Глава VIII (1/1)

Проснулся Коля от настойчивого монотонного стука и, скинув дремоту, светло улыбнулся. Его новый приятель прилетел и будил стуком своего маленького клюва по оконной раме. Коля откинул одеяло и осторожно подкрался к окну. Так и есть. Маленький коричневый нахаленок-воробей заметил человека, но не испугался и улетать не торопился. Весь месяц, что они жили с Оксаной в Москве в уютном двухэтажном домике на Варварке, этот наглый пернатый прилетал по утрам и будил его таким своеобразным образом, выпрашивая угощение. Хлебные крошки для него у Коли не переводились.Коля удивлял сам себя. Раньше он не замечал за собой особой любви к птицам, да и к животным вообще, а сейчас они его умиляли, за ними хотелось присматривать, наблюдать, заботиться. Приоткрыв окошко, Коля протянул попрошайке смастеренную коробочку-кормушку, щедро усыпанную хлебными крошками и каким-то зернами, предложенными тетушкиной кухаркой.Стоять голыми ступнями на холодном полу было неуютно, поэтому, проследив за тем, как новый друг принялся за еду, Коля прикрыл окно и поспешил одеться. Без оставленного в Петербурге Якима этот процесс сначала затягивался, но затем Коля приноровился и больше не испытывал неловкости, особенно после того случая, когда оказавшаяся такой же милейшей, как и ее кузен, Аполлинария Генриховна Бомгарт донесла до него мысль, что на его фигуре отлично смотрятся как мягкие домашние, так и изысканные выходные сюртуки и рубашки.В Москве Коле очень понравилось. И дело было не в перемене мест, о которой всю дорогу щебетала Оксана. Просто заснеженная первопрестольная с ее златоглавыми церквушками, колокольным звоном, духом свежайших пирогов с вкуснейшими начинками и хороводом рябинок и черемух вокруг чудесного домика Аполлинарии Генриховны, давали Коле ощущение защищенности. Ощущение родного дома, коего он ни в Полтаве, ни в Петербурге никогда не испытывал. Словно Москва была для него давно знакомой и оттого?— понятной и любимой много больше холодной столицы. Но после первых, эмоционально насыщенных дней знакомства с новыми людьми и местами, в душе Коли вдруг поселилась грусть. Какая-то тихая, щемящая тоска подкралась. Коля не понимал, откуда она пришла, но чувствовал себя так, словно что-то потерял, и потерял безвозвратно.Он снова хандрил и не мог понять, в чем же причина подобного состояния. Покинувшие его еще в Петербурге кошмары больше не возвращались, дорогая тетушка, окружившая их ненавязчивой (конечно, в ее понимании) опекой и любовью, заботилась о том, чтобы ее ?дорогие детки? не скучали. Но что-то мешало Коле наслаждаться первым месяцем относительно самостоятельной жизни.В дверь постучали, когда Коля был уже одет и причесан.—?Николай Васильевич,?— послышался приглушенный голос Татьяны. —?Извольте спуститься к завтраку, вас ожидают.—?Сейчас буду.Едва Аполлинария Генриховна поняла, что откормить тонкокостного и хрупкого от природы Колю у нее не получится, то переключилась на Оксану, и он смог без опаски входить в огромную светлую столовую, слишком большую для одинокой старой девы.Когда он спустился, обе его дамы уже сидели за столом, а кухарка разливала чай, сокрушаясь, что в пост не может накормить дорогих гостей своими лучшими блинами с куриными потрошками.—?Доброе утро, тетушка, Оксана.—?Коленька, присаживайся скорее, мой хороший.—?Спасибо, тетушка.—?Утро доброе, дружок,?— продолжила не расслышавшая его тетушка. —?Как спалось?—?Спасибо, неплохо.—?Вот и славно,?— улыбнулась Аполлинария Генриховна, намазывая булочку душистым смородиновым джемом. —?Вас, молодых, бессонница только от любви большой мучить должна. Это мне старухе синусоиды застарелые да подагра спать не дают.Коля не знал, что ответить, и только сочувственно покачал головой.—?Так, детки мои дорогие, чем мы сегодня займемся? —?В свои шестьдесят пять тетушка неважно видела, слышала еще хуже, но была поразительно деятельной, ни одного дня не могла усидеть на месте.—?Мы сегодня с вами на каток собирались, тетушка,?— отвлеклась Оксана от поедания вкуснейшей гурьевской каши. —?Я немного покатаюсь, а вы воздухом свежим подышите.—?