Глава XIX (1/1)

—?Ну что же вы, Эраст Петрович! —?смех Маши звенел как колокольчик и от его мягкого звучания Эраст вдруг перестал чувствовать себя неуклюжим медведем, впервые выбравшимся на тонкий лед.—?Я, кажется, вспомнил,?— глупо улыбаясь, Эраст поднялся с колен. —?В последний раз я был на катке будучи школьником… а в то время тебя, Машенька, еще и на свете не было.—?Значит, все скоро вспомнится,?— улыбнулась девушка, игнорируя реплику с намеком на возраст, как делала это всегда на протяжении недолгих двух недель, что они встречались, постепенно узнавая друг друга.Маша сама пригласила его на каток, не пожелав пойти в очередной ресторан, чему Эраст был очень рад. Нет, он никогда не был скупым или прижимистым, просто с этой простой, но душевной девушкой отчего-то хотелось другого?— долгих прогулок по заснеженному парку, горячего кофе с пирожными в маленьком кафе, походов на авангардные спектакли и выставки современного искусства. И дарить хотелось теплые шарфы с помпонами и варежки, а не бриллианты и шубы по заказу. Эраст был бесконечно благодарен Мишке, который пригласил его в то однодневное путешествие в Суздаль, открывшее ему глаза на удивительную девушку, которую он, помешанный на чужом мальчишке, совершенно не замечал.И вот сейчас он был с ней на ярко иллюминированном катке, где под ненавязчивую музыку, призвав все свои актерские таланты, старался почаще падать, чтобы получить законный повод обнять хрупкую девушку в ярком комбинезоне и озорной шапочке с помпоном. Удивительно, но рядом с Машей Эраст совершенно не чувствовал себя старой, без пяти лет сорокалетней развалиной. Может, оттого, что Маша не давала ему этой возможности. Смотрела лучистыми глазами, искренне и тепло улыбалась и даже украдкой поцеловала, ободряя на новые подвиги на поприще фигурного катания.За прошедшие две недели Эраст увидел в Маше не только красотку с изящной фигуркой и длинными ногами, но и очаровательную собеседницу, с которой никогда не было скучно. Даже когда они молчали.Иногда, глядя друг другу в глаза, они действительно умолкали… Смотрели многозначительно, не переступая ту самую черту.Эраст ухаживал неспешно, но настойчиво, а однажды пригласил Машу к себе. И девушка, к его затаенной радости, пришла… с чудесной, тающей во рту шарлоткой. В тот вечер, проводив Машу до дома и познакомившись с ее мамой и любимой сестрой Кристинкой, для которой она когда-то сочиняла сказки, Эраст вернулся в пустую квартиру и понял?— Машу он потерять не имеет права, только не эту светлую девушку. Он хочет видеть ее хозяйкой в своей квартире и… в сердце. Сейчас как никогда Эраст понимал Яшу с его: ?Колю я никому не отдам, заруби это себе на носу?. Уже на следующий день, встречая девушку с букетом и коробкой швейцарского шоколада, Эраст был безумно счастлив получить милейший поцелуй в щеку. Это скорее всего означало, что самым дорогим ее людям Машин избранник пришелся по душе. Его приняли как и сама Маша?— всем сердцем. Так просто и естественно, что голова шла кругом. Больше не нужно было хорохориться, играть, держать лицо. Прекрасные зеленые глаза смотрели с такой тихой нежностью и восхищением, что сердце заходилось.Они почти не разлучались. Эраст выучил марки любимого шоколада и кофе Маши, замечал милые мелочи в ее оригинальных нарядах, чего с ним раньше никогда не случалось, а еще ему очень хотелось встретить с Машей Новый год.Несколько лет подряд он отмечал его приход с Яковом, иногда к ним присоединялся гениальный режиссер, и их чисто мужская компания опустошала бар и холодильник в доме Якова, пока хватало сил и здоровья, а потом собиралась в баню?— выгонять хмель.От воспоминаний Эраст нахмурился, на мгновение потерял ориентацию в пространстве и едва не влетел в катящуюся впереди них с Машей компанию.?Как же я бесконечно виноват! Перед ними обоими виноват!?—?Что с тобой? —?тревожно спросила Эраста Маша, останавливаясь и подхватывая его под руку. Потому что?