, мешая служительнице исполнять свой долг. В такой ситуации девушка даже почти радовалась, что соратницей богиня ей не станет. Остальные... остальные попросту ненавидели ее. Многие скрывали это за перетянутыми улыбками и сарказмом, завуалированно отпуская угрозы, подобно Ёрд, другие прямо говорили, что не понимают, какого черта ее отправили в Небесную крепость, а не в царство Хель, где ей самое место. Их жрица понимала очень смутно: они не имели мотива, кроме ее происхождения, но и оно не всегда имело значение, ведь часто ее презирали за то, что она не держала за них меч. Странные. Вот Бендзайтен и задавалась вопросом: "Так есть ли среди них тот, чья ненависть ей ясна и понятна?"***Браги почти лобызал свою ненаглядную арфу, валькирии кружили подле, разнося еду и напитки, со всех сторон доносятся голоса эйнхериев, похваляющихся подвигами - Тюр видел это и не мог наглядеться. К нему постепенно приходило осознание, что все, через что он прошел, все муки и тяготы, они этого стоили. Они стоили того, чтобы дорогие ему лица озарялись улыбками, чтобы каждый житель Асгарда в кои-то веки почувствовал себя в безопасности. Он не желал быть у всех на виду возле трона, на почетном месте бога войны, ему куда уютнее рядом со своими воинами. Увы, в этот раз Тюр слишком выделялся из них. Один смешливо сверкнул глазами в его сторону и приподнял кубок. "Вот черт, издевается еще," - усмехнулся мужчина, ответив тем же. Сам царь Асгарда сегодня снизошел до него и чуть ли не слезно просил "хоть на один день позабыть об этой ржавой кольчуге и одеться, как богу полагает, в парадный доспех". Хорошо, что умыться и причесаться не заставил, язва. Тюр не мог назвать ничего, что он ценил бы сильнее их с Одином дружбы, закаленной хорошими драками и дурными ссорами. В далеком детстве юный царевич стал ему братом и остался им, обратившись царем. Пожалуй, это был единственный бог, которому Тюр доверял, как себе самому. Они прошли вместе через слишком многое, чтобы теперь ее могла пошатнуть буря, но в последнее время ветер крепчал, возвещая об урагане. И ураган этот носил женское имя. Она невзначай села рядом стреляя искрами из темно-золотых глаз, таинственно улыбнулась и чокнулась с ним кубком. Ёрд, прекрасная, цветущая Ёрд. Если кто и мог посеять меж ними раздор, то это она. Но и этого ей было мало: богиня растерзала самого Тюра на две части. Друг Одина видел, что чувства его к бывшей невесте не угасли, не остыли, что даже сейчас, когда на соседнем месте сидит его будущая жена, царь смотрит на Ёрд. Друг видел, сопереживал и не мог позволить себе даже мысли посягнуть на нее. Но был и эгоист, выживший на бойне, который считал, что за все лишения ему полагается награда, а Одину следует довольствоваться ваньей, ведь он ее сам выбрал. С другой стороны, бог не был идиотом и понимал, почему Ёрд вокруг него увивается, но не хотел об этом думать. Он довольствовался ее приятным обществом, наслаждался тем, чего достиг и пытался откинуть все те дурные мысли, что свербели в его голове уже давно.Жрицу он заметил не сразу. Она сидела ближе к Браги и Идунн, подальше ото всех остальных. Либо она очень внимательна, либо взгляд у него взаправду такой тяжелый – служительница повернулась к нему. Она кивнула, качнув кубком с маленькими рубинами. Бог не ожидал этого вполне дружеского жеста, ответив тем же, не припоминая, были ли у них серебряные кубки с рубинами – етунскими камнями. Присмотревшись, Тюр понял, что это не камни, а ее измученные мозолями пальцы. Отношения у них были сложные. Изначально бог ее ненавидел. Он возненавидел ее еще до того, как узнал имя (и по имени никогда не звал): в тот самый момент, когда смертная подняла на него руку, защищая ванью. Потом ненависть к ней начала расти: она мало того, что ранила, мало того, что вступилась за врага, мало того, что из-за нее лишили охоты на десять лет, она посчитала его недостойным. Такого Тюр снести не мог, не после того, через что прошел. Попытки Одина смягчить его успехом не увенчались. С другой стороны, в ней было и то, что даже он не мог обделить вниманием: жрица его не побоялась, она была смелой, верной и преданной, имела упорство, которое пришлось ему по душе. Вот только преданность ее была ?потому что так нужно?, вообще все она делала именно поэтому. Это не была ее инициатива, не был ее порыв. Он сочился уверенностью в том, что никого из богов она искренне не почитала, не любила. Служительница, по его мнению, не умела уважать ни их, ни себя и не пыталась научиться. Именно это стало камнем преткновения. Его ненависть граничила с чистым интересом и восхищением тем, как смертная сносила все трудности.Темные глаза смотрели на него неотрывно. По ее лицу трудно было сказать, что она задумала, да и проницательностью он никогда не блистал. Девушка встала, глянула на Браги, как на дорогого родителя, и стала пробираться через толпу. Тюр не знал, с чего, но четко понимал, что она идет к нему. Ёрд с интересом следила больше за его реакцией, чем за жрицей, осознавая, к чему все ведет. Она была этим очень довольна. Чем ближе смертная подходила к богу, тем тише становилось в Вальхалле. Служительница остановилась рядом с ним. Ёрд подтолкнула его, вынуждая подняться. В руках у жрицы находилось что-то свернутое. Она протянула ему золоченый свиток. Тюр затылком чувствовал требовательный взгляд Одина. Мужчина взял свиток, медленно доходя головой до того, что это. Он не мог поверить. Никто не мог. Бог не спешил срывать печать. Его парализовало чувство, похожее на страх, но тут на весь зал раздался голос царя Асгарда: ?Так как жрица выбрала тебя, я готов пойти на уступки. Если к Зимней охоте ты сумеешь научить ее азам, то вы вместе отправитесь с нами, как соратники, братья по оружию?. Пусть обычно Тюр не признавал подачек, слова Одина его убедили. Бог был в смятении, в отличие от жрицы, понимающей, что делает. Тюр вмиг пришел в себя, остыл и махом сорвал печать. Свиток кандалами окольцевал запястья Бендзайтен и божества войны. Нерушимый договор вступил в силу.

*Фригг навострила уши, боясь пропустить даже мельчайшую деталь. Все было слишком важно.*- Почему?- Я так решила.- Возможно, ты не только слаба, но и глупа. Или ты сумасшедшая?- Думай так, если тебе удобнее.- Потешаешься?- Нет.- Терпеть тебя не могу..- Не больше всех остальных, но у тебя... у тебя хоть есть повод.*Богиня испугалась. Пока все происходило так, как она видела.*?Ох, Один, честно скажу, я на это ставил. Я на это надеялся. Наш серый парнишка мне, если не сын, то любимый племянник. От этого еще больнее видеть того зверя, в которого он превращается. Я уверен, монна нам поможет вытянуть его обратно. Мы убьем сразу двух зайцев: вояка научится главному – ответственности, а девчоночка поймет, что то, от чего она бежит, ей необходимо. Такие соратники мне по душе.?

***Тюр не знал, с чего начинать, ведь служительница представляла собой поле непаханое. С ее слабыми руками удержать тяжелый меч да так, чтобы еще и нанести удар – задача невыполнимая. Стреляла она уже неплохо, но только по неподвижным целям. Ничего не поделаешь, просить дичь постоять на месте минуту другую, пока смертная достает стрелу, нельзя. Самым большим его шоком было то, что жрица даже на лошади удержаться не могла, зато препираться с ним всегда горазда: ?У меня были и другие дела, знаешь ли. Ты хоть можешь представить, сколько грязи и крови остается от Гиппы после рабочего дня? Или ты тоже протирал от органов весы Правосудия? Тогда да, мои извинения.? В глубине души он признавал, что сам начинал перепалку, скорее всего, из мести за то, что она его выбрала. Ни дня не проходило без ругательств до белого каления. Тюру очень хотелось, чтобы она пожалела о своем решении.

Ее настроение долгое время оставалось для него загадкой: стоило ему немного занервничать, как в нее просто бес вселялся; потом, погружаясь с головой в новое занятие, она становилась терпимой, даже вполне сносной. И все же что-то его пугало, быть может, сам факт наличия у него соратницы. В такой обстановке долгое время прогресса не было.- Почему ты такая бесполезная? – сотню раз он повторял этот вопрос, а она сотню раз находила ответ.- Потому что меня учишь ты, - девушка поджала губы, скривив пол-лица, но меч из рук не выронила.

- Перед тобой стоит не быстрый противник из плоти, а просто полено. Почему ты даже попасть по нему не можешь?! – ему на глаза попались ее кисти. – Прекрати бесить меня и возьми его в одну руку. Это чертов одноручник!- Я не могу взять этот чертов одноручник в одну руку. Он для меня слишком тяжелый, - служительница стояла на своем. Никто никогда не хотел уступать. Иногда от их криков ежилась сама Фригг, сидя в своем Фенсалире. – Успокойся, пока я тебя второй раз не заколола!- Ты точно двинутая! Я тебе вторую руку отрублю, чтобы ты ею за него не хваталась! Бесполезная никчемная соплячка... Да ты просто лгунья! Ты бы просто не выжила с божеством битвы! Ответь мне, как тебя твой бог войны не прибил в первый же день?! – меч выпал из ее рук. Она смотрела себе под ноги и не спешила его поднимать. Тюр хотел докинуть что-то еще, силой заставить держать одноручник хоть зубами, но жрица подняла на него глаза, и все слова пропали из его головы. Она тяжко, будто к ней был привязан целый валун, подняла руку и положила на сердце, находясь в неведомом для себя пугающем состоянии, когда кровь обращается лавой, болезненно растекаясь по телу. Пальцы сжали ткань на груди.- Ну вот, - другой ладонью служительница дотронулась до мокрой щеки, - ты сломал меня? – в ее глазах Тюр видел, что она сама не осознает, что с ней происходит, она действительно просила ответ, который ему не под силу было дать. Мужчина же понимал одно: это нехорошо, и в этом виноват он.

- Что с тобой? – едва выдавил из себя Тюр. Бог не знал, как реагировать, что делать, нужно ли делать.- Уходи… Ты слишком… ярый. Слишком сильный. Уходи… или ты меня доломаешь. Я не могу принимать столько за раз. Уходи, - смертная зашаталась, привалилась к дереву и закрыла мокрые глаза. Когда она их открыла, Тюра уже не было.Мужчина ушел, как его просили. Растерянный и даже смущенный самим собой, Тюр шел по серой земле, пиная камни. Возвращаться не просили, да и не хотелось. Он же не хотел ее ?ломать?, только ?погнуть? немного, чтобы окрепла и стала сильнее. Хлипкая девчонка, что с нее взять! Камень из-под подошвы отлетел вдаль со скоростью падающей звезды и ударился о дерево так, что с него осыпались последние листья. Бог услышал голос, знакомый до жути. Настолько знакомый, что хотелось юркнуть в кусты и спрятаться, но не вышло. Ёрд настигла его быстрее, чем можно было ожидать. Женщина поглядела на него, поджигая игривые отблески на радужках глаз, улыбнулась и умыкнула за собой в свой вечнозеленый сад. Ее присутствие действовало на него почти целебно. Она знала, что сказать и сделать, чтобы усмирить, успокоить его. За это он ее любил. Мудрая богиня с полувзгляда поняла, что с ним, но не спешила расспрашивать, а просто вела за собой в свою чащу, заводя разговор о новых эйнхериях, их смертях и подвигах.