Ты права, красавица моя! Свежий воздух очень полезен. Давеча доктор сетовал, что среди московских бедняков вспыхнула эпидемия ветряной оспы, а потому мы все должны еще более внимательно следить за своим здоровьем.Оксана только согласно кивнула, нацеливаясь на нежно любимое вишневое варенье, которое Аполлинария Генриховна варила сама, и страшно этим гордилась.—?Коленька, а вы нам компанию не составите? —?все не унималась тетушка, успевая беседовать и при этом попивать свой чай с травками.Коля представил каток, происшествие на котором пусть в другом городе, но все же было еще очень свежо в его памяти, и решил отказаться:—?Я бы хотел сегодня остаться дома, тетушка, и почитать.—?Что, прости? Почитать? —?закатила глаза милейшая Аполлинария Генриховна. —?Коленька, голубчик, вы уж два дня как из дома не выходите! Ваша интересная бледность очень мне импонирует, мой дорогой, но берите пример с Оксаночки. На санях катается, на званные вечера со мною выезжает…Коля только вздохнул, спрятавшись за фарфоровой чашечкой с изображением сцены охоты на уток. Когда они только появились в этом гостеприимном доме, тетушка долго квохтала над яркой красотой Оксаны и его прекрасными манерами. Тогда же Коля узнал что ?всякая девица была бы рада такому жениху, но не время тебе жениться, молод еще и хорош, как горный хрусталь?. Ему была выдана довольно туманная рекомендация нагуляться и возмужать, от которой он предательски покраснел, а Оксана некультурно прыснула в кулак. Аполлинария Генриховна на это лишь весело захлопала в ладоши, видимо, припоминая собственную давно ушедшую юность.Оксане досталось не меньше. Подивившись ?редкому и прелестному? имени сестры, любезная тетушка взялась за устройство ее счастья с упорством и целеустремленностью идущего на штурм крепости пехотинца. Ибо барышня Оксана уже ?в самом соку?. ?Но не все красотой цвести. Девичий век недолог?. И главное: ?Ты на меня, красавица моя, посмотри! Упустишь время золотое и в старых девах навечно останешься!..?Растерявшаяся от такого напора, Оксана вскоре расслабилась, поняв, что неволить ее и насильно таскать по женихам никто не собирается, и они стали неразлучны с энергичной тетушкой. А та тотчас повелела горничным тащить свои старые туалеты, которые можно было переделать в выездные платья для молодой барышни, разослала письма всем подругам и друзьям в надежде ?пристроить милую Оксаночку? в самые лучшие руки…Коля сочувствовал сестре, за которую не на шутку взялись. Но между тем гости и выезды, где он в первое время всегда был при Оксане, оказались не так обременительны, как могло показаться… Московское общество было менее пафосным и более душевным. Балов, к огромному облегчению Коли, по случаю поста не проводилось. А вскоре развлекать барышню Оксану стали без его участия тетушка и ее старые знакомцы. Возили в Нескучный сад, на санках кататься… Закармливали пирогами, мимоходом шепотом сватая достойных женихов. Но никто барышню не неволил! Боже упаси! И Коля, видя, что сестра успокоилась и даже находит во всей этой кутерьме особое удовольствие, перестал ее сопровождать, надеясь на авторитет тетушки и благоразумие Оксаны.—?Если вы настаиваете, тетушка, то я бы прогулялся. На улице сегодня безветренно и чуть морозно.—?А вот это правильно, Коленька,?— проговорила тетушка, пряча довольную улыбку. —?И домой можешь не торопиться. Когда еще гулять, если не в молодости беспечной. Развлекайтесь, мой дорогой.И тут Коля понял, что под словом ?гулять? они с любезной Аполлинарией Генриховной, по всей видимости, понимают совершенно разные вещи.