Часть третья. Штандартенфюрер фон Гауф. Глава I (1/1)

Франция, Нормандия, пригород Руана, март 1944 годаЛиза проснулась оттого, что наглый солнечный луч, пробившись сквозь неплотно задернутые шторы, заплясал по ее нежной щеке, а после запутался в белокурых прядях, призывая подняться с кровати. Впереди ее ждал очередной рабочий день.Сладко потянувшись и откинув одеяло, Лиза соскользнула с высокой кровати. Накинув поверх тонкой ночнушки игривый пеньюар с прелестной вышивкой гладью по полочкам и втиснув узкие голые ступни в мягкие тапочки на низком каблучке, она начала заправлять кровать, мурлыкая сонным голосом:—?Le ciel bleu sur nous peut s’effrondrerEt la terre peut bien s’écroulerPeu m’importe si tu m’aimesJe me fous du monde entier…*Пройдя на кухню и раздвинув белоснежные кухонные занавесочки, она умылась прохладной водой из медного умывальника, промокнула лицо мягким полотенцем и, включив керосинку, начала разогревать на ней щипцы для накручивания кудрей. Удовлетворенно улыбнувшись зеркалу, продемонстрировавшему ей красоту упругих светлых локонов, по последней моде приподнятых на макушке, Лиза уселась за стол. Дожидаясь, пока на керосинке вскипит вода, она достала из исполинского дубового буфета пачку какао, сливочное масло и хлеб. Завтрак не для всех в оккупированном Руане. Да и маленькая, но уютная квартирка в две комнаты была гордостью двадцатисемилетней начальницы счетного отдела военного завода.Покончив с завтраком, Лиза вернулась в спальню, где, скинув халатик и ночнушку, стала медленно облачаться. Тонкое дорогое белье?— бюстгальтер и короткие панталончики, не идущее ни в какое сравнение с жуткими парусиновыми панталонами и хлопковыми лифчиками большинства женщин оккупированной Франции,?— приятно облепило стройную фигуру с высокой грудью и крутыми бедрами. За ним последовал пояс с подвязками и тайный шелковистый восторг любой женщины от пятнадцати до пятидесяти?— фильдекосовые чулки.Продолжая мурлыкать себе под нос, Лиза облачилась в комбинацию, креповое черное платье в белый горох с тонким пояском. Завершили образ милой мадемуазель, лояльной Рейху, теплое суконное пальто приятного дымчатого цвета, белая беретка, озорно натянутая на один глаз, и кожаные лаковые туфельки. Пара капель драгоценных духов обязательны. Еще раз оглядев себя в напольном зеркале, Лиза осталась довольна и, подхватив сумочку-ридикюль, выскользнула из квартиры.Хорошо, что ее сейчас не видит матушка, она осталась бы недовольна. Ведь Анастасия Сергеевна Данишевская, бывшая балерина Мариинского театра, бежавшая с грудной дочерью от революции 1917 года, покинувшая в бурлящем новой жизнью и кровью Петрограде мужа хирурга и старшего сына Алешу, всегда мечтала о том, чтобы ее дочь танцевала на сцене Гранд опера. Но получилось иначе. Семья так и не воссоединилась. Отец поддержал Советы, которые щедро платили за лояльность, давая деньги на его исследования. Позже профессор Данишевский даже получил сталинскую премию за исследования в области оперативного вмешательства при болезнях пищеварительного тракта…В то время как отец с сыном жили на полном государственном обеспечение, мать с дочерью голодали в эмиграции и если бы их не поддерживал Союз эмигрантов, то умерли бы от голода.Отрекшись от отца, которого никогда не видела, Лиза, а на французский манер Луиза ДанМарт в этом году был особенно теплым, солнце ласковым, а птичьи трели мелодичными. Прислушиваясь к ним, Лиза уверенно шагала через железнодорожные пути, мимо товарных вагонов, заводских корпусов, от налетов авиации замаскированных под жилые дома.Едва войдя во двор главного здания, где и располагался счетный отдел, Лиза замедлила шаг, увидев своего любовника Йозефа Генриха фон Гауфа. Все же ей несказанно повезло, что такой мужчина, как этот, обратил на нее внимание. Лиза не считала себя дурнушкой, отнюдь, но за внимание полковника СС, штандартенфюрера и начальника охраны завода, который был здесь первым человеком, ей пришлось побороться. Слишком многие девушки добивались чести попасть в его постель, а значит?— в уютную квартирку в жилом доме для офицеров, к улучшенному пайку, лучшей косметике и милым дорогим презентам в виде красивого белья. Офицеры Вермахта любили баловать своих любовниц.