Глава XIII (1/1)

Белая пелена сменилась серым туманом и до Ники донесся неприятный дробный звук. Так капала вода в глубоких пещерах с низкими сводами… За ним пришли запахи: гнилого сена и прокисшей еды. А после явился холод. Он окутал Ники с головы до пят, в одно мгновение просочился под кожу, вгрызаясь в плоть все глубже и глубже. Ники огляделся, обмирая от увиденного. Темница, каменный мешок с маленьким окошком, походящим на бойницу у самого потолка и с трудом пропускавшим тусклый дневной свет. И силуэт. Смутно знакомый силуэт выступил из дальнего угла. Горделивая осанка, перехваченная широким кушаком талия, тонкий профиль, подсвеченный то ли лучиной, то ли свечой, стоящей на грубо сколоченном столе…—?Что смотришь, ведьма?! —?голос… знакомый голос звенел яростью, рука нервно сжимала… плеть.То, что Ники по ошибке принял за грязную ветошь у противоположной стены, вдруг зашевелилось, и мгновение спустя послышался хрипящий старческий голос, от которого у и без того заледеневшего Ники зашлось сердце.—?Черный ты, Яков… Внутри тебя все черно,?— прозвучало чуть слышно, но отчетливо- презрительно.—?Это я и без тебя знаю,?— жестко припечатал тот, кого назвали Яковом. —?А еще знаю я, как заставить тебя, коли по доброй воле говорить не хочешь. Что скажешь, если велю я внучка твоего в каземат приволочь и сделать с ним все то же, что ты претерпела? Из-под ветоши показалась худая нога, больше похожая на обтянутую кожей кость с обожженной ступней, и у Ники крик застыл в горле…—?А для начала просто опричникам нашим его отдам. Они парни горячие, до юного тела охочие, а девки все по теремам сидят.—?Изверг ты, Яков, но Николеньку тронуть не посмеешь. Ты ж его не сильничал, хотя мог. Доверился он ласке твоей, а значит?— не окончательно пропащий ты человек…Дальше Ники ни смотреть, ни слышать не мог и был благодарен темноте, накрывшей сырой каземат. В груди пульсировала боль, а ноги словно к земле приросли, хотя сейчас больше всего на свете ему хотелось бежать… куда глаза глядят. Подальше от сырых холодных стен, от окровавленной замученной старухи, а самое главное?— от чудовища по имени Яков…Ники отлично все рассмотрел, а потому боле не сомневался. Он был уверен, что этот властный, уверенный в себе, бессердечный мужчина в кафтане опричника и его Яша?— одно и то же лицо. И все, что он видел, явь, не морок, не проделки воспаленного воображения, а значит, должно быть логичное объяснение тому, почему такую необъяснимую жестокость творит самый теплый и заботливый мужчина из всех, кого ему довелось встречать.На плечо легла тяжелая рука, с силой встряхнула, и Ники выпал обратно в реальность, чтобы тут же застыть под тяжелым черным взглядом.***Яков понял, что то, чего он так ждал и боялся, снова произошло, когда Коля замер с широко распахнутыми глазами, едва успев договорить реплику. Его мальчик снова провалился в непредсказуемое прошлое и что он там видит, ведомо одному только проведению. Понимая, что орать: ?Остановите съемку?, значит снова позорить Ники перед всей съемочной группой, Гуро искал другой путь. Он стал импровизировать так долго, как только было возможно, вывозя сцену на себе, а потом собственная рука помимо его воли легла на Колино плече и жестко встряхнула.Мальчик тут же пришел в себя, но смотрел странно, словно на незнакомца… Якова до самого нутра пробрало этим взглядом, нехорошее предчувствие закралось в душу… Но съемка все еще продолжалась, и Гуро, подавив в себе приступ глухой тревоги, бросил едкую реплику Конрада:—?Что, очухался, сучонок мелкий!И обмер, увидев реакцию.Тим-Ники шарахнулся прочь, едва не разбив реквизит за своей спиной…Ники старался дышать ровнее, чтобы подавить накрывающую его панику, но успокоиться не сумел даже тогда, когда прозвучало режиссерское: ?Стоп! Снято!? и сам Брут прорвался к ним на площадку.—?Ненавижу, когда импровизируют не по делу,?— заявил Мишка, пока Яков настороженно наблюдал, как Коля поднимается с мостков. —?Но у вас вышло просто гениально!