9 (1/1)

Живет, живет в этом доме скотина Галина…Попытка вспомнить правильный текст песни Яким возился с тазами и иными посудинами, грохоча оными и плеща водой на пол. Но Гоголя, умильно улыбавшегося, эти громкие манипуляции не бесили – мысли занимала прекрасная, спортивная и умная англичанка Элизабет… – Эк лицо у вас какое, – закончив убирать последствия вечернего омовения, отметил слуга. – Какое? – отозвался Николай, стараясь сбросить с себя флер мечтательности и принять донельзя сурьезный и обстоятельный вид, как у коня Медного всадника.

– Словно маслят перебрали. Влюбились нешто? Ага-а, влюби-и-ли-ись! – Ой, не болтай фигни, – покраснел секретарь и услышал отдаленные голоса: будто за стеной кто-то говорил. А может, и на улице. Яким продолжил еще что-то вещать о здешних дивчинах и жинках, хвастаясь, к скольким он подкатил. Почуяв приближение приступа – голоса не размеренные, шелестящие, точно не реальные, Гоголь отослал слугу спать, ибо не хочется представать в виде лунатика или умалишенного. Да и чего с ним случится в отдельной комнате? Разве что в окно выскочит под воздействием глюков. Так рамы заперты – секретарь самолично проверял после того, как поднялся сюда из общей залы. И шкафы проверил, и свой чемодан, и под кровать заглянул на наличие демона из давешней байки Якова Петровича. Вроде же сказка, а душу как ледяными клещами сжало. И сердце твердит: взаправду оно было, бугагашеньки! – Ну да, ну да. У меня фигня, у вас невероятно талантливые истории, – надавил на больное место Яким. – Покойной ночи, горе-писатель. Гоголь даже не огрызнулся на обидную реплику и лег в ожидании триумфального глюкопришествия, всецело отдавшись прислушиванию к голосам. Голоса стали четче и потянулись из вентиляционного окошечка в стене – по крайней мере, Николай полагал, что сие оно, а не вход-выход в преисподнюю. Зевок призадумавшегося секретаря ?У меня по ходу слуховые галлюцинации? превратился в глубокий, аж до желудка, вдох, и Гоголь очутился на поляне.

Кругом была ночь, мокрая от росы трава холодила ноги, а сбоку горел костер, возле которого скакали голые девки. – Шабаш, что ли, в эту?.. Как ее? В Вальпургиеву ночь, вот, – простучал зубами озябший Николай, озираясь. Девки оказались не совсем нагими – срам прикрывали куски ткани, похожей на шматки болотной ряски. Перед засмотревшимся на ночных попрыгуний секретарем очутилась Оксана. Кстати, одетая. – Але, гараж, прием, – окликнула его девушка и помахала ладонью в знак приветствия. – Ах ты ж, екарный бабай! Я чуть кирпичей… Пардон, – вежливо извинился опешивший Гоголь: только Оксаны ему в видениях не хватало. Того гляди и Черного кракена нелегкая принесет к девкам в подтанцовку. – Добро пожаловать в воображариум имени меня! – Это не твои галюны, – возразила Оксана.

– Общие? – Нет же. Это то, что происходит сейчас на берегу Ворсклы – слышишь, мелкие волны на камыши накатывают?

