10. Белые лошади (1/1)

И снова, как восемь лет назад, Мария шла к замку де Нуара, окружённая ночной тьмой, опираясь на горячее и сильное тело Рольва, только вместо жемчуга в руках у неё было белое полотнище, а за спиной — вся Лунная Долина, которой угрожала опасность, и всё её население, единственной надеждой которого осталась она, Мария. Осознавать, сколько всего легло на её хрупкие плечи, Марии было страшно, поэтому она прикрыла глаза и начала думать обо всём происходящем, как об арифметической задаче. ?Дано: де Нуар в плену и разбойники в замке. Найти: выход из сложившейся ситуации. Решение: самое безумное, какое только может быть?. С такими мыслями она прошла открытое пространство и начала взбираться по лестнице. Никто не стрелял в неё, не окликал грозным ?Стой!?, и это успокаивало. Но с другой стороны… а если все они ушли через какой-нибудь чёрный ход, убив Кёра? Нет, нельзя об этом думать. Слишком больно, слишком опасно, слишком высока вероятность случайно подумать правду... Квадратное окошечко в двери открылось, в нём мелькнуло чьё-то лицо, и дверь распахнулась. Мужчина, презрительно щуривший глаза — ещё один из тех, про кого рассказывал Фольи, скомандовал:— Заходи, но льва оставь снаружи.— Он тоже парламентёр и имеет право сюда войти, — крепче сжав шерсть на загривке Рольва, Мария проскользнула внутрь. Давящая на глаза темнота сменилась красноватым светом разожжённого камина, из залы хлынуло теплом и разноголосицей. Среди фигур, сидевших в зале, — чёрных, похожих на старые коряги или уродливые чучела, выделялась одна, высокая и ярко-красная. Осмотрев зал ещё раз, Мария вскрикнула: в дальнем углу лежал де Нуар, со связанными руками и запёкшейся кровью на лице. Девушка с трудом отвела взгляд и повернулась к предводительнице.— Добро пожаловать, Лунная Дева, — насмешливо проговорила Долорес Куэльяр.— Я пришла узнать, на каких условиях вы отпустите Кёра де Нуара, — решительно сказала Мария.— Пусть нас отпустят отсюда со всеми нашими вещами, дадут пройти к лодкам и не будут препятствовать нашему отплытию, — ответила Долорес.— А если вы попробуете взять замок штурмом — милости просим, — добавил мужчина с прищуром. — Еды и питья у нас достаточно, есть среди нас и военные, которым приходилось выдерживать осады.— А ещё один бывший пират, — добавила Долорес. — Кстати, что с ним сталось? Ты знаешь, Лунная принцесса? Такой высокий чернобородый мужчина с серьгой в ухе...— Его застрелила девушка, жениха которой он убил, — громко сказала Мария. По залу пронёсся сдавленный гул, но Долорес подняла руку, и всё стихло.— Что же, я всегда говорила, что добром он не закончит. Меня не было тогда, когда убили вашего парня, иначе я бы сделала всё, чтобы избежать кровопролития. Скажи, кто ещё из моих людей убит?— Никто. Десять человек в плену, есть раненые, но мы не собираемся никого убивать, — Мария как бы невзначай посмотрела на галерею — там было пусто. — Я бы отпустила вас, но жители деревни жаждут суда над вами. Они готовы пожертвовать жизнью де Нуара. Поэтому я предлагаю обмен — отпустите де Нуара, Рольв увезёт его прочь, а я останусь у вас. Жители Сильвердью пропустят вас к морю, вы оставите меня на берегу и уплывёте. Раздался громкий раскатистый смех, как будто сказанное Марией было очень смешной шуткой. Некоторые мужчины даже хватались за животы, и только Долорес оставалась серьёзной.