Глава X (1/1)

Оксана стояла у зеркала и придирчиво себя рассматривала, но не находила ни малейшего изъяна. Она была как всегда безупречна. Только одного-единственного, для которого ей хотелось быть самой очаровательной, сегодня рядом с ней нет.—?А старые тетушкины платья нам очень даже пригодились,?— проговорила Оксана, аккуратно поправляя поясок. —?Кто бы мог подумать, что такая красота выйдет из старого муслина!—?Да, барышня, а уж как вам идет этот синий,?— восхищенно закатила глаза Татьяна.—?Да не синий, Тань, а нежно-незабудковый.—?Это уж как вы скажете, барышня, по мне так самый что ни на есть синий.—?Слушай меня,?— фыркнула Оксана и снова погрустнела.—?А волосы немножко приспустим, да?—?Ага, а вот ленту тут лучше ту, насыщенно синюю.—?Какая же вы, барышня, красавица. За вами вон сколько кавалеров ухаживают, а вы все об Александре Христофоровиче вздыхаете.Оксана недоверчиво глянула на горничную.—?Что, правда так заметно?—?А то как же, я же вас знаю. И письма вон ждете. Все у тетушки выспрашиваете, не было ли вестей из столицы.Оксана опустила голову, не сказав ни слова.—?А вас такой мужчина важный посещает! —?продолжила Татьяна с придыханием.—?Это кто же?—?Как кто? Князь Гуревич, конечно. За которого тетушка вам пойти советует. Давеча вон даже бонбоньерку с шоколадом французским прислал.Оксана хмыкнула и головой покачала.—?Не права я, что ли? —?удивилась Татьяна. —?Мужчина он достойный, зрелый, состояние у него, говорят, завидное… И каждый день почитай в гости захаживает.—?Да не ко мне он ходит, дурында.—?Дак к кому же, ежели не к вам?Оксана больше не слушала болтовню горничной. Уже несколько месяцев она откровенно тосковала по своему капитану-сосульке и даже пару раз порывалась все бросить и отправиться обратно в столицу, если бы не дядюшкины тревожные письма, в которых он заклинал их с Колей оставаться в первопрестольной, потому как слухи о скорой войне с Францией уже даже не слухи, и столица может оказаться под ударом, потому как ожидают, что Наполеон к ней передовые свои силы направит. Не сказать чтобы эти письма Оксану успокаивали. Любимый капитан был военным, смелым и отчаянным, насколько она успела понять, а значит?— отправится на войну. У него рука… которая еще не до конца восстановилась, а он даже к дядюшке за мазями лечебными так ни разу и не зашел… Оскорбился, значит. Ну и пусть. Она вот о нем совсем даже не думает. Вот ни капельки.—?К кому как не к вам, барышня,?— услышала наконец Татьяну Оксана. —?Сидит, почитай, до вечера позднего.—?К Коле он ходит,?— пояснила девушка недалекой наперснице. —?Сдружились они. Скучно им обоим в Москве. Князь со дня на день ждет вызова в столицу, но сам не едет. Очень ему Москва по душе пришлась.—?Это вы зря так думаете. Больно Яков Петрович с Николаем Васильевичем разные, чтобы дружбу водить,?— продолжила сомневаться Татьяна.—?Нам с тобою не положено в мужских отношениях разбираться. Яков Петрович скоро в армию направится, вот и отдыхает по своему желанию, пока возможно.—?Так ведь середина марта, барышня, самая распутица, как же он в столицу-то вернется?—?Вернется. Как подсохнут дороги, так останемся мы без его приятного общества,?— пояснила Оксана, о своем размышляя.Татьяна опустилась на колени и помогала барышне надеть туфельки, а Оксана вновь помрачнела. Если война случится… то свидятся ли они еще с полковником? Вон Коля к нему тоже привязался и по всему видно, что скучать будет. А Яков Петрович… Тот смотрел на Колю так, что если бы ее брат был девицей, то Оксана бы подумала, что именно ему он хочет предложение сделать. Очень бы ей хотелось чтобы так на нее смотрел ее Саша.***Яков ласкал взглядом трогательный мальчишеский затылок, прикрытый темными прядками. Они стояли совсем рядом, Яков?— за правым Колиным плечом в полушаге, в освещенном неверным мартовским солнцем саду, и дышали прозрачным воздухом подступающей весны.Яков был как никогда благодушен и одухотворен. Последние недели он виделся с Колей практически каждый день. И от светлой застенчивой улыбки мальчика, его заинтересованного умного взгляда бежали все призраки, что ранее беспокоили Якова. На душе воцарилось спокойствие и умиротворенность. Компания Коли и его ближнего круга не раздражала, как это бывало с Яковом в петербургских гостиных. Даже в старой тетушке Аполлинарии Генриховне Яков нашел приятную собеседницу. Единственное, что раздражало и временами выводило Якова из себя, так это необходимость ?