Он вовсе не развлекался… Его вели сны… Сны, что начали сниться с первого дня приезда. И во снах этих он искал кого-то именно на московских узнаваемых узких улочках, у стен Кремля, на площади торговой. И просыпался теперь не со слезами, а с чувством, будто что-то не сделал, опоздал куда-то, потерял что-то важное. А еще во снах он часто видел реку. Она вызывала странное двоякое чувство. Словно одновременно и тревожила и успокаивала. Пару дней спустя Коля впервые выбрался к реке с тщетной надеждой найти тот самый пологий бережок, который отчего-то снился ему во всем великолепии осеннего багрянца. Хоть и невозможно было его сейчас узнать, погребенного под толщей снега… Коля все же надеялся. Он чувствовал. Особенное это место, важное. Бережок с рябинками и лиственницей, где все так хрустально и зыбко. Сквозь дымку очертания проступают. Где тишина… Где словно зовет его кто-то… Завораживающим бархатным голосом… И если открыть глаза…Место это Коля нашел. Не сразу, конечно, почти месяц спустя, уже абсолютно отчаявшись, но нашел. Тут и правда спокойно и удивительно тихо. И берег почти не изменился. Все такой же пологий, потому на крепкий устоявшийся лед ступить можно беспрепятственно…—?Николай Васильевич?Тот самый голос из сна! Коля обернулся.—?Полковник!Он же должен быть в Петербурге, но отчего-то здесь, в Москве, на бережку. И больше не тревожит своим присутствием, как раньше. Смотрит странно и весь какой-то неуловимо иной. Коля не может объяснить… Но что он здесь делает? Неужели сюда его привело то же, что и Колю? Он что-то искал здесь или кого-то?..—?Николенька…?— долетает до него чуть слышно.И губы сами, без Колиного участия, прошептали:—?Яшенька…Что-то яростное заполнило его сознание, на глаза упала густая пелена, и сквозь нее Коля увидел того мальчика, что глядел на него из проруби своими хрустальными глазами… Он стоял совсем рядом и тоже смотрел на князя. Но как смотрел!Коля вдруг почувствовал, как дурнота накатила приливной волной, но сделать ничегоне успел, лишь беспомощно дернул душащий шейный платок и провалился в темноту.***Коля приходил в себя медленно. Вокруг было тихо и тепло, где-то потрескивали дрова в печи, поскрипывала половица. Но кровать, на которой он лежал, была слишком узка для его собственной, да и укрыт он был чем-то незнакомым, невесомо-мягким, пахнущим пряно и терпко. Коля узнал этот запах и распахнул глаза.Он действительно в чужой гостиной, на узком диванчике, а рядом…—?Князь?—?Наконец-то вы очнулись, Николай Васильевич! Полчаса уж прошло, как вы потеряли сознание, я думал за доктором посылать,?— проговорил полковник, который сидел рядом в глубоком кресле с книгой в руке. —?У вас уже входит в привычку пугать меня своими внезапными обмороками.—?Простите,?— Коля опустил глаза, он был смущен не на шутку, в шумящей голове металось множество мыслей. —?Я… Я даже не знаю, что должен спросить. Где я? Что я здесь делаю? Или как вы оказались в том месте, на берегу? Мне на мгновение показалось, что я вижу призрак.Колю начал бить неприятный озноб, последствие нервного напряжения, и, видя это, Яков поднялся с кресла и поплотнее укрыл его ноги мягким шерстяным пледом.Коля смотрел на действия князя, затаив дыхание.—?Это мой призрак произвел на вас такое впечатление, что вы с сознанием простились? —?хмыкнул полковник, чем снова несказанно удивил Колю. —?Ну что ж, пока нам готовят чай, я, наверное, начну по порядку отвечать на ваши вопросы, Николай Васильевич. Вы в моих апартаментах в Староконюшенном переулке. Вас сюда привез я, так как оставить вас бездыханным на снегу, да еще и без вашего верного слуги, мне не позволила совесть. А доставить по адресу, по которому вы в Москве проживаете, я не смог по причине незнания оного.Губ Коли коснулась легкая улыбка, когда он понял, что полковник не только не сердится, но даже пытается шутить.—?Что касается последнего вопроса… Сложно ответить вам на него, не рассказав предысторию.Коля наконец немного расслабился и устроился поудобнее.—?Я думаю, что сейчас гожусь только на то, чтобы лежать и слушать.—?В самом деле,?— очень серьезно проговорил князь. —?Тогда начну, пожалуй, с самого начала… с момента, как увидел на балу у губернатора вас, Николай Васильевич.Видимо, на лице Коли отразилось полнейшее недоумение, потому что Гуревич поспешил продолжить:—?Прошу, дайте мне сказать, Николай Васильевич! А потом я как можно обстоятельнее отвечу на все ваши вопросы.Коля кивнул и по глаза зарылся под одеяло. Ему стало не по себе. Разговор приобретал странный оборот.—?Так вот. Я не знаю, откуда это пришло, но с момента мимолетного знакомства с вами моя жизнь сильно переменилась. Мне стали сниться странные сны, объяснения которым найти невозможно… И иногда во снах этих фигурируете вы, по крайней мере очень похожий на вас юноша… Я чувствую к вам особое притяжение, словно мы с вами давно знакомы, хотя я абсолютно уверен, что это не так…—?