— Храбрая, но наивная девчонка! Ты не знаешь, что тебя ждёт! Мария, глядя на мужчин, догадывалась — именно поэтому она спрятала за подвязку чулка нож. Между тем Долорес продолжала:— А ты куда храбрее, чем я думала. Каюсь, я недооценила Лунную Принцессу. Она может постоять и за себя, и за своего любимого... Шум, раздавшийся на галерее, прервал её. Мужчина с прищуром быстро вскинул голову и воскликнул:— Да она ещё хитрее, чем ты говоришь! Пришла сюда с белым флагом, а сзади подкрался целый полк! Позже Мария узнала, что случилось. Розалия, шедшая в первых рядах крадущихся с крыши жителей Сильвердью, неловко повернулась, и с её лица слетел платок. Мистер МакМэлгон, узнав свою дочь, возмущённо воскликнул ?Роза!?, и этот крик, усиленный эхом, привлёк внимание разбойников. Медлить было некогда. Ударив белым стягом по руке щурившегося, Мария закричала ?В атаку!? и метнулась к де Нуару. Рольв мощными ударами лап опрокинул сразу двух разбойников, кинувшихся за ней, а потом сверху на браконьеров кинулись жители Сильвердью, и началось светопреставление.Надо сказать, Мария не понимала всей угрожавшей ей опасности, иначе она бы не решилась сделать то, что сделала. Пули, ударившиеся о грубую каменную стену, пролетели как мимо её головы, так и мимо сознания, а мужчины, кинувшиеся следом, были остановлены грозно рычащим Рольвом. Стрелой влетев под низкие своды, Мария упала на колени перед де Нуаром, путаясь в юбках, вытащила нож и принялась пилить верёвку. Несмотря на тренировки с Мармадьюком, это было невероятно трудно. Наконец волокна поддались, и руки де Нуара оказались свободны. Он пошевелил ими, разгоняя кровь, медленно приподнял голову — на разбитом лице запеклась кровь.— Мария... Как ты здесь?— Поднимайся, Кёр, быстрее! — она пыталась вытереть кровь с его лица и одновременно встряхивала его за плечи. — Ты ранен?— Эти негодяи... оглушили меня... веткой по голове, — он с трудом поднялся, хватаясь одной рукой за стену, а другой за Марию.— Надо уходить отсюда, — она оглянулась на зал, только сейчас услышав звуки битвы — по правде говоря, уже затихающей. Разбойники проиграли свой последний бой — кого-то схватили, другие удирали через дверь и окна. Долорес отступала последней, размахивая длинной шпагой, так что никто не осмеливался приблизиться к ней. Шарль Фольи прицелился в разбойницу, но тут же опустил пистолет:— Нет... Не могу стрелять в женщину!— Мерзавцы! — простонал де Нуар. — Они разрушили мой замок!— Вряд ли они успели забраться слишком далеко, — попыталась утешить его Мария, но Кёру, до конца не оправившемуся от удара, пришла в голову дикая мысль преследовать убегающих. Шатаясь, он добрался до двери и вывалился во двор. Оттуда послышался прерывистый свист, а затем топот копыт. Выбежавшая Мария увидела, как Кёр с трудом взбирается на своего вороного. Удивляться, откуда взялся конь, было некогда — надо было подзывать Рольва, садиться на него и догонять де Нуара.— Кёр! Сумасшедший! — Мария задыхалась от быстрой скачки и бьющего в лицо ветра. — Вернись! Их догонят и без тебя! Со стороны погоня напоминала сцену Ночной Охоты — с десяток всадников под предводительством женщины в красном, за ними — разномастная кавалькада из крестьян и людей де Нуара, потом сам де Нуар на хрипящем от страха коне и замыкающая процессию Мария на льве. Громко ржали испуганные лошади, вспыхивали в темноте быстро гаснущие огни, разносились крики и звуки выстрелов. На этот раз не было никакого чёткого плана — только бешеная скачка по лесу, бешеное желание людей Марии отомстить, а людей Долорес — убежать. Забылись все заветы Старого Пастора, забылись слова о милосердном Боге, и только горячая языческая мощь подгоняла обезумевших всадников. В темноте леса ничего нельзя было разобрать, и Мария, сходящая с ума от погони, ощутила, что они сбиваются с пути.