Глава XII (1/1)

Яков не спеша прогуливался от крепкой, искусственно состаренной скамьи до своеобразной барной стойки кабатчика, с интересом рассматривая декорации. Он раньше никогда не снимался в фэнтези, потому все вокруг для него было в новинку. И странные неудобные костюмы, и громоздкие сказочные декорации. Художники постарались на славу и обстановка таверны была очень реалистичной в своей мрачной таинственности. В окружении многочисленных зеленых экранов и нарисованных городских стен рабочие устанавливали последние столы и лавки, по углам шепталась переодетая в костюмы массовка и актеры второго плана, ассистенты оператора суетились вокруг многочисленной техники, пиротехники устанавливали заряды для имитации взрыва. Он должен был произойти, когда потерявшая контроль магия Тима вырвется на свободу, пытаясь сопротивляться давлению охотника за нечистью.То и дело поглядывая на часы, Яков ждал Колю, а когда он появился, взъерошенный и хмурый, с лицом, перекошенным от с трудом сдерживаемого гнева,?— похолодел. С его мальчиком что-то снова было не так. Коля явно был зол. Таким Яков его не видел никогда, ни в одном из прошлых воплощений. Что же должно было случиться? Вошедший сразу же после Коли Эраст, мрачный, словно на похоронах, хотел было пойти следом за ним, но, увидев Якова, резко развернулся и устремился в противоположную сторону?— туда, где как всегда деятельный, шумный и энергичный Мишка отдавал последние наставления своей команде.Яков уже шагнул навстречу идущему опустив глаза Коле, теперь уже абсолютно точно его Николеньке, когда его тронул за плечо один из многочисленных ассистентов Мишки:—?Яков Петрович, пойдемте скорее, я помогу вам с костюмом Конрада,?— произнесла улыбчивая габаритная дама под пятьдесят. —?У меня только для вас отличный кофе или, если желаете, ?Боржоми?.—?Хорошо, пойдемте. —?Яков оглянулся, надеясь, что мальчик все же бросит на него свой взгляд, но к тому уже спешил Мишка с приветствиями и своим вечным недовольством:—?Опаздываем, Николай Васильевич. Звездная болезнь еще вроде бы не должна вас инфицировать.Яков только успел увидеть, как Ники прикусил губу в ответ на грубую фразу, и позволил увлечь себя в костюмерную.Там за него взялись в четыре руки. Та самая дама, представившаяся Мариной, и еще один ассистент, худой, собранный мужичок неопределенного возраста с расческой в кармане и хвостиком на макушке. Якову, как звезде, полагалось аж целых два костюмера.Гуро не успел оглянуться, как был раздет до белья, а потом так же без лишних слов облачен в хитроумный наряд охотника за нечистью. С теплотой вспомнилось их совместное с Колей переодевание, но лишь на мгновение, потому что перед глазами тут же появилось искаженное злостью лицо его мальчика. Вот ведь. Раньше, пока над ним колдовали на съемочной площадке, все его мысли были о роли, он повторял реплики, проникался атмосферой… Сейчас же все было по-другому. Все его мысли занимал Коленька. Яков даже не заметил, что уже полностью одет, и так и застыл перед зеркалом, не видя себя в нем. Тем временем в его руке, словно по волшебству, появилась чашка с божественно пахнущим кофе, и где только нашли такой посреди павильона. Благодарно улыбнувшись обоим ассистентам, Яков встретился взглядом с окликнувшей его от двери Машей.—?Доброе утро, Яков Петрович. Отлично выглядите. Как вы себя чувствуете?Гуро уже успел забыть о том неловком происшествии с почти обмороком, поэтому не сразу понял, о чем именно у него спрашивают, а когда понял, тепло улыбнулся. Девушка Маша показалась ему на редкость приятной и заботливой еще тогда.—?Намного лучше. Спасибо.—?Пойдемте ко мне.В Машиных владениях царила относительная тишина, лишь мурлыкало портативное радио.—?Присаживайтесь, пожалуйста.Яков подчинился, снова ощущая на себе теплый, почти восторженный взгляд девушки. К подобному Яков давно привык, эти взгляды не злили, не раздражали, но и не льстили его самолюбию. Якову было все равно. Единственный человек, от которого он жаждал получать подобные взгляды, сейчас наверняка тоже находился в цепких руках костюмеров.