Ники не слышал Брута, он пытался соотнести человека из кошмара с мужчиной, стоящим в двух шагах от него, и ужасался сходству. Отличался лишь взгляд. Тот, прожигающий черным льдом, не походил на этот, настоящий, теплый, снисходительно-вопросительный…Брут продолжал что-то говорить, тряс им руки, блестел глазами, но ни Яков, ни Ники на восторженные комплименты не реагировали. Им было отлично известно?— все это ?гениальное? вышло по абсолютной случайности.Первым заговорил Яков, чтобы прервать ?словесный понос? гениального режиссера.—?Не шуми, Миш. Я рад, что все получилось, но это лишь начало. —?Он покосился на Ники, который старательно отводил глаза и морщился, словно от головной боли. —?Продолжим?—?У тебя сейчас сцена на площади с массовкой, а Николай Васильевич на сегодня свободен,?— ответил Брут, уже спеша к следующей локации.Яков задержался, надеясь, что Ники шагнет к нему, чтобы ненадолго остаться рядом или просто проститься, но тот развернулся и как сомнамбула пошел прочь, игнорируя и встревоженный взгляд Якова, и прикипевший к ним обоим во время съемки взгляд Фандорина.Подавив в себе желание броситься следом, Гуро послушно проследовал за Мишкой, и, заметив, как вдоль стены в сторону гримерки неслышно скользит Эраст, заскрипел зубами от бессильной ярости.Сомнений не было: очередное видение снова отняло у него его Колю.***Добравшись до гримерки, Ники отказался от услуг костюмеров и начал бездумно стягивать с себя костюм. Человек в каземате говорил все те ужасные вещи именно тем самым голосом, которым Яков Петрович… Яша прошептал грубое, не прописанное в сценарии ?сучонок?, и смотрел… смотрел почти так же. Ники не хотелось верить в ?того? Якова, но и отмахнуться от увиденного тоже не получалось, ведь было еще знакомое имя Николенька и недвусмысленный намек несчастной старухи. Если он все правильно понял…Ники натянул худи и принялся завязывать шнурки кроссовок, чувствуя, что голова сейчас взорвется от вороха незаданных вопросов. Им с Яковом Петровичем просто необходимо поговорить. Серьезно, обстоятельно и без лишних ушей. Вот только был еще Эраст Петрович…В дверь деликатно постучали. Ники был практически уверен, что на пороге окажется именно он?— человек, разговор с которым назрел уже очень давно и должен был состоятся немедленно.Ники, устало улыбнувшись, попросил Эраста Петровича подождать в машине, а сам быстро смыл грим, пригладил слипшиеся от обилия лаков и муссов волосы, накинул куртку, прихватил рюкзак и, стараясь не задерживаться взглядом на разноцветных пустых судочках, вышел прочь. Он понимал, что поступает невежливо, не простившись с Яковом Петровичем и практически сбегая, но ни говорить с ним, ни видеть его Ники сейчас не мог физически. Слишком ярким и правдоподобным оказалось видение.***Эраст сидел в машине, раздумывая над тем, куда же все-таки отвезти Ники поужинать, но когда тот появился, уставший, словно надломленный, с потухшими глазами, Фандорин отказался от этой идеи. Он и так целый день чувствовал себя виноватым за одну только необдуманно брошенную фразу, а потому решил больше не мучить мальчика, а отвезти его домой, по пути прихватив для него какой-нибудь ужасно вредной еды на вынос.—?Домой? —?спросил Эраст как только Ники удобно устроился рядом и выдохнул, прикрывая глаза.—?Да, но мы же…—?Простите меня, Ники, но сегодня вам лучше просто отдохнуть, отоспаться,?— проговорил Эраст, мягко вливаясь в трафик. —?Я утром вел себя неподобающим образом, примите мои извинения.—?Принимаю,?— просто сказал Ники, и на губах Фандорина появилась улыбка, порожденная этой простотой и искренностью. Мальчик не набивал себе цену, не дул губы. Просто был собой и это… это отчего-то приводило в восторг, а еще заводило не по-детски.?— Я больше не заикнусь о переезде, Ники, только, пожалуйста, не злитесь больше и вы.—?Хорошо,?— кивнул Ники и тоже улыбнулся, решившись поддержать разговор. —?А вы за это расскажете мне о всех, по вашему мнению, сложных сценах Тима в сценарии.—?Идет,?— охотно откликнулся Эраст, регулируя комфортную температуру в салоне. —?Снимите куртку, ехать нам еще долго. И нет, мне не сложно, я никуда не спешу.Ники принял извинения и Фандорина отпустило. Они еще около получаса говорили о сценарии, Мишке, Тиме?