- Ну вот, теперь мы достаточно далеко – можно серьезно поговорить, - Ёрд села на мягкий мох и похлопала рядом с собой, призывая Тюра тоже сесть. – Давай, нашкодивший мальчишка, колись. Что же ты такого натворил?- Напомни мне никогда не садиться с тобой за игральный стол, - попытался отделаться от вопроса бог.- Да у тебя же все на лице написано. Стыдно за что тебе, упрямец? – наседала женщина с ласковым лицом и нежным голосом. Тюр оставался непоколебим. – А, поняла, жрица, да? Вижу, что да, - она цокнула языком, устраиваясь поудобнее. – С чего сегодня рассобачились? – бог принял свое поражение: с этой женщиной нельзя бороться, когда дело касается проницательности.- Прошла уже неделя, а она даже удержать одной рукой меч не может. Такие безнадежные мне не встречались никогда. Однорукие бывшие лучники у меня вставали в строй за три дня, а эта не сдвигается неделю.- То есть она двумя руками его хватает… - задумалась женщина. - А бить может?- В основном мимо, - она хлопнула его по плечу.- Но может! Я вообще не понимаю, почему ты жалуешься и чем недоволен: девочка уже может держать меч, который весит побольше четверти ее собственного веса, и у нее даже получается им бить. Всего лишь за неделю! - вступилась за Бэнтэн богиня очень неожиданно для Тюра.— Это слишком медленно, - покачал он головой, сильнее вжимая ее в плечи.- Говоришь так, будто сам родился и сразу вскочил на лошадь в кольчуге и с щитом наперевес, - Ёрд рассмеялась, дивясь его наивности. – И ты все кричишь на нее, - лицо асиньи смягчилось, наполнилось сопереживанием и заботой, достаточно редкими для властной Ёрд. - Бедная смертная, сама не поняла, кого выбрала.- Что ты так за нее запеклась? – сощурился Тюр: ванье та спасительница, Одину – долг, а Ёрд -никто.- Жаль мне ее. Она дитя без племени: всеми гонимая, всеми нелюбимая. У других смертных есть родичи, у богов – боги, а у нее никого. Никого, понимаешь? Я когда-то сама думала так. Давно, до твоего рождения, до асов. Когда родилась у первых етунов, - она хмыкнула самой себе. - Все рыжие, все рогатые, а я зеленая, что ванья. Мне ли не знать, каково это, когда ты совсем один. Но меня забрал царь Бор. Я поселилась здесь в Старом Асгарде, на своей земле, среди своих и больше никогда не была одна, – погрустнела женщина от своих же слов, поняла, что слишком разоткровенничалась и мигом вернулась в привычную личину. - Не скажу, что мне она нравится, все же, странная какая-то, но точно способная. Ее обучить надо, только и всего. Скажи мне, когда Ве за тобой бегал, он вел себя так же, как ты сейчас? Нет, я по глазам вижу, что нет. Подумай вот о чем: как у Ве был ты, так у тебя теперь есть она. Стань ей соратником – с лихвой окупится.- Как у тебя удается так легко меня читать? – с плохо скрываемым восхищением сказал Тюр.- Я все о тебе знаю, все по тебе вижу, - женщина вновь таинственно улыбнулась.- И как тебе… то, что ты видишь? – ее брови задорно подпрыгнули, то ли ожидая этого вопроса, то ли, наоборот, удивившись ему - Тюр не понял. Она подалась вперед на миг и мазнула теплыми губами по шершавой щеке. Ёрд поднялась, не отряхивая юбку, отошла от шокированного бога и обернулась, разметав по плечам волосы.- Нравится, - она скрылась в своем зеленом углу, не желая быть найденной.Тюр встал, воодушевленный советом богини (и не только советом), направляясь обратно. Смертная должна была уже успокоиться. Он не подумал ни о словах, которые стоило бы ей сказать, ни о продолжении тренировки, надеясь, что все придет само, по наитию. Удивление его не знало границ, когда до ушей стали доноситься ругательства и свист рассеченного воздуха. Девушка в боевой стойке, держа меч двумя руками, пыталась нанести сколько-нибудь стоящий удар по бревну. Попытки тщетные и ни на что не годные, но стоя за ее спиной, вслушиваясь в тяжелое дыхание и тихую брань, Тюр проникся к ней особым чувством, сродни уважению. Она не сдавалась, поднимала меч снова и снова, пока один из сотни ударов не попадет в цель. Ему, после слов Ёрд, вдруг тоже стало ее жаль (как бы он жил, если бы Ве не забрал его у великанов?). Он наконец понял, к чему было ее беспрекословное подчинение: а что еще остается делать, если хочешь выжить во враждебном мире, в котором защитить могут только боги, только, если будешь их рабом до конца времен? Но что, если он научит ее защищаться самостоятельно? Она вновь распознала его взгляд и отпрыгнула.- Подожди, не подходи, - лицо жрицы стало отрешенным на пару секунд, а потом снова ?включилось?. – Ты больше не такой злой, - выдохнула она с явным облегчением.- Меня все могут читать, как развернутый свиток? – недоумевал бог. Глаза служительницы забегали – сболтнула лишнего.- Нет, это в другом дело, - она отвернулась, опустив глаза вниз, не зная, стоит ли договаривать.- Нет уж! Начала – заканчивай, - скрестил руки на груди Тюр, забыв обо всем, о чем думал, пока шел сюда.- Возможно, надо было рассказать это в самом начале, - жрица будто занервничала и отложила меч в сторону. – Все то, что происходит внутри тебя, все твои чувства, это переходит ко мне. Каждый раз, когда ты злишься – я злюсь, ненавидишь – ненавижу. Я думаю, я сорвалась, - она выглядела сконфуженной, виноватой, и даже такой пень, как Тюр понял, что она стыдится себя за то, что это, видимо, не в первый раз. - Обычно я терплю. Я могу долго терпеть, но ты слишком сильный. Ты ненавидишь почти всегда, когда я рядом, но это непростая ненависть, от простой сердце так не болит. Не знаю, не хочу, - она села у дерева, поджав под себя ноги, в раз сбросив с себя двадцать лет. Перед ним сидело брошенное дитя, страшащееся того, что его оставят вновь. – Я не хочу ничего чувствовать, если все это приводит к одним и тем же мукам. Я не хочу чужого, но все ваши чувства продолжают течь в меня. Однажды взорвусь. Однажды разорвет, - Тюр наблюдал за ней, осознавая правдивость ее слов. Он сел рядом с ней, ощущая, как ненависть, о которой служительница говорила, точит его сердце даже сейчас.

- Бендзайтен, - она уставилась на него так, будто ее удар хватил, - а ты никогда не думала, что чтобы ничего чужого не влезло, нужно заполнить себя своим доверху? – мужчина посмеялся сам над собой. – Опять глупость сказал.- Нет, это в некоторой степени разумно, - он заметил, как расширились ее глаза и усмехнулся. Жрица без внимания это не оставила. – Ты меня впервые по имени назвал, у меня чуть сердце не остановилось! – Тюр уже смеялся, как давно не приходилось.- Ну и видок, конечно! Детей пугать, чтобы в лес не ходили, - своими маленькими кулачками она пару раз ударила его по плечу, понимая, что богу нипочем даже будь на ее месте сильнейший из смертных. Из нее вырвался смешок, на который Бэнтэн не обратила внимания, настолько тихий он был.

***Тюр воспринял слова Бендзайтен серьезно. Бог вспомнил все их перепалки и понял, что каждый раз начинал ругаться именно он, а когда остывал, сама жрица тоже успокаивалась. С ней ему пришлось вести себя осторожнее, пытаться себя контролировать. И все же, это дало результат.

Как соратники, они не имели возможности расставаться надолго. Хитрый Один воспользовался этим предлогом, чтобы переселить Тюра, пусть на время, но ближе к "жилищу для бога, а не эйнхерия". Нельзя сказать, что казармы были ужасным местом. Бог войны в них вырос и отказывался покидать без причины, пусть в Асгарде пустовала его башня Лидов. Один не понимал такого сильного нежелания Тюра занять свое место. Одну из причин он распознал сразу: Фенсалир и башня Лидов были почти смежными. Конечно, ненависть со временем и усилием Белого бога сменилась неприязнью, но видеть ванью чаще возможного минимума мужчина не хотел. У него и помимо жрицы забот хватало: на охоту положено взять часть воинов, а другую оставить охранять крепость. Нужно было натренировать новичков, разобраться с бывалыми и выбрать лучших. Времени терять нельзя, так не легче ли просто поселиться на работе? Один оставался непреклонен: соратники всегда вместе, нравится это ему или нет. Пришлось переехать. И даже здесь приземленный характер Тюра дал о себе знать: он отказался занимать главную комнату, остановившись на самой небольшой, больше похожей на чулан. Она находилась в основании, совсем рядом с лестничным пролетом в комнату жрицы. Эта отговорка помогла богу остаться при своем мнении. Один отступил, посчитав это маленькой победой.

Не сказать, что отношения между служительницей и Тюром разом выправились, но тесная жизнь взяла свое. Они понемногу привыкли друг к другу. Оба вставали ранним утром и выходили к нижнему этажу Асгарда - казармам, где почти весь день бог натаскивал эйнхериев. Он считал, что Бендзайтен будет полезно видеть живой пример. Она же могла спокойно читать в это время, изредка бросая взгляд на их тренировки, и полностью погружалась в них, когда соратник просил. Девушка оказалась на удивление послушной, когда к ней обращались серьезно. Воины же, не особо осведомленные о том, кто Бэнтэн такая, тренировались более резво, желая покрасоваться перед девушкой. Когда ее навыки стали позволять, бог разрешал ей встать с бойцами в один ряд и даже соревноваться с самыми слабыми. Лук все еще подчинялся ей больше другого оружия, но одноручник она смогла держать, как положено.

***- Живая? - бог хотел подать ей руку, но Бендзайтен встала сама, даже не заметив его. В голове звенело: на этот раз затылку здорово досталось.- Не знаю. Ты знаешь кого-нибудь, кто умер, упав с лошади? - Тюр покачал головой, насмешливо приподняв бровь. - Тогда буду первой, - она поправила тугие рукава, натянув их почти на кисти.- Так будет неудобно, - мужчина возразил и качнул руками вперед, указывая ей на ошибку, но служительница не так его поняла и отпрянула, схватившись за запястье. - Что у тебя там?

- Ничего, - невозмутимо сказала девушка: она помнила все свои жизненные уроки, особенно болезненные уроки, но не могла заставить себя придерживаться их с Тюром. Он был другим богом, от него подлости служительница не ждала. Она пыталась, но у нее ничего не выходило: таков уж был Тюр.- Твое ничего уже сквозь ткань просочилось, - он усиленно подавлял гнев, зная, чем это может обернуться. - Сильно болит?- Нет, честно. Я просто приземлилась на сухой корень и содрала кожу. Сейчас чешуей затянется и за ночь пройдет, - отмахнулась жрица. Она подозвала свою кобылку, которая послушно подбежала к ним и встала у временной хозяйки. Бендзайтен попыталась залезть на лошадь, но не удержалась и упала, успев сгруппироваться. - Я безнадежна, - выдохнула служительница, поднимаясь с холодной, промерзшей земли: последние дни осени.

- Тебе помочь? - спросил бог, наблюдая за тем, как девушка снова подзывает лошадь к себе.- Нет. Я должна научиться делать это сама, - они маялись с верховой ездой около нескольких часов, за которые Бэнтэн успела отбить себе колени, пока училась правильно падать. Ноги слушались ее очень плохо, но прекращать она не хотела. - Чтоб тебя! - девушка в очередной раз сорвалась. Тюр успел подхватить ее и забросить себе на руки. Испугавшись высоты, жрица вцепилась в его плечи мертвой хваткой.- Слушай, однажды ты всему научишься, вполне возможно, что будешь втрое ловчее меня, но пока тебе же лучше меня послушать, - он встряхнул ее, заставив посмотреть на себя и согласиться. - Вот отлично. Ты, кстати, уверена, что не ребенок? Мой меч весит больше тебя, - усмехнулся Тюр, играючи подбросив ее.- Ради всего святого, поставь меня на место. Когда-нибудь я тебя задушу. Войду в твою комнату и задушу, - сыпала угрозами жрица, все еще трясясь от высоты. Тюр свистнул, подозвав кобылу, и усадил на нее девушку. Она вздохнула и спокойно на него посмотрела. - Спасибо... что хоть не забросил.Сарказм достался ей от Египта, но именно на Севере она стала использовать его более живо, что ли. Тюр не мог сказать, почему, но жрица стала его веселить своими выходками, а о живом гораздо больше хочется заботиться. Иногда они могли говорить. Действительно иногда: служительница редко позволяла себе высказываться о чем-либо, по ее словам, даже с Фригг она редко разговаривала так, по-дружески: "Она спросит - я отвечу. Это ее прихоть, а не дружба. Разве это дружба, когда по принуждению?" Временами Бендзайтен говорила очень простые, но правильные мысли. Ей вообще нравилось все упрощать. Оно и понятно: слишком много сложного нужно держать в голове.