Гуро устроился поудобнее в кресле и отдался воле профессионала.—?Не успел вас поблагодарить, Мария. Спасибо вам за участие. И тогда и сейчас.—?Не стоит. Мы все перепугались. И Николай Васильевич тоже…—?Больше постараюсь вас не нервировать,?— улыбнулся Гуро и замолчал, расслабляя мышцы лица.—?Ловлю вас на слове… Хотела попросить Брута врача к вам приставить на время съемок.—?А вот этого не надо,?— похолодел Яков, представив, как это будет выглядеть. —?Я не дряхлый пенсионер.—?Даже и не думала о таком,?— хмыкнула Маша. —?А теперь?— помолчим.Яков кивнул и прикрыл глаза. И все-таки нужно как можно быстрее найти Колю и успокоить. Судя по всему, Эраст опять что-то сделал не так. Неужели… От неприятной мысли Яков содрогнулся, отгоняя картинку, в которой его единственный друг распускает руки в тесном пространстве мерседеса… Фандорин для подобного был слишком хорошо воспитан. А вот в том, что тот даже не подумал завезти мальчика позавтракать, Яков был почти уверен. Хорошо, что Маргарита Ивановна, дай ей бог здоровья, положила ему с собой горячих еще пирожков, кофе в термосе и целых три судка с обедом со словами: ?Сами все не съедите, так партнера вашего по съемкам угостите?. Яков ничего не ответил, но подумал, что со слухом у его домоправительницы, несмотря на возраст, все в полном порядке. Теперь все это многообразие блюд ожидало своего часа в комнате для отдыха. А еще Яков не удержался, остановившись по дороге у одного из гипермаркетов и купив темного шоколада, который, как он уже давно приметил, нравился его Коле, а зацепившись на кассе взглядом за леденцы чупа-чупс, прихватил и их. И только сейчас, расслабившись под умелыми руками Маши, он представил, как это все должно выглядеть в глазах Ники, и с трудом удержался от многозначительного хмыканья.Маша была счастлива. Наконец она дорвалась до Гуро. До его скульптурного профиля, четко очерченных, прихотливо изогнутых губ, густых волос с благородной сединой, глаз, что и без грима завораживали в любой роли. И дело было вовсе не в том, что она была его поклонницей лет с пятнадцати, хотя это, конечно, тоже имело значение, но главным было то, как легко было работать с Яковом Петровичем. Ему были чужды звездные закидоны в виде эксклюзивных деликатесов в персональную гримерку и грима определенной марки, он был прост и деликатен со всеми, с кем пересекался во время съемок. Повидавшая немало актрис и актеров Маша могла уверенно сказать, что Гуро для нее был идеальным клиентом.—?Вы все же врачу покажитесь, Яков Петрович,?— проговорила она, закончив с лицом и вооружившись расческой и пенкой для придания идеальной укладке видимости творческого беспорядка.Гуро лишь кивнул, давая понять, что на тему своего здоровья разговаривать больше не желает.Маша дурой не была, поэтому быстро сменила тему,—?Почему вы вдруг решили в фэнтези сниматься? —?спросила она. —?Я вашу фильмографию наизусть знаю и там ничего даже отдаленно похожего на этот нынче модный жанр нет.—?Скажем так,?— проговорил Яков, не открывая глаз, чувствительных к яркому свету. —?Не мог отказать другу, который писал Конрада с меня.—?Я так и подумала,?— улыбнулась Маша, вооружившись баллоном лака. —?А как вам Николай Васильевич? Простите, если лезу не свое дело.—?Отчего же, Мария,?— просто ответил Гуро. —?Вам я могу сказать, что Николай Васильевич очень хорош в роли Тима, и мы обязательно сработаемся. Я уверен.Маша уже открыла рот, чтобы спросить, сильно ли сюжет книги расходится со сценарием, но в дверь настойчиво постучали.—?Войдите.На пороге появился сосредоточенно хмурый Ники в костюме Тима. Мальчик был явно раздражен, но стоило ему увидеть Якова, глаза его снова стали живыми, несмелая улыбка коснулась губ, и у Якова отлегло от сердца. Ники снова улыбался.Следом за Колей в комнату влетел еще один гример, молодой человек лет тридцати в растянутом сером свитере и с волосами цвета взбесившейся свеклы.—?Доброе утро, Яков Петрович,?— одними губами произнес Ники и вежливо кивнул гримерам. —?Здравствуйте, Маша. Костя.—?Ники, с вами все в порядке? —?спросил Яков, давая понять, что состояние мальчика от него не укрылось.—?Да, конечно, Яков Петрович,?