А в том месте у реки вы появились потому, что тоже увидели во сне ту поляну? —?не выдержал повисшего в воздухе напряжения Коля.—?Да… Только я не совсем уверен, что это сны, скорее видения, которые… значат что-то важное. И сегодня у реки меня звал кто-то… и я уверен, что это были не вы, Николай Васильевич.?А ведь он прав, звал не я. Полковник это понял, но юношу-призрака не увидел…??— подумал Коля, а вслух произнес:—?Удивительно! Я думал, что схожу с ума, а теперь получается, мы с вами делаем это вместе,?— проговорил он, отказываясь что-либо понимать.Но ему странным образом уже начал нравиться этот немного сумасшедший разговор. Да и растерянный, какой-то слишком домашний полковник импонировал Коле намного больше его столичного двойника.—?Вас тоже преследуют видения? —?спросил Яков заинтересованно.—?Уже давно, с момента давнего несчастного случая на реке еще в Полтаве, когда я чуть не утонул, но теперь они изменились… —?Коля полыхнул ушами, вспомнив свои бесстыже-чувственные сны с участием сидевшего напротив мужчины. —?И… я видел в них человека, очень похожего на вас.—?Похожего? Значит, не меня…—?Сейчас трудно определить. Может быть, я сейчас скажу глупость, но я бы рискнул предположить, что это ваш далекий прадед… из давнего прошлого.Яков при всей своей выдержке с трудом смог удержать лицо. Вот оно! Следует непременно продолжить этот разговор и докопаться до истины.Коля хотел подняться, но затылок тут же неприятно прострелило, и он болезненно охнул.Яков тут же оказался рядом и снова смотрел с сочувствием. Просто чудеса какие-то. Может, Коля все еще в беспамятстве?—?Где болит?—?Все хорошо, Я-Яков Петрович.—?Не стоит мне лгать, Николай Васильевич,?— проговорил князь своим столичным тоном, и Коля понял, что чудес не бывает. —?Вы бледны и все еще очень слабы. Потому предлагаю сделать вот что… Если вы не против, конечно.—?Эм…—?Вам сейчас лучше прилечь, Николай Васильевич. Но сперва покушать немного, напиться сладкого чаю, при слабости помогает.—?Вы… вы предлагаете мне остаться?—?Поймите меня правильно. Я, конечно, могу доставить вас домой… Кстати, где вы остановились?—?На Варварке у кузины дядюшки.Яков вновь поразился наивности и открытости этого мальчишки, так легко все рассказывающего.—?На Варварке?— это недалеко, но за окном уж темнеет и вьюжить начинает, лучше переждать до утра.—?Но… Это не совсем прилично и я не собираюсь вас стеснять, —?голос Коли стал решительнее.—?Ну что вы! По поводу приличий… Вы, к счастью, не трепетная барышня, и ночь в моем доме вам слухами не грозит,?— покривил душой Яков. —?А что касается стеснения, то гостевая спальня свободна. Я прикажу еще раз протопить, и вы там отлично устроитесь.—?Если вы настаиваете… —?Коля был бы и рад отказаться, но боль в голове с каждым мгновением расходилась все сильнее, неприятно сверля затылок.—?Настаиваю, Николай Васильевич. И согласитесь, вы сейчас слишком слабы, чтобы со мной спорить. Василий!Верный денщик явился так быстро, словно стоял за дверью, ожидая приказаний.—?Протопи гостевую спальню и попроси кухарку собрать легкий ужин, пусть принесет прямо в комнату. Николай Васильевич неважно себя чувствует и останется у нас до утра.На одно короткое мгновение Коле показалось, что слуга как-то странно крякнул, но тут же забыл об этом, переключая внимание на Гуревича.—?Вот и отлично,?— проговорил тот, кивком отсылая слугу исполнять распоряжение. —?Сейчас вы согреетесь, перекусите, спокойно выспитесь, а уж завтра за завтраком мы с вами продолжим разговоры о наших странных снах и призраках прошлого.—?Спасибо за участие, князь.Глаза слипались, и Коля вдруг осознал, что даже если бы захотел, не смог бы найти в себе сил пешком добираться на Варварку. По правде сказать, не очень хотелось выходить в темноту и метель. Тетушка дала свое благословение на развлечения до утра. Да и рядом с полковником оказалось так неожиданно тепло и спокойно.Словно это был тот, другой Яков, из снов-видений.