— Кёр! Кёр, подожди! — крикнула она, но охрипший голос был унесён ветром. Вороной уже устал и начал спотыкаться, чувствуя, что хозяин больше не удержит его твёрдой рукой. Мария поняла с ужасом и какой-то странной неестественной радостью, что они остались одни в лесу, что преследователи и преследуемые унеслись далеко вперёд. ?Нам не выбраться отсюда?, — подумала она, но эта мысль почему-то не пугала её. Было какое-то странное и дикое удовольствие в том, чтобы мчаться по ночному лесу, ощущая бьющие по лицу ветви и присутствие де Нуара рядом.И тут в первобытной тьме, которую не освещала даже луна, что-то изменилось. Слабый бледно-голубой луч света проник сквозь кусты и осветил путь заблудившихся. С каждой секундой он становился всё ярче, в его свете уже можно было разглядеть голову Рольва, силуэт коня впереди и сгорбившегося на нём де Нуара. Он, приходя в себя, медленно выпрямился и в изумлении осмотрелся.— Мария, что это?— Белая лошадка! Вот она, впереди! — в сильнейшем волнении Мария указала на источник света. Это и впрямь была лошадка: изящная, молочно-белая, с маленьким серебристым рогом во лбу. Чистый свет струился от неё, словно смывая с людей, коня и льва усталость и сумасшествие этой ночи. Вороной издал приветственное ржание, де Нуар дышал уже гораздо легче, а Мария почувствовала себя необыкновенно бодрой и сильной. Лошадка плавно развернулась и медленно поскакала сквозь темноту леса к морю, своему дому. Рольв и вороной ступали за ней, уже не ощущая усталости. Деревья расступались, давая дорогу дивному созданию, ветер шумел уже не злобно, но успокаивающе, остужая кожу, донося запах соли до всадников. Бесконечно долгая ночь заканчивалась — на смену ей приходил рассвет, и вместе с ним — белые лошадки, вестницы дня, новой жизни и любви. Как и восемь лет назад, Мария и де Нуар очутились на утёсе среди сосен, а белоснежные существа проплывали мимо, похожие на барашки на волнах. Их было множество, сияющих серебром и луной, летящих по сине-зелёной воде, не знающих злобы, страданий и усталости. И каждый, кто видел этим утром белых лошадей, знал, что он уйдёт с берега чуть лучшим человеком, чем был.Крестьяне и жители Сильвердью, выбежавшие на берег чуть раньше, застыли в изумлении, забыв о погоне. Оставшиеся разбойники, пользуясь тем, что на них никто не смотрит, торопливо гребли прочь от берега. В одной из лодок Мария заметила Долорес — та, единственная из всех своих людей, смотрела на лошадок, и тёмные глаза её были полны слёз. Морской ветер трепал волосы этой странной и страшной женщины, играл порванным рукавом красной рубашки, а Долорес Куэльяр, не отрываясь, глядела на белый вихрь, будто пытаясь впитать в себя свет, которого она была лишена до сих пор. Жемчужный огонь прокатился по берегу, на мгновение ослепив всех присутствующих. Когда же они пришли в себя, то белые лошади уже растворились в рассветной дымке. Всё ярче разгоралась пурпурная заря, а вслед за ней поднималось солнце.Мария и де Нуар спустились с обрыва, присоединившись к людям на берегу. Все были необычайно тихи и спокойны — даже пленные разбойники не проявляли буйства.