— соврал Ники, но под ласкающим взглядом Якова моментально успокоился и сел гримироваться, в восхищении глядя на готового к выходу на площадку Гуро и Машу-волшебницу.Для Ники на съемках все было ново, а потому интересно и увлекательно, и если бы ни размолвка с Фандориным, он бы чувствовал себя сейчас по-настоящему счастливым.Яков хотел было начать легкий, непринужденный разговор, чтобы поведать о том, что все они сейчас в некоторого рода замешательстве и это абсолютно нормально, но решил, что вокруг слишком много любопытных ушей, и в данный момент будет лучше найти Эраста и вытрясти из него причину дурного самочувствия Ники, прежде чем друг снова наломает дров.—?Благодарю вас, Мария,?— проговорил Яков и поднялся. —?Я оставлю на ваше попечение Николая Васильевича и выйду на пару минут.Игнорируя вопросительный взгляд мальчика и подавляя в себе желание вырвать руки свекловолосому, что, по его мнению, слишком нежно касался волос его Коли, Яков вышел за дверь.Эраст нашелся практически сразу, в паре десятков метров. Он хмуро наблюдал за работой ассистентов, поглядывая на часы.—?Ну и чем ты так задел удивительно неконфликтного Ники? —?без приветствия спросил Гуро.Фандорин окинул его пристальным взглядом и произнес:—?Это только между нами. —??Тебе лучше не лезть не в свое дело?, явственно прозвучало между строк.Друг был явно расстроен, и Яков решил не донимать его расспросами, но дать понять, что Колю он в обиду не даст.—?Если захочешь поговорить, я всегда готов выслушать. Ники сейчас очень нужна поддержка, а не придирки и несвоевременные откровения.Эраст, поняв намек, вздернул тонкую бровь, но ответить не успел, потому что появился Брут и, неодобрительно поцокав языком на праздные разговоры, утянул Якова к декорациям.—?Миша, сейчас начнем. Дай мне еще пять минут,?— проговорил Яков, решив все же ненадолго вернуться в гримерку, чтобы накормить и подбодрить Колю.—?Хоть двадцать, но чтобы реплики от зубов отскакивали! —?неожиданно согласился на послабление Мишка.Якову предстояло сниматься первым. Сцен с Конрадом в таверне было предостаточно и растянутся они могли на несколько часов, а оставлять Колю голодным ему совершенно не улыбалось. Прихватив с собой термос, судки и шоколад с леденцами, Яков отправился в гримерку.Свекловолосый по имени Костя под руководством Маши уже завершил образ Тима, и теперь все трое любовались законченной работой. Яков поспешил опустить глаза, боясь, что их восторженный блеск при виде преображения Ники… Николеньки выдаст его с головой. Но от лишних глаз и ушей поспешил избавиться:—?Мария, Константин,?— мягко попросил он с нарочитой беспечностью. —?Можно вас попросить дать мне возможность переговорить с Николаем Васильевичем тет-а-тет?И Маша, и ее коллега оказались людьми понимающими: с легкостью кивнули и скрылись за дверью, прихватив телефоны с наушниками.Ники смотрел на то, как на раскладном табурете перед ним появляется сначала вышитая незабудками льняная салфетка, а затем?— пластиковый судок с приборами, и чувствовал, как все его существо охватывает щемящая нежность… нет, не нежность, что-то более глубокое и всеобъемлюще. Яков Петрович снова так трогательно о нем заботился, словно был родным. Нет! Ники оборвал свои думы, ведущие совершенно не туда, и завороженно смотрел, как Яков Петрович наливает себе кофе в маленькую кофейную чашку… и где он только такие находит.—?Кушайте, Ники. Нам предстоит длинный, тяжелый съемочный день.—?Но…—?Вы не завтракали, в отличии от меня, и не отпирайтесь,?— произнес Яков Петрович, и Ники понял, что из его рук примет и чашечку с ядом, только пусть он всегда так ему улыбается. —?Сделайте мне приятное. Ешьте пирожки, пока совсем не остыли.И Ники принялся за еду, которая действительно пахла умопомрачительно. Особенно кулебяки с рыбой, которые он любил больше всего на свете. Яков Петрович точно волшебник.Увидев шоколад и чупа-чупсы, Ники и вовсе уверился в даре предвидения Гуро. Как он умудрился разгадать его давнюю любовь к детскому лакомству на палочке, одному богу известно.