играть жениха?. Но и тут ему несказанно повезло. Оксана Васильевна оказалась барышней неглупой и отлично поняла, к кому именно Яков ходит с визитами, потому особого внимания к своей персоне не требовала, иногда специально оставляя их с Колей наедине. Яков был уверен, что Оксана не догадывается о природе его истинных чувств, а потому позволял себе и долгие взгляды, и милые подарки, которыми сестра щедро делилась с братом.Яков чувствовал, что нашел здесь, в Москве, нечто очень для себя важное. И того, кого впервые не хотелось покидать, по крайней мере до того времени, пока не убедиться во взаимности своих чувств. Поэтому Яков, состоявший в постоянной переписке с Багратионом, отговаривался от немедленного возвращения в столицу всеми возможными способами. От болезни несуществующей дальней родственницы, до вновь беспокоящей раны. Не мог же он написать о нежной дружбе с юношей из хорошей семьи с надеждой на нечто много большее.А Коля совсем оттаял. С восторгом встречал милые презенты в виде новых модных книг, с нетерпением ожидал визитов, ездил с Яковом кататься с полного согласия милейшей тетушки, которая была только рада подобной дружбе двух мужчин.Колю разрывали неведомые ранее приятные чувства. Стоять рядом уже не с полковником и князем Гуревичем, а с Яковом Петровичем было безумно приятно. С ним в полутемном саду было тепло и безопасно. Яков Петрович трогательно проявлял заботу, вел себя с ним так благородно и обходительно, что иногда Коля чувствовал себя хрустальным и испытывал неловкость. И от этой самой неловкости становился неуклюж, косноязычен, а иногда излишне молчалив. Но князь не разу не упрекнул, не посмеялся. А смотрел так… что Колю то бросало в дрожь, то щеки пылали так, что впору вызывать доктора. А тут еще и тетушка со своим:?Каждому юноше, мой дорогой, нужен наставник. Он и в преферанс играть научит, и к актеркам сведет…?Именно эту пошлую фразу произнесла Коле на ухо милейшая тетушка, пока Оксаны не было поблизости. И ему вдруг подумалось, что актерки Якову Петровичу, как и ему самому, вовсе не интересны. Им вообще был мало кто интересен, кроме друг друга.А после того, как Оксана однажды вечером подробно и доверительно поведала ему о подвигах князя на поле Аустерлица, Коля проникся к Якову Петровичу еще большим уважением, отчасти потому, что тот перед ним никогда не пытался хвалиться, хотя его смелость, самоотверженность в бою были чистой правдой, а не пустым бахвальством.Коля всем своим существом чувствовал теплый ласкающий взгляд и, чтобы не молчать в смущении, заговорил о том, что сейчас волновало всех. О возможной войне.—?Вы тоже считаете, что война неизбежна, Яков Петрович? —?спросил он, все так же не поворачивая головы.—?Не хочу вас пугать, Николай, но об этом говорит очень и очень многое. Бонапарту я бы доверять не стал…—?Дядюшка… господин Бомгарт тоже так считает, а потому просит нас с сестрой в Петербург не торопиться.Яков кивнул, соглашаясь. За последнее время он понял, что не только в России чувствует себя как дома, но и Москву полюбил всей душой, словно давно и хорошо знакомую малую родину. Конечно, с тех пор, как он жил здесь несколько веков назад, воды утекло немало и первопрестольная изменилась, но даже такая другая, обновленная нравилась ему не меньше. Как нравился и этот озябший на порывистом ветру мальчишка с покрасневшим носом. Очень нравился.Руки Якова сами потянулись, чтобы обнять, согреть мальчишку, но пришлось их одернуть. Чертовы условности! Яков снял с себя теплый плащ и накинул Коле на плечи. Тот сначала вздрогнул от неожиданности, а потом, благодарно улыбнувшись, укутался в плотную шерсть и, кажется, сразу забыл о всех своих страхах. И посмотрел, так посмотрел своими нереальными глазами в глаза Якова, что…—?Господа, Аполлинария Генриховна зовет вас к столу. Гости уж собрались. Только вас ожидают.Старая приживалка тетушки нарушила волшебное единение между ними, появившись неожиданно из-за густых кустов сирени.—?Конечно. Пойдемте, Николай Васильевич. Нехорошо заставлять гостей ждать.Коля кивнул, не успев спрятать разочарование в потускневших глазах.***Гостей было совсем немного. Человек десять. Все самые близкие друзья Аполлинарии Генриховны с собственными взрослыми детьми, внуками и внучками.—?Дорогие мои, несмотря на то, что на дворе у нас пост и о войне не говорит только ленивый, я предлагаю вам насладиться этим тихим вечером, не думая о плохом.