Постепенно снег укрыл всю землю. Вот тогда девушка показала себя во всей красе. Из-за сугробов можно было не бояться падать с коня, а без резона бояться она чувствовала себя уверенно. Жрица могла уже без Тюра вскочить на лошадь и отправиться в лес стрелять по деревьям. Ей самой было это не столь понятно, но она радовалась. Пока холодела зима, Бэнтэн теплела, и ее боги теплели к ней. Фригг своими глазами видела, как ледяная душа тает, и проникалась к ней еще сильнее.

- Госпожа! Госпожа, смотрите, что я нашла! - влетела жрица в Фенсалир, стряхивая с шерстяного платья снег. В ее руках были белоснежные цветы. От них несло свежестью и морозом. Фригг не могла поверить, что они сумели распуститься здесь.- Подснежники, - женщина нежно провела по цветам кончиками пальцев. - Ты знаешь, откуда они берутся? - Бендзайтен помотала головой. - Мне о них рассказывала мачеха. На севере нашей земли, на земле духов альв, иногда могут распуститься прекрасные белые цветы. Они распускаются там, где случилось большое горе: растение вырастает из чистых и горячих слез, горячих настолько, что они просочились сквозь снег к земле, которая дает им жизнь. Раньше я в это верила, а сейчас даже не знаю... могут ли асы лить слезы? - на ее русую макушку опустился белоснежный венок. Богиня подняла голову - служительница уже собралась уходить в казармы: время поджимало, а она и так опоздала из своей прихоти.- А вдруг? - Фригг готова была поверить, что ей померещилось: жрица улыбнулась ей напоследок так чисто, как это редко делала сама ванья.К началу настоящей зимы девушка действительно была готова. Она уверенно держалась в седле и могла пустить пару стрел на ходу. Один остался безмерно доволен. За три дня до охоты он обрадовал сообщил Тюру, что тот проделал хорошую работу. Ему разрешили участвовать в охоте, но только в паре с Бендзайтен. Бог согласился и на это.

***Жрица начинала бояться за лошадей - так долго они скакали по редколесью. Мимо них проносились горы, поля, замерзшие реки - все белое от снега, все сверкает до боли в глазах. Девушке казалось, что они решили найти самый северный край Севера. За ее спиной бушевала снежная буря от гомона сотни копыт, изредка перебивающаяся перекрикиваниями и ратными песнями, спереди скакали старшие боги: в самом начале - Один и Фригг на восьминогом коне, как наконечник у стрелы, потом по старшинству. Она понимала, что Тюру не пристало быть здесь, позади своих, рядом с ней, но он почему-то даже не пожаловался и не возразил, а просто занял это место. Возможно, если бы он поскакал вторым, то никто бы ему и слова поперек не вставил, хотя, кто знает этих асов: асиньи вообще поголовно проигнорировали охоту, предпочтя ей камин и теплые комнаты. Постепенно лес стал густеть. Они проскакали еще немного, прежде чем Один взмахнул рукой, призывая всех сделать за ним дугу и остановиться. Закипела работа: все эйнхерии взялись за постройку лагеря, пока асы разгружали оружие. Жрица не понимала, куда ей приткнуться, пока Тюр не похлопал ее по плечу, кивнув в сторону редколесья. "Нам понадобится костер", - он двинул вперед, уверенный в том, что соратница последует. Вскоре до него начали доноситься легкие и быстрые шажочки - тогда бог полностью успокоился. Они собирали сухие палки, ветки - все для костра. Служительница не совсем понимала, почему они не пошли в лес, но Тюр шел так уверенно, будто все это для него было далеко не в первый раз, чему она и доверилась. Девушка подбирала по дороге прутики, небольшие бревнышки и все мало-мальски похожее на хворост. Тюр же вальяжно расхаживал впереди, присматриваясь ко всякому дереву.

- Вот это годится, - он стукнул пару раз по усохшему, но толстому стволу и обернулся к Бэнтэн. - Что за зубочистки ты натащила? - удивленно расширил бог глаза.- На костер, - инфантильно пожала плечами жрица - Тюр рассмеялся. Она несколько раздраженно надвинула брови, посчитав, что мужчина над ней потешается.- Это не годится для общего костра. Там должны уместиться все, а для этого нам нужно больше, - он закатал рукава, обходя бедную усохшую осину со всех сторон.

Бендзайтен выдохнула и бросила все свои "богатства". Мужчина же схватился за корни и потянул дерево вверх, вырывая из земли. Девушка наблюдала за этим, немного шокированная, если не напуганная такой силой. Она всегда знала, что Тюр, бог войны, могуч по-особенному, далеко не по-смертному, но видя это своими глазами, не смогла себя успокоить первое время: каков же он в битве? Мужчина без усилий сломал дерево о колено надвое, а потом и половины разломал, и четверти. Когда остались поленца, он разрывал их голыми руками и отдавал Бэнтэн, связывающей будущий костер в поленные "узлы", чтобы потом суметь все отнести.

- Должно хватить. Хотя можно и еще что-нибудь повалить, - оглядел работу бог.- Нам и на это рук не хватит, - служительница сложила руки под грудью, пересчитывая узлы. - А северные боги могут отращивать конечности? - он не ответил, хотя жрица не шутила, а действительно интересовалась.- Не потешайся, а бери и неси, - Тюр взял дров столько, сколько смог, и понес, пошатываясь. В этот раз шаги за ним не последовали. Через полминуты все уже повалилось из его рук.

- Не получится. Тут не сила решает, - сказала Бендзайтен, возясь с чем-то у остальной кучи.- Может все-таки делом займешься?- Я и занимаюсь, - девушка встала и протянула Тюру шнур.

- И на что мне это?

- На костер, - какой-то задор мелькнул в ее глазах, очень диковинный и непохожий на привычную тьму огонек. Тут-то бог понял, что в этот раз она действительно смеется. Он потянул за шнур - по утрамбованному снегу заскользили узлы бревен, связанные друг с другом, точно звенья цепи. -Что уж поделать, раз смертные - не боги, - девушка развела руками и прошла вперед, паясничая, по-доброму издеваясь.

Тюр застопорился, приятно удивленный ее поведением. На пару мгновений, когда в ней пробилось что-то живое, когда она, в самом деле, смеялась одними глазами, черт возьми... она почти показалась ему привлекательной.На огромный костер дерева хватило, но теплым его назвать не получалось. Уже стемнело - начало охоты оставили на завтра, так что вечер должен был пройти в веселых разговорах и выпивке. Не задалось... Фригг понимала, почему, и ретировалась в свою палатку, надеясь улучшить ситуацию таким образом. Она глянула на жрицу, преспокойно беседующую с Браги, успокоилась, что хоть у смертной есть на вечер кампания, и зажгла у себя маленькую звезду-свечу. Завтра все должно было случиться, завтра и никак иначе. Она давно себя к этому готовила, давно все прокручивала, все знала, но все равно боялась, ведь ей доступна лишь часть, а что потом, даже богине неизвестно. Женщина села на стул, положила локти на колени, а на руки голову, свесив вниз густые русые волосы. Хотелось плакать: ей дали знать, что ее жизнь будет в опасности, но не дали знать исход.- Я не думаю, что если тут подмести, то все станет лучше, - ее копну волос бережно перебросили за спину, освобождая лицо. - Побереги косы, - Один сидел перед ней на колене и понимающе улыбался. Она чуть не заикнулась от всего, нахлынувшего разом при виде его лица. Фригг поджала губы и почувствовала, как раскаляется лицо. Бог понимающе отпрянул. Это в нем особенно подкупало: Один всегда все понимал, никогда излишне не давил на нее. Этого оказалось достаточно, чтобы ее скучающее по теплу и ласке ванское сердце поддалось, позволило себя пригреть на горячих ладонях. - Ты подавлена в последнее время, не говоришь со мной, не рассказываешь ни о чем. Что тебя тревожит? - ох, если бы только дозволено было говорить, но язык ее вырван давно, еще при заключении договора.- Извини, не хотела досаждать, - богиня виновато опустила глаза.

- Ты мне дорогой друг. Чем же ты можешь мне досаждать? - усмехнулся царь ее наивности, усаживаясь рядом. - Это твоя первая охота?- Не совсем. Раньше я охотилась с мачехой и братом, но то было давно, в Ванахейме, - женщина будто провалилась в воспоминания. - И охотились мы не зимой, а весной, когда от спячки пробуждаются медведи. Другая дичь - пустяк для ванов. Я не слишком любила охоту, но зеленый лес мне по душе. Там очень легко дышится, а пахнет смолой. И все живое, цветет, - она достала из волос закрученную тонкую веточку, которой убирала пряди от лица, провела по ней пальцем, а та набухла, зазеленела и обросла почками, потом листьями. - Остролист... он здесь не растет, - мужчина накрыл ее руки своей огромной ладонью и тихо продолжил говорить.- Знаешь, весной мы можем попробовать посадить его в наших лесах.- А если не приживется, если почва не примет, - она напугано повторяла эти слова.- Примет, если он будет стараться, пустит корни, свыкнется с ней, - он приобнял ее за плечо одной рукой и склонил к ней голову. - Все будет хорошо, я об этом позабочусь.

- Я уже и не знаю, какими словами благодарить тебя, - Фригг качала головой. - Я таких, как ты, никогда не встречала. И откуда в тебе столько внимания ко мне?- Говоришь, будто его не заслуживаешь. Фригг, посмотри на меня, ты добрая душа, каких мало, особенно в нашем холодном мире, ты мой друг. В тебе есть великая сила, потому что ты не боишься все отдать, ради других, это невероятно, это достойно внимания, поверь будущему мужу, - ей стало так легко, будто все ее камни повалились с плеч.- С тобой мне спокойно, - вырвалось из нее. Она несмело перевернула одну из своих ладоней и переплела их с Одином пальцы. Мужчина, видно, немного замешкался, но чуть сжал ее ладонь, наблюдая, как доверчиво Фригг закрыла глаза.- Мне тоже, - это была правда: с ней ему было комфортно. Когда можно не ждать интриги, не ждать подвоха, когда ему не нужно бороться и усмирять чей-то крутой нрав, он не мог поверить этому спокойствию. Блаженному спокойствию. С Фригг всегда было спокойно и интересно: ее рассказы ас особенно любил, а знала ванья многое: успела начитаться, пока была затворницей. Он чувствовал, как богиня начинает ему нравиться, хотя торопить события не спешил и не видел для этого причины. - Это хорошо. Скоро нам брак заключать. Не беспокойся, - поспешил он добавить, - твоя комната останется прежней.- Посмотрим, - неожиданно сказала Фригг. - Я буду твоей женой, - она кивнула себе, - но могу ли стать твоей женщиной? - Один в который раз опешил: возможно, это все свежий лесной воздух.- Как захочешь, - богиня медленно повернулась к нему и посмотрела в глаза, в которых отражалась одна лишь звездочка. Женщина взмахнула рукой, погасив ее. Их окутала тьма, нарушавшаяся бликами от общего костра из-под полы палатки. Маленькая ладонь легла Одину на грудь. Он явно ощутил ее дыхание на своих губах. Она кротко подалась вперед. Это был очень невинный поцелуй, очень целомудренный, от таких оба уже давно отвыкли. Они посидели так еще немного. - Посмотрим?- Посмотрим, - по ее голосу он понял, что Фригг улыбается. - Один, я... я боюсь, что могу завтра потеряться.