Аккуратно перекусив, Ники поблагодарил. Он отлично видел немой вопрос в глазах Якова Петровича и решил ответить на него сам, не дожидаясь мягких и тактичных, но все же расспросов. Нужно было прямо сейчас сказать Гуро о том, что сегодня он ужинает с Фандориным, где и собирается расставить все точки над ?и?.?— И все же, что случилось утром, Коля? —?Яков спросил первым, и Ники был ему за это признателен.—?Не сошлись во мнениях относительно добрососедских отношений с приезжими из южных республик.Яков понимающе улыбнулся, вспоминая рассказ Коли о соседях таджиках и отлично зная отношение своего друга к подобным субъектам. Ревность опустила голову, отпуская до поры до времени.—?Боретесь за мир во всем мире?—?Нет, просто пытаюсь… и… Яков Петрович, я сегодня ужинаю с Фандориным,?— продолжил Ники и, увидев, как на лицо Гуро набегает тень, спешно добавил:?— Это не свидание, и больше не повторится.Ники предсказуемо порозовел, но глаза не опустил, позволяя себе тонуть в потемневших озерах напротив.Яков понял все в ту же минуту. В груди полыхнуло, но не болью. Скрутило счастливым восторгом. Выбрали его. Осознанно выбрали, чтобы сейчас честно и трогательно в этом признаться.—?Я буду очень этому рад,?— припечатал Яков и сбежал, оставив Ники в сладком замешательстве.*** Эраст бесцельно блуждал по коридорам студии, снова и снова прокручивая в голове события сегодняшнего утра, чтобы снова и снова убедиться в том, что был не прав. Поссорился с Ники из-за каких-то таджиков, а надо было всего лишь вовремя прикусить язык и предложить этому сердобольному помощь в более мягкой манере. Вот у Яши это всегда отлично получается. А у него получилось ужасно некрасиво. Они с Ники так и промолчали всю дорогу, чтобы у входа в павильон разойтись, как в море корабли. Теперь придется идти и извиняться, иначе долгожданный ужин превратиться не, как мечталось, в долгожданное свидание, а в пытку для них обоих.Эраст резко развернулся, чтобы направиться к гримеркам и успеть выцепить Ники перед началом съемок, чтобы тут же отступить назад, столкнувшись в полумраке с…—?Эраст Петрович?—?Простите…—?Что же вы такой… резкий.—?Я…Маша оглядела с головы до ног мужчину, что был очень похож и в тоже время разительно отличался от Гуро. Выглядел он… странно потерянным и несчастным.—?Не ваш день? —?без тени улыбки спросила она.—?Что… простите?—?Пойдемте в наше студийное кафе,?— проговорила Маша, которой внезапно стало жаль этого мужчину с грустными голубыми глазами. —?Вкусные пирожные всегда поднимают настроение.—?Вы и правда так считаете?—?Уверена в этом.Мимо пролетел сосредоточенный Яков, и Эрасту вдруг нестерпимо захотелось выпить кофе, и чем дальше от съемочной площадки, тем лучше.—?Тогда ведите.В кафе было немноголюдно, как-никак середина рабочего дня.Эраст, будучи джентльменом до мозга костей, усадил девушку за столик, принес себе арабику, а ей капучино и пару свежайших круассанов с заварным кремом, все его бывшие девушки обожали сладкое, хоть и редко в этом признавались.—?Вы не переживайте, Эраст Петрович… Просто иногда встаешь не с той ноги, или звезды выстраиваются не в той последовательности,?— улыбнулась Маша. —?В конце концов все наладится.Эраст вернул вежливую улыбку, наблюдая за тем, как девушка настойчиво придвигает к нему тарелку с выпечкой.—?Ешьте, сладкое улучшает настроение.—?Только чтобы сделать вам приятное,?— Эраст подхватил с тарелки крошечный круассан и запил жуткую сладость крепостью арабики.—?Хотела вас спросить, Эраст Петрович. Есть ли у вас в планах писать Всаднику продолжение? —?спросила Маша, отпивая ненавистный капучино мелкими глотками. Она любила крепкий эспрессо, но обижать этого галантного и такого печального мужчину отчего-то не хотелось. А ведь при первой встрече он ей откровенно не понравился, высокомерный и франтоватый, весь в восторге от собственной значимости; но сейчас ей хотелось отвлечь его от тяжких дум, что были прямо-таки написаны на его лице, и неважно, о чем или о ком были эти думы.Эраст посмотрел на девушку напротив другими глазами. А она красивая. Густые волосы падают крупными волнами, глаза умные, милая ямочка на щеке, да и ножки, что выглядывали из высоких мягких сапожек, были определенно хороши… И если бы не Ники, занимающий все его мысли… Ему сейчас даже не до Всадника.