Милейшую хозяйку все поддержали, отдавая должное отличной сливовой наливке по собственному рецепту хозяйки и прекрасной закуске в виде хрустящих огурчиков, сахарной капустки, моченых яблок и горячих голубцов с разными начинками из овощей да каш. За простой и сытной трапезой гости разговорились, и Яков с удивлением почувствовал, как уютно ему среди этих доброжелательных, бесхитростных людей, перед которыми не приходилось чиниться и играть отведенную роль, и можно было просто расслабиться в непритязательной атмосфере. Тем более что рядом сидел драгоценный желанный мальчик, который очень старался делать вид, что не смотрит только на него весь вечер, но удавалось ему это из рук вон плохо. Даже на самые невинные вопросы Якова Коля заметно расцветал румянцем. Яков же успевал оказывать знаки внимания всем дамам и господам за столом, но при этом не выпускал мальчишку из поля зрения.После обильной трапезы слуги внесли кофе, выпечку и десерты, и Аполлинария Генриховна, по обыкновению как институтка похлопав в ладошки, поспешила предложить невиннейшее развлечение.—?Господа, я понимаю, что на дворе давно уж не святки, но душа требует чего-то приятного и увлекательного. Нашим юношам и барышням в эту пору даже танцы недоступны, потому предлагаю погадать… хотя бы вот… на кофейной гуще. Матушка моя, вы знаете, была большая любительница этого дела.Аполлинария Генриховна повелела прислуге накинуть кружева на иконы, ?дабы не осквернять, и принести побольше свечей.Дамы, конечно, проявили заинтересованность, а мужчины благосклонно закивали, и вот уже таинственно опустилась над столом тишина, затрепетали свечи. Гости заметно оживились, кто предвкушающе, кто скептически заулыбались. Аполлинария Генриховна первой потянулась за чашкой Якова, лукаво блестя глазами.—?Вы позволите, князь?—?Всенепременно, дорогая Аполлинария Генриховна.Яков был склонен позволить милейшей старушке все что угодно, пока она поощряла их с Колей ?дружеские встречи?.?— Дайте-ка рассмотрю повнимательнее,?— протянула бойкая тетушка, обрадованная тем, что правильным чтением знаков может свести такую прелестную пару: ненаглядную красавицу Оксану и блестящего князя.Но то, что увидела Аполлинария Генриховна, ей совсем не по нраву пришлось. Да так, что она даже в лице изменилась, беспомощно оглянувшись на Якова.—?Нехорошее что-то… Словно пламени языки и крест… —? расстроилась впечатлительная старушка, и Яков поспешил ее успокоить, хоть сердце и пропустило удар.—?Ну что же вы расстроились, любезная Аполлинария Генриховна? —?поцеловал морщинистую ладошку Яков. —?Это же так просто объясняется. Я же вроде уже рассказывал, что аккурат два дня тому назад церковь сгорела?— та, что рядом с домом, где я комнаты снимаю, находится. Вспомнили? Мне тогда пришлось весь день у вас провести, потому что дома было невозможно из-за запаха гари находиться…—?Да… конечно же… Вечно я по пустякам беспокоюсь. Такова уж моя натура.Тетушка повеселела. Гости расслабились. И только Коля благодарно кивнул Якову, давая понять, что признателен за эту невинную ложь, что успокоила мнительную старушку.—?А ты, душа моя, свой кофий выпила? —?обратилась последняя к Оксане, оставив князя в задумчивости, и снова улыбаясь.—?Да, тетушка.—?Ну-ка, ну-ка! —?начала свои изыскания, заглядывая в чашку, Аполлинария Генриховна. —?Интересно. Вижу словно голову лошади… вон и грива развивается…—?Это что же означать может? —?спросила встревоженно Оксана, у которой все мысли были уже о долгой дороге в столицу.—?А то и значит, милая,?— проговорила тетушка, серьезно на Якова поглядывая. —?Замуж за военного пойдешь. То верный знак. Годами проверенный. Попомни мое слово.У Оксаны от сердца отлегло. Был у нее на примете не самый последний военный. А самое главное?— любимый сильно…—?Коленька, а ты, друг мой любезный…Яков увидел, как старается подальше отставить свою чашку юноша, и решил прийти к нему на помощь, тем более что имелась у него просьба к любезной хозяйке вечера. Хоть и было все уж дано им спланировано, оставалась самая малость: получить благословение и одобрение милейшей и ничего не видящей дальше собственного носа тетушки.—?Аполлинария Генриховна, простите, что перебиваю, но очень хотел вас просить. Отпустите со мною сегодня в театр Николая Васильевича. Знаю, что он увлечен пьесами… Представление начнется через час, но если…?— Конечно, ваше сиятельство! —?обрадовалась тетушка. —?Вам, мужчинам, не то что нам, девицам. Ваша воля гулять… Коленька, что же ты застыл, собирайся скорее!Коля, изумленный таким неожиданным приглашением, был обескуражен и польщен. По спине побежали странные мурашки, как в детстве, в предвкушении праздника и подарков под елкой.Коля простился с гостями, кивнул нарочито серьезной Оксане, которой Яков, исполняя предписанную роль потенциального жениха, галантно поцеловал руку, и поспешил за своим ?наставником?, даже не попытавшимся скрыть довольную улыбку.