- Тогда я тебя найду. Хорошо?- Хорошо... я тебе верю, - он мягко поцеловал ее в висок и отстранился: палатки у них были разные. - Спокойной ночи.- Спокойной ночи.Впервые за долгое время Фригг спала спокойно. Она верила, что он найдет способ отыскать ее, где бы она ни была. Верила... в конце концов, это же Один.***Бендзайтен очень вымоталась за день, но заснуть у нее не получалось. Интуиция подсказывала ей, что что-то произойдет, а вот плохое или хорошее - не столь ясно. Она долго ворочалась в своей палатке, наблюдая за постепенно угасающим пламенем костра, и решила выйти наружу, когда остались одни тлеющие угли. От резкого холодного воздуха заслезились глаза. Девушка спрятала руки в рукава поглубже и съежилась. Это даже не раннее утро: луна весела высоко в небе и даже не собиралась сдавать позиции. Жрица закономерно решила, что ей стоит устать еще сильнее, чем до этого, чтобы смертная природа взяла свое. Стрел у нее не осталось, а брать без спроса претило натуре. Она решила, что это даже к лучшему: скандинавский меч не давался ей окончательно, значит от него она и устанет больше, и навыки подтянет. На этот раз даже держать его было пыткой. Железо покрылось изморозью - рукоять прилипала к ладони из-за разницы в температуре. Пусть лагерь трудно было назвать тихим местом даже сейчас (храп воинов разносился на фьорды вперед, отпугивая хищников), Бэнтэн отступила чуть дальше от него. Мешать всем спать - последнее дело. Служительница решила зайти в лес, где мишеней побольше, а там время пронеслось незаметно. Спустя пару минут усиленной "вырубки" ее руки накалились настолько, что от них шел пар. Не удержавшись на ногах после слишком сильного удара, она рухнула на снег без сил. Парадокс: в сон ее все еще не тянуло, но кто-то потянул за плечо и поставил на ноги.

- Благодарю вас, господин Хеймдалль, - ас кивнул ей и добродушно покачал головой.- А я полагал, что смертные предпочитают отдыхать ночью после дневной работы, но вы у нас в любом правиле исключение, - губы Бендзайтен сами собой растянулись в виноватую улыбку. Этот ас был одним из тех немногих, кто относился к ней нейтрально, если не хорошо. Им редко удавалось поговорить из-за его службы, что сводило на нет все возможные контакты, исключая и позитивные, и негативные. А еще он чаще всего обращался к ней на вы, чем вводил в заблуждение.- Я бы хотела спать, если бы могла, да и Браги уже спит: сказку на ночь я, увы, пропустила, - ас кивнул в сторону лагеря, куда они вместе и направились- И как вам наши сказки? - Бэнтэн задумалась над его вопросом, но ответила быстро.- По правде говоря, все сказки похожи одна на другую: меняются декорации и роли, остается суть, которая везде одна и та же, - страж улыбнулся, не найдя в ее словах ничего обидного.- Что ж, это вселяет надежду, - по одному ее взгляду он все понял и поспешил ответить на вопрос. - Это доказывает, что не такие мы и разные с другими богами, что ценности у нас совпадают, так или иначе, - его речь прервал протяжный вой, эхом донесшийся до них из чащи леса. - Фенке голодно живется зимой, вот и бунтуют.- Тролли? - Браги уже рассказывал ей о здешних людоедах, так что жрица неслабо насторожилась.- Оставьте, на нашу территорию они не зайдут: тут все чтят законы. Чуть дальше в лесу появятся хвойные деревья - признак нейтральной земли. Покуда лес смешанный - территория нейтральная, а дальше лежит последняя граница - незамерзающая река Ивинг.

- А там, дальше, Ётунхейм, - вспомнила девушка.

- Да, но на деле - дикие земли. Это территория Ётунхейма только формально, а на самом деле туда мало кто сунется: приграничная зона с непроходимым лесом, кишащим фенке и прочим сбродом, - Хеймдалль светло улыбнулся, метнув взгляд глубоко в чащу, и помахал рукой. - Это я не про тебя, - Бендзайтен удивилась, не разглядев в тьме ничего, заслуживающего внимания. - Даже не пытайтесь: она слишком далеко от нас, за рекой, за лесом... И даже так слышит чуть ли не втрое лучше меня.- Вы вышли ночью поговорить с кем-то? - служительница ничему уже не удивлялась.- Проницательность - хорошее качество, оно вам точно пригодится, - мужчина сел на бревно у почти потухших углей. - Да. Там в диких землях живет существо, которое приходится мне матерью или же матерями, - жрица села рядом, припоминая нечто подобное из рассказов Браги.- Я помню только о том, что вас выносили поочередно девять девственниц, поэтому вы можете слышать и видеть в девять раз лучше самого натренированного смертного, - ас согласно кивнул.- Да, но никто не говорил, что тела у них разные. Мне привычнее звать их Нона.- Девять? Не совсем понимаю. Их девять в одном теле? Как такое возможно? - Хеймдалль то и дело прислушивался к чему-то и как-то скрытно улыбался.- Можно? - задал он вопрос в никуда и замолчал. Его лицо исказилось недоумением. _ Не слышала? Можно ли рассказать ей о тебе? Жрице, - на этот раз мужчина смягчился, хоть остался в небольшом напряжении. - Она разрешает - редкое явление. Монна, наш мир полон существ, которые его населяют гораздо дольше нас, а некоторые гораздо дольше самых первых богов. Не все это принимают, у вас есть полное право мне не верить, в таком случае простите мне мою убежденность в собственных словах. Мои матери властвуют над дикими землями с тех времен, когда их и не успели так окрестить; они делят одно тело, будучи родными сестрами. Там, на той стороне, нет ничего, что бы могло произойти без их ведома: Нона видит и слышит все. Сейчас она неспокойна, - помрачнел бог.- Мы можем ей помочь? - серьезно озадачилась Бендзайтен, на что Хеймдалль рассмеялся, погодя минутку.- Она спросила, можем ли помочь. Странное дело происходит, монна жрица, - служительница едва успевала по глазам понимать, к кому именно он обращается. - Мы можем заметить за десять фьордов стрелу в полете, услышать, как она рассекает ветер, но не можем ни заметить, ни расслышать вас, - покачал головой страж. - Она говорит, что рвение юной госпожи похвально, но слишком преждевременно. Нона уверены, что вы встретитесь. Это меня беспокоит: ей нельзя пересекать границу ни в коем случае, а вот ситуации, при которой вам придется туда попасть, я и придумать не могу, - небо над ними медленно начинало светлеть. - Надеюсь, я достаточно утомил вас своей болтовней. Осталось совсем немного времени, так что проведите его с пользой, - ас зашагал к своей палатке.- Я хотела бы знать, - он остановился. - Вы так почтительны со мной из-за вашей матери?- Повторюсь, - усмехнулся страж, - проницательность еще не раз вам послужит, - и его фигура исчезла в складках ткани.Утро выдалось тяжелым. Только тогда Бендзайтен начала понимать, что представляет собой охота. Боги и эйнхерии делились на небольшие группы, которые выходили в лес, выбрав разные направления. На охоту давалась пара дней, а потом у вернувшихся должны посчитать всю пойманную дичь. Браги пояснил так быстро, как мог, но жрица все равно осталась неподготовленной: ее взяли в первую группу. Старшие боги берут на себя обязанность начинать любой праздник. Один и Фригг, как те, в чью честь все и проводилось, вдвойне обязаны были дать блестящее начало. Каждому следовало выбрать себе напарника, но так как Один выбрал Тюра, бога с определенным балластом в виде жрицы, напарник Фригг отсекся сам собой. К ним напросился Браги, который вообще не хотел задерживаться: поучаствовать должен каждый, вот ему и пришло в голову закончить быстрее, чтобы остаток охоты провести у бочки. К старшему все относились очень уважительно, поэтому ни у кого даже вопроса не возникло.Они шли вглубь очень долго. Примерно узнать время по солнцу не удалось: голых ветвей было так много, что они и без листьев загораживали большую часть неба. Служительница не любила жаловаться, но икры предательски начали побаливать. Фригг шла рядом, стараясь быть ближе к ней. Она нервно вздрагивала от лубого шороха, цепляясь за рукав служительницы. Девушка старательно себя успокаивала тем, что это ее обычная манера, в которой не ничего нового или страшного. Браги шел позади, замыкая строй, оставив право первентва молодым богам. Они остановились лишь раз, неподалеку у входа в темную чащу. Божества переглянулись и все как один закрыли лица ладонями. Затем раздался хлопок. Что-то изменилось в энергетике окружающего пространства, но жрица не могла ответить точно, что именно, пока не увидела зеленые глаза Фригг. Таковы правила: пересекая свою границу, бог обращается смертным. Понятное дело: охота с божественными силами слишком проста, да и нужно показать всем вокруг, что они пришли с мирными намерениями. Тогда, перед окончательным началом охоты, будущая царица очень порывисто обняла служительницу, благодаря за что-то, чего Бэнтэн даже не разобрала. Это благодарное и светлое лицо особенно четко отпечаталось в памяти служительницы из-за последующих событий.Им удалось напасть на след вепря. Зверь оказался прыткий: его гоняли почти весь день без особых результатов. Дичь будто намеренно подпускала их близко-близко, а потом вырывалась, легко предугадывая их промахи. Слишком умный для животного. Они заходили все дальше в лес, глубже, а зеленый вепрь все мчался от них долой, не ведая усталости. Ветер крепчал, сильнее цепляясь в ветви деревьев: от такой снежной бури не смог бы защитить ни один лес. Чудовищный треск сухой коры, костей леса, не сулил ничего хорошего. Бендзайтен бежала по правую сторону от зверя, как ей приказали старшие, Тюр и Один - чуть позади, Браги в самой дальней точке, а Фригг - слева. Таким дугообразным капканом они преследовали вепря, готовясь сомкнуться в любой момент, стоит ему потерять бдительность. Здесь, в густом лесу у худенькой и маленькой служительницы было важное преимущество: она скользила между ветвей легко и спокойно, не пугая дичь. Ее поглотил охотничий азарт. Хотелось смеяться, хотелось кричать. Состояние походило на транс, из которого ее вынесло мгновение. Она услышала, как недалеко от них журчит вода. Журчит громко - река, а не ручей. Вокруг остались почти что одни ели. До нее дошло все и разом но слишком поздно. У реки деревья начали редеть. Больше ничто не могло защитить от "севера". Их накрыла пурга, больше схожая с лавиной. Выбросив из головы приказы, жрица бросилась к Фригг, осознав всю опасность. Фригг уже прекратила бежать, повернулась к ней и улыбнулась напоследок. В ней было принятие. Метель подняла ее в воздух. При этом окружающий снег коконом облегал невидимую рогатую фигуру, уносящуюся прочь, за реку. Тяжелая рука Тюра остановила Бендзайтен, он кричал что-то, что она не могла расслышать из-за пурги, но это все было ей не важно. Никакие слова не могли остановить ее. Служительница побежала за метелью. Она неслась так быстро, как могла и зацепилась за последнюю ниточку ветра. Ее подхватил порыв. Голова закружилась от скорости, как и мир вокруг, но одно она разглядела точно и ясно: Фригг достала из рукава длинную белую нить и бросила один конец ей. Жрица едва успела поймать его, как порыв, поддерживающий ее в воздухе, пропал. Девушка полетела на землю с огромной высоты.Браги едва успел удержать аса, готового выпрыгнуть из смертной личины, пуститься вдогонку за границу, наперекор всему. Старик увесисто ударил молодого царя в грудь - тот пошатнулся, но не упал.- Не серчай. Будто мало нам потерять царицу, тебя мы не можем упустить ни в коем случае. Царь в Етунхейме! В диких землях! Войны тогда не миновать: так все выглядит, точно мы напасть решили. Неудачный сегодня день: три потери... Белый, не горячись раньше времени. Они не младенцы, выживут, еще и ванью вернут. Сам знаешь его, этот упертый, дорвется...- Поэтому и бешусь.Девушка приземлилась и в половину не так болезненно, как рассчитывала. Она успела сгруппироваться, чтобы избежать смертельных травм, но ни один сугроб не смог бы ее спасти от стольких ушибов и возможных переломов. В ушах все еще звенело из-за ветра, а все тело окоченело от мороза. Ей подумалось, что именно поэтому боль ее не тревожит: ее плоть слишком закоченела, чтобы различить травму. Жрица открыла глаза и тут же закрыла их от головокружения. Ее срубил шок: разве она не падала лицом вниз? Служительница попыталась прислушаться, и сквозь весь шум, звон смогла различить тяжелое дыхание. Бэнтэн заерзала - дыхание прервалось недовольным рыком, но рыком знакомым, что ее и взбесило, и успокоило. Медленно, без резких движений, девушка попробовала сесть.