—?Есть парочка идей, но пока я еще в процессе их осмысления… все может быть,?— тем не менее ответил Эраст, поняв, что пауза неприлично затянулась.—?Поделитесь идеями? Если, конечно, это не секрет,?— улыбнулась Маша, кивая на второй круассан.Губы Фандорина растянулись в улыбке против собственной воли:?Ну, Лиса?—?А что бы вам, как читателю, хотелось увидеть во второй книге?Маша прикусила губу… Нет, она даже не думала флиртовать.?Просто он… милый. Этот Эраст Петрович. И глаза у него красивые и…грустные?.—?Я мало что в детективах понимаю. Пробовала когда-то сама писать… но все больше по юности. Девчачье,?— призналась она неожиданно для самой себя.Заинтересованный Эраст замер с чашкой в руке:?— Девчачье? Это как?—?Сказки для младшей сестренки,?— улыбнулась Маша. —?С прекрасными принцессами и принцами, спасающими их от огнедышащих драконов.—?О! Так это почти фэнтези. Мы все так или иначе начинали со сказок,?— поддержал ее Эраст, незаметно для себя приканчивая второй круассан и радуясь, что девушка не пытается с ним заигрывать, как каждая первая, и не вытаскивает информацию о личной жизни клещами, как каждая вторая.—?Маша, вот ты где, а я тебя везде ищу! —?прервал их почти дружескую беседу ворвавшийся в кафе Мишкин ассистент. —?Бегом на на площадку. Гуро надо грим подправить.Только простившись с девушкой, Фандорин с удивлением заметил, что проговорили они целый час, который пролетел для него как одно мгновение.***Маша, едва появившись на площадке, начала поправлять грим Якову Петровичу, который уже отыграл все свои сцены и, судя по довольной физиономии Брута, сделал это в своей привычной манере, а значит идеально, и не обратила внимания, как следом за ней на площадке незаметно появился сам автор.Фандорин же застыл в тени декораций, едва увидев появившегося с противоположной стороны Ники. Юноша был серьезен и сосредоточен, в глазах больше не было злости и вызова, а еще Ники был красив. Эраст впервые увидел это так явственно. И дело не в авантажном костюме Тима, хотя он очень хорош. Дело в том, как Ники держал себя. Он был бледен, тонок, аристократичен и совсем не походил на мальчишку-провинциала… В нем чувствовалась порода и какой-то надрыв. Эраст шагнул ближе, впитывая этот новый образ. Такой Ники мог стать его вдохновением… притягательный, хрупкий и в то же время с характером, он заводил не по-детски. Это был уже не Ники?— Тим. И Эраст понял: он своего героя словно для Ники писал. Мальчик стал еще желаннее, только вот у Фандорина уже не осталось былой уверенности в том, что он завоюет Ники легко и просто, лишь только пустив в ход свое природное очарование и галантность.Ники ?обживался? на площадке, чуть смущенно знакомясь с партнерами по съемкам, и Эраст, засмотревшись, не заметил, как к нему подкрался Мишка.—?Хорошо, что ты пришел,?— услышал Фандорин у самого уха. —?Сейчас посмотришь, как заискрит! Особенно, когда они совместную сцену будут играть. Твоя идея с бромансом очень меткой оказалась!Услышав эту неоднозначную тираду, Эраст замер, не смея дышать, чтобы не пропустить обещанное ?заискрит?.Мишка ушел на свой режиссерский трон, а Эраст наконец увидел Ники в образе Тима.Фандорину очень нравилась эта первая сцена, та, где Тим крутился в таверне, приглядываясь к постояльцам на предмет опустошения их кошельков. Ники же превзошел все его ожидания, потому что после того, как прозвучало ?Камера. Мотор?, он словно загорелся изнутри ярким светом шебутной безголовой юности. Движения, мимика, жесты… и бесстрашный оторва-сирота притянул к себе все взгляды…Будто не замечая камеры и толпы людей вокруг, Ники жил жизнью Тима в закопченной старой таверне. Дубль, еще дубль… Все они для Эраста слились в феерию, что творил этот мальчик, блистая шалой улыбкой. Эраст отвлекся лишь на мгновение, заметив, как встал со своего места и подошел к краю площадки Яков. И Тим-Ники тоже его увидел, развернулся и… теперь играл для него одного. Кровь вскипела в жилах, Эраст чуть не зарычал. Это его Тим! Его детище! И Ники тоже его, потому что это он открыл, привел и подарил его миру кино! Кино, но не Якову, с его жаждой обладания в глазах и взглядом… особым взглядом. В этот момент Эраст был готов его растерзать.