8 (1/1)

Все мы лжецы, когда нам есть от этого польза.К. Функе ?Чернильное сердце? Яков Петрович разглагольствовал один: что-то выспрашивал у молчаливого Гоголя, строил теории и делал предварительные заключения, умело козыряя способностями в дедукции, индукции и прокламации. Погруженный в собственные мысли Николай периодически поддакивал. – То есть вы согласны, что Черный кракен – это седьмая реинкарнация бога Вишну? – остановился Гуро, пытливо смотря на замороченного секретаря. – А? Да, конечно. Ой, то есть нет! – спохватился Гоголь. – Вы на самом деле так считаете? Но где Индия и где Диканька… Или реинкарнация не привязана к месту? Простите ради всего святого, Яков Петрович, я что-то в расстроенных чувствах, как рояль в ожидании мастера. Сыщик, задумавший еще поприкалываться над чудаковатым напарником, сменил юмор на интерес: – Что с вами опять приключилось? Вроде по пути в поселок вы ничего не ели. А может, втихаря маслятский порошок вдохнули? Это, я вам скажу, дружок, не безобидный нюхательный табак. Вштырит так, что увидите не только Вишну, но и каких-нибудь питекантропов. – Нет же. Тут другое… – Николай на секунду призадумался: а откуда Гуро знает про свойства грибного порошка? – Я хочу избавиться от моих глюков. У вас в Питере, случайно, нет знакомого психотерапевта? – Ваши глюки, коллега, наоборот, вещь невероятно полезная, – серьезно отозвался Яков Петрович. – И от них избавляться ни в коем случае нельзя. Вот бы их усилить, стали бы медиумом. – Тьфу, мерзость какая! Мне женщины нравятся, – возмутился Гоголь. – Это человек, умеющий общаться с духами, а не тот, о ком вы подумали. Что за нравы у нынешней молодежи... Сетования сыщика по поводу извращенных понятий прервал топот: к петербуржцам подбежала Элизабет в спортивном костюме из английского твида. – Здрасьте, Елизавета Андреевна! – четко и громко поздоровался Николай, памятуя, что личности шпионов должны быть засекречены. – Как ваши дела? – Все чудесно, ешкин кот! – отозвалась Элизабет, не забывавшая о ругательствах, которые не дадут сомневаться в ее принадлежности к славянской нации. – А вы как, господин Гоголь, коромыслом мне по загривку? – Не перебарщивайте, – процедил сквозь зубы секретарь. На что девушка быстро кивнула. – Тоже неплохо. Вот, занимаемся расследованием. Верно, Яков Петрович? А сыщик уже был далеко. То ли не терпел милых бесед, то ли в туалет захотел. Уход Гуро нисколько не испортил встречу. Это даже к лучшему: можно пообщаться без посторонних лиц. Пусть Николай всецело доверял начальнику, однако посвящать его в тайну ?супругов Данишевских? не торопился. Вдруг вызовет Алекса на дуэль. А они редко заканчиваются хорошо для обоих соперников. Разве что вместо пистолетов они будут стрелять из рогаток. Но и из них нетрудно нанести вред – попасть в глаз. Однако выбитое око куда как лучше, чем убийство. – Я чего прискакала-то. Кобыла, какую вам выдали, не вернулась в стойло. Мы перепугались: вдруг вас и лошадь похитили? – воскликнула Элизабет. – У Алекса, правда, была бредовая мысль, что вы ее стащили. Но вы же не цыган.

– Да зачем мне чужая кобыла, к тому же, старая, как помет мамонта. Ее стопудово съел Черный кракен! – ужаснулся Гоголь. – Вот же негодяй! Николай Васильевич, за нами подглядывают, – Элизабет приметила прятавшегося за углом сарая Бинха (милиционера выдавал торчавший край треуголки), которому совершенно не хотелось давать повод для сплетен. – Давайте на холме за Диканькой поговорим? У большого клена стояла скамейка с выцарапанными словами: ?Л.+Х.=кохання?. И ниже: ?Продаю хлев. Взамен интим не предлагать! Обращаться к Пафнутию в мучную лавку?. Подражая джентльмену из Туманного Альбиона, секретарь смел палую листву и букашек полой своего кардигана, чтобы Элизабет села на чистое сидение. – Мы через Петербург ехали, чтобы попасть в Украину, – произнесла девушка. – Для коротания времени в поездке купили книжек ваших писателей. Ну и подтянуть русский язык они помогут. Попалась одна занятная история… Гоголя кольнуло нехорошее предчувствие: это как переел салатов на Рождество, а потом печенка страдает. – ?Мерс Гелендваген? называется, – продолжила Элизабет.

– И как вам? – сдавленно спросил Николай. – Хренота такая! Бред серой кобылы! – Сивой, – автоматически поправил секретарь, готовый расплакаться. Неужели его труд столь поганен? Обидно… Гоголь, конечно, не считал его шедевром мировой литературы, который будут изучать дети в школах и вузах, потому как оригинальности в ?Мерсе? мало – сдернуто все, что можно, у Фосса. Но все ж таки не полная ?хренота?, как выразилась шпионка… – Автора наверняка знаете, да? Вы же из Питера. – Э-э-э… Ну в общем-то знаю, – решился на поклеп Гоголь, дабы выгородить свою бесталанную натуру. – Пушкин по прозвищу Сукин сын. Пишет под псевдонимами: Алопарусов, Желтопузиков, просто Пузиков… Короче, тот еще словоблуд! Не читайте более его. Вот я сочиняю намного круче!

– А какие у вас есть произведения? – живо заинтересовалась Элизабет. – ?Руслан и Людмила?, ?Евгений Онегин?, ?Маленькие трагедии?, – несло нещадно вравшего Николая, как после селедки с молоком. – Только Пушкин, подлец, подкупил издательство, и мои произведения печатают под его фамилией. Вы имейте в виду, ладно? Это все мое. Мое! – Надо же, какой он бесчестный! – покачала головой девушка. – Да, – Гоголь подставил пылавшее лицо налетевшему ветерку.

Ловко у него ложь получилась, будто кто подталкивал наклеветать на Александра Сергеича. Не иначе нечисть местная себе на потеху измывается над горе-писателем. Николай никогда не был так близок к истине, как сегодня.