- Ты хоть сделай вид, что пытаешься быть аккуратней! - проревел Тюр под ней. Бендзайтен ничего не ответила. Ей дико захотелось придушить его на месте, чтобы не мучить их обоих. Жрица пересела с живота мужчины на землю, потирая глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Первым, что она заметила, было золотистое свечение, едва заметное и странное. У богов подобное случалось, когда они ранились. Страшная догадка заставила ее паниковать.- Открой глаза, - бог ничего не ответил. - Тюр, открой глаза сейчас же! - служительница пару раз хлопнула его по щекам: она увидела, как дернулось его плечо, чтобы ударить ее руки, но ничего больше он сделать не смог. Его голубые глаза устало разлепились и глядели с недоумением на все вокруг. - Черт, - служительница видела, что ему пришлось приложить усилия, чтобы сфокусироваться на ней. - Не пытайся, -Бэнтэн не увидела отклика, поэтому продолжила напористее, - не пытайся излечить себя: ты только теряешь свою силу.- Что за ерунду ты несешь, - прохрипел Тюр. Девушка, не теряя времени, залезла рукой под его кольчугу сбоку и показала ладонь, почти полностью, покрытую кровью. - Это...- Это то, что должно быть внутри, - ее мысли путались клубком от страха: если есть рана, то может пойти заражение, ее нужно промыть, но вдруг Тюр не сможет идти, в нем нет силы бога, и она не появится, пока он вновь не ступит на землю Асгарда. Идиот... потратить последний запас только за тем, чтобы добраться до нее на этот берег. - Ты можешь сказать, как сильно ранен? Сможешь ли идти?- А куда идти? - по его тону казалось, что бог ухмыляется, но сил у него по прежнему не было.- Вглубь. Скоро вечер - ударят морозы и ветер. Нам лучше быть в этот момент под защитой каких-никаких деревьев. В лесу я отыщу старый мох и перевяжу тебя - тогда ты, быть может, выживешь, - Бэнтэн говорила это, стараясь сохранять привычную холодность, но выходило плохо. Тюр попытался приподняться, пошевелить конечностями.- Колит бок и сломана пара ребер, - он попытался махнуть рукой. - И плечо туда же. Страшнее бывало.- Бывало тогда, когда вокруг метельшило множество других, а теперь мы одни...Жрица помогла ему подняться и все время следила за тем, чтобы его поза не менялась: а не то ребра проткнут что-то внутри и все будет еще хуже. Они нашли более-менее непримечательное место между корней древнего дерева, глубоко-глубоко внутри чащи. Жрица все пеклась, что от Тюра остается кровавый след, привлекающий хищников, а значит, нужен огонь. Он бы пригодился в любом случае, однако, сейчас необходимость в нем била все пределы. Бог вяло развалился на своем месте, наблюдая за тем, как неуклюже Бендзайтен пытается сложить из веточек подобие костра.- Неприятно будет умереть в борьбе с холодом, а не с чудовищем каким-нибудь, - в очередной раз отпустил Тюр. Жрица молча продолжила тереть палки. - И все из-за тебя да шлюшьей ваньи. Для полной картины не хватает только подохнуть от скуки и твоей бесполезности.- Тогда не шел бы за мной! - наконец вспылила служительница. - Тебе же лучше бы было. Только представь: все проблемы одним махом. Ни "шлюшьей ваньи", ни "бесполезной жрицы" - мечта, верно? Какая тебе вообще разница? - жрица постепенно остывала, переходя с гнева на усталость и непонимание. Она саму себя не понимала. - Я должна... Я почувствовала, что не могу бросить ее, что сделаю все, что угодно, пойду хоть в ад. Я обещала, - ее взгляд становился все более осмысленным, все сильнее он давил на Тюра проскальзывающим презрением. - Тебе это хоть отчасти знакомо? - по ее тону даже он догодался, что вопрос был риторический, но Тюр ответил, ощутив очень явный и тонкий укол совести, иглой проткнувший очень глубокий и болезненный участок в его сердце, который уже в пору было считать отмершим.- Я пойду за тобой куда-угодно. Я буду преследовать тебя где-угодно, даже в кошмарах, потому что я за тебя в ответе, - жрица впервые увидела, как трудно ему подбирать подобные слова: его глаза не метались, они смотрели в одну точку, вспоминая что-то далекое и пытаясь разобраться в самом себе одновременно. - Это мой долг перед собой и перед тобой. Даже тогда, когда мне отрубят ноги, я приду за тобой, где бы ты ни была. Поняла меня?- Звучит почти так же угрожающе, как умереть ночью от стаи кого-нибудь клыкастого, - пожал плечами Бендзайтен.- Ты опять шутишь? - Тюр усмехнулся и закашлялся.- Я не знаю. Я уже понятия не имею, - улыбнулась жрица с глазами на мокром месте, быстро смахнула влагу и ткнула в бога палкой. - Если хочешь выжить, то учи меня.Это было странно. Она была растроганна? Наверное. Чувство было приятным, но слишком грустным по своей сути, слишком искренним и раскаивающимся. Бэнтэн решила, что это хорошее чувство. Его она запомнит. Тюр попытался объяснить ей словами, как нужно разводить костер, что без наглядного примера выходило туго. Солнце садилось и лишь под вечер у них получилось что-то путное. Жрица прогрела старый мох, промяла его и, где смогла перебинтовала мужчину. Не самая лучшая помощь, но хоть какая-то. "Спи. Тебе нужно восстановить силы. Восстановить настолько, насколько сможешь, а завтра... завтра посмотрим. Я не буду спать, столько, сколько смогу. Вздремну под утро, когда небо посветлеет и будет не так опасно. Спи", - Бендзайтен старалась его убаюкать, но ей и стараться не было нужно: смертная оболочка утомила Тюра слишком сильно, чтобы он противился. Она действительно просидела до утра, подбрасывая палки в огонь, просушивая мох, пока те звезды, которые пробивались через ветви деревьев, не начали пропадать. Служительница попыталась заснуть, продремала около получаса, а на большее ее нервной системы не хватило.

Чуть забрезжил рассвет - жрица разлепила красные сухие глаза. Тело окоченело так, что кровь, казалось, обратилась льдом. Она прислушалась: щебет птиц перебивался порывами ветра, а Тюр лежал рядом и дышал - это было главное. Девушка аккуратно просунула руку ему под кольчугу и проверила рану: удалось нащупать только твердую корку и засохший "кровяной" мох. Ее побеспокоила только повышенная температура его тела, но особого значения этому девушка не придала, ведь какая рана обойдется без воспаления? Служительниц пересчитала свои стрелы (четыре, что негусто) и тихо пошла, куда ее вело нутро. Девушка понимала, что без еды они долго не протянут, а Тюр, не обремененный подобными смертными тяготами в своей божественной жизни, и вовсе может в конец ослабеть в ближайшее время. Ей бы хоть что-то подстрелить, хоть какую-то мелкую дичь. Бендзайтен боялась отходить далеко от бога, но и бродить около него смысла не было. Она цеплялась глазами за каждое движение, мерно перебирая ножками по закостеневшему снегу. Ветер был сильный, что доставляло неудобства: ее запах разносился во все стороны, однако, жрицу больше заботило, откуда вообще в темном густом лесу ветер.

Она уже задумала возвращаться: нет смысла терять время, раз ничего нет, как ее периферическое зрение уловило движение. Девушка замерла. Бэнтэн плавно повернулась, натягивая, тетиву. Заяц. Стрела свистнула в воздухе и угодила в пустое место. Жрица точно знала, что на это бы сказал Тюр: "Поздравляю, ты подстрелила тень зайца." Она хмыкнула своим мыслям и проследила по следам, куда убежал негодник. Белый отпрыгал кружок у дуба и остановился, дергая носом. Лицо немного кололо от утреннего мороза, бьющего в лицо, но в этом был плюс: девушка стоит с подветренной стороны - зверек ее не учует. Служительница вновь натянула тетиву до подбородка и отпустила стрелу. Дичь удрала, но на этот раз еще до того, как лук успел выровняться. Он испугался чего-то другого. Жрица рассредоточила зрение. Только так она увидела два глаза, взирающих на нее с боязнью и интересом. Это была хорошо замаскированная скоге. При всем желании спрятаться ее выдавали по-детски рыжеватые волосы. Обычный человек бы проглядел, но Бэнтэн легко различила ее, яркое пятно, среди коры. И взгляд е нее был весомый, примечательный: не понятно, глаза это врага или друга. Был еще момент... Смертная уставилась в серые омуты, ощущая, как трещит тетива от напряжения. Девушка понимала, что в этот раз надо поразить цель максимально быстро. Скоге едва успела вздохнуть, как стрела поразила мишень чуть-чуть выше ее плеча. Воздух встрял, не позволяя ни выдохнуть, ни вдохнуть. Лесничая обернулась - за ее спиной развалился бильвиз, дергая конечностями-серпами в предсмертных муках. Он пытался вытащить стрелу из шеи. Тщетно. Девчонка вновь метнулась к Бендзайтен, поминая, что у той была наготове последняя стрела, но была удивлена. Служительница убрала лук за спину, затянула колчан с единственной стрелой и поклонилась лесному духу. Скоге выпрямилась, пытаясь совладать с трясущимися руками, и поклонилась в ответ.Мне известно имя твое, теперь известна и воля твоя. Моя госпожа хочет тебя видеть, но найти тебя не в силах. Ступай по бузине. Бузинные матушки помогут тебе. Они укажут путь к госпоже. Твой друг сейчас на грани. Она сможет исцелить его, пока есть время, но скоро станет поздно. Фенке уже охотятся на такой лакомый кусочек. Ступай скорее и береги себя, юная госпожа.