Но мучения Эраста только начинались. Впереди его ждали совместные сцены Ники и Якова. А еще Мишка со своей творческой восторженностью и любовью к бромансам.***Яков волновался так, словно это он сам, а не Коля играл первые сцены в кино. За волнением даже поутихла досада на Эраста и неприятие неуклонно приближавшегося с каждым часом ужина на двоих.Видимо, заметив выражение его лица, к нему старались не приближаться, в то время как он был готов убить взглядом любого, кто посмел скептически смотреть на Колю. А сам смотрел только на него, обещая взглядом полную поддержку и одобрение. Появление Эраста стало для Якова неприятной неожиданностью, но как только началась съемка, все остальное, кроме Тима-Коли, перестало существовать.Коля блистал, выдал все, что они уже видели на пробах, и даже больше. Было видно, что он готовился, проживал, возможно, перечитывал роман. Якову очень хотелось подойти к нему и обнять, сказать, как гордится, как… восхищен, но говорить, увы, можно было только глазами. Гуро видел, что Коля напряжен и отрешен от всего вокруг. Живет съемкой, горит, чувствует сейчас только Тима. Не это ли признак истинного таланта.Когда Мишка подозвал их обоих уже для совместной сцены, Ники с трудом выпал из образа и, увидев рядом Якова, спросил одними губами:?Как??Гуро ответил легким касанием руки. Их кисти в перчатках соприкоснулись лишь на мгновение, и Колю отпустило. Он снова слышал и видел окружающий мир глазами Ники Гоголя.—?Сцену надо сразу снять. С первого дубля,?— начал вещать Мишка, подзывая пиротехников. —?Овес нынче дорог, потому взорвать можно только один раз. Если дубль не удастся, то придется взрыв потом просто подрисовывать на компе, а я этого терпеть не могу.Яков кивнул за них обоих, с опаской поглядывая на последние приготовления пиротехников.Ники же собирался с силами. И физическими, и эмоциональными. Его первая совместная сцена с Яковом Петровичем… Яшей. Это, наверное, как первое признание в любви.Уши снова загорелись, но Ники этого даже не заметил.Сегодня на площадке он совсем раскрепостился, его несло, накрывало эйфорией, словно девятым валом, и только теплый взгляд Якова как якорь удерживал в реальности, не давая окончательно провалиться в Тима…А еще Ники очень хотелось поскорее отыграть совместные сцены, поехать с Эрастом Петровичем в ресторан, сказать решительное ?нет? и перестать наконец чувствовать себя предателем.Тем временем Брут ускользнул за режиссерский пульт, пиротехники?— за декорации. Они остались на площадке одни под прицелом камер и десятков глаз. Ники вдруг охватила дрожь. Не вовремя вернулась пресловутая неуверенность, колени подкосились, и Ники уже мысленно был готов обозвать себя тряпкой, как вдруг у самого уха прозвучало:—?Завтра в восемь за нашим столиком в ?Амстердаме?.И дрожи как не бывало. Остались только абсолютная решимость и восторг понимания.—?Камера. Мотор.И вот уже Тим нахально блестел глазами, цепким взглядом прохиндея оглядывая ?благородного господина?, увидевшего, как он, замутив своей магией голову кабатчику, ловко срезал с его пояса увесистый кошель. Всем остальным своей магией молодой наглец глаза отвел, а с этим не получилось… И теперь ?добрый господин?, увешанный оружием, как наемный убийца, велел ему следовать за собой.Слегка озадаченный, Тим вышел из таверны и на прямой приказ вернуть кошель только ухмыльнулся, блестя озерными глазами:—?Не брал я никакого кошелька. Видеть ничего не видел, и шли бы вы своей дорогой, господин хороший, а то вон одежа на вас какая богатая…И тут его прижала к земле незнакомая сильная магия.Ники играл как никогда прежде. Его снова захватили эмоции Тима, он сопротивлялся смело и решительно. Когда партнер вскинул руку, Ники послушно упал на грязные мостки, почти обездвиженный. Но тут магия не смирившегося Тима вырвалась из-под контроля…Прогремел взрыв, и оглушенный Ники провалился в белое ничто.