— до того самого момента, как Эраста дернуло спросить об отыгранной сегодня сцене.—?Вы словно были не с нами. Такое очень сложно сыграть, но у вас получилось прекрасно.После этой безобидной фразы Ники снова закрылся, отвернулся к окну и не ответил, даже когда Фандорин, притормозив у ?Макдоналдса?, спросил, что ему взять на ужин. Эраст мысленно побился головой о стену, но давить не стал, купил на свой выбор.Вернувшись с фирменными кульками в руках и сгрузив все это фастфудное великолепие на заднее сидение мерседеса, Эраст снова попытал счастья:—?Я тут подумал, Ники, а познакомьте меня со своими соседями?—?Вы… Эраст Петрович? —?Неподдельное удивление на лице мальчика сменило отстраненную холодность, и Эраст почувствовал, что он на правильном пути.—?А что такого? Я же должен убедиться, что после тяжелого съемочного дня вы поели, с вами все в порядке и ваши соседи вас не беспокоят.Это прозвучало так легко и бесхитростно, что Ники кивнул.—?Я не против. Только у нас все просто и без… особых изысков.—?Это ничего,?— отозвался Фандорин с улыбкой. —?Я тоже не всегда жил в ?Алых парусах?.Эраст, подъезжая к временному пристанищу Ники, уже предвкушал теплый вечер наедине с ним, пусть даже в убитой временем коммуналке, когда мальчик встревоженно напрягся.—?Там дым… пожар, наверное…—?Это же…—?Это мой дом!Фандорин вдавил педаль, и скоро они уже въезжали в запруженный спецмашинами двор. Едва дождавшись остановки автомобиля, Ники выскочил из машины и помчался к стоящим поодаль жильцам, чуть в стороне от которых двумя памятниками скорби понуро застыли его знакомые таджики. Было видно, что люди выбегали из дома в спешке, едва успев захватить документы. Некоторые были в тапочках на босу ногу, халатах и пижамах.—?Что случилось? —?спросил Ники, приметив Нину Сергеевну, утомленную женщину средних лет, живущую через пару комнат от него и с переменным успехом воюющую с курильщиками на общей кухне.—?А что сказать-то, и так все ясно! На кухне пожар начался, когда эти,?— ткнула она пальцем в несчастных таджиков,?— что-то там жарили…?— Хорошо, что газ не рванул,?— добавил кто-то у Ники за спиной, но он уже не слушал. Его комната, судя по обуглившейся раме окна, выгорела полностью и найти там хоть что-то уцелевшее было нереально. Хорошо, что паспорт и кредитка у него с собой, а документы на квартиру в Белгороде хранятся у нотариуса.Вокруг бегали и суетились пожарные, полицейские, работники газовой службы, а Ники думал о том, как же ему теперь быть. Он остался на улице в самом прямом смысле этого слова.Фандорин вышел из машины следом за Ники и, проследив взглядом передвижения темноволосой макушки, отправился сразу к оперативно развернутому прямо во дворе штабу. Хорошо одетому, интеллигентному мужчине, задающему грамотные вопросы, капитан МЧС кратко изложил суть: полностью выгорела половина второго этажа здания, восстановлению подлежит, но пока всех жильцов разместят в общежитии на другом конце Москвы. Судя по опросу жильцов, виновники вон те двое. Скользнув взглядом по стоящим поодаль таджикам, Эраст с трудом подавил злорадное ?Ну я же говорил!? и поблагодарил за информацию.Увидев, как растерянный Ники отделился от группы мерзнущих на ноябрьском ветру погорельцев, Эраст поспешил к нему, прихватив из машины забытую мальчиком куртку.—?Ники, с вами все хорошо? —?просил участливо, набрасывая ее Ники на плечи.Тот обернулся, шагнул ближе, и Эрасту нестерпимо захотелось его обнять.—?Как же так… —?произнес Ники, оглядываясь на зияющие черными провалами окна второго этажа.—?Там осталось что-то ценное?—?Нет… только… Нет, паспорт и бумажник у меня с собой,?— ответил Ники, понимая, что и правда ничего особо важного и ценного у него с этой комнатой не было связано, в ней кроме него и не бывал никто.Эраст видел, как Ники мелко дрожал, пряча тонкие ладони без перчаток в рукава куртки,?— больше от нервного потрясения, чем от холода. Воспользовавшись промозглой, почти зимней темнотой?— мутный рассеянный свет фонарей был практически бесполезен,?— Эраст мягко обнял его за плечи, делясь своим теплом.