Тюр понимал, что нужно, но не мог даже открыть глаза. Все тело налилось жаром, от которого вся кровь в нем вскипела, убивая изнутри. Он чувствовал противнейшее ощущение того, как слюни и пот потоком стекают по его подбородку на грудь, но не был в силах ни повернуть голову, ни вытереть лицо. Пару раз его точно бросало в темноту и силками вытягивало обратно. А потом появился этот раздражающий жужжащий голос смертной. Она била его по щекам, оттягивала веки и пыталась поставить на ноги. От ее криков бог ненадолго пришел в себя и понял, что им надо быстрее идти. Ему было невдомек, куда и зачем, она просто растолкала его и велела идти так быстро, как может. Жрица тянула его по неведомым дорогам, постоянно оглядываясь назад. Потом и он понял: за ними раздавалась чудовищная вибрация, будто кто-то огромный сотрясает землю своими шагами. Постепенно деревья сменялись одной лишь бузиной и изредка вербой. Тогда до них донесся рев. мужчина сразу распознал голодного фенке. Божество явно уступало смертной в скорости и проворности, но Тюр изо всех сил пытался не быть ей обузой. Бежать стало труднее: здесь будто сама земля стала более промерзлая, деревья стояли, покрыты коркой льда, а лед... его становилось больше. Чудище подбиралось с каждой секундой ближе. Служительница осознавала, что бежать - нет смысла: да и некуда было бежать. Лесные канавки и холмики давно переросли в рвы и настоящие горы. Им нужно было спрятаться. Девушка рыскала вокруг в поисках убежища и, не найдя ничего более подходящего, утянула мужчину за собой в низ рва, где после оползня осталась маленькая выемка. Они едва уместились. Грохот вскоре стал невыносимый - зверь стоял прямо над ними. Краем глаза Тюр видел, как фенке пытается нащупать их своими огромными руками, которые попросту не пролазили. Чудовище понимало, где они, оно чувствовало запах. Кольчуга мужчины уже почти сочилась потом от того, что его кровь постепенно становилась ядом. Фенке негодовал и злился: столь холодной зимой голод преследовал его каждый день. Он своего не упустит. Зверь сжал кулак и со всей силы ударил по земле так, что она промялась. Еще. Еще. И еще, периодически проверяя, не выползает ли добыча. Холм медленно сминался, грозясь превратить своих пленников в кашу. Жрица вжимала голову в плечи каждый раз, когда прерывался грохот, ведь понимала, что за этим последует новый удар. Ее всю трясло. Это не может закончиться так, у нее есть цель, есть долг, есть обещание. Она не может исчезнуть сейчас. Тюр подался вперед. Он упер свои локти по обе стороны от ее головы, нависая живым щитом. Новый удар пришелся ему на спину, но жрицу не задел. Она видела, как выступили вены на его висках, как разбухла сломанная рука. Тюр держался долго и упорно, но в смертном теле силы его были "смертные". Их ловушку заполнило тусклое свечение. "Не надо... Прекрати..." - шептала служительница, пока бог тратил последние силы на то, чтобы у нее оставался шанс выжить. Ее срдце разрывалось, непривычное к подобным чувствам, к подобному шоку. Силы покидали его. Веки тяжелели и опускались. Бендзайтен крепко сжала в руке последнюю стрелу, пытаясь разместить лук боком, чтобы оставить за собой возможность выстрелить. Она попыталась найти какой-нибудь камень, но нащупать ничего не получалось. Тогда девушка сняла с себя сапог и бросила в ладонь Фенке, когда тот попытался в очередной раз их нащупать. Зверь возмутился. В него прилетел второй сапог. Великан разъярился еще сильнее. Он нагнулся, пытаясь заглянуть в щель, оставшуюся после его усилий. Огромный красно-коричневый глаз, заслонил собой почти все пространство. Тетива уже была натянута. Горящая страхом и гневом стрела почти прошла насквозь чрез плоскую тупую голову. Чудище пошатнулось, задергалось и повалилось наземь.- Точная работа. Мы одобряем, - раздался женский голос. Тюр его уже не слышал.***Бог не просыпался несколько дней кряду. Служительница поневоле начала волноваться, но Нона оставались абсолютно спокойной. Она говорили с самого начала, когда только приняли их в дом, что восстановление смертного тела - процесс долгий, энергозатратный и не терпящий спешки. Бендзайтен осталось только смириться и ждать. Хозяйка очень тепло отнеслись к ней, чему жрица была не столько рада, сколько удивлена. Нону она не понимала. Их внешность сразу выдавала родство с Хеймдаллем: светлые золотистые волосы, просветленное лицо с массивными чертами, но сам взгляд отличался кардинально. В синеве их глаз что-то клубилось, роилось без минуты покоя, отчего голубые небеса обрастали серыми тучами, непробиваемыми для Бэнтэн. В голове этой женщины будто вечно происходило нечто, что затмевало собой весь остальной для них мир. Хозяйка велела своим скоге перенести жрицу и бога почти на руках к ее дому. Они называли его Озерная "хижина". Первое слово подходило, ведь дом в самом деле располагался в самом центре озера, к которому вела тонкая дорожка из камней. Это показалось служительнице достаточно умным ходом: никто с большим размером ноги просто не дошел бы до ее чертога, а "чертог" подходил гораздо больше, чем "хижина". Издали он напоминал шалаш из тонких сухих палок, которые было лучше поджечь, чем жить в них, но внутри все преображалось в украшенный резьбой, расписанный волнистыми узорами небольшой дворец. Жилище хозяйки Диких с Асгардом не сравнилось бы никогда, хотя с человеческими постройками могло тягаться в половину силы и все равно выиграть. Комнат внутри хватил на всех. Первый день здесь жрица почти не помнила - очень быстро провалилась в сон, а очнулась умытой, переодетой, расчесанной. Девушка долгое время ходила взад-вперед по комнате, вспоминая, что случилась, пока молодая скоге не вошла. "Здравствуйте, юная госпожа, хозяйка вас ждет," - от такого обращения Бендзайтен всю передернуло. Она без колебаний вышла и спустилась со второго "жилого" этажа на первый.- Кого мы видим, - сказали Нона, не оборачиваясь. Женщина стояли в своем кабинете, пялясь на разукрашенную пятнами разных форм стену.

- Доброе утро, госпо… - не успела служительница продолжить, как ее громким шиком прервали.- Не пристало юной госпоже называть госпожой меня, отбывших свой век. Зови нас хозяйкой. Этого хватит, - Нона развернулась, громко стукнув ветхим посохом о деревянный пол - тут же прибыли другие светловолосые девушки с длинными коровьими хвостами. - Как там тот здоровяк? Отмыли? Живой?- Дышит, - ответила одна из них, не поднимая глаз.- И все? - разочарованно вздохнули Нона.- К нему подходить страшновато, госпожа, он же кровь от крови великанов... - залопотала вторая с искренним ужасом в каждом ее действии. Руки ее били воздух с такой интенсивностью и силой отпущенной тетивы, что эфиру бы следовало обзавестись кровоподтеками. Женщина покраснели от негодования. Служительница поняла, что это был редкий раз, когда приказа ослушались, и поспешила все уладить.- Если вас это не обидит, я бы хотела позаботиться о "великане" самостоятельно, - подала она голос. Нона посмотрели на нее пристально и серьезно, а затем довольно улыбнулись, прищурив глаза.- Не обидит, госпожа. Ступайте, дурнушки, - всплеснули рукой женщина. Она подошли к Бэнтэн взяли в руки прядь ее волоси, покрутили на пальцах и бережно заправили за ухо. - Действительно, вы можете не знать своей крови, но она говорит за вас, - это была очередная фраза, смысл которой доходил до жрицы очень и очень смутно.- Боюсь, я вас не совсем поняла, - сказала она в растерянности, но не отступила: никакой опасности от хозяйки не исходило, только что-то загадочное, таинственное и даже древнее.

- Вам и не нужно. Вы дитя Любви и Удачи, Желания и Сострадания прежней эры. Вам и не нужно, вам и нельзя... - Нона потупили взгляд, провалившись в свой омут хаотичного безумия. - Многое мы говорим, чего нельзя, но невелика разница, коль не поймете. Прядущие, Знающие, Они даруют ясность видения, когда считают нужным. С вами уже заключили договор, а вы даже не поняли. Это, скорее, к лучшему, - ее посох, оставленный стоять на полу, никуда не упал, пустив корни в половицы, а тонкие костлявые руки легли служительнице на плечи. - Вы видели, что происходит, великан - что произошло, а зеленая - что будет. Вы видящие - редкостная благодать. Трое прядут новую историю, не закончив старую, и никто не знает, не испортят ли протертые древние нити нового узора. Вы последняя... последняя.. - экспрессия их лица дала понять, что Нона говорят о грустном, скорбном, но девушке все еще было невдомек то, о чем они говорили. Отдельные слова понятны, но собираясь в целое предложение, превращались в чепуху. - Вы даже не осознаете, плодом какой жертвы и какого обмана являетесь, юная госпожа. Сейчас для вас не должно быть ничего важнее, чем спасение видящих. Серый - уже в ваших руках, Зеленая - обернута вокруг них. Оставайтесь, сколько потребуется. Мой скромный дом полностью ваш, но не затягивайте: две изумрудные птицы бьются за гнездо. Одна принесет в мир свет, другая - улетит, чтобы вернуться много позже...Тюр почуствовал, как охладилась его голова, словно облегчилась, и его волосы больше не тянули ее вниз тяжелыми колтунами. Все доходило до него с большой задержкой, все ощущения, запахи, звуки. Он попытался открыть глаза - веки опухли так, что упирались почти в брови. "Очнись", - прозвучал властный голос, который терпеть не мог непослушания, но Тюр знал, что его хозяин мертв... "Очнись!" - пусть мужчина все знал, игнорировать приказ не получалось. "Дрянной мальчишка", - на мгновение в темноте вспыхнул белой тенью силуэт старухи. У Тюра пережало трахею. Пытаясь вдохнуть, бог судорожно бился всем телом в конвульсиях, стучал кулаками по всему вокруг, пока в его рот не полилось нечто очень мерзкое и на запах, и на вкус. Сил сплюнуть не было. Однако затем горло отпустило. Мужчина глубоко вдохнул. Он услышал звук собственного вдоха, напоминающий вой несмазанной двери на ржавых петлях. К его лбу, потом к скуле приложили что-то холодное. Отек немного спал. Сквозь тонкую щель меж своих век Тюр увиде знакомое и бесстрастное лицо. Она почувствовала, как и всегда. Это чуть оживило ее, хоть девушка делала вид, будто ничего не замечает. Служительница увидела, как вяло шевелятся его губы.- Если и в этот раз назовешь меня "бесполезной", я волью тебе в глотку еще полезного отвара из корней, - ее ледяное лицо оттаяло легкой улыбкой. Она была очень рада видеть его в сознании. От этого оттаял и Тюр.- Как? - произнес бог на выдохе.- Последняя стрела, пущенная в глаз, - девушка убрала с его лица тряпку, промыла ее в ведре и вновь приложила к его щеке. - Хозяйка Диких , матери Хеймдалля, приняли нас. Ты скоро поправишься, - на долю секунды ее глаза задержались на части его лица. Бендзайтен вновь промыла тряпье, но в этот раз принялась водить мокрым компрессом по чумазому лицу. Бог понял, что она делает. Он перехватил ее за кисть все еще вялой рукой, в которой, однако, ее ладонь попросту утопала.

- Не надо. Не хочу, - прошептал Тюр. Жрица без труда убрала его руку, продолжив свое дело. - Я не просил, - с легким раздражением сказал мужчина.- Тебе же лучше будет, - девушка водила тряпкой по его лицу, смывая всю грязь, открывая вид на покрытую шрамами бледно-розовую кожу. Он едва не вздрагивал всякий раз, когда ее холодные пальцы касались его пышущей жаром кожи. Служительница осознала, что ни разу не пыталась как следует разглядеть его лицо, а теперь ей словно открывалось лицо незнакомца: высокие и острые скулы, угольные угловатые брови, прямой широкий нос, большие, но глубоко посаженные глаза, тонкие губы - все эти черты она видела впервые и не могла не признать, что мужчина обладал весьма привлекательной внешностью.