— да, она его чувствовала. Любую эмоцию, выражение глаз считывала за мгновение. Это одновременно и пугало, и возносило к небесам, напоминая о пресловутых половинках одного целого.—?Напугал? Прости,?— отозвался Фандорин.—?Все хорошо? Ногу не подвернули?Вот так. Напугал девушку, которая от волнения снова перешла на ненавистное ?вы?.—?Нет, со мной все в п-порядке. Просто… Я уже давно должен был тебе кое-что рассказать… —?проговорил Эраст, заикаясь от волнения и глядя в растревоженные красивые глаза, опушенные длинными, такими же настоящими, как и вся Маша, ресницами. —?И пойму, если ты не п-примешь меня после… П-просто скоро Новый год, а переносить в новый с-старые обиды вроде бы не принято… Я очень виноват п-перед Яковом и Ники… Николаем Васильевичем… Это некрасивая история.—?Пойдем, присядем.Маша осторожно утянула его за собой, к лавочкам, стоящим вокруг катка, и, когда они уселись, проговорила:—?Не переживай. Я пойму. Потому что давно кое-о-чем догадалась. Дело в Ники? Ты…испытываешь к нему чувства?Эраст совершенно не удивился подобной осведомленности. Ну что поделаешь?— женская интуиция. Или… удивительная наблюдательность.—?Сейчас т-точно нет. Я знаю, как это глупо звучит из уст взрослого мужчины, но я п-правда не знаю, чем именно меня зацепил Ники. Сначала это было любопытство, потом восхищение, а потом… п-потом все же вожделение,?— решился сказать всю неприглядную правду Эраст. —?У меня раньше не было отношений с мужчинами. С Яшей у нас давняя дружба, и вот т-теперь я все испортил?— посмел претендовать на того, кто очень дорог другу.—?А может, не все еще потеряно?Эраст застыл, не веря в происходящее. Чудесная девушка Маша, выслушав от него признание в любви к… мужчине, не убежала с криками о его ненормальности, не смотрела с презрением, вместо этого она мягко погладила его ладонь, успокаивая. Она не только поняла, но и приняла, что уже удивительно в свете того, насколько красива эта девушка, насколько достойна лучшего, чем одинокий, не молодой уже писатель, вполне возможно не создавший больше ни одного бестселлера.—?Мишка к ним на Новый год собирается. Меня с собой позвал,?— проговорила Маша тихо, не поясняя к кому это к ним, но это было и не нужно. —?А я позвала тебя.Эраст практически ослеп, когда улыбка озарила и без того идеальное лицо девушки в ответ на нежное пожатие ее замершей ладони. Он даже не догадывался, какой счастливой в этот миг она себя чувствовала. В своих самых смелых мечтах простой визажист Маша не смела мечтать о подобном. Рядом с ней настоящий Рыцарь, а ведь еще совсем недавно она считала, что они вымерли как динозавры. Но нет, ей достался последний. Тактичный, галантный, терпеливый, а главное, ценящий то, что у не внутри не меньше, чем снаружи. Подумать только, у них еще не было ни одного настоящего поцелуя, а она влюбилась. Влюбилась именно в Фандорина, боле не сравнивая его с фанатично обожаемым Гуро. Эраст покорил ее, только в его объятиях она чувствовала себя удивительно слабой и в тоже время надежно защищенной, и теперь она его не отпустит, потому что это то самое чувство?— редкое, настоящее и?— навсегда.—?Наверное, это будет некрасиво?— явиться без приглашения,?— прервал Машины раздумья Эраст. —?Я не уверен, что не испорчу вам п-праздник. И если Яша еще может подарить п-последний шанс на примирение, то Ники… Ники я буду только смущать своим п-присутствием.—?А мы попробуем ничего не испортить. Мы с тобой. Вместе. —?Маша вновь улыбнулась так тепло и понимающе, что Эрасту осталось только кивнуть и привлечь ее в свои объятия, обогревая своим дыханием заиндевевшие рыжие кудряшки.***Ники, отчаянно краснея, тянулся к самой верхней ветке зеленой пушистой красавицы, чтобы повесить очередной синий глянцевый шар, из серии выбранных им вместе с Яшей. Но краснел он, конечно, не от усердия, а оттого, что его коленей мягко касались теплые ладони?— Яша страховал его, стоящего на вполне устойчивой стремянке, с полной отдачей и к обоюдному удовольствию.—?