— Это она, Долорес, толкала нас на злые дела, — говорили они. — Отпустите нас, мы уйдём отсюда и никогда сюда не вернёмся. В конце концов было решено отвести их в деревню и уже там вершить суд. Весь отряд собрался и медленно направился домой через лес, ставший необыкновенно светлым. Мария подошла к Шарлю Фольи:— Мы с месье де Нуаром поедем в его замок. Надо перевязать раны и привести в порядок зал. Прошу вас, загляните в Лунную Усадьбу и расскажите дяде с Эстеллой обо всём, что случилось ночью. Скажите, что я в безопасности и скоро вернусь. Шарль кивнул, но Мария не была уверена, что он её слышал — мысленно он всё ещё был на берегу, среди лошадок. Тем не менее, она села на Рольва и повернула обратно. Они с Кёром неторопливо возвращались в место, которое, как подсказывало Марии чутьё, скоро станет её домом. Говорить не хотелось — слишком прекрасен был лес, пахнущий влагой и свежестью, освободившийся от злых сил. Темнота рассеялась, и сквозь кроны просачивался золотистый свет утреннего солнца. Мария не удивилась бы, если бы на землю вдруг стали падать бело-розовые цветы из её сна. Уже когда они поднялись по лестнице, оставив коня и Рольва внизу, Кёр бросил взгляд на долину и произнёс:— Ты была права. Долина действительно пропитана волшебством, и волшебство это — любовь.— К лицу ли месье де Нуару такие пафосные фразы? — улыбнулась Мария.— Я всего лишь говорю то, что думаю, — он пожал плечами. В разрушенном и всё ещё полутёмном зале оба остановились в растерянности. Мария огляделась, подтащила к окну наиболее целый стул и указала Кёру на него:— Садитесь, а я поищу воду и какую-нибудь чистую ткань для повязок.— Ты не похожа на сестру милосердия, — заметил он, садясь.— Когда у тебя есть младший брат, обладающий способностью притягивать неприятности, поневоле становишься ей, — она оторвала от наиболее чистого края скатерти несколько кусков, нашла кувшин с водой, заодно прихватила стакан виски — чтобы избежать заражения. Осторожно перевязывая черноволосую голову, промывая царапины и ссадины на лице Кёра, Мария испытывала очень странное чувство — ей хотелось одновременно и расцеловать его, и разрыдаться. Тем не менее, она справилась со своей задачей и перешла к рукам.— Вам придётся снять куртку и рубашку, — попросила она.— Нет уж, этим я займусь сам, — он забрал у неё кувшин. — Ты достаточно сделала. Пока он, скинув куртку и закатав рукава рубашки, промывал ссадины, оставшиеся после верёвок, Мария прошлась по залу, рассматривая картины на стенах. Все они изображали смуглых черноволосых мужчин с бородами и миниатюрных, надменно глядящих женщин, чьи чёрные или светлые волосы были уложены в высокие причёски. Подниматься наверх без приглашения было не очень прилично, но Мария решила, что после вторжения разбойников вряд ли что-то может повредить замку ещё больше. Наверху, в жилых комнатах, было пыльно, в углах висела паутина, но нельзя было не заметить крепкой и надёжной мебели из чёрного дерева, изящной резьбы на каминных полках, волшебной потёртости старых бархатных занавесей. Замок был красив могучей колдовской красотой, и Мария не отказалась бы в нём жить — разумеется, после тщательной уборки. Спустившись вниз, она обнаружила, что де Нуар уже закончил лечение. Настало время, которого Мария так ждала и боялась. Откашлявшись, она заговорила:— Месье, я помню, что у нас с вами есть незаконченный разговор.— Зови меня просто Кёр, — перебил он.— Хорошо… Кёр, — она вспомнила, что уже называла его по имени этой страшной ночью. — Вы признались мне в любви, и я, признаюсь, была поражена и даже испугана. Но после того, что случилось этой ночью... Она пыталась говорить так, как её в своё время учила мисс Гелиотроп, но Кёр поднял голову, и от его взгляда Мария забыла все придуманные слова, бросаясь с головой в омут:— Я тоже люблю вас! А дальше было столкновение — оба бросились навстречу, встретились посередине зала, и Кёр де Нуар заключил Марию в объятия, целуя её измученное лицо и исцарапанные руки, шепча невозможные клятвы. И на этот раз она не отстранилась.