—?Я сожалею, Ники.Но мальчик словно его не слышал, думая о чем-то своем. Прижался лишь на мгновение, быстро отстранился и решительно направился к тем самым виновникам пожара. Эраст отпустил его от себя с сожалением, но продолжил внимательно следить за его передвижениями.Как только таджики увидели подходящего Ники, тут же заговорили одновременно. Судя по тону и отдельным словам, что долетали до чутких ушей Эраста, просили прощения, но Ники быстро оборвал эти запоздалые извинения и достал из внутреннего кармана куртки бумажник.Спустя пару минут пораженный Эраст наблюдал, как удивительный мальчик Ники, оставшийся без крыши над головой, выгребает из кошелька всю наличность, чтобы отдать малознакомым таджикам. Эраст не представлял, что именно сказал им Ники, но те вдруг резко перестали мотать лохматыми головами и отпихивать деньги.Ники очень хотел отблагодарить ребят, которые не раз помогали ему в трудную минуту. Он отлично понимал, в какой тяжелой ситуации они оказались, как понимал и то, что сейчас видит их в последний раз, и на этом их жизненные пути навсегда расходятся.?— Возьмите, вам пригодится, пока не найдете новую комнату,?— проговорил он четко и решительно, протягивая купюры. —?Со мной все будет в порядке. Скоро увидите меня на больших экранах.От такого заявления собеседники Ники так растерялись, что дали беспрепятственно засунуть в карманы своих курток всю имеющуюся у него наличность.—?Значит, про главную роль ты не шутил? Поздравляем,?— заулыбались было два друга, но тут же поникли, увидев спешащего к ним полицейского дознавателя.Ники только кивнул и, пожав им руки, попрощался.—?Спасибо, Ники,?— сказали ему вслед два голоса, с ощутимым южным акцентом, но очень искренне. Ники еще раз оглянулся на дом и пошел в сторону машины, где его терпеливо ждали и волновались. Это чужое волнение согревало.—?Поехали, Ники. Здесь больше делать нечего,?— проговорил Эраст, распахивая перед ним дверь автомобиля. —?Я узнал, что жильцов не впустят раньше утра, а в вашей комнате вряд ли что-то уцелело, она была очень близко от эпицентра пожара. Хозяевам сообщат.—?Да, конечно,?— Ники послушно забрался в теплый салон и прикрыл глаза, мысли путались, хотелось завернуться в теплый плед и проспать сутки напролет.Эраст сел за руль. Его нечаянная радость оттого, как все удачно получилось с ненавистной коммуналкой, померкла на фоне болезненной бледности несчастного усталого мальчишки. Но теперь у него появился новый шанс, нужно только правильно им воспользоваться. Отогреть и обласкать Ники так, чтобы он и думать забыл о Якове, со всей его химией и внезапной симпатией к живому и настоящему мальчишке, а не к холодному, давно почившему?— из далекого прошлого.В машине они молчали, и Эраст, считая это добрым знаком, не нарушал благословенную тишину, пока мальчик уже практически на въезде на территорию жилого комплекса вдруг не спросил:—?Мы ведь едем к вам, Эраст Петрович?—?Да, Ники. Но я не настаиваю. Если хотите, я могу отвезти вас в гостиницу, но думаю, что после случившегося вам сегодня лучше не быть одному.—?Да, вы наверное правы,?— ответил Ники, раздумывая над тем, как ему быть.Не ресторан, а что-то еще более неловкое… квартира, в которой?— Ники почти уверен,?— этой ночью они будут только вдвоем с Эрастом Петровичем.Ники ухватил за хвост давно бьющую в виски мысль, которая только сейчас четко оформилась:?Позвонить Яше…?Да! Позвонить нужно обязательно, но позже, как только он останется один.Они въехали на подземную парковку. Эраст Петрович виртуозно припарковался, одновременно пытаясь ответить на звонок и сквозь зубы обругать полуночников, звонящих так некстати…Слушая недовольное шипение Фандорина, Ники похолодел. Он вспомнил. Зарядка его самсунга осталась в сгоревшей комнате. У Эраста Петровича айфон. Зарядка не подойдет. А заряд в телефоне Ники был на последнем издыхании уже при выезде со студии. Хватит ли на последний звонок? Ники дрожащими руками достал телефон и с ужасом понял?— не хватит.Черный экран и ни малейшего шанса дозвониться до того, кого оставил, даже не попрощавшись.