- Что ты делаешь? - ему едва хватило энергии, чтобы усмехнуться. Странное дело происходило: он точно чувствовал, как с каждым прикосновением нечто, связывающее его с Бендзайтен крепнет. Нечто теплое, всеобъемлющее и сильное. Девушка пропустила его волосы у виска сквозь пальцы, случайно проведя большм пальцем по алой щеке. Две мысли посетили голову бога: видимо, его обрили, пока он спал, и несмотря на мозоли, у Бэнтэн очень мягкие руки.- Ты скрываешь ото всех очень приятное лицо, красивое лицо, будто считаешь, что не достоин его носить, - она умело прибирала пряди сияющих серебряных волос, заплетая небольшие косицы, открывая голубые глаза. - Не надо. Дай другим на себя посмотреть, и они увидят, они все увидят. Если не другим, то хоть мне, - вечно открытые и честные с ним глаза жрицы вцепились в изможденную душу, переворачивая ее с ног на голову в попытке немого пошатнуть устои. Они оба понимали, что обязаны друг другу жизнью. Оба приняли эту связь, принявшую облик столь сильный, что никто и ничто не было в силах ее разорвать. "Теперь мы друг другу обязаны," - молнией пронеслась мысль в их головах. - Отдыхай. Позови меня, когда что-нибудь понадобится, - в Тюре появилось нечто, объяснение чему он не был в силах дать. Бог просто действовал так, как велели его чувства. Когда жрица собралась его покинуть, Тюр поймал ее ладонь и приложил к виску. Когда ему удалось найти плывущим взглядом ее темные холодные глаза, в которых точно поплавок мелькала тревога, то показываясь, то исчезая, он понял, что его одолевало. Подобное он усмотрел на дне черных промерзших зрачков Бендзайтен. Они таяли.- ... тен... ах, - силы связок не позволяли ему произнести с голосом все ее имя. Он пару раз пытался, будто звал ее, но только последний слог вылетал из его рта. - Тенн... а.- Ну, Тенна, так Тенна, - улыбнулась служительница, убрав отдельные непослушные пряди с его лица. - Поспи. Нам еще очень многое предстоит, - она кивнула больше себе, чем ему, и ушла.Ох, юная госпожа, нам и представить сложно, чем все это обернется, скажу вам по секрету, Им - тоже. Мы с вами не этого мира дети. Судьба о нас не знает, потому мы можем ее менять. Это делает нас могущественными. Это делает нас слабыми. Госпожа... и все же я верим, что есть дела, вам предначертанные. Неспроста вы оказались в Диких, неспроста именно с великаном, вы ведь видели что-то: что было, что есть или что будет. Они не в силах написать вам судьбу, но в силах просить вас ее изменить или защитить. Вы видящая. Думаю, теперь вы понимаете, почему вы здесь. Им нужно, чтобы вы изменили то, что само по себе не складывается в полную картину. Пока вам же лучше Их слушаться. Пока...Жрица взяла на себя разведение костра, пока бог позаимствовал ее лук и побрел в густую, кустистую чащу за мелкой дичью. Его огромное смертное тело требовала таких же затрат на свое существование, поэтому девушка рассудила, что дело вряд ли обойдется двумя зайцами. Она вспомнила большой костер в лагере асов. От него разило жаром так, что снег вокруг на несколько метров таял, но ее все равно пробирал озноб. Ей было холодно у него, пока не приходил Браги с огромной кружкой и таким же желанием рассказать только что всплывшую в памяти историю, или Фригг со своими "заботливыми" хлопотами. Тогда костер становился теплым, согревающим. Тогда она решила, что это вовсе не пламя ее грело.

- Ступайте за нитью. Она приведет вас в Ледяную крепость. Строение древнее, хримтурсенское, защищенное от воздействия злых рун, но не вечное. Нам ли рассказывать вам, что может произойти со льдом и почему. Скажем лишь, что ваш магический талант вам пригодится. Ванья там, в срединной комнате, чтобы всегда была на виду. Я обязуемся помогать вам о мере возможного, госпожа. Просите все, что нужно.- Не великого ума дело. Нет. Мне нужно не просто "что-то", мне нужно знать, где "что-то" можно раздобыть.- Чем же интересуетесь?- Добротными сапогами с недавних пор; стрелой, способной прорезать вековечный лед, и тем, чем чаще всего питаются фенке.

- Все вам будет, конкретнее, сапоги вам будут в том сундуке у входа. Стрела... понимаю. Тут клин клином - лед льдом. Нам нужно объяснять, что склад всегда имеет выход в лес, чтобы дичь легче было носить? Такой простой, незамысловатый выход, проще только столб обойти. А вот фенке предпочитают оленей. Красивые животные, грациозные. Жаль, с их рогами по роще не побегаешь - легкая добыча. Особенно для двух охотников. Особенно, если один из них ас. Ах да. Асы сейчас неспокойны. Если ванья не объявится в ближайшее время, то ее место займет асинья, но это уже вам решать. Удачи вам, и помните, что во всем мире лишь вы одна вершите свою судьбу. Прощайте.Они плотно отужинали и сидели у костра, завернувшись в накидку Тюра. Девушка думала над словами Ноны. Они казались ей необычайно мудрым существом, но непонятым. Нить, обмотанная на ее запястье, оборванным концом указывала на ледяную гору, стоящую у них на пути. Скорее всего, Фригг там. Ее немного пробрал страх: она понимала, что сделает все, лишь бы ванья не пострадала, с другой стороны, все - слишком страшное слово. Тюр шумно выдохнул. "Не думает ли он о том же?" - жрица отмахнулась от этой мысли, хотя зря. Однако стоило ей вспомнить о том, что она не одна, что рядом есть пусть смертный, но сильный великан, который может защитить ее, и он защитит, стоило ей вспомнить об этом, как весь страх куда-то делся.- Чему ты так улыбаешься? - ткнул ее локтем бог.- Тепло, - ответила жрица, кутаясь в его накидку. - Слушай, будь ты в теле бога, проблем бы не было вовсе, но сейчас полагаться на силу ты не можешь. Ты это понимаешь? - Тюр недовольно кивнул: признавать бесполезность своей силы ему не нравилось. - Тогда послушай меня. Я знаю, что мы можем там встретить и кого. А еще я знаю, как нам этого избежать, - она начертила пальцем на снегу руну покоя Ингуз. Снег растаял. - Утром попытаемся подстрелить оленя.

***Ей очень хотелось верить, что ее найдут. И она верила. Фригг, заключенная в ледяной тюрьме ни минуты не сомневалась в том, что ее отыщут, ведь одно-единственное сомнение повлекло бы за собой отчаяние и скорую погибель. В конце концов, у нее было слово Одина, и в данный момент это было самое ценное из всего, что она имела. Тем не менее нельзя отрицать, что ванья боялась. От одного взгляда Турса женщина была готова испустить дух. Она понимала, зачем все это, но не понимала, что будет после. И это пугало. Как бы странно это ни звучало, а обиды или злобы богиня на Ёрд не держала: своим появлением Фригг сломала асинье все планы, лишив возможного статуса царицы, но понимание не могло гарантировать ей милости. Другое дело, что сговор Ёрд и ётунов повергхозяйку Ванахейма в шок.

Насколько она могла судить, это центральный зал, от которого брали начала ходы в другие помещения. Тут было холодно. Не так холодно, что отмерзали конечности, холод был другой: ей не хотелось ни есть, ни спать, будто все потребности ее тела заморозились. В таком состоянии женщина сидела в заключении в Ледяной крепости, меряя шагами свою коробку без окон и дверей, изредка наблюдая за тем, как Турс переходит из комнаты в комнату, косясь на нее со страхом и гневом. Очевидно, боялся, так как не знал, на что способна богиня, этому она была рада. Не хотелось разбивать о действительность его ожидания.Внезапно раздался ужасный треск. Мутный лед стен вне ее камеры не пропускал достаточно света, чтобы понять, что происходит, однако и гением быть не нужно, чтобы осознать: что-то происходит. Оборванный конец нити на ее запястье приподнялся - Бендзайтен здесь! Ванья оживилась. Она подскочила с каменной кушетки, отряхнув заляпанное платье, и приложилась лбом к месту, параллельному складской комнате. Стена задрожала, затряслась и пропустила через себя трещину. Тут же подобная щель протянулась с главного хода под потолок. Землетрясение? Хлопнули главные ворота и сразу закрылись на засов. Турс стремглав выскочил из своих покоев, метнув взгляд на пленницу, а затем на весь кошмар, творившийся в его владениях. Его темно-синие волосы покрылись инеем, а глаза засияли точно полярные звезды. Он быстро рассудил, что разумнее первым делом проверить главный ход, так как через него проникновение уже состоялось. Великан слетел по лестнице вниз, отворил вторые ворота и увидел у порога мертвую тушу оленя. Жуткие удары обрушились на крепость. Раздался оглушительный голодный рев. Прочнейшие петли ныли и скрипели, из последних сил удерживая зверя снаружи. Тем временем дверь склада мощным ударом выбили. Тюр пинком захлопнул дверь за спиной турса, замуровав того в прихожей, и завалил ход всем, что было под рукой. Вслед за ним выбежала жрица, натянув тетиву так, что оперение черной стрелы касалось ее щеки. Стрела без звука ударилась в стенку ледяной коробки и "срослась" с ней. Клетка покрылась мелкими трещинками, рассыпаясь в снег. Все происходило так быстро, что ванья не успевала реагировать. Бендзайтен с чуждым ее серому образу ярким азартом схватила ванью за руку, потянув к черному ходу, пока крепость продолжала разрушаться. Ледяной идеал, баланс, потерял покой, обратившись неуправляемым потоком. Лишь одна деталь выбилась из такого надежного плана - подтаявший лед проще сломать. Фенке без особого труда продолбил себе ход к лакомому куску мяса. Чудовище удивилось, найдя не одно рогатое существо, а целых два. Вот только хримтурсен находился на своей земле, которая ему благоволила. За считанные секунды поднялся такой буран, каких никто из присутствующих никогда не видел. Фенке затрясся, испустил истошный вопль. Пар из его пасти обратился льдом. Кровь в его жилах костенела, тяжелела, а хрипы застревали в легких, не успев вырваться наружу. Турс достал из-за спины копье и с размаха протаранил грудь зверя. Огромное существо раскололось на части, как каменное изваяние, не знающее ни плоти, ни крови. Фригг сковал страх. Это было первобытное благоговение перед силой, ничего более, но иного и не требовалось, чтобы женщина пустила корни в пол, отказываясь и шаг сделать. Буран окружил их куполом, снося руины бывшей крепости, грозившие стать их последним пристанищем. И только две полярные звезды мелькали то тут, то там. Одна из тяжелых несущих стен накренилась в их сторону. Даже буран был ей нипочем. Тюр уперся в нее плечами, расставив ноги пошире, но под его ступнями все равно пошли сколы. Служительница боялась. Страх - сильная вещь, особенно, когда на кону не только твоя жизнь. и именно этот факт не дал ей потерять ясность мыслей. Бендзайтен понимала, что Турс - не фенке. Такой противник начинающей лучнице не по силам. Тогда она затрясла богиню за плечи, надеясь, что та очнется от шока. "Фригг! Выйди из клетки!" - закричала служительница с такой силой, что схватилась за горло. И ее крик ударной волной донесся до невидимых стен, возведенных еще со смерти родителей, крепчавших с каждым днем. Он проделал в них брешь. Богиня взяла протянуты лук и черные стрелы, узнавая знакомое оружие. Она прицелилась - мир вокруг замер, статичный и спокойный. В этой неподвижности Фригг разглядела Турса, его лицо за толщей снега. Охотница прикинула, как полетит стрела, увела лук в сторону и отпустила ее в полет, отправив вторую в догонку. Только первая остановилась у невидимого воздушного барьера, у самого лица ледяного великана, как вторая протолкнула ее глубже. Звезда погасла. Вместе со звездой угас и буран, перестав удерживать хримтурсенские стены. Мелькнула радуга, затмив своим светом все остальное.***Ёрд понимала, к чему все идет. Еще в тот момент, когда потерявший терпение Один въехал в Асгард со всеми остальными на хвосте, когда он оттолкнул ее на пути к Бивресту. Она осознала, что сейчас все всплывет, но была слишком горда, чтобы бежать. Другое ее волновало: ётуны ни за что не оставят просто так вмешательство на свою территорию. Ее одолел нервный срыв. Она же все просчитала. Все были в плюсе от такого расклада: ётуны получали богиню, прядущую судьбы, она получала Асгард, а Асгард - сильную королеву и мир с Ётунхеймом на столетия вперед. Ёрд не учла только одну маленькую, никчемную вещь, служительницу богов, едва способную держать меч. И это стоило ей очень дорого: к черту план, к черту корону, это стоило ей одного из Турсов. Проведя свои детство и юность среди етунов, женщина не могла выбросить из сердца этот народ, отчасти считая его своим, мечтая быть ему богиней. А их бедным почвам богиня не помешала бы. Потеря Турса станет для них серьезной трагедией и еще более серьезным поводом начать войну. Столько бед из-за какой-то смертной девчонки. Допрос должен был состояться и оставался вопросом времени и подготовки, но он произошел гораздо быстрее, чем женщина ожидала: Фригг указала на нее, стоило ванье войти в Асгард под руку с Одином. Смертная и Тюр плелись следом, слишком утомленные, чтобы что-то корректировать и добавлять.Ёрд сносила все гордо, как подобает богине ее статуса. Она и бровью не повела, стоя перед всеми асами на допросе, но стоило ей открыть рот, как признание само потекло из нее, не находя отпора. И тогда среди толпы богиня обнаружила служительницу. Ее тонкие пальцы до белых костяшек сжимали что-то золотое, а глаза вцепились в губы женщины, контролируя каждое ее слова, не позволяя ни увильнуть, ни соврать. Ёрд многое могло сойти с рук, но не связь с етунами, единственным народом, ненавидимым больше, чем ваны.Тюр очень надеялся отоспаться в первый день весны, перипетии судьбы имели на него иные планы. С раннего утра гремела подготовка к предстоящему торжеству, и все равно, что предыдущий месяц был потрачен на то же самое. Будто за одно последнее утро они успеют залатать все недочеты. Бог встал с кровати главной комнаты башни Лидов и прошелся к окну, где только вставало солнце. Он бегло окинул вид сонным взглядом и быстро нашел мелькающую среди деревьев жрицу, рассекающую ранним утром по ближним лесным тропам на коне. Иногда до него доносился отголосок ее смеха - в такие моменты он невольно улыбался. Словно почувствовав его, Бендзайтен повернула обратно, к Асгарду, и задрала голову выше. Она помахала ему рукой и улыбнулась. Мужчина ответил тем же, наблюдая за тем, как девушка скрывается в низах здания. Он потянулся, размял плечи, умылся у бочки с водой и только потом, с расчесанными серебряными волосами, спустился вниз, где его уже ждал подготовленный доспех бога войны. Самое обычное утро, и ничего нового за последние пару месяцев.