– Ага. А девушки кто? Поздние купальщицы? Или белье стирать пришли? – Русалки, – ответила Оксана обреченно-трагически, отчего Николаю вмиг расхотелось прикалываться. – А ты на самом деле восприимчив к ментальной связи. То бишь к магии, раз ?поймал? мои призыв. И пока нас не разъединили, поскорее скажу, зачем тебя вызвала. Наконец-то я вычислила убийцу моих родителей, и живет она в Диканьке. Я бы расквиталась с ней – вынудила признаться в содеянном, а после ее бы сослали в Сибирь к декабристам, но мне нельзя являться в поселок – я ведь для людей сгинула. Да и Бинх слишком подозрителен, если покажусь-таки: начнет допрашивать с пристрастием. Короче, прошу тебя, ежик из тумана, помоги задержать злодейку. У тебя и наставник есть… хм, разбирающийся в теме, – непонятно высказалась о Гуро Оксана. Тем временем их окружили русалки. Они протягивали к Гоголю руки с полупрозрачной кожей, под которой словно вода колыхалась, и ласково напевали: ?Оставайся, мальчик, с нами – будешь нашим королем...? С интересом и испугом Николай всматривался в красивых дивчин, чьи черты лица менялись – от прелестных переходили в уродливые. А пальцы, почти касавшиеся секретаря, соединялись перепонками, как у лягушек. – Эй, девчонки, осторожнее, – обратилась Оксана к русалкам. – Ему рано умирать – дел полно. Вот утопнет – тогда лапайте сколько влезет. Да не бледней ты! – расхохоталась она, видя, что Гоголя вот-вот удар хватит. – Тебе судьба иная уготована. – А что случилось с твоей семьей? – сменил одну тему смерти на другую Николай. – Она на нас всех заклятие погибели наслала, – грустно ответила Оксана. – Но мама успела меня, крохотную, защитить, отразив заклятие. То срикошетило и ударило по злодейке. Но и мне досталось – на лбу шрам в виде грома, – Оксана убрала челку. Секретарь покивал, хотя ни фига не разглядел в полумраке. – Я-то легко отделалась, а родители… В общем, умоляю, арестуйте ее. А я уж поспособствую, чтобы гадину предали справедливому суду. Неведомая сила потащила Гоголя с поляны. Похоже, ментальная связь скоро закончится. Русалочьи силуэты становились расплывчатыми, голоса стихали, Оксана тоже мутнела. – Как ее зовут, убийцу? – просипел Николай, у которого в зобу дыханье сперло по примеру басенной вороны. – Галина, – донесся до него шепот Оксаны.*** По традиции после необыкновенных видений пробуждение тоже было захватывающим. Так произошло и сейчас. Очухавшись в своей кровати, секретарь узрел, что на одеяле сидит проклятущая ахатина, жует капустный лист и пакостно ухмыляется, подлая тварюга! – Заха-а-ар! – заорал Гоголь, ежась от лицезрения улитки. – Тьфу! Это из ?Обломова? же. Яки-им! Поди сюда быстрее! У меня тут хрень надо убрать! Яким не появился, за что Николай, не стесняясь в выражениях, обозвал его ?чертовым пикапером? и пообещал продать в рабство в Персию. А ахатина, получившая свою порцию ругательств, жрала себе капусту и нахально помалкивала. Аккуратно выбравшись из-под одеяла, секретарь скомкал его вместе с улиткой, отпер раму и снова выбросил скотину в окно. И кто же постоянно ему подсовывает его самый страшный страх? О нем знает только сам Гоголь, матушка и Яким. Матушка вряд ли пугает сыночка кусачей животиной – ей надо еще в Диканьку приехать. Слуга мог бы, однако улитка уже была в комнате, когда Николай вселялся, и на тот момент Яким не знал об улиткофобии барина. Плюнув на чье-то хулиганство, Гоголь оделся и поспешил вниз поискать сыщика.*** – Стало быть, вы опять путешествовали по миру глюков? – усмехнулся Гуро, когда Николай поведал ему о творившемся на берегу реки. – Истинно, Яков Петрович. Правда, я толком не понял: перемещался ли я туда телесно или лишь разумом. Да это и неважно. Нам нужно помочь Оксане! – А вы не забыли, любезный мой напарник, что мы прибыли арестовывать не теток-убийц, а Черного кракена? – Помню. Но я обещал Оксане помочь… – Вы уверены, что она существует? Простите меня, конечно, но пока я не увижу ее собственными глазами, не поверю, что сия девушка жива. – Яков Петрович, ну пожалуйста! Давайте хотя бы узнаем, есть ли в Диканьке Галина, которая занимается колдовством? К тому же, вы опять прославитесь – поймаете убийцу!

Довод Гуро определенно польстил. Он повздыхал для приличия и согласился.