Як… Яша, подай мне пожалуйста вот тот, серебристый.Только убедившись, что драгоценный мальчик спустился на две ступени ниже, Яков склонился над коробкой.—?Держи…Вид снизу был потрясающий: длинные стройные ноги в прямых брючках, короткое поло, открывающее тонкую полоску ослепительно белой кожи при каждом движении, отросшие, по-домашнему растрепанные черные пряди. Гуро заставлял себя отвлекаться от завораживающего зрелища на легкий лаунж?— выбор Коленьки,?— струящийся из колонок, и на восхитительные запахи, распространяющиеся по всему дому. На кухне уже второй день колдовала Марго, делая заготовки для новогодней ночи.—?Так хорошо? —?спросил Ники, пристроив последний шар на верхней ветке.—?Очень,?— ответил Яков и тут же подал руку, страхуя. —?Спускайся осторожно.Мальчик наконец перестал смущаться в ответ на любое внимание. и Якова это бесконечно радовало, как радовал одним своим присутствием и милейший щенячий ребенок, которой, устав крутиться вокруг любимого хозяина, уснул прямо посередине гостиной в позе маленькой лягушки.Сонг теперь неприлично часто занимал мысли Якова. Ведь в тот вечер, пять дней назад, увидев восторг пополам со слезами умиления в глазах Ники, Яков впервые в жизни ощутил себя всемогущим, таким, каким никогда не был ни будучи правой рукой Иоанна, ни побеждая под Бородино, ни являясь полноправным хозяином Руана. То, что этот подарок совершенно точно ему не вернут, стало ясно с первых минут. Прижимая к себе отчаянно зевающего щенка, Ники тогда шагнул к нему… но, увы, Сонг выбрал именно этот момент, чтобы отметиться в новом доме… А потом все превратилось в веселый радостный бедлам: прибежала причитающая Марго с тряпкой, он стал заносить немалое приданое мелкого из машины, а Ники поспешил менять рубашку… В тот суматошный вечер они даже толком не пожелали друг другу доброй ночи. Ники утащил сонного Сонга к себе вместе с лежанкой, предварительно спросив разрешения, как будто Яков мог в чем-то ему отказать, а Яков обнаружил у порога своей спальни оскорбленного до глубины души Ареса.—?Да, мой хороший, променяли нас сегодня на мелкого рыжика. Но не отчаивайся, Ники тебя тоже очень любит.Благородный пес слушал внимательно и, должно быть, все понял, потому что на ночь не остался, а потопал обратно, охранять покой двух любимцев хозяина?— мелких шебутных мальчишек, двуного и четырехлапого.А наутро позвонил Мишка и тоном барина, отдающего распоряжения крепостному, сообщил, что явится к ним встречать Новый год, несмотря ни на какие мексиканские страсти, потому как стол у Яши выше всяких похвал, и вообще…Яков желанием видеть друга в теплый семейный праздник не горел. Это был их первый Новый год с Николенькой, но мальчику так нравилась вся эта предпраздничная суета и общение с добряком Мишкой, что Яков сдался. Он очень надеялся, что у них еще будет много романтических вечеров только для двоих, а пока пусть мальчик наслаждается обществом. К тому же Мишка намекнул, что прибудет с дамой, и Яков был почти уверен, что этой дамой будет Маша, к которой Ники привязался, а потому Яков согласился на Мишку и Машу без раздумий, и конечно?— на самую красивую ель. Потому что все это радовало Ники… Да за одну улыбку, с которой его мальчик наряжал огромную лесную красавицу всеми этими разноцветными шарами и гирляндами, Яшка бы полжизни отдал. А за благодарный взгляд вообще всю жизнь.А еще… мальчика хотелось себе целиком, до самого донышка, чтобы он дрожал от страсти и восторга в его объятиях и шептал о любви, как шептал тогда, очень давно… в Кремле. Но как же было страшно. Ведь так легко напугать, показаться нетерпеливым или грубым. Яков понимал, что это его последний шанс, и увещевания Марго его не успокаивали. Еще слишком свежа была в памяти реакция Ники на поцелуй с Расти, не хотелось бы повторения подобного.Яков больше не спал рядом с Ники, как в их первую ночь после воссоединения. Тело слишком однозначно реагировало на утренний запах Ники, на его сонную улыбку, на его затаенный сладкий вздох по вечерам, когда Яков желал ему доброй ночи и уходил к себе.