После той Охоты в нем будто что-то переклинило, он перестал страшиться своего звания, перестал бежать от своего достоинства, а когда на него вновь находили подобные мысли, Тюру достаточно было посмотреть на Тенну, живую и невредимую. Именно осознание того, что она в полном порядке и что он может этот "полный порядок" поддерживать, дарило ему покой. Бог думал о ней как о своем долге, именно так Тюр объяснял себе ту частоту, с которой образ девушки всплывал в его сознании. Да и наяву они были почти неразлучны, вот и приелась она ему настолько, что везде чудится.

На выходе из своей башни он застал Фригг у лестницы в Фенсалир в окружении служанок альв. Они успели обменяться кивками и тут же расстались. Ненависть к ней у него, как и у других асов, утекла в небытие. Друзьями им не быть никогда, но иметь большой запас взаимного уважения друг к другу можно и без дружбы. Асы очень почитают воинов и охотников, потому Фригг, победившая Турса двумя стрелами, постепенно обрела статус достойной богини. Пока альвы мучали невесту, бог решил, что муки семейной жизни должны коснуться обоих, и отправился донимать жениха. Тюр удостоил мимоходом своим вниманием украшенную Вальхаллу, и быстро добрался до кабинета своего друга. Стук он посчитал слишком возвышенным жестом.- Знаешь, временами я смотрю на тебя и думаю, что ты очень изменился, просто до неузнаваемости, - начал Один без приветствия, даже не взглянув на вошедшего, - а потом приглядываюсь и понимаю, что ты все то же неотёсанное полено, каким всегда был.- И тебе доброе утро, - светлое лицо Тюра еще больше озарилось довольной улыбкой. - Полено поленом, зато без пилы.- Чтоб тебя! - рассмеялся Один, покачав головой, стыдясь того, что сам позабавился с шутки.

Царь был готов вечно благодарить жрицу за то колдовство, которое она сотворила с Тюром. Первые дни он не мог его узнать. Прошло совсем немного времени, прежде чем он все понял. Для него оставалось загадкой то, как долго до этого доходил сам бог войны. Особого внимания он на этом не заострял: было достаточно собственных задач, требующих решения. Оставалось надеяться, что влияние Бендзайтен на его старого друга - явление долговременное, да и против самой Бэнтэн и ее "долговременного явления" царь ничего не имел, наоборот, оживающая все больше с каждым днем служительница не могла не приковывать к себе внимание. С ней было весело выезжать на охоту, интересно беседовать о иных мирах и просто проводить время, как и с Фригг, с недавних пор. Будущая жена стала неотъемлимой частью его жизни, находя лазейки во всех его обязанностях и увлечениях, где могла помочь или принять участие. Но тогда, когда ее похитили у него на глазах, что-то у него оборвалось. Он понял, что никогда больше такого не допустит. В общих чертах: лучший друг есть, будущая в-скором-времени любимая и в-еще-более-скором-времени жена- тоже есть, атмосфера холода тает вместе со снегом, и главная интриганка находится где-угодно, но не здесь - для жениха пока все складывалось как нельзя лучше.***- Чему ты так улыбаешься? - с порога бросила Бендзайтен, глядя на Фригг, пока прямо на ней подшивали платье.- Не могу перестать, - пожала плечами богиня. - Все как-то очень хорошо, так хорошо, что не верится.- Хорошо, а должно быть отлично, - подняла она указательный пальчик вверх, кивая скоге, чтобы оставила их наедине. - Ты ни за что не угадаешь, что у меня для тебя есть, - бывало Фригг понять не могла, откуда в ней бралась эта добродушная игривость, но в такие моменты служительница ей нравилась даже больше обычного. После того, что их связывало, обращение на вы звучало очень неуместно, и богиня радовалась, что Бэнтэн это осознавала. - Погляди! - она достала из-за спины венок.- Подснежники... Они же больше не цветут. Как?

- У хримтурсенов очень занимательная магия. Одной стрелы хватило, - Фригг все не могла в это поверить. Она наклонила голову, чтобы служительница надела на нее этот венец. Цветы забились друг о друга колокольчиками, распускаясь еще ярче на богине плодородия. Это было ей дороже всех подвенечных украшений из золота и серебра. Бендзайтен осчастливилась, что угадала с подарком. Было бы очень не вежливо оставить без дара и жениха, и невесту.- Я не ведаю, кто и каким образом сотворил такое чудо, но знай, что я безумно рада тому, что ты появилась в моей жизни, - богиня всегда была щедра на эмоции, и тут она тоже не сдержалась, обронив пару слез.

- Тише. После свадьбы еще успеешь, - Бэнтэн обняла ее, пригладив волосы.- Верно, - женщина шмыгнула носом и вгляделась пристально в наряд жрицы. - Ты же все это время носила ванские платья, - осознала богиня. Служительница кивнула - других у нее не было. - Идем ко мне в комнату, - она увела Бендзайтен к себе, оставила у старого расписанного зелеными красками комода и зарылась в него по локти, выискивая что-то. - Вот оно... - Фригг достала белоснежное платье с темно-синей каймой по подолу, рукавам-солнцам и черной кружевной отделкой. В отличие от свободных ванских нарядов, это, явно асское, платье имело мягкое подобие корсета из серебряного шнура. Ткань переливалась и была подобна морозному узору на окне. - Оно принадлежала одному очень дорогому для меня другу. Никто и никогда не мог ее сломить, а пытаться добиться ее признания силой и приказами - оставалось невозможно до самого конца. Ты как никто другой достойна носить его. Мне стоило больше прислушиваться к тебе, стоило больше учитывать старые уроки, - вновь начинала расчувствоваться богиня.- Оно прекрасно, - сказала Бэнтэн. От этих слов у богини потеплело на сердце - никто на нее зла не держит. Того гляди, они и настоящими друзьями станут.Фригг заставила ее переодеться сейчас же. Она с какой-то особой любовью прилаживала каждый узелок, расправляла широкие рукава. Окончив работу, женщина поставила служительницу перед зеркалом, восхищенно оглядывая ее со всех сторон. "Я и представить не могла, что ты такая красивая, - выпалила богиня, - только ленты не хватает. Я схожу за ней в твою комнату. Ты пока любуйся." Жрица уставилась в зеркало и не заметила, как хлопнула дверь за Фригг, но она не любовалась. Ее ненависть к себе росла в невероятной быстротой: на белом фоне ее кожи, ее нового платья фиолетовые волосы выглядели особенно ярко, особенно безобразно. Бендзайтен почти трясло от того, как яд ее происхождения портил даже такой прекрасный подарок. Будь ее воля, она бы окунулась в чернила, будь ее воля, она бы обрилась налысо, но это не изменило бы суть проблемы. Фиолетовый яд был следствием, но не менее ненавидимым.- Ей, невеста, благоверный просит тебя поторопиться! - раздался стук в дверь.- Ее тут нет, Тюр, заходи, - сказала жрица, не спеша смотреть на гостя.Мужчина застыл в дверях, пораженный и молнией, и громом. В такие моменты оставалось благодарить почти нулевую экспрессию его лица за не шибкие перемены, впрочем, она все равно даже не смотрела в его сторону. Он не представлял, как сильно ее может изменить асское платье. Перед ним стояла не девушка, а женщина с ладной фигурой, далеко не детской, как он думал с самого начала до сего часа. Она предстала пред ним воплощением хрупчайшей красоты, сотканной из паутины, если не из чего еще утонченнее, но ему было известно, насколько такое представление опасно и обманчиво. Он это знал и все равно не мог перестать созерцать этот образ.

- Застыл? - повернулась жрица к нему, пальнув глазами, заряженными живыми искрами. И этот удар отозвался у него в ушах.- Просто ты выглядишь... особенно, - выдавил сквозь неловкий хрип из себя великан. Ему вдруг все показалось неловким, а более всего он сам.- Да неужели? - добродушно рассмеялась служительница. Тюру показалось, что она куда больше должна сейчас напоминать невесту, чем Фригг, хотя последняя ему пока не явилась в своем наряде. Бог пришел в себя только тогда, когда увидел глупое выражение своего лица в зеркале. Ему стало за себя стыдно. Кровь залила все лицо до кончиков ушей. - Неужто я тебе настолько нравлюсь? - продолжала шутить и смеяться Бендзайтен, а до него начало доходить: "Да, настолько нравишься. Безумно нравишься." То слепо обожание, что он испытывал к Ёрд не стоили и десятой части происходящего с ним сейчас.- Перестань молоть чушь.- Да ладно тебе. Сегодня праздник - сегодня можно, - хохотнула она напоследок. Тут ее взгляд вернулся к зеркалу - она вновь погрустнела. Ее рука сама потянулась к передним прядям, вертя их, сжимая с особой ненавистью, не находящей выхода.

Тут даже мужчина все понял. Он подошел, наконец, к ней, бережно развернул к себе за плечо, пропустил длинные фиолетовые пряди через пальцы и кивнул - да, вот она, проблема, смертная демоническая проблема, стоящая меж ними. Не долго думая, Тюр заправил ее волосы за уши так, чтобы их было меньше видно. Когда на первом плане стояло утонченное экзотической красотой лицо, какие-то там волосы уходили на план пятый, если не десятый. Так ему казалось проще: если не замечать проблемы, то рано или поздно она может испариться, да и глядя в ее глаза его одолевала такая легкость, что он сам готов был воспарить. Его огромная рука ненадолго застыла у щеки Бендзайтен, очень желая, но не находя в себе силы для того, чтобы позвлить себе подобную ласку. Большой палец мазнул по покрасневшей скуле и быстро убрался. "Тенна... Передай ей, чтобы не опаздывала," - сказал бог и ушел, в два шага покинув комнату.

Бэнтэн постыло глядела ему вслед. Она еще раз глянула в зеркало: да, теперь почти не заметно, если смотреть прямо, но проблема-то никуда не исчезла. Вот она! Ниспадает по спине. Не замечать можно сколько угодно - реальность от этого не изменится. Этот урок жрица выучила давно, потому такой подход был ей чужд. Она приложила руку к сердцу, где очень быстро угасло странное инородное тепло. Тюр сам его погасил безо всякого осознания. Быть может, оно и к лучшему.- Ты как-то погрустнела, - заявила вернувшаяся невеста, нервно теребя алую ленту.- Тебе кажется,- улыбнулась служительница, выправляя волосы обратно. - Ничего не поменялось. Совсем ничего.