– Начнем опрос населения с хозяйки ?Майской ночи?, – решил сыщик. Женщина нашлась на уличной кухне (внутрь по-прежнему не пускали – мышиная трупная вонь еще не выветрилась): она присела около небольшого сундучка с надписью ?Касса?, начертанной углем. – Вот леший! – проворчала хозяйка, ворочая ключом в навесном замке. – Галя! Подойди-ка ко мне со своим ключом – мой поворачивается, да не открывает, паршивец! Хотевшего было устремиться к женщине Гоголя Яков Петрович остановил: мол, посмотрим, что за Галя, потом уж займемся расспросами. К хозяйке явилась красивая брюнетка с черными, как ночь, глазами, с высокой грудью, обтянутой лифом платья. Единственное, что Галину портило – это нос без кончика, будто его саблей отмахнули и прижгли, оставив черный круг. ?Но мама успела меня, крохотную, защитить, отразив заклятие. То срикошетило и ударило по злодейке…?, – вспомнил Николай слова Оксаны. Несомненно, перед ним та самая убийца! – Яков Петрович, – прошептал секретарь. – Это она. Нужно ее в кандалы и на допрос, где свечой в глаза светят, чтобы преступник признался! – А если вы обознались? – логично возразил сыщик. – Извинимся. Поддавшись уговорам напарника, Гуро направился к двум женщинам, совместными усилиями открывшим-таки ?Кассу?. – Галина – не ведаю, как вас по батюшке – позвольте с вами пообщаться, – произнес Яков Петрович. Подняв на него глаза, Галина наградила сыщика тяжеленным взором и бросилась прочь.

Питерцы кинулись за ней: Николай напрямик, а Гуро – в обход, дабы взять злодейку в кольцо.

Добежав до конца навеса, Галина резко остановилась, обернулась и сцапала секретаря за горло, едва не вонзая в него острейшие наманикюренные ногти с покрытием шеллак и наклеенными кристаллами Фаберже. – Это вы убили родителей Оксаны, да?.. – просипел Гоголь. – Какое твое дело? – змеей зашипела Галина. – Не лезь не в свои сани, малахольный. – Яков Петрович, помогите Бога ради…

– Ведьма, – немедленно очутился рядом сыщик, – оставь парня в покое.

Галина отпустила секретаря и переключилась на Гуро, вытащившего из трости пистолет с длиннющим дулом. Ловким движением ноги убийца выбила оружие у сыщика и остановила его руку, занесенную для удара. Перебороть хрупкую женщину у Якова Петровича, к удивлению Николая, не получалось. – Что, с перстнем сила не та? – осклабилась Галина, показывая черный раздвоенный язык и крупные желтые лошадиные зубы. Из красавицы она становилась настоящей ведьмой!

Отшвырнув от себя сыщика, Галина вновь схватила Гоголя за шею, забывшего отползти на безопасное расстояние. – Значит, жива Оксана, коль ты знаешь о смерти ее родителей? – злобно зыркнула ведьма алыми очами. – Ничего, покончу с вами и доберусь до этой живучей волшебницы! – Пошла ты! – храбро захрипел Николай. – У тебя вон тушь потекла, стремная безносая дура! – Ой! – чисто по-женски расстроилась Галина, и вдруг ее голова разлетелась вдребезги, оросив завизжавшего секретаря кровавыми брызгами. – Хрена се! – воскликнул спасший Гоголя Бинх, таращась на пистолет сыщика. Следивший за питерскими дознавателями милиционер в этот раз пришелся к месту – подобрал оружие и выстрелил в ведьму. – Разрывные, – просветил о свойстве пуль Яков Петрович, целый и невредимый. – Николя, вы просто космос! Угадали с первого раза убийцу! Невиновный человек от нас бы не убегал. Поздравляю! – Она призналась в содеянном, когда меня душила. И грозилась убить… Ну вы поняли, кого, – отозвался довольный собой Гоголь, не выдавший при Бинхе Оксану. – А я? А я космос? – с надеждой на похвалу спросил Александр Христофорович. – Я ж Галину замочил. А в чем она виновата, кстати? – Вы? – глянул на него Гуро с долей сомнения и сказал снисходительно: – Ну тоже молодец. А теперь отдайте пистолет. Я вижу, как вы пытаетесь его в карман засунуть. Не поместится, увы. – Эх, – пойманный с поличным милиционер вернул сыщику оружие. При проведенном в доме Галины обыске были обнаружены банки-склянки с раздутыми жабами, сухими блохами, огурцами в рассоле, клоком волос в футляре и прочими колдовскими ингредиентами. А также нашлась почти полная коллекция фигурок Черного кракена. Подчиненный Бинха заныл, что хотел бы забрать ее себе. Но начальник дал ему подзатыльник и запретил даже думать о вещдоках: – Составляй опись, бестолочь. – Ладно, – покорился подчиненный и взялся за перо: – Магнитофон импортный, пиджак замшевый, портсигар золотой, отечественный… – Преданная фанатка или пособница?.. – задумчиво произнес Яков Петрович, глядя на фигурки. Те хранили молчание, не желая давать свидетельских показаний.