—?Яков Петрович… Вас не дозовешься. —?Марго возникла на пороге гостиной, привычно обтирая испачканные мукой руки о передник, и заблестела глазами, как и всегда при виде счастливого внука. —?Пойдемте, соус мой оцените. Хочу гостям вашим угодить, для начала сами пробу снимите.—?Иду, Маргарита Ивановна,?— отозвался Гуро, складывая стремянку. —?Я на минутку, Коля.Ники проводил глазами любимого и принялся за украшение нижних веток. С ними было проще. Душа его пела. В последний раз он наряжал елку с тетей и еще никогда она не была настолько роскошной… Живой, высокой, пушистой, с дорогими крупными игрушками. У них с тетей была искусственная настольная с игрушками, помнящими еще СССР, мишурой и не модным нынче ?дождиком?. Но самым главным была конечно не ель, а атмосфера, полная предвкушения счастья. Ей он был обязан заботливой Марго и, конечно, Якову Петровичу. Яшеньке. Самый главный и, наверное, самый дорогой подарок в его недолгой жизни сейчас смешно сопел рядышком, но, зная Яшу, Ники был уверен: этот подарок будет не единственным. Он больше не станет обижать любимого отказом; оказалось, что выбирать подарок дорогому человеку?— это особый вид удовольствия…Сам Ники раздумывал долго и не был уверен в правильности выбранного подарка. Но дело было даже не в этом. Он упустил прекрасный момент. Лучше любого подарка. Не поблагодарил Яшу за Сонга… так, как должно. А ведь первый порыв был таким ярким! Шагнуть к любимому и поцеловать. Впервые, первому, обнять и не отпускать… Однако щенок посчитал иначе, описавшись от восторга знакомства у него на руках. Момент был упущен. Но в памяти остался темный шоколад пожирающих его глаз. А потом, уже в постели, поглаживая шелковистую рыжую шерстку, Ники думал о том, отчего же Яшенька, мужчина взрослый и опытный, не делает первого шага, не целует, не хватает в охапку и… Дальше Ники накрывало жаром и восторгом неизведанного, но он не боялся. Не с Яшенькой, который обращался с ним как с хрупкой дорогой статуэткой на каминной полке, сдувал пылинки и смотрел с восторгом, но не делал ни одного резкого движения. А Ники хотелось… Очень! Чтобы эти красиво очерченные тонкие губы его целовали, а длинные аристократичные пальцы касались в тех самых местах, о которых не говорят в приличном обществе. Он хотел отношений. Настоящих, взрослых. С откровенными жаркими ночами и совместными нежными утрами. Он любил Яшу, хотел его и уже давно был готов… на все, лишь бы с Яшенькой. Ники решил, что в Новый год он обязательно загадает одно единственное желание, и когда гениальный режиссер со спутницей нагостятся и отбудут, сам поцелует своего Яшу. Пусть неумело?— зато от всего сердца.***Ники очень плохо спал в предпоследнюю ночь уходящего года, даже рядом со своим рыжиком, которого утянул к себе в постель, чтобы не было так холодно и одиноко. Он волновался. Не только из-за того, что решился наконец улучить момент и поцеловать Яшу. Больше, конечно, из-за подарка. Он купил любимому в ЦУМе дорогущий белый халат. Милая девушка-консультант его уверила, что это будет ?великолепный подарок, молодой человек?, и Ники ей поверил. Но если случится такое, что его подарок Яшеньке не понравится? Вкус у любимого, как успел понять Ники, отличный и очень взыскательный. Так, в томительной полудреме Ники провел ночь, и ранним утром на цыпочках спустился в гостиную, чтобы, пока все спят, положить под переливающуюся огоньками елку подарки. Кроме свертка с халатом под елкой оказался и подарок для Марго?— павлопосадская, ручной работы шерстяная шаль, расшитая цветами. Выпив соку на кухне и с удивлением отметив, что их домоправительница еще не на ногах, Ники накинул пуховик и, подхватив на руки Сонга, позвал за собой своего хвостатого телохранителя:—?Гулять, Арес!