Офицерская форма Йозефу шла несказанно, даже лучше чем ей фильдекосовые чулки. Темный графит формы оттенял смуглую кожу, безупречный воротничок рубашки крепко обнимал чисто выбритую шею, фуражка покрывала аккуратно уложенные волосы, открывая седоватые виски. Его поджарую, стройную, но сильную и гибкую фигуру не мог спрятать полностью даже объемный двубортный кожаный плащ, застегнутый на все пуговицы. Весь Йозеф, начиная от высокой кокарды фуражки и заканчивая блестящими на солнце носками начищенных сапог, изучал жесткую властность, идеальный порядок и опасное спокойствие. В проницательные холодные глаза штандартенфюрера, цвета крепкого кофе, отваживались смотреть очень немногие. За ним и сейчас следовала неизменная охрана из трех автоматчиков. Лиза без колебаний двинулась прямо к нему. Охрана, узнав французскую любовницу начальства, на смазливое личико и отличную фигурку которой заглядывались все офицеры, понятливо отступила на пару шагов.Лиза подошла ближе, мягко погладила по руке, всем своим существом показывая, что соскучилась.—?Яша,?— проговорила Лиза почти шепотом. —?Почему ты вчера не пришел ко мне ночевать? Я тебя ждала…—?Занят был, Лиза,?— ответил ей Яков, морщась от навязчивого аромата ее сладких духов.—?У меня послание от тетушки для тебя,?— продолжила шептать Лиза, не переставая улыбаться.—?И что пишет тетя? —?поинтересовался Яков, наконец посмотрев ей в глаза.—?Что похороны запланированы на шестое июня,?— ответила Лиза без тени скорби на лице. Губы ее изгибались в улыбке, но глаза были абсолютно серьезны.—?Ты уверена, что высадка начнется шестого июня? —?спросил Яков.—?Абсолютно.В этот момент советский разведчик Яков Петрович Гурьев довольно усмехнулся и легко пожал тонкие пальчики своей связной-любовницы, затянутой в тонкую кожу перчатки ладонью.Лиза просияла. Она определенно поцелована удачей. Иначе как объяснить, что ее мечта наконец легально попасть в Советы понемногу начала воплощаться в жизнь. Все же не зря она вступила в Сопротивление и обучилась навыкам связной-шифровальщицы у лучших специалистов, когда под прикрытием оформления наследства почившей матушки имела возможность не единожды выезжать из Руана в Париж.Главным было сейчас не упустить свой счастливый билет в виде брака с видным советским разведчиком, а значит?— безбедную жизнь в Советах, которые рано или поздно войну выиграют. И тогда прощай застарелая Европа, погрязшая в многолетнем экономическом кризисе.О своем будущем муже Лиза знала не много. Ну и что, что не молод? Красивый, утонченный, образованный, знающий несколько европейских языков, ставленник Берии, Яков с 1937 года жил и работал в Германии под именем Иозефа Генриха фон Гауфа, ограбленного в Шанхае немецкого аристократа, который, вернувшись на родину, пожелал стать полезным Рейху и теперь строил успешную карьеру в VI отделе РСХА.Его незаурядный интеллект, эрудиция, рабочее владение тремя языками?— английским, французским и японским позволили Якову-Йозофу занять рядом с руководителем политической разведки Германии место неофициального советника. Позже, после оккупации Франции, Яков был отправлен контролировать работу крупного военного завода, производящего боеприпасы, отвечая перед СС за все, что происходило на его территории.На противоположном конце двора показался Август Гофман, штурмбанфюрер, заместитель Якова и крыса, приставленная шпионить за всеми вокруг, со своей неизменной гаденькой улыбкой и кожаной папкой под мышкой, и Яков поспешил завершить разговор.—?Значит, здесь союзники будут через неделю. Максимум?— через две,?— проговорил он. —?И выходит, что к тринадцатому июня Сопротивление должно быть готово не дать отступающим немцам взорвать завод…—?Сопротивление будет готово,?— твердо заверила Лиза. —?Полковник** обещал.Яков кивнул. Он знал, что под его крылом и его усилиями на заводе работали бойцы французского Сопротивления, которым он собственноручно подписывал пропуска на выход в город и организовывал все так, чтобы никто из немцев ни о чем не догадывался.—?Ты идешь, Йозеф? —?нарочито громко спросила Лиза, давая понять, что разговор окончен.—?Нет,?— так же громко ответил Яков. —?Жду новый материал.А потом прошептал так, чтобы услышала только Лиза:—?Наших, советских, опять на завод отправляют. Скоро грузовик придет… Говорят, что дети совсем. Мальчишки и девчонки, которых на работы в Германию угнали.Август подошел совсем близко, и Лиза отстранилась от Якова, беззаботно улыбаясь:—?Жду тебя к ужину, Йозеф!