Да, Ники сбежал. Он отлично осознавал, что это ребячество, но ничего не мог с собой поделать. Смотреть на то, как Яша вскрывает подарок и пытается скрыть разочарование мягкой улыбкой, не было ни физических, ни душевных сил. Поэтому гулять они будут долго, чтобы, вернувшись, понять, что все неизбежное уже произошло…***Яков открыл глаза и с удивлением осознал, что проспал. Проспал впервые за несколько лет, а все потому, что не сомкнул глаз до самого утра, раздумывая над тем, как сделать праздник для Ники незабываемым. В последние дни Ники был особенно тихим, лишь смотрел, смотрел не отрываясь, когда думал, что Яков этого не замечает.Потянувшись, Яков отправился в ванну, а потом, быстро одевшись, прихватил несколько ярких свертков и проследовал вниз. Удивительно, но ни Арес, ни Ники с Сонгом его не встретили. Лишь Марго, улыбнувшись своей всепонимающей улыбкой, пожелала доброго утра, а затем добавила:—?Мальчик наш с собаками гуляет. И уже довольно давно.Сердце неприятно кольнуло. Ушел. Один. Не дождался. Определенно, что-то глодало Ники. Только вот что? Это предстояло выяснить.Яков прошел с подарками к елке, чтобы чуть позже отправится следом за своими потеряшками, как вдруг с улицы раздался заливистый, восторженный лай. Яков поспешил к окну, краем глаза замечая свертки под елкой. За окном уже никого не было, зато громко хлопнула дверь. Вернулись его мальчики. По паркету застучали коготки Ареса, а следом протопали четыре коротких лапы. Яков улыбнулся прибытию своей маленькой семьи, примечая, что Ники отчего-то медлит в холле, о чем-то переговариваясь с Марго и что-то преувеличенно-нравоучительно, но очень ласково, выговаривая Сонгу. Яков замер, заметив изумрудную обертку, призывно выглядывающую из-за еловой лапы. Присев на корточки, он вытянул на свет не тяжелую, но объемную коробку с душещипательным ?Яшеньке? на привязанной к строгому банту открытке.Ну конечно же! Он идиот. Теперь поведение Ники стало ясным как божий день. Его стеснительный мальчик просто не решился вручить свой подарок, глядя ему в глаза, и теперь с замиранием сердца ждал его реакции. В горле встал ком, когда его взору открылся с любовью упакованный подарок. Белоснежный халат, мягкий и невесомый, буквально ласкал ладони. Яков сглотнул, отгоняя фантазию, в которой Коленька заворачивается в эту теплую шелковистость с его плеча, после жаркой ночи, разделенной на двоих.Яков прикрыл глаза, поглаживая отложной ворот, а открыв, утонул в испуганном и вопрошающем взгляде цвета голубого опала… Как давно Ники наблюдал за ним?—?Коля. Коленька! Да очнись же! —?обеспокоенный Яков сделал шаг к застывшему мальчику и обхватил за плечи. —?Он великолепен. Спасибо… родной мой.—?П-правда? —?начал заикаться Ники, боясь, что его подводит слух.—?Чистая,?— выдохнул Гуро, чувствуя, как Коля в его объятьях наконец расслабляется и начинает ровно дышать. —?Я заметил, что тебе пришелся по вкусу тот, шоколадный, но твой подарок?— просто произведение искусства.Ники неуверенно улыбнулся, поднимая понемногу обретающее краски лицо к любимому, успокаивающе поглаживающему его по спине.—?Я… подумал, что белый будет ва… тебе к лицу.Такие желанные, искусанные от волнения губы были совсем рядом и Яков потянулся к ним как паломник к святому источнику и задохнулся от восторга, чувствуя, как мальчик сам подается вперед, льнет всем собой, вызывая абсолютно неуместную, но очень правильную реакцию. Одна рука Якова осторожно зарылась в тонкие пряди на затылке, придерживая и мягко направляя, ладонь второй коснулась теплой кожи, забравшись под рубашку.В тот момент, когда их жаждущие губы почти соприкоснулись, вдруг раздался недовольный обиженный писк.Возбужденные, задыхающиеся, они обернулись на звук, чтобы не сразу, но все же понять. Старшее поколение воспитывает младшее. Сонг получил оплеуху от Ареса как видно за то, что под шумок попытался стащить и сжевать оберточную бумагу от хозяйского подарка.Яков, боясь сорваться, не смотрел на расхристанного Колю, но и руки с его талии не убрал.—?Пойдемте, Николай Васильевич,?— тяжело дыша, проговорил он. —?Вмешаемся в спор поколений…